Посметь мечтать

Цепи айсергов – они наверняка из циолия. Сами безглазые сторожа пустыни могли быть ранее псами из герцогских домов, мутировавшими, усовершенствованными в катакомбах Лабиринта.

Донатан остановился, когда его колени уперлись в каркас кровати. Все ждал, когда же заключенная закатит истерику, но она подозрительно игнорировала его перемещения по камере. Тогда нагнулся, заглянул в лицо. Поморщился от исходившего от нее запаха и в который раз проклял Дайтора Риза.

Дотронулся до плеча заключенной, потом потряс сильнее.

– Сайя! Вы слышите меня?

Инспектор Риз умело ломал психику переданным на его попечение людям. Стоило только представить, что вынес Райер, будучи оставленным своим отцом на милость разноцветного демона, как хотелось разнести все эти клетки.

Напряженно наблюдал, подаст ли вира хоть какой знак, что находится здесь, в камере, но отсутствующее выражение ее лица, сжатые в линию губы, пустые глаза показали, что он зря тратит свое время.

Разговорить ее не вышло. Применять силу глава Хоён поостерегся. Не после того, что застал при своем появлении. Наиболее разумным представлялось вызвать медика, что Донатан и сделал первым делом, поднявшись наверх.

* * *

Таир поставил перед Рифом кофе.

– Зачем пришел?

И бармен, и гость одновременно обернулись на голос. Ши Андо выглянул из своего кабинета, упер руки в бока. Таир жестом показал, что хозяин не в духе. Риф искоса глянул на видеокамеры. Скрытые от глаз, но выучил расположение каждой. И неизменно занимал один из столиков, стоявших в глухой зоне. Картинка фиксировалась, при этом ни слова невозможно было разобрать на записи.

– Кажется, я стряхнул с себя подозрения, – сообщил Риф, когда ньянец подошел ближе.

– Наслышан, – коротко ответил Ши. Отодвинул стул, сел. Оглядел пустой зал и вздохнул. – Надеюсь, это не отразится на твоей работе.

Риф почесал в затылке. Не стал упоминать обо всех шепотках и взглядах исподтишка, с того дня сопровождающих его в офисе. Совет, к его облегчению, молчал по поводу сцены на центральной лестнице борделя, могущей украсить собой любой эротический фильм.

Риф протяжно выдохнул, разглядывая поставленный перед ним кофе. Краска ползла по щекам, как только перед глазами вставали лица всех, кто был в сером особняке на демонстрации акта раскаяния. Странно было, что не давал знать о себе отец, ведь он без сомнений был поставлен в известность.

– У вас что?

– Пусто, как видишь, – Таир пытался пошутить. – Наконец-то мы взяли отпуск. Спасибо гвардии за первый за столько лет отдых.

– Наши сины?

– Заходили, – Ши недоволен был их визитом. – Сказал им, чтобы нашли себе другое место для посиделок, так нет же. Как нарочно приходят сюда пить.

– Они приходят из-за тебя, Таира, – возразил Риф. Хлебнул кофе. – Мы все еще команда, пусть уже и без клана.

– Думаете, Хён вернется? – негромко озвучил Таир вопрос, занимавший их умы. – Кто он вообще? Кем может быть?

– Сайя знает его, – хмуро ответил Риф. Два изумленных взгляда остановились на нем. – Разгладьте лбы, тут камеры. Она надеется, что он вернется в игру, поэтому и приложила столько усилий, чтобы сохранить Нарсам.

– С ума сойти, – потрясенно прошептал Таир, прячась от камер в ладонях.

– И она ненавидит гвардию, – добавил Ши. – Так что он вряд ли оттуда.

– Теперь она в беде! – резко бросил Риф. – А мы можем только следить за новостями? Которых нигде нет?

Ши Андо обхватил лоб. Мечась в мыслях. О Сайе и Донатане Хоёне. О том, что есть человек, к которому можно обратиться. Только вот вряд ли глава гвардии станет рисковать своим положением. Вправе ли он вообще просить о таком?

Выдохнул, так и не решившись поделиться с товарищами.

– Мне жаль. Но она сама это сделала. Даже никому не сказала, чтобы ее могли отговорить и помешать такой дурости.

Риф вскинул на ньянца зло блеснувшие глаза.

– У нее храбрости больше, чем у нас всех!

Таир легонько постучал по столу, придерживая темп растущей ссоры.

– Еще идет следствие, ход которого может повернуться прямо наоборот. Ничего точно не известно.

Ши Андо тяжело оперся руками на стол, помедлил, прежде чем подняться. Риф стиснул пальцы на кружке. Русые волосы небрежно упали на лоб и он тряхнул головой, откидывая их. Таир сбоку наблюдал за раздражением виара Шатизара.

– Мне нужно будет уехать через неделю, – сообщил Ши Андо, заканчивая разговор. – В Пятый центр. Таверну закрою, так что не ломайте двери.

Таир насторожился.

– Это связано с теми звонками?

– Какими звонками? – пробурчал Риф. Сложно было обуздать себя и не начать орать в ответ на равнодушие ньянца к ситуации с Сайей. Но вынужден был признать, что его собственная реакция обусловлена исключительно его чувствами. Будь на месте Сайи любая другая вира, он, как и Ши, пожал бы плечами. Про себя восхитился безрассудством и забыл.

– Незнакомые номера. Угрозы, пожелания скорейшего отъезда и тому подобные рекомендации по дальнейшей работе таверны. Перестал отвечать на звонки.

Задумчивый вид ньянца не позволил понять, воспринимает ли он всерьез телефонный террор.

– Почему в Пятый центр? – спросил Риф.

– Дела там. С поставками продуктов.

– Это связано с тем человеком, который приходил к тебе?

Ши Андо с досадой глянул на Рифа.

– Понятия не имею, кто он. Больше не появлялся. Что он тебе покоя не дает?

– Он знает Сайю. Сайя знает его. После их встречи…

Ши развернулся и пошел в свой кабинет, не став слушать. Таир развалился на стуле, уставился в стеклянный потолок, покрытый с внешней стороны плотной снежной занавесью, отчего зал без включенного света, без тихих голосов гостей казался брошенным. Печальным и огромным.

– Опять снег, – перевел взгляд ниже, на окно. – И кто-то пришел.

Дверь открылась и быстро закрылась, не успев впустить холод улицы. Риф обернулся на возникшую на пороге виру, отряхивающую липнущие к куртке снежинки. Настроение быть вежливым отсутствовало, поэтому просто кивнул.

– Вира Куна.

– Все проклятые собираются в одном месте. – Таир встал. – Надо дверь закрыть, пока еще кого не принесло.

Тоири робко улыбнулась хмурому бармену, поджавшему губы, когда проходил мимо, к двери. Щелкнул замком и ушел за барную стойку. Так как работник не сказал ей ни слова, то предположила, что ей позволено остаться. Неслышно прошла по залу.

– Я увидела вашу машину, – сказала виару Шатизару вместо приветствия. Уловила еще один кивок, присела на край стула. – Виар. Вы не знаете, как Сайя?

Риф нервно рассмеялся.

– Тоири. Не поверите, то же самое хотел спросить у вас.

– В школу приходил инспектор Риз, – почти прошептала Тоири, встречаясь взглядом с виаром, которому, судя по его виду, также было непросто. Сидеть и ждать. – Он расспрашивал о Сайе. Был у ректора. Я не знаю, о чем они говорили, но… – сдвинула брови, припоминая восклицание Айты Лигуры, – мне показалось, что они хорошо знакомы.

Недоумение Риф быстро спрятал под кривой улыбкой, играя на камеры, которые наверняка просматривались.

– Тоири, вы сбежали с уроков, чтобы сообщить мне это?

– Я подумала… – Тоири прикусила губу, вглядываясь в глаза, казавшиеся совсем темными в полумраке таверны. Хотя цвет их обычно напоминал безоблачное небо. – Вы же из Тауртимс. И ректор наш оттуда. Может…

Риф выпустил из рук холодную уже кружку с давно остывшим кофе, встал.

– Я отвезу вас на занятия, вира. И попрошу больше меня не беспокоить такими вещами.

Понадеялся, что его тон отобьет желание у подруги Сайи копать дальше: не хватало еще и этой ученице попасть за решетку за излишнюю сообразительность.

Выходя, Риф услышал звонок телефона, убранного под барную стойку. Никто и не подумал поднять трубку.

Тоири дулась на него всю дорогу до школы. Риф леденел все сильнее, представляя, о чем думает сейчас подруга Сайи, которой он совсем недавно сам прохода не давал, надеясь прояснить отношение виры Синоры к своему начальнику. Укоряющий взгляд почти прибил его к сиденью, потому Риф испытал неимоверное облегчение, разглядев впереди высокие школьные ворота.

– Вира Куна. До свидания.

Тоири открыла дверь его серой Акстеры. В салон немедленно ворвались мелкие снежинки. Осели каплями на панели, на самом Рифе. Порыв ветра заставил поежиться.

– Я знаю о том, что вы делали в сером особняке, – проговорила Тоири, не оборачиваясь. – Виар Шатизар, я была лучшего мнения о вас.

Ответа не ждала; вышла и осторожно захлопнула дверь. Риф прикрыл глаза. Глубоко вдохнул. Выдохнул. А чего он ожидал? Аплодисментов?

Прыгающая доска приборов перед глазами, учащенный пульс. Не в состоянии вести машину, Риф довольно долго оставался у школы. Пока не привлек к себе внимание охраны.

– Простите, – выговорил на вопрос подошедшего человека в форме, с какой целью машина стоит под школой. – Ученицу подвозил. А тут с работы позвонили. Пришлось задержаться. Уже уезжаю.

Идея заехать домой перед работой не помогла привести мысли в порядок. У коттеджа его поджидал отец. Бывший гвардеец, сменивший службу на кресло магистра. В иное время Риф был бы рад видеть родителя, однако сейчас, остановившись перед Катаром Шатизаром, опасливо косился на натянувшийся шрам, пересекавший его щеку. Правильные, крупные черты лица отца застыли.

– Твоя помолвка разорвана! – с ходу сообщил он сыну, чей пульс, едва выровнявшись, подскочил уже от другого известия. – Семейство Чарушей открестилось от нашего позора!

Какое счастье. Риф быстро опустил голову, не веря своему везению. Всего-то нужно было собрать полный зал людей и оставить всю одежду под ногами проститутки, пока карабкался на второй этаж. Поднял глаза и сразу их опустил.

– Пока ты не выделялся среди толпы, все закрывали глаза! – отец изо всех сил старался не кричать. На его щеке без остановки дергался мускул, еще сильнее натягивая белый шов тканей. Руки он сложил за спиной и, Риф подозревал, этим спасал сына от рукоприкладства на пороге собственного дома. – Никто не собирался требовать от тебя верности до момента заключения брака!

– Папа…

– Но такое! – Катар Шатизар задохнулся, глядя на макушку Рифа. Бессильно зарычал, задрав голову к небу: – Отпрыск уважаемой семьи! На глазах всего центра! В чем мать родила! На коленях полз за проституткой!

Уже сделано. Рифу оставалось только корчиться от реального стыда и изображать несуществующее раскаяние. Сердце колотилось все быстрее.

– Мама знает?

Отец побагровел и смерил сына взглядом с головы до ног. Столько презрения Риф от отца еще не получал.

– Даже видела. Нашла множество отличий между младенцем, какому меняла пеленки, и взрослым мужиком.

Господи, простонал Риф мысленно. Шагнул назад, привалился к своей машине. Утопил лицо в ладонях, запылали даже уши.

* * *

Застал больного, о чудо, восседающим в кровати с горой подушек под спиной. Сузил глаза – с лэптопом на коленях. Начал тихо ругаться на сестру. Рихана в тот момент вытаскивала из руки Таймина иглу. Услышав много всяких слов от брата, сразу все простила и улыбнулась ему.

– За то, что спас Таймина, ты теперь мой кумир.

– А раньше был кем? – сердито проворчал Файен. Подошел ближе, указал на Таймина. – Кто дал?

– Он не подключен к сети, – Таймин вздохнул и показал экран. Файен не счел нужным даже смутиться.

– Не потому что не доверяю. Ты обычный пользователь, совершенно случайно можешь…

– Я изучаю карты Дорайнурима, – перебил его Таймин. – Ри закачала их сюда. Можешь не рвать свои прекрасные волосы, не то станешь похожим на меня. – Волосы все еще выпадали с устрашающей скоростью, и Таймин замечал, как Рихана вертела в руках ножницы. Но предложить ему состричь их еще не решилась. Хотя уж проще было бы побрить голову, чем собирать комки с кровати и пола, а потом втихаря плакать над ними. Верно вира Хисару сказала когда-то: волосы отрастут.

Против воли Файен глянул на заметно поредевшую шевелюру ректора. Получил тычок в плечо от Риханы и перевел внимание на принесенную им кружку с очередным выведенным лекарством. Быстро протянул его Таймину.

– Это тебе. Пей.

– И почему мне кажется, что ты экспериментируешь на мне? – спросил Таймин. Но послушно выпил, даже не покривившись. Передернулся сам Файен, забирая посуду обратно. Сглотнул слюну.

– Лимонный сок! – похоже, увиденное стало для него какой-то драмой. – Ты его даже не почувствовал, что ли?

Таймин посмаковал вкус, оставшийся на языке, после чего поднял глаза на перекошенного химика. И покачал головой.

– Проверка?

– Восстановления рецепторов, – Файен не обратил внимания на сердитое шипение Риханы. – И немного сорбента. Но мне не нравится, что ты все еще похож на снеговика.

Продвигались они в лечении крайне медленно, но, к счастью, теперь в обратном направлении, с каждой капельницей оттягивая Таймина все дальше от критического рубежа, который он едва не перешагнул. Семь дней прошло со времени обнаружения причины болезни. За эти дни Таймин заметно улучшил свое состояние, но все еще слабость одолевала его. Вставая на ноги и опираясь на Рихану, вспоминал, как подобным же образом волокла она его в приют, подобрав перед этим на улице.

Утомленно уложил голову на подушки.

– Как бы я ни выглядел, это все преходящее. Радует, что теперь я хоть не лежу бревном. – И Рихана перестала шептать над ним молитвы, о чем говорить не стал. – Ри на меня кричит, а это значит, что вскоре снова залезет мне на спину и заставит носить по этажам.

Рихана ласково погладила Таймина по щеке. Файен умилился этой картине, уверенный, что сестра сама готова таскать ректора на спине, лишь бы с ним ничего не случилось.

– Зачем тебе карты?

– Сложный лабиринт. Могут быть скрытые лазы, пустоты, куда можно заглянуть. Не думаю, что с поры составления этих карт что-то намеренно менялось в рудниках, разве обвал случался.

Рихана попыталась отобрать лэптоп.

– Ты никуда не пойдешь! Достаточно! Притащил эту дрянь оттуда!

Файен потер подбородок.

– Ри. Я нашел споры в его бритве. Крохотный очажок, где они размножались между лезвиями.

Рихана нахмурилась и дернула на себя лэптоп. Таймин от неожиданности выпустил его из рук.

– Я ведь промывал ее!

– Но он не брился каждый день! В лучшем случае раз в неделю!

Таймин машинально потрогал подбородок, заколовший пальцы.

– Это его и спасло, – заключил Файен и незаметно потер собственную щеку, тоже не видевшую бритву уже давненько. – Дезинфицировать, понятное дело, никто не заморачивается. Уж тем более кипятить станок в голову не придет.

– Выкинул? – буркнула Рихана.

– Еще чего. Стану я разбрасываться добром, – проворчал Файен. Таймин начал улыбаться, уже зная, какое применение его бритве отыскал химик. – Разведем свою колонию. Из Осицилы отличный анестетик готовится.

Досадливый стон Риханы вызвал усмешку и у ее брата.

– Ты дозвонился наверх?

Файен вздохнул. Повертел в руке пустую кружку.

– Тот человек не отвечает на звонки. Не пользуется сетью. Я не знаю, как до него добраться. А Райер будет ждать. Может, сообщить ему сейчас? Или пробовать еще, – здоровый тельальхарец выглядел странно растерянным. Прочесал свои светлые волосы. Потер шею. – Ри, что думаешь?

– О чем вы?

– Райер попросил перед уходом связаться с одним виаром. И через него передать послание. Нужно забрать кое-кого сюда, – пояснил Файен. Таймин вопросительно глянул на Рихану.

– Девушка Джуна, – ответила Рихана и тут Таймин напрягся. – Сайя Синора.

– Сайя? – невольно повысил голос.

– Ты ее знаешь? – поднял бровь Файен.

– Еще бы я ее не знал! – выдохнул Таймин. На миг перенесся в свой кабинет и занял ректорское кресло, а напротив увидел Сайю с пером в руке, которым хотела его продырявить. Потряс головой, разгоняя легкий туман в голове. – Она моя ученица. То есть… Бывшая. Когда я был ректором в Койе Канхёдже.

Странно далеко прозвучало название школы. Будто чужое нечто, вытащенное из забытой старины.

– Надо же, – немного напряженно произнесла Рихана, поразившись заблестевшим темным глазам. Воскресила в памяти смуглое лицо хорошенькой виры. – Ты никогда не говорил.

Таймин потянулся, ухватил ее за свитер и усадил рядом с собой.

– Должен был? – мягко спросил. – Ты и не спрашивала меня обо всех учениках.

– Ревность? – ехидно осведомился Файен. Под взглядом сестры мгновенно сориентировался и отступил назад. – Ректор, держи ее крепче. Мне еще лекарство тебе готовить нужно.

Рихана зло поджала губы.

– Убирайся отсюда, Файен. Пока я тебя не вышвырнула сама.

– А как же кумир?? – начал Файен и сразу осекся. Счел нужным согласиться с тем, что загостился. – Ладно, схожу к вире Хисару, посоветуюсь насчет Сайи.

Рихана подождала, пока за братом закроется дверь.

– Иногда мне хочется его треснуть.

– Не тебе одной. Он… – Таймин подумал, подыскивая слова. – Интересный человек. С некоторой… изюминкой, что ли.

– С большой прорехой в голове, – резко ответила Рихана. Таймин слабо хмыкнул и прикрыл глаза, слушая ее голос. Пусть сердитый, пусть раздраженный. Но он был тем звуком, который хотел слышать всегда.

– Ри. Твоя ревность мне безумно приятна, поверь. Она показывает, что я важен для тебя. Что я не…

Рихана с тревогой склонилась над Таймином, когда он запнулся.

– Таймин??

– Не просто… Красивая картинка… – мысли путались, как Таймин не силился выстроить их связно. Наверное, Файен добавил в лимонный сок помимо сорбента легкое снотворное. Со вздохом сжал в слабеющей руке свитер Риханы. – Опять усыпил. Ты просила?

Рихана на миг ощутила вину.

– Ты слишком напрягаешься. Тебе нужно набраться сил.

– Лежа на спине, я их только теряю, – сонно возразил Таймин. – Мне нужно двигаться.

Рихана легла рядом, обняла его. Поцеловала шею, где мерно бился пульс. Таймин уже спал и не чувствовал, как палец невесомо проводит по его носу, гладит небольшую горбинку. Прочерчивает линию бровей от переносицы к вискам.

– Красивая картинка, – шепотом повторила Рихана его слова. – Вот кем ты себя считаешь, Таймин Крид?

* * *

– Давай повременим немного ставить зонд.

Хисару с сомнением перевела взгляд с вытащенной тонкой трубки, точно змея свернувшейся в металлическом лотке, к Джуну.

– Думаешь, он согласится пожевать кусок курицы вместо своей смеси?

Бейзар пригладил скользкие от геля волосы Джуна.

– Думаю, нужно его вытаскивать отсюда. Давать ему обсыхать. Создать какое-то неудобство, на которое он может отреагировать.

Джун моргнул и двинул бровями, как обдумывал прозвучавшие слова. Хисару дернула Бейзара, кивком указала вниз. Ксур опустил глаза. Задержал дыхание. И улыбнулся.

– Ну привет, – проговорил, глядя в серые глаза. – Как насчет того, чтобы узнать нас?

Джун продолжал смотреть на него. Точно на него. Определенно видел перед собой человека. Лицо его дрогнуло.

Хисару сжала перед собой руки, не спуская глаз с этих едва заметных попыток контактировать. Страшась нарушить сосредоточенность Джуна.

Бейзар судорожно выдохнул. Губы Джуна приоткрылись. Медленно повел глазами по сторонам.

– Райер сейчас не может прийти, – быстро проговорил Бейзар, зная, кого ищет его племянник. Вопросительный взгляд снова ощупал его лицо. – Он говорил тебе, помнишь? Приходил перед спуском.

Пальцы в геле пошевелились и Хисару сразу же подняла их вверх.

– Джун, – прошептала, перемещаясь в поле зрения приемного сына. – Сынок, ты видишь меня? Понимаешь меня?

Медленно Джун опустил веки. Хисару всхлипнула, прижав худую ладонь к губам.

– Не реви! – грубовато приказал Бейзар, сам с трудом сдерживаясь. – Сходи лучше за ложкой и смесью. Попробуем. Нет – так вернем обратно зонд.

Хисару не готова была отпустить Джуна. Его пальцы обернулись вокруг ее ладони и не расслабились, даже когда он закрыл глаза. Он держался за нее. Сам. Он так хотел. Проявил активность.

Несмотря на то, что Бейзар не забыл, никогда он не говорил о том постыдном моменте, когда поставила жизнь Райера выше жизни Джуна. Когда хотела оставить его анатомикам, потому что испугалась. Когда мысленно списала его в утиль.

Украдкой взглянула на брата, воркующего над племянником. Так трогательно мощный ксур заботился о Джуне, что ей по сей день не верилось, как такое возможно.

В такие мгновения особенно ярко вставали перед глазами собственные выкрики Бейзару, когда у разгромленного штаба, в крохотном салоне легковушки, под вопли гвардейцев и в клубах дыма пыталась убедить брата не вламываться в лабораторию. Оставить Джуна там.

Помнила об этом каждую секунду. В который раз поцеловала хрупкие пальцы, роняя на них слезы, молча прося прощения за малодушие.

Бейзар минуту смотрел на племянника, кусая губу, потом решился. Оглядел капельницы, к которым остался подключен Джун, трубку катетера.

– Положим его на кровать. Сейчас подтащу ее ближе. Пусть побудет на воздухе.

Хисару испугалась.

– Не стоит!

Ксур уже волок тяжеленную мебель по полу, ближе к аквариуму. Придвинул почти вплотную к емкости, выпрямился, отряхнул ладони. После плеснул на них антисептик.

– Он у нас вполне самостоятельный мальчик, – приговаривал, просовывая руки под спину и колени Джуна.

– Не надо! Положи его обратно!

– Голову придержи, – бросил ей Бейзар, вытягивая тело из геля. Про себя ужаснулся его весу и ощущениям от острых костей, которые, казалось, вот-вот хрупнут под его пальцами. Побоялся сжимать Джуна. И ободряюще улыбнулся посеревшей сестре. – Ему понравится, вот посмотришь.

Хисару подхватила затылок Джуна, вдвоем они бережно уложили больного на кровать, тут же намокшую. На что внимания не обратили. Посмотрели друг на друга, точно перепуганные дети, сотворившие нечто запретное. Потом – на неподвижного человека, потерявшегося в простыне. Перестали дышать, выжидая. Чтобы ничего не изменилось в показаниях, выводимых на экран.

Хисару проверила прикрепленные к Джуну внешние датчики, бросила беглый взгляд на четкую линию сердцебиения на мониторе. Напряжение все не отпускало; не заметила, как крепко стиснула пальцы, все еще лежащие в ее руке.

– Джун, – Бейзар сел, почти упал, на край матраца, склонился над племянником. Придавил немного подушку вокруг головы, поправил накрывающую его бедра полоску ткани. Дотронулся до кусочка металла, вживленного в его голову. Теплого, прочного. Под ним двигалась живая кровь. Руки дрожали от понимания того, что сделал. Голос был тверд. – Сынок, как тебе? Ведь здесь удобнее лежать?

Уже и Хисару ждала отклика, сканируя сына глазами. Смотрела с таким пристальным вниманием, что вздрогнула, подпрыгнула от восторга Бейзара:

– Он волнуется! Это точно отличается от его обычного состояния!

Хисару прижала руку к сердцу, переводя дыхание. Тогда только заметила, как изменился пульс Джуна. Мелкую рябь закрытых век. Движение глаз под ними. Его пальцы сжались. Кадык дернулся. По всей влажной коже пробежала волна дрожи; от движения заблестел, ярко освещенный лампами.

Открой глаза, молила его. Открой глаза и дай понять, что ты с нами. Что ты чувствуешь изменения. Приятны ли тебе такие перемены? Не забыл ли ты, как ощущается на коже движение воздуха?

Джун пошевелил другой рукой. Провел по простыне, как изучал, что это. Потом замер, вытягивая из памяти схожие образы. Разлепил ресницы, несколько раз моргнул. Вздохнул.

А Хисару облегченно рассмеялась, ловя каждое его движение, пусть и такое мизерное. Голова шла кругом от избытка впечатлений, не знала, что и думать.

– Боже!

– Тебе удобно? – живо пристал к Джуну Бейзар. Джун снова моргнул. Не слишком уверенно, да и вообще это могло ничего не означать. – Ты знаешь, кто я?

Джун долго смотрел на Бейзара. Так долго, что и ментор, и Хисару занервничали, усомнившись в своих выводах о вменяемости больного. Пока тот не скользнул взглядом по белоснежным волосам находившегося рядом человека. Тогда только Бейзар сообразил, в чем состоит вопрос. Часть уверенности в своих решениях вернулась.

– Точно, ты ведь не знаешь, – улыбнулся, глядя в расширившиеся глаза. Умирая от желания обнять Джуна. Согреть его, такого мокрого, невыносимо худого, бессильного. Нащупал одеяло, подтянул его выше, накрывая племянника. – Я ксур. Все то время, что я был твоим ментором, я носил линзы и красил волосы.

Губы Джуна дрогнули. Перевел глаза на второго человека. Задышал чаще.

– Да, сынок, – сквозь слезы Хисару плохо разбирала сына. Вытерла глаза. – Я ваша мама. Твоя и Райера. Все это время я была рядом с тобой.

Джун все смотрел и смотрел, а по его щекам растекались яркие пятна. На лбу выступили крупные капли пота, заблестела шея.

Первым тревожные признаки заметил Бейзар.

– Хисару, – позвал сестру. Уже не так радостно, как минуту назад. В голове начало вибрировать понимание. – Хисару! Его температура!