Полное собрание сочинений. Том 15. Февраль ~ июнь 1907

1

Поправка Мартынова снова пытается провести меньшевистский взгляд, что крестьяне более реакционны (или могут быть более реакционными) в теперешней революции, чем кадеты, ибо о реакционности кадетов меньшевики не говорят ни слова. Аргументация Мартынова путает: двойственность не в том, что крестьяне колеблются между революцией и реакцией, а в том, что они колеблются между к.-д. и с.-д. Под анархические тенденции, о которых говорит Мартынов, неизбежно и неминуемо меньшевики будут подводить свою излюбленную идею о реакционности конфискации помещичьей земли и о прогрессивности выкупа. «Анархические тенденции» крестьян, это – фраза либеральных помещиков. А о подчинении пролетарского движения крестьянскому смешно говорить после того, как мы десятки раз заявляли обратное и выражали это в резолюциях.

2

Несомненно, посмешищем для с.-д. было бы, если бы мы приняли поправку Мартынова. О решительной борьбе против крепостнического государства у нас уже сказано в начале резолюции. Теперь надо сделать политический вывод из этого социально-экономического положения. Наша задача – вырвать из-под влияния тех буржуа, которые неспособны на эту решительную борьбу (из-под влияния либеральных помещиков, кадетов) ту часть буржуазии, которую толкает на борьбу ее экономическое положение (т. е. крестьянство). Мартынов предлагает повторить в конце сказанное в начале, чтобы смазать ясный политический вывод.

16. Доклад комиссии по выработке резолюции о Государственной думе{177}. 18 (31) мая

Наша комиссия не пришла к соглашению. За проект большевиков высказалось 6 за и 6 против. За проект меньшевиков – 5 за и 5 против. Один воздержался. Мне предстоит вкратце защитить перед вами наш большевистский проект, на котором сошлись и польские социал-демократы и латыши.

Мы исходили из того, что все сказанное уже в резолюции о буржуазных партиях должно быть удалено из резолюции о Государственной думе, ибо думская борьба есть лишь одна часть, и не главная часть, всей нашей борьбы против буржуазных партий и самодержавия.

В настоящей резолюции мы говорим только о том, какова должна быть наша политика в Думе. Что касается до оценки того, как мы попали в Думу, то эту часть резолюции – пункт о бойкоте – мы удалили по следующим причинам. Мне лично кажется, как и всем большевикам, что ввиду положения, занятого всей либеральной печатью, следовало бы дать оценку того, как мы попали в Думу. Против всей либеральной буржуазии рабочая партия обязана заявить, что именно буржуазные измены виноваты в том, что нам на время приходится считаться с таким уродливым учреждением. Но тт. латыши были против этого пункта, и, чтобы не мешать быстрому окончанию работы (а нам надо спешить, чтобы закрыть съезд завтра, как решено), мы этот пункт сняли. Воля съезда все равно ясна, а дебатов принципиальных вести не позволяет недостаток времени.

Остановлюсь на основных мыслях нашей резолюции. По существу все это есть повторение того, что сказано в нашем проекте резолюции на Стокгольмском съезде. В первом пункте подчеркивается полная непригодность Думы, как таковой. Это необходимая мысль, ибо весьма широкие слои крестьянства и вообще мелкой буржуазии до сих пор возлагают самые наивные надежды на Думу. Разоблачать эти наивные иллюзии, поддерживаемые либералами в их корыстно-классовых целях, наш прямой долг.

2-ая часть 1-го пункта говорит о негодности парламентского пути вообще и о выяснении неизбежности открытой борьбы масс. Здесь выясняются положительные наши взгляды на средства выхода из современного положения. Подчеркнуть это и ясно повторить наши революционные лозунги мы непременно должны, ибо шатания и колебания, даже среди с.-д., по такому вопросу не редкость. Пусть знают все, что социал-демократия остается на своем старом, революционном, пути.

Второй пункт посвящен выяснению отношения между непосредственно «законодательной» работой в Думе и агитацией, критикой, пропагандой, организацией. На связь думской и внедумской работы рабочая партия смотрит совсем не так, как либеральная буржуазия. Это коренное отличие взглядов надо подчеркнуть. На одной стороне – буржуазные политиканы, упоенные парламентской игрой за спиной народа. На другой стороне – один из отрядов организованного пролетариата, посланный во вражеский лагерь и ведущий дружную работу в связи со всей борьбой пролетариата. Для нас есть только одно, единое и нераздельное, рабочее движение, классовая борьба пролетариата. Этой борьбе мы должны подчинить всецело все отдельные частные формы ее, в том числе и парламентскую. Внедумская борьба пролетариата является для нас определяющей. Недостаточно было бы сказать, что мы считаемся с экономическими интересами и нуждами масс и т. п. Подобные фразы (в духе старой меньшевистской резолюции) туманны и могут быть подписаны любым либералом. Всякий либерал готов поговорить об экономических нуждах народа вообще. Но ни один либерал не станет подчинять думскую деятельность классовой борьбе, и именно этот взгляд мы, социал-демократы, должны выразить с полной рельефностью. Только этим принципом и отличаемся мы на деле от всей и всяческой буржуазной демократии.

Указывают иногда (особенно бундовцы – якобы примиренцы), что надо отметить и обратное: связь внедумской с.-д. борьбы с работой думской с.-д. фракции. Я утверждаю, что это неверно и могло бы посеять лишь самые вредные парламентские иллюзии. Часть должна сообразоваться с целым, а не наоборот. Дума может быть временно одним из поприщ классовой борьбы в ее целом, но лишь тогда, если это целое не упускается из виду, если революционные задачи классовой борьбы не затушевываются.

Следующий пункт нашей резолюции посвящен либеральной политике в Думе. Лозунг этой политики – «беречь Думу» – прикрывает лишь соединение либералов с черносотенцами. Это надо прямо сказать и разъяснить народу. Либеральный лозунг систематически развращает политическое и классовое сознание масс. Беспощадная борьба с этим либеральным туманом – наш долг. Сорвать маску с либерализма, показать, что за фразой о демократии прячется голосование рука об руку с черносотенцами – значит оторвать остатки демократии от буржуазных предателей свободы.

Чем должны мы руководиться в определении своей думской политики? Наша резолюция, отстраняя всякую мысль о вызывании конфликтов ради конфликтов, дает положительное определение «своевременности» в социал-демократическом смысле слова: надо считаться с развивающимся вне Думы, в силу объективных условий, революционным кризисом.

Последний пункт посвящен пресловутому «ответственному министерству». Этот лозунг выдвинула не случайно, а неизбежно либеральная буржуазия, чтобы использовать в своих целях моменты затишья для ослабления революционного сознания масс. Этот лозунг поддерживали меньшевики и в первой и во второй Думе, а Плеханов прямо писал в меньшевистской газете во время второй Думы, что с.-д. должны «сделать своим» это требование. Таким образом этот лозунг сыграл вполне определенную роль в истории нашей революции. Определить свое отношение к этому лозунгу необходимо для рабочей партии. Нельзя руководиться тем, что сейчас либералы его не ставят: они временно сняли его, по оппортунистическим соображениям, но, по существу, к сделке с царизмом они стремятся еще сильнее. А лозунг «думское министерство» всего рельефнее выражает эти имманентные тенденции либерализма к сделке.

Мы не отрицаем, и не можем отрицать, ни того, что думское министерство может оказаться этапом революции, ни того, что обстоятельства могут заставить нас использовать его. Дело не в этом. Социал-демократия использует реформы, как побочный продукт революционной классовой борьбы пролетариата, но не наше дело звать народ к половинчатым реформам, которые неосуществимы без революционной борьбы. С.-д. должна разоблачать всю непоследовательность таких лозунгов даже с чисто демократической точки зрения. С.-д. должна выяснить пролетариату условия победы его, а не связывать своей политики наперед с возможностью неполной победы, с возможностью частичного поражения – а именно таковы условия проблематического осуществления «думского министерства».

Пусть либералы разменивают на гроши демократию и бросают прочь целое ради пошлых и бессильных, жалких мечтаний о жалкой подачке. Социал-демократия должна оживлять в народе сознание целостных демократических задач и вести пролетариат к ясно сознанным революционным целям. Мы должны просвещать сознание рабочих масс и развивать их готовность к борьбе, а не затемнять сознание притуплением противоречий, притуплением задач борьбы. (Аплодисменты.)

17. Выступление по вопросу о названии съезда{178}. 19 мая (1 июня)

Удивляюсь, что меньшевики боятся назвать съезд V. Неужели наша история для кого-нибудь тайна?

18. Замечания во время прений по вопросу о перебаллотировке избранных в ЦК{179}. 19 мая (1 июня)

1

Должно произвести перебаллотировку. Либер неправ. Все его рассуждения – смешной софизм. Ведь и жеребьевку кто решит? Мы! Мы представляем собой последнее заседание съезда. Соглашений быть не может. Ибо это съезд, а не собрание фракций. Вы говорите, что нас уполномочили решать только технические и формальные вопросы, а мы только что приняли политическую резолюцию о займе{180}.

2

Вас хотели запугать страшными словами о захвате власти. Но ведь кандидатов в ЦК мы уполномочены выбирать на этом заседании. (Шум.) Успокойтесь, товарищи, вам все равно меня не перекричать! Нас упрекают в том, что мы хотим воспользоваться одним голосом. Я нахожу, что это делать можно и должно. Мы решаем здесь вопрос политический, принципиальный. Предоставить решение этого вопроса жеребьевке – слепому случаю – это значит вести азартную игру. Нельзя же осудить партию на год азартной игры. Я предупреждаю вас, что если – при равенстве голосов – наша партия решит этот вопрос жеребьевкой, ответственность падает на вас. Поэтому это собрание должно произвести перебаллотировку.

О задачах пролетариата в современный момент буржуазно-демократической революции{181}

Принимая во внимание,

1) что на основе переживаемого Россией затяжного экономического кризиса и в связи с крайним усилением правительственной реакции значительно обостряется классовая борьба между пролетариатом и буржуазией и углубляется и расширяется также борьба крестьян против старого строя;

2) что истекший год революции знаменовался быстрым ростом сознания всех классов, усилением крайних партий, упадком конституционных иллюзий, ослаблением «центра», т. е. либеральных партий, стремящихся прекратить революцию посредством уступок, приемлемых для черносотенных помещиков и самодержавия;

3) что классовые интересы пролетариата в буржуазной революции требуют создания условий, которые открыли бы возможность самой широкой борьбы против имущих классов за социализм;

4) что единственным способом создания этих условий является завоевание демократической республики, полной власти народа и необходимого для пролетариата минимума социально-экономических требований (8-часовой рабочий день и другие требования социал-демократической программы-минимум);

5) что довести до конца демократическую революцию в состоянии только пролетариат при том условии, что он, как единственный до конца революционный класс современного общества, поведет за собой массу крестьянства на беспощадную борьбу против помещичьего землевладения и крепостнического государства,

съезд признает:

а) что главной задачей пролетариата в настоящий исторический момент является доведение до конца демократической революции в России;

б) что всякое умаление этой задачи неминуемо приводит к превращению рабочего класса из вождя народной революции, ведущего за собой массу демократического крестьянства, в пассивного участника революции, плетущегося в хвосте либеральной буржуазии;

в) что, поддерживая всеми силами осуществление этой задачи, социал-демократическая партия ни на минуту не должна забывать самостоятельных, социалистических целей пролетариата.

Написано между 21 и 25 мая (3 и 7 июня) 1907 г.

Напечатано 7 июля 1907 г. в газете «Zihna» № 78

На русском языке печатается впервые, по тексту газеты. Перевод с латышского

Отношение к буржуазным партиям

Вопрос об отношении социал-демократии к буржуазным партиям принадлежит к числу так называемых «общих» или «теоретических» вопросов, т. е. не связанных непосредственно с какой-либо определенной практической задачей, в данный момент стоящей перед партией. Против включения таких вопросов в порядок дня Лондонского съезда РСДРП велась ожесточенная борьба меньшевиками и бундовцами, поддержанными здесь, к сожалению, внефракционным Троцким. Оппортунистическое крыло нашей партии, как и других с.-д. партий, защищало «деловой», «практический» порядок дня съезда. Оно чуждалось «общих широких» вопросов. Оно забывало, что в конце концов широко принципиальная политика есть единственная, действительно практическая политика. Оно забывало, что, кто берется за частные вопросы без предварительного решения общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бессознательно для себя «натыкаться» на эти общие вопросы. А натыкаться слепо на них в каждом частном случае значит обрекать свою политику на худшие шатания и беспринципность.

Большевикам, настаивавшим на включении в порядок дня съезда целого ряда «общих вопросов», удалось отвоевать, при помощи поляков и латышей, только один вопрос: об отношении к буржуазным партиям. И этот вопрос встал во главе не только всех принципиальных вопросов съезда, но и всех работ вообще. Так вышло и так должно было выйти именно потому, что действительным источником почти всех и безусловно всех существенных разногласий, всех расхождений по вопросам практической политики пролетариата в русской революции была различная оценка нашего отношения к непролетарским партиям. С самого начала русской революции наметилось среди с.-д. два основных взгляда на ее характер и на роль пролетариата в ней. Кто будет разбирать тактические разногласия в РСДРП, не касаясь различия этих основных взглядов, тот безнадежно будет путаться в мелочах и частностях.

I

Два течения в русской социал-демократии по вопросу об оценке нашей революции и задач пролетариата в ней вполне наметились уже в самом начале 1905 года и получили полное, точное и формально признанное известными организациями выражение весной 1905 года на большевистском III съезде РСДРП в Лондоне и одновременной конференции меньшевиков в Женеве. И большевики и меньшевики поставили тогда на обсуждение и приняли резолюции, которые слишком склонны игнорировать теперь люди, забывающие историю своей партии или даже фракции, или желающие уклониться от выяснения действительных источников принципиальных разногласий. По взгляду большевиков, на пролетариат ложится активная задача довести до конца буржуазно-демократическую революцию, быть вождем ее. Возможно это лишь при том условии, если пролетариату удастся повести за собой массы демократической мелкой буржуазии, особенно крестьянства, в борьбе с самодержавием и с предательской либеральной буржуазией. Неизбежность предательства этой буржуазии выводилась большевиками еще тогда, до открытого выступления главной либеральной партии, к.-д., выводилась из классовых интересов буржуазии, боявшейся пролетарского движения[65].

Меньшевики склонялись к взгляду, что в буржуазной революции двигателем и определителем размаха ее должна быть буржуазия. Пролетариат руководить буржуазной революцией не может, он должен выполнить лишь роль крайней оппозиции, не стремясь к завоеванию власти. Идею революционной демократической диктатуры пролетариата и крестьянства меньшевики самым решительным образом отвергали.

Тогда, в мае 1905 года (т. е. ровно два года тому назад), разногласия определялись чисто теоретически, отвлеченно, ибо никакой непосредственной практической задачи перед нашей партией не возникало. Поэтому особенно интересно проследить, – в поучение тем людям, которые любят вычеркивать с порядка дня съездов отвлеченные вопросы и заменять их «деловыми» практическими, – как именно проявились потом на практике эти разногласия.

Большевики утверждали, что на деле из меньшевистских взглядов вытекает принижение лозунгов революционного пролетариата до лозунгов и тактики либерально-монархической буржуазии. Меньшевики страстно доказывали в 1905 году, что только они отстаивают истинно пролетарскую политику, а большевики растворяют-де рабочее движение в буржуазной демократии. Что у меньшевиков были самые искренние пожелания насчет самостоятельной политики пролетариата, это видно из следующей крайне поучительной тирады в одной из их тогдашних резолюций, принятой меньшевистской конференцией в мае 1905 г. «Социал-демократия, – говорится в этой резолюции, – будет выступать по-прежнему против лицемерных друзей народа, против всех тех политических партий, которые, выставляя либеральное и демократическое знамя, отказываются от действительной поддержки революционной борьбы пролетариата». Несмотря на все эти благие пожелания, неверные тактические теории меньшевиков привели на деле к принесению пролетарской самостоятельности в жертву либерализму монархической буржуазии.

Вспомним, по каким практическим вопросам политики раздробились между собой большевики и меньшевики за эти два года революции. Булыгинская Дума осенью 1905 г. Большевики за бойкот, меньшевики за участие. Виттевская Дума – то же. Политика в I Думе (лето 1906 г.) – меньшевики за лозунг: ответственное министерство, большевики против: они за исполнительный комитет левых, т. е. с.-д. и трудовиков. Разгон Думы (июль 1906 г.) – меньшевики выдвинули лозунг: «за Думу, как орган власти, созывающий учредительное собрание», большевики отвергают это либеральное искажение революционного лозунга. Выборы во II Думу (конец 1906 г. и начало 1907 г.): меньшевики за «технические блоки» с к.-д. (а Плеханов за политический блок с платформой: «полновластная Дума»). Большевики против блоков с к.-д. и за самостоятельную кампанию с допущением левого блока. Сопоставьте эти крупнейшие факты из истории социал-демократической тактики за два года с изложенными выше основными принципиальными разногласиями. Вы увидите сразу, что общий теоретический анализ большевиков подтвержден двумя годами революции. Социал-демократии пришлось идти против предательского либерализма, пришлось «бить вместе» с трудовиками и народниками: вторая Дума окончательно установила это преобладание большинством думских голосований. Меньшевистские добрые пожелания разоблачать, как лицемерных друзей народа, всех, отказывающихся от поддержки революционной борьбы пролетариата, оказались мостящими ад политических блоков с либералами вплоть до принятия их лозунгов.

Большевики предсказали в 1905 году, на основании теоретического анализа, что гвоздем тактики с.-д. в буржуазной революции является вопрос о предательстве либерализма и о демократических способностях крестьянства. Все последующие практические разногласия о политике рабочей партии около этого именно гвоздя и вращались. Из неверных основ меньшевистской тактики действительно развилась исторически политика зависимости от либералов.

Перед Объединительным стокгольмским съездом 1906 года большевики и меньшевики выступили с двумя существенно различными резолюциями о буржуазных партиях. Большевики в своей резолюции целиком проводили основную мысль о предательстве либерализма и о революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства, давая лишь новые иллюстрации этой мысли фактами и событиями после октябрьского периода (раскол октябристов и кадетов; образование Крестьянского союза и радикальных интеллигентских союзов и проч.). Анализируя классовое содержание основных типов разных буржуазных партий, большевики вписывали, так сказать, конкретные данные в рамки старой, абстрактной своей схемы. Меньшевики отказались в резолюции к Стокгольмскому съезду дать анализ классового содержания разных партий, ссылаясь на недостаточно «устойчивый» их характер. В сущности, это было уклонение от ответа по существу. И это уклонение с полной рельефностью выразилось в том, что победившие на Стокгольмском съезде меньшевики сами сняли свою резолюцию об отношении к буржуазным партиям в России. Весной 1905 года меньшевики в резолюции предлагают разоблачать, как лицемерных друзей народа, всех либералов и демократов, отказывающихся от поддержки революционной борьбы пролетариата. Весной 1906 года не меньшевики, а большевики в резолюции говорят о лицемерии определенной либеральной партии, именно к.-д., меньшевики же предпочитают оставить вопрос открытым. Весной 1907 года, на Лондонском съезде, меньшевизм разоблачает себя еще более: старое требование поддержки либералами и демократами революционной борьбы пролетариата совершенно выкинуто за борт. Меньшевистская резолюция (см. проект ее в «Народной Думе» 1907 г., № 12 – крайне важный документ) прямо и откровенно проповедует «комбинирование», т. е. согласование, говоря по-русски, действий пролетариата и буржуазной демократии вообще!!

Со ступеньки на ступеньку. Благие намерения социалиста и плохая теория в 1905 году. Никакой теории и никаких намерений в 1906 году. Никакой теории и открыто оппортунистическая политика в 1907 году. «Согласование» социал-демократической и либерально-буржуазной политики – таково последнее слово меньшевизма. Иначе и не могло быть после блоков с к.-д., голосования за Головина, частных совещаний с кадетами, попыток удалить конфискацию помещичьей земли из числа обязательных наших требований и прочих перлов меньшевистской политики.

На Лондонском съезде провал меньшевистской политики по отношению к либерализму был самый полный. Свою первую, напечатанную в «Народной Думе» (№ 12), резолюцию меньшевики не решились вовсе внести. Они взяли ее обратно, не выступив с ней даже в комиссии, где были 15 представителей от всех пяти фракций съезда (4 большевика, 4 меньшевика, 2 поляка, 2 латыша, 3 бундовца). Вероятно, лозунг «комбинирования», согласования социалистической и либеральной политики оттолкнул не только бундовцев, но даже многих меньшевиков. В комиссию меньшевики явились, «подчистившись»: резолюцию они написали новую, «комбинирование» убрали из нее совершенно. Вместо «комбинирования» вставили использование пролетариатом других партий для своих целей, признание политической задачей пролетариата – установление республики и пр. Но ничто не помогло. Слишком ясно было для всех, что этот нарядный мундир нарочно раскрашен пестро для прикрытия той же политики «комбинирования». Практический вывод из резолюции был все тот же: «вступать в отдельных, определенных случаях с этими партиями (и с либералами, и с народниками) в соглашения». Взять за основу подобную резолюцию согласились из 15 членов комиссии только четверо, т. е. только одни меньшевики! Более полного поражения меньшевистской политики, как таковой, и быть не могло. Резолюция большевиков была взята за основу на съезде и затем принята в целом, после несущественных поправок, 158–163 голосами против ста с небольшим (106 в одном случае) при 10–20 воздержавшихся. Но, прежде чем переходить к разбору основных мыслей этой резолюции и значения вносившихся меньшевиками поправок, остановимся еще на одном, не лишенном интереса, эпизоде при обсуждении резолюции в комиссии.

В комиссию было представлено не два, а три проекта резолюций: большевистский, меньшевистский и польский. Поляки сходились с большевиками в основных мыслях, но отвергали наш тип резолюции с анализом каждой отдельной группы партий. Полякам казалось это литературщиной; резолюцию нашу они считали тяжеловесной. Свой проект они построили на кратком формулировании двух общих принципов пролетарской политики по отношению к буржуазным партиям: 1) классовое обособление пролетариата от всех остальных партий во имя его социалистических задач, как бы ни были революционны и даже республикански решительны эти остальные партии; 2) соединение с трудовыми партиями против самодержавия и против предательского либерализма.

Бесспорно, что эти две существенные мысли польской резолюции прекрасно схватывают самую сердцевину вопроса. Бесспорно также, что привлекателен план дать краткую определенную директиву для пролетариата всех национальностей России, без «социологического» рассуждения о типах разных партий. Но тем не менее опыт показал, что на почве польской резолюции данному съезду не удастся прийти к полному, ясному и определенному решению вопроса. Чтобы отвергнуть меньшевизм, надо было со всей подробностью определить положительные взгляды социал-демократии на разные партии, ибо иначе оставалась почва для неясностей.

Меньшевики и бундовцы сразу схватились в комиссии за польскую резолюцию именно для того, чтобы воспользоваться такой почвой. Комиссия взяла за основу польский проект семью голосами (4 меньшевика, 2 поляка, 1 бундовец) против семи (4 большевика, 2 латыша, 1 бундовец, пятнадцатый член комиссии воздержался или отсутствовал). Затем к польскому проекту комиссия принялась приделывать такие «поправки», которые извращали его до неузнаваемости. Приняли даже поправку о допустимости «технических» соглашений с либералами. Естественно, что поляки взяли тогда назад свой изуродованный меньшевиками проект. Оказалось, что кроме поляков вносить такой проект на съезд не согласны ни бундовцы, ни меньшевики. Вся работа комиссии пропала даром, и съезду пришлось прямо голосовать взятие за основу большевистского проекта.