Полное собрание сочинений. Том 24. Сентябрь 1913 – март 1914

Не только в экономической области, но и в философии и в социологии взгляды Михайловского были буржуазно-демократическими взглядами, прикрытыми якобы «социалистической» фразой. Такова его «формула прогресса», его теория «борьбы за индивидуальность» и пр. В философии Михайловский сделал шаг назад от Чернышевского, величайшего представителя утопического социализма в России. Чернышевский был материалистом и смеялся до конца дней своих (т. е. до 80-х годов XIX века) над уступочками идеализму и мистике, которые делали модные «позитивисты» (кантианцы, махисты и т. п.). А Михайловский плелся именно за такими позитивистами. И до сих пор среди учеников Михайловского, даже самых «левых» народников (вроде г. Чернова), царят эти реакционные философские взгляды.

Что «социализм» Михайловского и народников есть лишь буржуазно-демократическая фраза, это окончательно доказал опыт выступления всех классов и массовой борьбы их в 1905–1907 годы. Большинство крестьянских депутатов и в I и во II Думе встало не на сторону левонародников, а на сторону «трудовиков» и «народных социалистов». Это факт, который нельзя забывать или искажать. И, вслед за марксистами, даже левонародники сами, в лице, например, гг. Вихляева, Чернова и др., вынуждены были признать буржуазность трудовых народных социалистов!!

Пусть отдельные рабочие, сочувствующие левонародникам, попросят у своих учителей все произведения левонародников против «трудовых народных социалистов» в 1906–1907 гг.

Массовые выступления крестьян в эти годы окончательно доказали, что крестьянство стоит именно на буржуазно-демократической позиции. Левонародничество, в лучшем случае, есть лишь небольшое крыло крестьянской (т. е. буржуазной) демократии в России. Рабочие поддерживали и будут поддерживать крестьян (против крепостников), но смешение этих классов, смешение буржуазной демократии с социалистическим пролетариатом есть реакционная авантюра. Против нее будут решительно бороться все сознательные рабочие, особенно теперь, когда размежевка классов вполне доказана великим опытом массовой борьбы в 1905–1907 гг. и с каждым днем все яснее и яснее выступает в нашей деревне.

Михайловский очень долго, свыше десятка лет, был главой и душой группы литераторов «Русского Богатства». Что же вышло из этой группы в великие 1905–1907 годы?

Вышли первые ликвидаторы среди демократии!

Пусть отдельные рабочие, сочувствующие левонародникам, попросят у своих учителей августовскую книжку «Русского Богатства» за 1906 год и все те писания левонародников, где эту группу называли «социал-кадетами» и т. п.!

Из группы Михайловского вышли первые ликвидаторы, которые осенью 1906 года объявили «открытую партию», отреклись от «подполья» и от его лозунгов, – за 2–3 года раньше, чем наши, марксистские, ликвидаторы. Что же вышло с «открытой партией» гг. Мякотиных, Пешехоновых и прочих соратников Михайловского? Вышло полное отсутствие всякой партии, полный отрыв от масс «открытой» группы оппортунистов народничества.

На Михайловского, который никогда не отрекался от подполья (или вернее: который умер незадолго перед переходом его группы к ликвидаторству), нельзя распространять ответственность целиком за жалкий и презренный оппортунизм гг. Пешехоновых, Мякотиных и Ко. Но разве не характерно, что в № 3 «Верной Мысли», посвященном Михайловскому, мы опять видим гнилой блок (союз) «левых» народников с «социал-кадетами» «Русского Богатства»? А если припомнить, что писал Лаврову Михайловский о своем отношении к революционерам, то не придется ли признать, что «социал-кадеты», в общем, верные его продолжатели?

Мы чествуем Михайловского за его искреннюю и талантливую борьбу с крепостничеством, «бюрократией» (извините за неточное слово) и т. д., за его уважение к подполью и за помощь ему, но не за его буржуазно-демократические взгляды, не за его колебания к либерализму, не за его группу «социал-кадетов» «Русского Богатства».

Буржуазная демократия России, т. е. в первую голову крестьянство, колеблется между либеральными буржуа и пролетариатом не случайно, а в силу своего классового положения. Дело рабочих – высвобождать крестьянство из-под влияния либералов, беспощадно борясь с «народническими» учениями.

«Путь Правды» № 19, 22 февраля 1914 г. Подпись: В. Ильин

Печатается по тексту газеты «Путь Правды»

Об А. Богданове

Редакцией получено за подписью 13 «левых большевиков» и с надписью «Тифлис-Кавказ» письмо с запросом об отношении редакции к сотрудничеству А. Богданова. Авторы письма называют себя «идейными сторонниками группы «Вперед»», и тон их явно и определенно враждебен нашей газете.

Несмотря на это, мы считаем нужным раз навсегда объясниться с ними.

Почему стало невозможным сотрудничество А. Богданова в рабочих газетах и журналах, стоящих на точке зрения последовательного марксизма? – Потому, что А. Богданов не марксист.

Авторы письма, идя по дорожке, подсказанной им самим Богдановым в его письме в ликвидаторской газете, ищут объяснения исчезновения А. Богданова со страниц наших газет в каких-то личных отношениях, в злокозненности отдельных лиц и т. д. Все это сплошные пустяки, недостойные ни разбора, ни объяснения. Дело гораздо проще и яснее.

Если бы авторы письма интересовались не «личностями», а историей организационных и идейных отношений среди марксистов, они знали бы, что еще в мае 1909 года полномочное собрание большевиков после подробной и длительной предварительной дискуссии сложило с себя ответственность за литературно-политические выступления А. Богданова{116}. Если бы авторы письма поменьше придавали значения обывательским сплетням и пересудам, а побольше считались с идейной борьбой среди марксистов, тогда они знали бы, что А. Богданов создал в своих книгах известную социально-философскую систему и что против этой системы, как немарксистской и противомарксистской, высказались все марксисты без различия фракций. Все интересующиеся историей марксизма и рабочего движения в России знают, а кто не знает, тот должен поучиться, почитать и узнать, что за вопросом о сотрудничестве А. Богданова в рабочей газете стоит более существенный, принципиальный вопрос об отношении между философией Маркса и учением А. Богданова. Этот вопрос разобран, рассмотрен, разжеван в книгах, брошюрах, статьях. Политическая точка зрения на сотрудничество того или другого литератора в рабочей прессе состоит в том, чтобы судить об этом не с точки зрения стиля, остроумия, популяризаторского таланта данного писателя, а с точки зрения его направления в целом, с точки зрения того, что несет он своим учением в рабочие массы. Марксисты убеждены, что совокупность литературной деятельности А. Богданова сводится к попыткам привить сознанию пролетариата подмалеванные идеалистические представления буржуазных философов.

Если кто-либо думает, что это не так, что в споре о философских основах марксизма прав не Плеханов, не Ильин, а Богданов, тот и должен выступить с защитой системы Богданова, а не с указаниями на то, что та или иная популярная статья Богданова может найти себе место на страницах рабочей газеты. Но мы не знаем защитников системы Богданова в среде марксистов. Против его учения выступили не только его «фракционные» противники, но и его бывшие сотрудники по политической группе.

Так обстоит дело с Богдановым. Его попытки «изменить» и «подправить» марксизм – разобраны марксистами и признаны чуждыми духу современного рабочего движения. Ответственность за его литературную и всякую другую деятельность сложили с себя те группы, с которыми он работал. Можно относиться к А. Богданову как угодно после этого, но требовать для него места на страницах рабочей печати, призванной развивать азбуку марксизма, значит не понимать ни марксизма, ни учения Богданова, ни задач марксистского просвещения рабочих масс.

В этом деле просвещения рабочих масс, которому служит наша газета, нам с Богдановым не по дороге, ибо мы с ним различно понимаем это просвещение. Вот в чем суть дела, своекорыстно затемняемая намеками на личные отношения. Те рабочие, которым дорого направление их газеты, должны отбросить, как грязный сор, все эти попытки свести дело на «личности» тех или других литераторов, они должны разобраться в вопросе о характере учения Богданова. А начавши разбираться в этом, они быстро придут к тому выводу, к которому пришли и мы: одно дело марксизм, а совсем другое дело учение Богданова. Рабочая же газета должна очищать сознание пролетариата от буржуазно-идеалистических примесей, а не преподносить со своих страниц эту неудобоваримую смесь.

Но все же «Правда» напечатала несколько статей А. Богданова, скажут нам. Да, напечатала.

Но это было, как теперь ясно стало всем, лишь ошибкой, неизбежной в таком новом деле, как постановка первой рабочей газеты в России. Товарищи, стоявшие у руля этого дела, надеялись, что в популярных статьях, предложенных Богдановым газете, пропаганда марксистской азбуки отодвинет на второй план специальные черты учения Богданова. Оказалось, как и следовало ожидать, не так. После первых статей – более или менее нейтральных – от Богданова поступила статья, в которой он явно пытался обратить рабочую газету в орудие пропаганды не марксизма, а своего эмпириомонизма. Этой своей статье А. Богданов придавал, видимо, такое значение, что после нее, т. е. с весны 1913 г., никаких статей больше не присылал.

Вопрос о сотрудничестве стал тогда перед редакцией принципиально и решился в известном читателям смысле.

Теперь несколько слов о группе «Вперед». Она была названа в нашей газете «авантюристской»[41].

По своему неумению мыслить политически, а не обывательски, авторы письма и здесь увидели какой-то намек на личность членов группы. Это опять-таки нелепость. «Авантюристской» марксисты называют политику групп, не стоящих на почве научного социализма, – например, анархистов, террористов-народников и т. п. Уклонения впередовцев в сторону анархо-синдикализма, их попустительство «богостроительству» Луначарского, идеализму Богданова, теоретико-анархическим замашкам Ст. Вольского и т. д. никто не решится оспаривать. И поскольку политика впередовцев сбивалась на анархизм и синдикализм, постольку всякий марксист назовет ее политикой авантюризма.

Это просто факт, подтвержденный полным развалом группы «Вперед». Как только возродилось рабочее движение, эта группа, склеенная из разнородных элементов, без определенной политической линии, без понимания основ классовой политики и марксизма – разложилась без остатка.

Мимо этих групп, мимо «эмпириомонистов», «богостроителей», «анархистов» и т. д. рабочее движение пойдет под знаменем марксизма.

«Путь Правды» № 21, 25 февраля 1914 г.

Печатается по тексту газеты «Путь Правды»

От редакции к статье Ветерана «Национальный вопрос и латышский пролетариат»

С удовольствием помещаем статью т. Ветерана, дающего исторический очерк национального вопроса у латышей вообще и латышских с.-д. в особенности. Проекты изменений или дополнений к решению летнего (1913 г.) совещания со стороны латышских марксистов были бы весьма желательны. У латышских с.-д. были давние симпатии к Бунду, которые начали колебаться, во-1-х, вследствие теоретической критики марксистов; во-2-х, вследствие практического сепаратизма бундовцев в особенности после 1906 года. Пожелаем, чтобы дискуссия среди латышских с.-д. по национальному вопросу продолжалась и привела к принятию вполне определенных решений.

По существу замечаний т. Ветерана отметим лишь следующее. Ему кажется неубедительной наша ссылка на Швейцарию[42], ибо там все три нации – исторические и равноправные с самого начала. Но для «наций без истории» негде искать (если не в утопии) примера и образца, как среди наций исторических. А равноправие наций предполагают сами сторонники «культурно-национальной автономии». Следовательно, опыт цивилизованного человечества говорит нам, что при условии действительного равноправия наций и последовательного демократизма «культурно-национальная автономия» излишня; а без этих условий она остается утопичной, и пропаганда ее является проповедью утонченного национализма.

«Просвещение» № 2, февраль 1914 г.

Печатается по тексту журнала «Просвещение»

Предисловие к сборнику «Марксизм и ликвидаторство»{117}

Предлагаемый читателю сборник составлен из статей, написанных в 1909–1914 годах. Это – как раз та эпоха рабочего движения в России, когда оно переживало особенно большие трудности. Марксисты не удовлетворялись, однако, и не могли удовлетвориться простым указанием на эти трудности, простыми жалобами на всеобщий развал, распад и т. д. Требовалось определить, каковы экономические и политические причины развала с точки зрения особого этапа в капиталистическом развитии России, каково классовое значение наиболее широкого течения, выражавшего этот распад, именно течения ликвидаторского.

Основной ответ на этот важнейший для рабочего движения вопрос дан марксистами в виде вполне точных, оформленных и официальных решений в декабре 1908 года. Эти решения надо было разъяснять, распространять, применять к повседневным вопросам экономического и политического движения. В статьях, которые мы собрали в настоящем сборнике, – к сожалению, далеко не в полном виде, в силу причин, «от редакции не зависящих», – и дается эта разработка.

В настоящее время, после почти двухлетнего существования марксистской ежедневной печати в Петербурге, вопрос о значении и об оценке ликвидаторства, не только в теории, но и на практике, всецело уже передан – если можно так выразиться – на решение самих рабочих. И это – громадное счастье для рабочего движения России и великий признак его зрелости. Сами сознательные рабочие доискиваются и доищутся правды, определят классовое значение ликвидаторства, проверят практикой своего массового движения оценку его, выработают целесообразные приемы борьбы с ним.

На помощь всем рабочим, которые интересуются судьбами движения своего класса, хотели бы мы прийти изданием настоящего сборника. Статьи размещены здесь не в хронологическом порядке, а по темам, в порядке (приблизительном) перехода от теории к практике.

На первую очередь (1-ый отдел) поставлены основные вопросы, без решения которых не может быть и речи об осмысленной тактике и политике вообще. Здесь читатель найдет оценку исторического момента и классового значения борьбы марксистских течений, – затем, разбор вопроса о гегемонии пролетариата в связи с критикой главного «труда» ликвидаторов («Общественное движение»), – наконец, статьи по вопросу о «левении» буржуазии.

Далее идут (2-й отдел) статьи об избирательной кампании, об итоге выборов в IV Думу и о думской тактике.

Следующее место (3-й отдел) занимает вопрос об «открытой партии» и неразрывно связанный с ним вопрос об единстве.

Четвертый отдел посвящен либеральной рабочей политике в различных ее применениях. После общей оценки реформизма здесь разбираются вопросы о «частичных требованиях», о свободе коалиций, о стачечном движении, об отношении ликвидаторов к либералам и обратно.

Наконец, последняя тема (5-ый отдел) – ликвидаторы и рабочее движение. Здесь читатель найдет и оценку одним из вождей ликвидаторства (Кольцовым), в его главном труде, рабочего движения 1905–1907 годов, – и разбор вопроса об отношении рабочих к ликвидаторам на практике, – и наиболее злободневный материал к истории образования Российской социал-демократической рабочей фракции в Думе

В «заключении» сделана попытка подведения некоторых общих итогов по вопросу о борьбе течений в современном рабочем движении.

Позволяем себе надеяться, что наш сборник облегчит рабочим нахождение и изучение данных по спорным вопросам. Разумеется, мы не могли привести очень многого и очень важного. С другой стороны, в сборнике статей разных авторов за целый ряд лет неизбежны повторения. Есть, конечно, и индивидуальные оттенки между авторами. Но все их статьи в целом являются лишь комментарием (толкованием), применением оформленных марксистских решений, признание которых отличает, между прочим, сознательных организованных рабочих-марксистов от ликвидаторов рабочей партии и от людей, отпадающих от нее. Уяснение и проверка этих решений, облегчение необходимых, может быть, с течением времени исправления и дополнения их – такова одна из наших главных целей.

Февраль 1914.

Напечатано в июле 1914 г. в сборнике «Марксизм и ликвидаторство», часть II, изданном в С.-Петербурге издательством «Прибой»

Печатается по тексту сборника

Политические споры среди либералов

В прошлую пятницу «Путь Правды» (№ 18) поместил статью «Г-н Струве об «оздоровлении власти»»[43], знакомя своих читателей с оценкой политического положения

России одним из наиболее откровенных и последовательных контрреволюционных либералов.

На другой день газета «Речь» поместила громадный, «принципиальный» фельетон г. Милюкова «против» г-на Струве по поводу той же самой статьи его об оздоровлении власти. На споре этих двух либералов полезно остановиться, ибо, во-первых, спор касается важнейших вопросов русской политики, а во-вторых, спор вскрывает два политических типа буржуазных деятелей. И это такие типы, которые надолго, на десятилетия, будут иметь существенное политическое значение в России, которые имеют подобное же значение во всех капиталистических странах. Пролетариат в своих интересах должен знать эти типы.

Г-н Струве вполне высказал за последние годы свою точку зрения особенно ясно в книге «Вехи»{118}. Это – точка зрения контрреволюционного либерала, сторонника религии (и философского идеализма, как вернейшего и «ученейшего» пути к ней), противника демократии. Это – ясная, отчетливая точка зрения, имеющая не личное, а классовое значение, ибо на деле вся масса октябристской и кадетской буржуазии в России в 1907–1914 годы стояла именно на этой точке зрения.

Суть дела – поворот и октябристской и кадетской буржуазии вправо, прочь от демократии. Суть дела в том, что эта буржуазия больше боится народа, чем реакции. Суть дела в том, что не случайность, а классовая борьба буржуазии с пролетариатом вызвала этот поворот. Суть дела в том, что Струве, а за ним Маклаков только откровеннее других кадетов сказали правду про свой класс, про свою партию.

Эта правда колола глаза тем дипломатам кадетской партии (во главе их г. Милюкову), которые считают необходимым заигрывать с демократией, полагая, что роль этой демократии не совсем сыграна и что буржуазии придется, пожалуй, жить и действовать в порядках, создаваемых не только Пуришкевичами, а – неровен час – в порядках, создаваемых демократией, «чернью», «улицей», рабочими.

Ведя ту же линию, что г. Струве и г. Маклаков, г. Милюков хочет прикрывать ее, прихорашиваться перед публикой, надувать демократию и вести ее на поводу. Поэтому г. Милюков делает вид, что спорит с «Вехами», что спорит со Струве, что опровергает Маклакова, тогда как на деле он лишь учит Струве и Маклакова похитрее прятать свои мысли.

Гвоздь длинного фельетона г. Милюкова против Струве – обвинение Струве в «безысходной путанице».

Сердито и сильно – не правда ли?

В чем же путаница? В том, что Струве «оптимистически» верит в оздоровление власти, сам, однако, говоря, что власть не выносит уроков из «потрясений» и делает их этим неизбежными. Исход, по г. Струве, либо «смута», либо оздоровление власти. К первому же исходу Струве не хочет ни «действенно стремиться» ни даже «желать» его.

Действительно, путаница есть у Струве, но вполне и целиком также у Милюкова. Ибо партия к.-д., – ее же вождь Милюков, – то же самое не может ни «желать» первого исхода ни «действенно стремиться к нему».

Не слова доказывают это (глупы те, кто в политике судит о людях и о партиях по словам их), а дела, т. е. вся история партии к.-д. с 1905 по 1914 год, без малого целое десятилетие.

К.-д. партия более боится встать на сторону рабочих (в вопросах программы-минимум, разумеется), чем зависеть от Пуришкевичей.

Это относится ко всей партии, ко всей буржуазии кадетской и октябристской, и Милюков просто смешон, когда из этого пытается сделать упрек против одного Струве.

Во всех странах опыт истории показывает нам колебания желающей прогресса буржуазии между тем, встать ли на сторону рабочих или зависеть от Пуришкевичей. Во всех странах – и чем цивилизованнее, чем свободнее страна, тем сильнее – наблюдаются два типа политиков буржуазии. Один тип откровенно тянет к религии, к Пуришкевичам, к прямой борьбе с демократией и старается последовательно-теоретически обосновать это тяготение. Другой тип специализируется на прикрытии именно этого самого тяготения заигрыванием с демократией.

Дипломатичные Милюковы есть везде, и рабочим необходимо уметь сразу отличать «лисий хвост».

«Путь Правды» № 25, 1 марта 1914 г.

Печатается по тексту газеты «Путь Правды»

«Трудовое» крестьянство и торговля землей

Разговоры левонародников о «трудовом» крестьянстве представляют из себя такой вопиющий обман и развращение социалистического сознания рабочих, что необходимо еще и еще раз останавливаться на разборе этого обмана.

Чем больше щеголяют наши левонародники пустыми общими фразами и сладенькими речами, тем важнее противопоставлять им точные данные о крестьянском хозяйстве.

Ничего так не боится левонародник, как точных данных о крестьянской буржуазии и крестьянском пролетариате.

Возьмем данные последней земско-статистической работы о подмосковных крестьянах{119}. Сельское хозяйство здесь приняло, сравнительно, в очень сильной степени торговый характер, благодаря чрезвычайно большому развитию садоводства и огородничества. Тем нагляднее пример более развитой в отношении господства рынка местности показывает нам основные черты всякого крестьянского хозяйства при господстве капитализма.

Первый район подмосковного крестьянского хозяйства (мы берем один первый район, потому что статистики, к сожалению, не дали общих итогов) охватывает более 2-х тысяч крестьянских хозяйств. Число это достаточно велико для изучения типичных отношений между пролетариатом и буржуазией среди «трудового» крестьянства.

Интересно, что капиталистическое земледелие складывается здесь, на обыденной земле, при чрезвычайно мелких размерах хозяйства. У 2336 крестьянских хозяйств 4253 десятины надельной земли – менее 2-х десятин в среднем на хозяйство. Прибавляя 1761 десятину арендованной земли и вычитая 625 десятин сданных в аренду земель, получается 5389 десятин – более двух десятин на хозяйство. И тем не менее две трети крестьян имеют наемных рабочих!

Чем выше уровень земледельческой техники, чем интенсивнее хозяйство, чем сильнее влияние рынка, тем чаще встречается крупное производство на мелких участках земли. Это постоянно забывают буржуазные профессора и наши левонародники, восхищаясь мелкими (по количеству земли) хозяйствами и затушевывая капиталистический характер современных мелких хозяйств с наймом рабочих.

Посмотрим на торговый оборот с надельной землей. Из цифр аренды и сдачи земель видно, что этот торговый оборот очень значителен. Около половины арендуемой земли относится к надельной земле. Всего сдается в аренду 625 десятин надельной земли, а арендуется 845 десятин. Ясно, что старое надельное землевладение, по всему своему характеру связанное с крепостничеством и средневековьем, становится помехой современному торговому и капиталистическому обороту. Капитализм ломает старое надельное землевладение. Хозяйство приспособляется не к казенному наделу, а требует свободного торгового оборота с землей, свободной аренды и сдачи ее, соответствующих требованиям рынка, требованиям буржуазного экономического уклада.

Возьмем крестьянский пролетариат. Сюда надо отнести прежде всего 405 дворов (из 2336) безземельных и имеющих до половины десятины земли под хозяйством. У этих 405 дворов 437 десятин надельной земли. Но это – беднота, почти все безлошадные. Хозяйничать они не в силах. И вот они сдают в аренду 372 десятины – большую часть своей земли, а сами превращаются в наемных рабочих: из 405 дворов 376 дворов «отпускают» либо сельских рабочих, либо промышленных, отрывающихся от земледелия.

Возьмем самую богатую крестьянскую буржуазию. 526 дворов имеют в хозяйстве свыше 3-х десятин земли: это уже капиталистическое земледелие при садовом и огородном хозяйстве. Из 526 хозяев 509 нанимают рабочих. На 1706 семейных рабочих у них приходится 1248 наемных (годовых и сроковых), не считая еще поденщиков (51 тысяча поденных рабочих дней).