скачать книгу бесплатно
– Глазки закрываем, расслабляемся, будем чувствовать лёгкое покалывание, это нормально.
– Нет-нет, не волнуйтесь, после курса ушко вас больше беспокоить не будет.
И пациенты, привыкшие руководить на своих постах, задолбанные бесконечными просьбами и претензиями своих жён, ложились удобно, расслаблялись, жмурились, подставляли ушки, плечи, руки, спины своих далеко не атлетических тел и, выходя из физиотерапевтического кабинета, реально чувствовали, что уже не так стреляет в ухе, отпускают боли в пояснице и коленях и как будто острее становится зрение.
– Вот такой должна быть медсестра! – эта фраза, сказанная Жанне при получении диплома, оказалась пророческой. Ее обожали и старались приходить в ее смену. А потому, когда Малику Усмановну помпезно проводили на пенсию, Жанна стала полноправной хозяйкой этого кабинета. Да, неплохо было бы поставить ей ещё кого-то в помощь, но завполиклинникой был противником лишних кадров, коль это жизненно не необходимо.
– Вот если не будет справляться, тогда…– обещал он.
Жанна справлялась. И это в 20 лет!
Лана после ухода подруги тоже сменила класс. Проучившись восемь лет в классе "А", она стала "Цэшкой". Такой класс уже два года существовал в их школе. Класс "Ц". Спортивный класс, в который были собраны лучшие пловцы города. Девочек было мало, в основном парни – высоченные, широкоплечие, с мускулистыми ногами и руками и узкими бедрами. Все коротко остриженные как под копирку, словно рукой одного парикмахера.
Лане тоже было предложено подстричься. Ее длинные гладкие бликующие волосы упрямо отказывались прятаться под резиновой шапочкой. Каре. Короткое каре – вот все, что ей удалось отстоять. Она по-прежнему была блондинкой, и ее волосы цвета спелой пшеницы и огромные голубые глаза не очень сочетались с достаточно типичной фамилией, которая частенько звучала на соревнованиях. А соревнований и сборов было много. Учеба в этом классе явно не была в списке приоритетов. Здесь готовили профессионалов.
– Ланочка, детка, – всплеснула руками Лида-большая, держа в руках ее табель за 9-й класс. – Ты посмотри, посмотри на оценки! Ты что, плавать будешь всю жизнь? Или пойдешь работать в школу, как я? Только не учителем литературы, а учителем физкультуры. Специальность нужна, специальность! Образование нормальное, – она бессильно уронила руку с табелем на кухонный стол.
Папа-конструктор не вмешивался в процесс воспитания. Он сидел в тылу, принося в дом никакую, но стабильную зарплату, и с молчаливым изумлением взирал на свою дочь, которой с трудом дотягивался до уха.
На линии фронта была Лида, которая, проверив тетрадки и наведя порядок на кухне, садилась за вязание. Спрос был, вязаные вещи были в моде: мохеровые косыночки с ажурной каймой, шапочки, связанные двойной нитью из двух разных цветов.
Она хорошо знала любимые сочетания – цвет и его оттенок. К примеру: синий с голубым, фиолетовый с лиловым, темно-зеленый с салатовым. Некоторые просили контрастные сочетания: белый с черным, серый с красным. Тоже получалось нарядно. А по кругу – опушка из вытянутых петель. Эти шапочки разлетались, как горячие пирожки. А потом пошла мода на безрукавки. В общем, без работы Лида не сидела. Мечтала научить дочку – всё-таки всегда живая копейка , но, видя ее загруженность, только вздыхала. Кроме того, работая в школе, она понимала, что научить можно только того, кто хочет научиться. Ее Лана хотела плавать.
Она вспоминала Жанну. Вот ведь, никогда звёзд с неба не хватала, а уже закончила первый курс медучилища.
Они не общались почти год. После окончания 8-го класса Кацы продали свой домик и переехали в самый центр города – в трёхкомнатную кооперативную квартиру с шикарной лоджией, паркетом и деревянными жалюзями на окнах. И страшно сказать, с тех пор не виделись и не слышались. Как жизнь разводит людей …
Все каникулы Лана проработала в пионерском лагере помощником вожатой, а в конце августа заявила, что бросает плавание и возвращается в свой класс. Лида была просто счастлива.
Она напряглась, стала брать больше заказов, и у Ланы появилась частная учительница по английскому. Ибо поступать Лана решила в Иняз.
Поступила достаточно легко, практически без протекции. Ну, может, кто-то там шепнул, что это дочка Лидии Павловны, той самой, к которой записываются в очередь на вязанные полупальто из пёстрой пряжи. Да, появилась такая пряжа, что отпала необходимость в вязании из двух клубков разных цветов одновременно. В работе был один клубок, а готовое изделие получалось разноцветным. Ну, а воротничок и манжетики – однотонные, под цвет и опять с выпущенными петлями. Такая имитация меха. Почерк Лиды, ее стиль.
Год, когда Лана стала студенткой, совпал с ещё одним знаменательным событием в семье Спектор. Папе-конструктору выделили квартиру с работы. Последние два года он был первым в бесконечной очереди, и всем казалось, что так будет вечно. Но всё кончается, и к ноябрьским они переехали.
Ликовали все: и сам папа, который, наконец, уверовал в торжество справедливости, и Лида- большая, которая после долгих лет замужества наконец-то почувствовала себя полной хозяйкой в доме. Ей теперь не нужно было ежедневно и ежеминутно что-то доказывать свекрови и жить в бесконечном ожидании замечаний, советов и критики.
Но, наверное, больше всех радовалась Лана: она наконец-то стала обладательницей своей комнаты! Не очень просторной, но своей! Уютной, светлой, с большим окном и дверью, которая запиралась на ключ. Личное пространство, которого ей так не хватало. В комнате встал и книжный шкаф, и кушетка, и письменный стол – все со старой квартиры. Справа ещё оставалось место. Туда было решено поместить тумбу для белья, на которую Лана планировала поставить проигрыватель. Это была её, и только её территория, где она могла делать всё, что вздумается: выращивать цветы на широком подоконнике, развешать по стенам фотографии, расставить между книг забавных пупсов, которые она покупала у Иржика – директора Лунапарка – и привозила со спортивных сборов. И зеркало! Конечно, ей нужно зеркало. Оно прямо просится вот на эту стенку – над тумбой для белья. То, что тумбы ещё не было, Лану нисколько не смущало. Купим!
– Ну, правда, мам? – Лана заглядывала в глаза матери. Правда, будет здорово?
– Правда, правда, – отмахивались от нее Лида. – Дай немного раскрутиться.
Ей перепала небольшая партия льна, напрямую – из Прибалтики. Это было очень модное направление сезона, и Лида мысленно прикидывала, сколько мотков уйдет на юбку-шестиклинку и жилеточку с кружевной каймой. Костюмы она ещё не вязала. Нужна будет широкая резинка для юбки и пуговки для жилетки, желательно деревянные. Чтобы было в одном стиле. Переезд – переездом, обустройство – обустройством, но на все это нужны средства. Они и так уже хорошо потратились, надо наверстывать. Тумба и зеркало – это не убежит. А вот где достать деревянные пуговицы?
И за пуговицами, и за зеркалом, и за тумбой они отправились в ГУМ перед Новым годом. Конец месяца и конец года. Народу, конечно, тьма, и очереди, и толкотня, но именно в эти дни "выбрасывали" что-то сто?ящее, нужное и не очень, но которое обязательно пригодится – если не сегодня, так завтра. Тумбу не нашли, но зато Лида накупила и пуговиц, и кружево на отделку, и несколько упаковок мохера двух цветов. И зеркало – вот удача! – круглое, в металлической рамке – завитки-завиточки , просто кружево, а не рамка! А ещё диск Рафаэля. И шампунь яичный. Польский. Не в бутылках, а в маленьких пухлых желтых подушечках. Десять подушечек в одни руки.
Уже на выходе, нагруженные и довольные, остановились полюбоваться английскими столовыми сервизами, выставленными под стеклянными колпаками. Они были в свободной продаже уже давно – вещь дорогая, не каждому по карману. И вот здесь, на первом этаже, где народу было немного, они встретились – две Лиды – маленькая и большая – и две подружки – Жанна и Лана. Старая дружба не ржавеет, а уж детская – подавно. А потому встреча была по-настоящему теплой и радостной. Обнимались Лиды, жались друг к дружке девчонки.
– Это ж сколько мы не виделись? Да неужели ж больше двух лет? Что ж вы так – переехали и пропали?
– А вы все там же?
– Нет, вот уж два месяца, как на новой квартире. Пете дали с работы. Дождались.
– И слава Богу! Где? Ничего не далеко. Через пару лет там будет метро.
– Да, тогда заживём. Квартира просторная, приезжайте в гости, посмотрите.
– И вы, обязательно!
–Телефон есть?
Телефон был. И это был отдельный повод для гордости Лиды-большой.
– А Жанночка-то как расцвела! Уже на 3-м курсе! Кто бы мог подумать…
– А Ланочка? В Инязе? Умница наша, а красотка какая!
– Как я рада, что мы встретились!
– А мы как рады! Давайте больше не теряться!
И обменялись телефонами, и обещала Лида-маленькая поговорить с Семой насчёт тумбы – да-да, я знаю о чем речь, он постарается достать.
Расстались, довольные встречей, покупками. Да и у кого могло быть плохое настроение, когда до встречи Нового года оставались считанные дни.
Новый год совместили с новосельем. Сдержанно хвалила квартиру свекровь, удивлялся свекр – и как можно жить без кладовки! Быстро опьянели от сладкого крепленного две подружки Лиды – учительница географии и домоводства (это через нее приходила дефицитная льняная пряжа), а их мужья со знанием дела обсуждали перспективы завершения строительства метро.
И все восхищались богатым столом, в котором все было по списку: и оливье, и холодец, и селёдка под шубой, и маринованные патисончики. Сначала был план пригласить и Лиду-маленькую, но Лана сообщила, что встречать Новый год она уходит "в компанию".
– Ну, мам, – протянула она, заметив укоризненный взгляд матери. – Вся наша группа собирается и что мне тут…?
И правда, если разобраться, что ей тут делать среди старичья, молодой и красивой?
– А домой как попадешь?
– Да мы заночуем у Галки.
Встреча Нового года удалась на славу – пили шампанское, танцевали, травили анекдоты и знакомились. Организовали всё Галка с Неллей, и приглашена была, конечно, не вся группа, а тесный круг избранных. Галка предоставила пустую квартиру, Нелля обеспечила кавалеров. Это были друзья ее одноклассника – рыжего и толстого Мишани, который привел своих друзей по универу. Будущие переводчицы и учительницы английского и французского напропалую флиртовали с серьезными математиками и физиками, которые, судя по всему, растеряли свою серьезность в эту новогоднюю ночь, в которой было всё: запах ёлки, мерцание гирлянд, разлетающиеся искры бенгальских огней, волнующий запах "Клима", любимая музыка и медленные танцы с девчонками, которых они не знали ещё вчера.
Провожали год Тигра и встречали год Кролика, а потому на столе среди прочих салатов на зелёной травке из мелко нарезанных соленых огурчиков восседал то ли заяц, то ли кролик с глазками из зелёного горошка, которого соорудила Галка из крутых яиц, сваренных картошки и морковки .
3
Праздник кончился, побежали будни. Лида-маленькая не обманула: Семён действительно достал тумбу для белья в Ланину комнату, да как достал – по госцене. Это надо было отметить.
Лида наготовила и пригласила всю семью Кац. Встретила хорошим столом и подарочками: Семён получил мохеровый шарф, а Лида с Жанной – по шапочке. Благодарили долго – подарок своими руками – это от сердца.
Чокались и пили за новую квартиру, за здоровье и счастье жильцов и, конечно, за дружбу. Долго вспоминали свои прежние хоромы, детсад и школу, смотрели старые фотографии: как выросли девчонки – не узнать!
После этого визита Лида-маленькая позвала Спектров к себе. И, пока мамы щебетали на кухне, Жанна показала подруге квартиру. И вроде тоже три комнаты, а какая разница! Лана сразу обратила внимание и на причудливо уложенный паркет, и на чешский кафель трёх цветов с крохотными вставочками необыкновенно благородного оттенка ( фрез – объяснила Жанна). А прихожая! Огромная, квадратная со встроенным шкафом, в котором на пустых плечиках сразу разместили их пальто. Зеркало в благородной деревянной раме отражало Лану во весь рост, а над ним висело чешское бра – белый фарфор со вставками из полупрозрачного розового стекла, напоминающими по форме узоры на павлиньих перьях . Венчал эту елочную красоту матовый плафон, который так волшебно рассеивал свет. И никаких лампочек сверху. Деревянные полированные панели, деревянные двери с замысловатыми ручками, деревянные жалюзи в комнате Жанны. Чешские полки с книгами (и никаких громоздких книжных шкафов), зато свой – личный! – шифоньер. А в правом углу – пианино. Не тот массивный и черный Беккер с латунными подсвечниками, а коричневый полированный Цимерманн.
– Тот инструмент сюда не влезал, – сожалением протянула Жанна. – Вот пришлось купить этот – кабинетный. Но звук очень хороший.
Крышка пианино была заставлена всякими безделушками. Лана обратила внимание на фотографию в тоненькой металлической рамочке под стеклом
– А это мы с тобой на Новый год в садике. Помнишь? Я – Снежинка, а ты – Снегурочка.
Лана кивнула. У нее тоже была где-то эта фотография.
А потом сидели на лоджии, которую застеклили и на которой, собственно, и протекала жизнь. Диван, стол со стульями, телевизор. Лиду-большую больше всего впечатлила маленькая кладовочка, примыкающая к лоджии – вся в полках для консервации – от пола и до потолка. Ее почему-то называли " сушилка".
Петр похваливал общую планировку квартиры, где не было пустой бесполезной площади.
– Москвичи строили! – с гордостью сообщил Семён. Нам, чтобы в этот кооператив попасть, пришлось потрудиться. Да и переплатить тоже, – он подмигнул.
Хозяйка была в ударе – плов был настоящий, с желтой морковью и традиционными специями. Лепешки с базара, которые привезли ещё горячие, в трёх полотенцах, и салат из зелёной редьки с жаренным луком, а без него какой же плов?!
Перед десертом – мужчин оставили общаться на лоджии – Лида – маленькая повела показывать "большую комнату".
Лана задохнулась от восторга – какие занавески, ниспадающие белоснежными волнами до самого пола! Тюль с необыкновенными вставками из плотного кружева. Мягкий, бордовый ковер с узором по периметру – по нему ходили, сняв тапочки. А гарнитур!
– Семён доставал, – улыбнулась Лида-маленькая. – Он у нас на повышение пошел. Уже не по продовольствию. По снабжению. В торговый поступил, заочно, в Самарканде. Теперь без института никуда ходу нет.
– Чешская? – спросила Лида-большая, кивая на стенку.
– Ой, врать не буду. Немецкая, вроде. Полированная тоже была, но мне матовая больше нравится. Благороднее как-то. И вообще, полированная – это вчерашний день.
– И встала как удачно! – восхитилась Лида-большая.
– Да, мы волновались сначала – войдёт ли все? Предметов много. Вот, все что в этой комнате – это один гарнитур. "Жилая комната" называется.
– Здорово, – протянула Лида-большая.
На эту мебель просто хотелось смотреть: и на стенку с витринками, закрытыми витражным стеклом, и на журнальный столик необычной формы с изящной столешницей и с такими же тонкими витыми ножками. А кресла! А диван! Съёмные велюровые подушки , цвета кофе с молоком, и этот велюр можно было снять для стирки, расстегнув аккуратные замочки. И ко всему этому – ещё и пуфик на колесиках.
– Да, немцы свое дело знают, – Лида-маленькая явно гордилась этими немцами, как гордятся родители своими удачными детьми. – Натуральное дерево. Ну, да ладно, идёмте чай пить.
К чаю были аккуратные маленькие эклеры, припорошенные сахарной пудрой и буквально таявшие во рту ( крем заварной, никакой сгущенки), крупные груши и коробка шоколадных конфет с ликёром. И опять болтали, смеялись, хвалили квартиру и золотые руки хозяйки. Засобиралась, когда уже было поздно.
– Сема, на улице слякотно как, отвези гостей!
– Да, ты что, Лида, не беспокойся, мы на такси, без проблем.
Они долго ловили такси и ехали через центр по горящим от иллюминации улицам – мимо сквера и новой гостиницы "Узбекистан", курантов и парка Горького.
– В хорошем месте им досталась квартира, – задумчиво протянул Петр. – И дом кирпичный.
– Да, не досталась она им, не досталась, – коротко и непривычно резко ответила Лида.
Лана молчала. Их район, их квартира, их обстановка – всё это не просто разительно отличалось от того, что она увидела сегодня – это был другой мир, другая планета. И вход туда для нее казался нереальным. Ну, да, закончит она свой Иняз и застрянет в школе училкой с этими проверками тетрадей по вечерам. Как мама. Но мама вяжет. И где бы они сейчас были, если бы не мамины шапочки, шарфы, косынки и жилеты? Да, нет, были бы они здесь, в этой крошечной трешке на четвертом этаже блочного дома с совместным санузлом, страшным линолеумом, белыми, плохо прокрашенными окнами и с такими ручками на дверях, которые хотелось вырвать с корнем.
А дальше? Что дальше?
4
Лана не была из тех девушек, которые плывут по жизни, не заморачиваясь особенно, пользуясь моментом. Она никогда не играла в шахматы, но смогла бы с лёгкостью овладеть этой древней игрой, так как всегда думала на несколько шагов вперёд.
Статная, высокая, модельной внешности, она выделялась на курсе. Шикарная натуральная блондинка, каких, возможно, было много в Прибалтике и Европе, но какие буквально притягивали взгляды в их южном городе. Многолетние занятия плаванием сформировали ее фигуру и заложили правильные привычки спортсменки. Ушла в прошлое эпоха карэ – волосы были длинные, чуть ниже плеч, прямые, бликовавшие на свету. Она почти не красилась, ну, совсем немного светло-розовой помады в один слой – это не в счёт. Крошечные золотые сережки и такой же кулончик на тоненькой, жгутиком цепочке – подарок родителей на поступление в Иняз. Ни заколочек, ни браслетиков-колечек, ни столь популярной в те годы бижутерии. Ничто не отвлекало от образа серьезной, неулыбчивой блондинки с задумчивым взглядом немного потемневших, серо-голубых глаз. Маленькая Снегурочка превратилась в Снежную королеву. Процесс более, чем нормальный.
Лана выделялась и нарядами – никаких кофточек-"лапшей", заполонивших город, в которых щеголяла большая часть курса. Никто и не догадывался, что ее одежда – это плод ее фантазии и золотых рук Лиды. Вязали многие, но это был дешёвый самовяз, с претензией на что-то. Работы Лиды отличал высочайший профессионализм – никто и в жизни не мог помыслить, что свитера с рукавом летучая мышь, полупальто с крупными деревянными пуговицами, юбки-шестиклинки и ажурные льняные кофточки – все это богатство связано руками скромной учительницы русского языка и литературы.
Лана не завела подружек на курсе. Дружить – это не только бегать в кафе-мороженое или вместе сидеть в читальном зале. Это делиться тайнами и секретиками, ходить друг к другу в гости. Нет, она не отрывалась от группы и могла вместе со всеми пойти в кино или на вечеринку. Но она не представляла, как может позвать к себе домой на четвертый этаж в тесную квартирку, обставленную старой мебелью и заваленную нитками, кого-то из этих девочек. Это была элитная молодежь – дети начальников всех мастей, врачей и адвокатов, которые жили в центре, были смелы, раскованны, уверены в себе и своем будущем. Они щеголяли в португальских сапогах и испанских туфлях на каблуке в 13 сантиметров, шились у лучших портних города, а летом выезжали с родителями на модные курорты Прибалтики и Кавказа. У них были общие темы и общие знакомые. Общее прошлое и, скорее всего, – общее будущее. Свой круг, к которому она не принадлежала. Так, наверняка, чувствует себя яблоко в вазе, наполненной апельсинами – яркими, дерзкими, источающими аромат далёких стран.
Училась она, как и в школе – легко. Но отношение к учебе стало другим. Сейчас ей уже не были безразличны оценки на экзаменах. Она с упорством спортсменки шла на красный диплом. Это был её единственный путь остаться на кафедре, поступить в аспирантуру и вырваться из своего круга, вынырнуть из серой и скучной рутины в другой мир – мир, не связанный с работой в школе с ее вечными педсоветами и родительскими собраниями, вечерними проверками тетрадей и хроническим лорингитом.
А ещё Лана начала вязать.
Сначала это были шарфики и шапочки. Крючком. Это было легко. Она сочетала, казалось бы, несочетаемые цвета – получалось стильно, ярко, вызывающе, но пользовалось спросом. Потом перешла на сумки. Украшала их деревянными крашеными бусинами, кусочками кожи и кожезаменителя. Такие мешкообразные сумки через плечо в стиле хиппи. Это был прорыв. Клиенты Лиды-большой отрывали их с руками. Посыпались заказы. Пару-тройку раз Лана видела свои сумки у девчонок – признанных модниц с курса.
Папа-конструктор уже с трудом умещался после работы на диване перед телевизором, чувствуя себя абсолютно ненужным и никчемным в этом царстве ниток, клубков, выкроек, законченных шапок и недовязанных пальто. Он аккуратно приносил домой среднюю по стране зарплату, был спокоен, предсказуем и неприхотлив. Одна мысль занимала его, необремененную заботами, голову – как у них с Лидой – в принципе, таких заурядных и внешне и внутренне – могла родиться и вырасти такая девочка. Красавица модельной внешности, умница, да ещё и с такой фантазией и с такими руками.
– Есть в кого, – многозначительно качала головой Лида, явно имея в виду не его.
Лана с Жанной перезванивались, но очень редко, со смехом поздравляя друг друга с днём рождения. Надо же было умудриться родиться в один день! Лиды тоже общались нечасто, вечно сетуя на отсутствие времени. А увидеться… нет, ну, никак не получалось. Расстояние делало своё.
Обе крутились, как пчёлки – одна по дому. Вторая – и по дому, и на работе, и после работы. Какие там встречи и посиделки, дышать некогда!
Каково же было удивление семьи Спектор, когда в конце августа Лида-маленькая позвонила и, поинтересовавшись будут ли они дома в воскресенье вечером, загадочно сообщила, что они заскочат на пару минут.
– Только ты ничего не затевай, Лида, мы буквально на одной ноге – зашли и вышли. Адрес напомни мне, пожалуйста.
И они приехали – Сема с Лидой и пунцовая от счастья Жанна. Приехали с приглашением на свадьбу. Жених не приехал.
– Он в командировке, – туманно объяснила невеста и добавила зачем-то :
– На неделю.
На одной ноге не получилось. Сидели, пили чай с вишнёвым пирогом, разглядывали приглашение: кафе "Белый лебедь", Жанна и Анатолий – имена выписаны вензелями, и вензелями рамочки вокруг. Между именами – картинка: два белоснежных лебедя с изящно изогнутыми шеями, образующими сердце.
А внизу дата: 20.10. 1978.
Строго. Черным шрифтом. Красивое приглашение, качественное, на добротной и плотной тисненой бумаге.
– Кафе хорошее, – частила Лида-маленькая. – Вам понравится. Мы там как-то гуляли на свадьбе. Да! Платье будем шить, и фасон уже есть – из журнала, и ткани присмотрели – капрон, шелк на подкладку, а на лиф – гипюр немецкий. Ещё не решили, где букетик заказать на талию. Чайные розы. И насчёт фаты ещё не знаем. Сейчас очень модно шляпы. Ой, что это я все рассказываю, – одернула она сама себя. – Потом неинтересно будет.
Девочки ушли в "детскую" – почему-то так называли в семье комнату Ланы.
