скачать книгу бесплатно
– Что произошло, девочка Настя? Я думал ты приедешь отдохнувшая, румяная, а ты стала совсем прозрачной. Это что? Ты замуж вышла? – Он заметил кольцо на руке.
– Почти.
– Что значит почти? – Рассердился главный, а глаза при этом смотрели так беспомощно и тоскливо, что Настино сердце полоснула жалость.
– Яков Семёнович, что у вас случилось?
– Что случилось, что случилось…. – Заворчал он, доставая платок, – внук мой Мишенька, ты же знаешь его, погиб. Месяц назад похоронили.
Он схватил чашку, попытался отпить, но руки тряслись. Главный закрыл лицо платком и глухо зарыдал, вздрагивая плечами. Настя ахнула. Этот потрясающее красивый мальчик с огромными чёрными глазищами и великолепными ресницами, предмет зависти всех девчонок! Мальчик, которому предсказывали большое будущее. Настя однажды была на концерте выпускного класса в музыкальной школе – скрипка в руках юноши пела и стонала, как живая! Этот мальчик погиб?! Новость была такой нелепой и неправдоподобной, что Настя растерялась.
Главный выбрался из-за стола, подошёл к окну и тут силы оставили его. Мягким мешком он осел на пол под подоконником. Настя кинулась к нему, обняла и заплакала. Долго сидели они на полу кухни, наревелись и наговорились. На улице стемнело, но Настя не спешила зажечь лампу. Главный тихо рассказывал.
– Ты ведь знаешь, он уже год учился в консерватории. Был дома на каникулах, из Москвы позвонили, пригласили на конкурс молодых дарований в Данию. Наш мальчик занял первое место, получил целую кучу призов и дипломов. Мы видели это по телевизору и плакали от счастья. Он позвонил нам из Москвы, сказал, что выезжает домой. Вот там и…. Его забили ногами за то, что он еврей. Эти ублюдки даже не пытались бежать, их забрали сразу, идёт следствие. А мальчика нашего единственного больше нет. Родители в стариков превратились за три дня. Роза моя слегла, месяц не встает, и лечиться не хочет. А я, – он горько усмехнулся, – я даже работать не хочу. При каждом удобном случае сбегаю на кладбище. Сижу там один и всё думаю: твой китаец когда-то вытащил нашего мальчика из могилы, а сверстники загнали его туда. Так в чём смысл жизни? И есть ли Бог? Одно понял точно: мир, в котором топчут ногами красоту и талант – обречён! И чёрт с ним! Пусть он сдохнет! Может когда-то на его месте возникнет новая жизнь, где ценности будут другие. Не знаю…
Они, помогая друг другу, перешли за стол. Настя вновь согрела чай и коротко рассказала о себе. Главный слушал не перебивая, а потом сказал: – Ты, девочка Настя, выбрала именно того парня. Я не раз замечал, что у тебя интуиция, как у ведьмы. Много раз наблюдал за твоей работой, и сдаётся мне, что ты видишь пальцами. Чёрт его знает, как ты это делаешь, но какой-то дар у тебя явно есть. Я ведь на операциях любовался, ты своими пальчиками вытворяешь такое! Я, хирург со стажем, только глазами хлопал. Ты к плохому парню за версту бы не подошла. Найдётся твой Сашечка, у мужчин бывают такие дела, ради которых они покидают своих женщин. Даже таких, как ты. Ему сейчас гораздо хуже, поверь мне. Но с живыми проще, всегда есть надежда, что они найдутся.
Потом он сказал, что им надо брать себя в руки: ей дожидаться своего Сашечку, а ему суда.
– У нас с тобой нет возможности лежать и наслаждаться горем. Тебе на работу через неделю? Выходи завтра, нечего дома делать!
Настя проводила его, прошлась по комнате, везде слой пыли, полное запустение. Тряхнула головой, вслух сказала: – Сашечка, так жить нельзя! Давай сделаем уборку, потом полежим в ванне и спать!
Откуда-то появились силы, быстро и ловко прибрала квартиру, понежилась в душистой воде и уснула. Уснула легко, пробормотав: – Ты здесь? Не уходи! – Утром, собираясь на работу, разговаривала с ним, советовалась, отвечала вместо него, и с этого дня это стало привычкой. Стало легче дышать, вернулась способность думать о чём-то ещё. Сашечка незримо был рядом.
Когда-то в городе и округе было раскидано множество воинских частей, секретных и не очень. Был свой госпиталь, в котором Настя начинала ночной сиделкой. За последние годы одни части расформировали, другие куда-то перевели. Госпиталь, пока ещё был госпиталем, но на лечение принимали всех подряд, если были места. Попадали сюда в основном начальство, чиновники и их родственники. У врачей работы всегда хоть отбавляй, у хирургов не исключение. И Настя с головой окунулась в знакомый мир болезней, стонов и лекарств. На первой же пятиминутке главный представил Настю: – Анастасия Григорьевна, наш новый хирург и прекрасный диагност, вы все ее прекрасно знаете. У кого будут затруднения, не стесняйтесь обращаться.
Они стали пропадать на работе от темна до темна, присутствовали на операциях друг у друга. За чаем в ординаторской главный жаловался, что хозяйственные работы, будь они неладны, отнимают много времени, и потихоньку сваливал работу на Настю. Часто усталые, в темноте выходили на улицу, продолжая «разбор полётов». Иногда подвозил её домой, но чаще Настя шла пешком, наслаждаясь свежим воздухом и радуясь, что наконец-то спокойно можно побыть наедине с Сашечкой.
Хуже всего были выходные! В эти дни Настя старалась переделать как можно больше домашних дел. Если они заканчивались, она бралась перетаскивать мебель или шить новые шторы, только бы не дать себе расслабиться.
Часто Сашечка появлялся в снах, и онаретаскивать мебель или шить новые шторы, только бы недать себе расслабиться. можно побыть н никак не могла разгадать их. На нём почему-то всегда был камуфляж, такой странный костюм Настя видела в боевиках. И как в кино, Сашечка в её снах был разрисован чёрной краской. Иногда он смотрел прямо в её глаза и печально шептал в маленький микрофончик прямо у самого рта: – Ты только не потеряйся, душа моя! Только не потеряйся! – Но чаще она видела его сидящим под каким-нибудь кустом или деревом. Обхватив колени руками, он смотрел в небо и кричал, как тогда: – Настё-ё-на! – Она просыпалась в панике и слезах, ходила по комнате и никак не могла унять дрожь.
– Всё хорошо, Сашечка, всё хорошо! Вот доживём до отпуска и встретимся в нашей избушке. Отметим годовщину, как мечтали! Я не знаю твоей фамилии, не знаю, из какого ты города, ты тоже не знаешь, ну и ладно! В следующем октябре мы обязательно найдёмся, вот увидишь! Мы с тобой, родной мой, так похожи, и впрямь две половинки: не сообразили спросить хотя бы фамилию!
А сама думала, что до следующей осени сойдёт с ума.
Однажды в воскресенье, когда она, одуревшая от тоски, металась по комнате, в дверь позвонили. На пороге, тяжело дыша, стояла пожилая женщина с измученным больным лицом. Настя с трудом узнала жену главного: модница и красавица еврейка превратилась в сгорбленную старуху.
– Проходите, Роза Александровна, – помогая ей раздеться, Настя гадала, зачем пожаловала эта малознакомая женщина. Усадила на диван, предложила чаю, и, получив отказ, спросила: – Что-то случилось?
– Нет, деточка, то есть случилось…. Ну, вы знаете. Я о другом пришла поговорить. – Выглядела она плохо.
– Деточка, у нас горе, нам всем не сладко, конечно, но Яша мой – он совсем сдал. Я не знаю что делать, но что-то надо! Меня он не слушает, может, вы как-то попробуете? Он о вас всегда очень хорошо отзывается, а мой Яша на похвалу скуп, даже очень.
Настя сидела озадаченная.
– Роза Александровна, а что я могу сделать? Честно говоря…
– Деточка, уговорите его поменьше работать, ему полежать надо, а уход я сама обеспечу. Ему сейчас не до работы, я ведь вижу, он на пределе. – И она горько заплакала. Настя с жалостью смотрела на неё и думала: – Господи, помоги им пережить это! В чьих силах вернуть радость в дом, где жизнь стала чёрной?
– Роза Александровна, – она села поближе, – вы только попробуйте понять: Яков Семёнович не станет лежать и страдать, работой он лечится, понимаете? Так легче! Он работает, как вол и это самое лучшее, что можно придумать.
– Деточка, легче, когда вместе переживают своё горе, а он там без меня и я дома одна. Как же ему может быть легче? Я же по себе знаю, что это невыносимо!
Настя немного подумала, и вдруг сама не ожидая от себя, предложила: – А вы устройтесь на работу.
Женщина скорбно посмотрела.
– Какая работа? О чём вы говорите, деточка? Я нечего не умею!
Но Настя загорелась: – Идите к нам, Роза Александровна! У нас катастрофически не хватает санитарок. Солдатики лежат беспомощные, совсем сопливые мальчишки. Родители далеко, ухаживать и пожалеть их некому. Полы протереть, подушку поправить, с этим вы справитесь. Вот увидите, ваш день будет занят, нужной себя почувствуете, а заодно доброе дело будете делать. Ну, как?
У бедной женщины было такое растерянное лицо, что Настя готова была прикусить себе язык.
– Деточка, вы уверены, что я смогу это делать? – Роза Александровна взволнованно вспыхнула. – А что мне Яша скажет?
– А мы…. мы ему не станем докладывать! Приходите завтра с утра, я сама вам всё покажу. Главврача мы поставим перед фактом. Ну, по рукам? Знаете что, пойдёмте пить чай.
Они перешли на кухню. Настя разогрела рыбу, приготовленную на ужин, налила чай, а сама всё говорила.
– Зарплата, правда, совсем маленькая, поэтому не хотят люди работать.
– Деточка, мне не нужны деньги, не будем об этом говорить.
Женщина немного ожила, приободрилась. Губы слегка трогала улыбка, видимо она представляла, что скажет Яша.
– Давайте поужинаем, а то мне одной не хотелось.
Обе с аппетитом поели, чай пить Роза Александровна отказалась: – Нет, деточка, я побегу. Если завтра на работу, то сегодня нужно кое-что приготовить.
Настя вышла проводить, поймала такси и тепло попрощалась с гостьей. Едва успела зайти в квартиру, запел телефон.
– Настя, что делала у тебя моя Роза? – Голос главного был таким изумлённым, что она фыркнула.
– Вы что следите за своей женой?
– Нет, конечно, – рассердился он, – с кладбища ехал, видел, что она заходила в твой подъезд, караулил за углом.
Пришлось Насте признаться в задуманном.
– Прошу вас, Яков Семёнович, не спорьте с ней, лучше похвалите. Это будет хорошим стимулом.
Утром Роза Александровна караулила Настю у госпиталя, суетливо семенила рядом и испуганно таращила свои всё ещё красивые глаза.
– Деточка, вы же объясните мне всё и покажите, а то я здесь потеряюсь. Что тогда скажет мой Яша!
– Вот, знакомьтесь, это Надежда Ивановна. Вы у неё будете смену принимать. Она работает давно, знает всех и всё, при ней даже главный ходит на цыпочках. Ну, а пацаны её обожают. Как, впрочем, и она их.
Розу Александровну переодели в белый халат и вместе с бабой Надей, как её звали больные, пошли по этажу. Открыв дверь в первую палату, Настя поздоровалась и представила: – Ваша новая нянечка, прошу любить и уважать.
Стриженые головы, как по команде повернулись, любопытные глаза уставились на вошедших. И тут же у Насти открылся рот.
– Деточка, а ты почему не кушаешь? Почему твоя кашка стоит? Не хочешь или не можешь? Ну, скажи мне! – Роза Александровна ловко пронесла свой пышный зад между кроватей, присела на стул, убрав тарелку на тумбочку.
– Анастасия Григорьевна, что нужно делать? Ведь нужно что-то делать! – Волновалась она.
– Миша Сливкин после операции, чувствует себя ещё не очень хорошо, но это временно. Ему сейчас важно есть и спать. Девочки не успели покормить, а самому трудно сидеть, может быть, вы?..
Настя дёрнула за рукав бабу Надю, шепнула: – Уходим, пусть сама управляется. – И пошла переодеваться. Минут через десять, услышав ласковый говорок, заглянула в палату.
– Мишенька, кушай, детка! Поставили ребёнку холодную кашу и думают, что он будет радоваться. Как бы не так! Я им на кухне всё высказала, что думаю. Сама буду следить за едой! Кушай, сейчас чайку попьём и спать! А почему у вас телевизора нет? Непорядок! Надо что-то с этим делать! —
Настя оглянулась, рядом стоял главный и печально смотрел на неё.
– Сегодня вечером Роза будет вытряхивать из меня деньги на телевизор. Ты, девочка, ещё не знаешь, когда моя Роза в форме – это стихийное бедствие! А она со вчерашнего дня в форме. – Настя развеселилась.
Роза Александровна прижилась моментально и легко. Сумками тащила из дома кастрюли и горшки с варёным и печёным, корзинами пироги и ватрушки. Позже она на всю свою зарплату закупала конфеты и фрукты, подкармливала пацанов, ласково воркуя. При этом палаты с командным составом она игнорировала.
– Моя Роза, – грустно жаловался главный, – сошла с ума. Я отложил деньги на новогодний подарок для неё, денег нет. Я ей говорю: Роза, это на подарок для тебя, зачем ты утащила деньги? Знаешь, что она ответила? Никогда не угадаешь! Впервые в жизни моя Роза меня оскорбила. Она сказала: – Яша, я тебя очень люблю, но ты старый и глупый еврей. Мне не нужны подарки, а вот мальчикам обязательно нужно устроить праздник, эти деньги я потрачу на них. Если у тебя где-то есть ещё заначка, лучше сразу скажи своей Розе. – А теперь объясни, девочка, разве прилично произносить такие жаргонные словечки достойной еврейской женщине? – Настя хохотала взахлёб!
Да, уже приближался Новый год. На улицах и в магазинах толкался оживлённый народ. Закупались наряды, игрушки, подарки. Город украсился гирляндами и похорошел. А на душе было по-прежнему пусто, холодно и тоскливо.
– Сашечка, что мне одеть в новогоднюю ночь? Ты меня видел всегда только в джинсах. Хорошо, я куплю красивое платье. И туфли, конечно! Я постараюсь быть красивой для тебя в эту ночь. Первого мы с главным дежурим, работы будет много, как всегда в праздник. Да, Сашечка, Роза притащила на работу свою невестку, она тоже с трудом отходит от горя. Но теперь они вдвоём готовят подарки мальчикам. Знаешь, как детям: конфеты, фрукты. С таким упоением носятся по магазинам! И дай им Бог здоровья! Вчера Роза концерт устроила: солдатик на костылях присел на площадке покурить, а полковник – есть один наглец из восемнадцатой палаты – прогнал его со стула и сам уселся. Ты бы, Сашечка, видел, как озверела Роза! На весь этаж с неповторимым еврейским акцентом она спрашивала ошарашенного «полкана»: – Вам что, некуда приткнуть свою геморройную задницу? А ну быстренько отсюда, не то я помогу! Сиди, детка, сиди! А кто обидит, скажи, я разберусь!
Главный полдня грыз валидол, а я чуть со смеху не умерла!
Она обошла рынки, магазины, но ничего такого, что захотелось бы одеть на праздник, не нашла. Настя к нарядам вообще была равнодушна. Когда требовалось что-то из вещей, она шла и покупала. Но никогда не задумывалась о своём гардеробе: ни в гости, ни на танцы никогда не ходила, а все «лишние» деньги по-прежнему складывала в баночку. И всегда при этом представляла, как обрадует своего китайца умением экономить. И в этот раз решила, что Сашечка её простит, если она встретит его в халате.
Как-то раз Роза обмолвилась, что недалеко в подвальчике можно найти « изумительные вещи, деточка, непременно зайдите!» И Настя зашла. В крохотном магазине её приветливо встретила продавщица, совсем девочка. Ненавязчиво выспросила, неожиданно оценивающе осмотрела с головы до ног и посоветовала: – Примерьте это платье. Оно великолепно, но цвет идёт не всем. Попробуйте!
Настя подержала в руках плечики, с сомнением оглядела наряд и решительно шагнуло в примерочную. Тяжёлый шёлк скользнул по плечам, она ещё не взглянула в зеркало, а уже поняла: платье её! Оно так уютно и удобно обволакивало тело и при этом так празднично шуршало, что Настя заулыбалась. Девочка – продавщица заглянула за занавеску и ахнула: – Это ваше платье! Вы только посмотрите, нет, посмотрите, вы в нём на фею похожи!
– А что, все феи ходят в сером? – Засмеялась Настя.
– Это не серый цвет, а жемчужный, – обиделась девочка. – Он действительно очень трудный и идёт не всем, редко кому так идёт. Но вы в нём изумительно выглядите!
– Так, – распорядилась Настя, – мне нужны туфли и, наверное, украшения.
Девчушка упорхнула и вернулась с целой кучей коробок. Осмотрев несколько пар, остановились на белых босоножках. Несколько узеньких ремешков уютно оплели ногу, высокий каблучок держался устойчиво. Продавщица отошла в сторону, придирчиво осмотрела Настю и решительно тряхнула красивой стрижкой.
– Идеально! А вот украшений вам совсем не надо, если только…. – Через минуту вернулась и защёлкнула на ушах небольшие клипсы под жемчуг. – Вот, – обрадовалась она, – остальное будет лишним.
Настя бережно повесила наряд в шкаф.
– Сашечка, я всё купила, как обещала. Если ты придёшь в тех драных штанах, которые нашёл в избушке, я и тогда буду счастлива.
Вечером тридцать первого после ванны высушила волосы, тщательно оделась перед зеркалом, расчесала и заплела косу.
– Сашечка, я не стану лепить узел, голова устала. К тому же тебе нравится, когда я хожу так.
Тоненькая, изящная, она цокала каблучками по полу, слабо заплетённая коса уютно лежала на груди, щёки разгорелись. На ходу заглянула в зеркало, улыбнулась. Накрыла кружевной салфеткой журнальный столик, поставила конфеты, фрукты. Принесла два фужера и бутылку мартини. В половине двенадцатого зажгла две красивые свечи, налила вина.
– Сашечка, я не умею открывать шампанское, поэтому купила мартини, давай его попробуем. – Она села в кресло. – Сейчас ты позвонишь в дверь, и сразу будет счастье! Я, наверное, умру, не выдержу!
В дверь позвонили. Настя вскочила, крепко зажмурилась: показалось…. мне показалось…
Но звонили настойчиво и требовательно. Она метнулась в прихожую, трясущимися руками крутила замок, а он никак не открывался.
– Да что же это такое?! – Распахнула дверь так, что та ударилась о стену, вылетела на площадку и уткнулась лицом в пятнистую форму.
– Сашечка, я знала, я знала, что ты меня найдёшь! Господи, как же я ждала тебя! – Она вдыхала незнакомый запах, а сама искала руками Сашкино лицо, гладила колючие щёки: – Сашечка мой! – Подняла сияющие счастливые глаза. Несколько секунд стояла неподвижно, дыхание перехватило. На неё оторопело смотрело чужое лицо.
– А Сашечка?.. Где Сашечка…. – Она отступила на шаг и отчаянно замотала головой. – Нет, не может быть…. С ним ничего не может быть…. Я бы почувствовала! Я не верю… я не верю вам!
– Извините! Ради бога, извините! Я не хотел напугать вас! Кажется, я элементарно ошибся квартирой. Мне очень жаль, что всё так…. Простите! – Мужчина расстроено топтался, прижимая к себе пакет, из которого торчало горлышко шампанского, букет красных роз и ещё что-то. Настя, растерянно уронив руки, обвела площадку беспомощным взглядом, безразлично покивала головой и медленно пошла к себе.
– Минутку! – Услышав чужой голос за спиной, она нехотя остановилась – минутку! Я бы хотел…. Примите, пожалуйста, цветы. Давайте будем считать, что их прислал Сашечка, а я просто передал.
Настя мгновение подумала, резко сказала: – Нет! – И захлопнула дверь. Прошлась по комнате, сняла нарядные босоножки, легла на диван, свернувшись калачиком, и закрыла глаза.
– Сашечка, ты здесь?
Сашка лежал, закинув руки за голову. Ноги заброшены на спинку железной кровати. Настя протянула руку и погладила колючую щёку. Сашка, не открывая глаз, повернул голову, поймал губами её ладошку и тепло задышал в неё.
– Настёна, душа моя, ты здесь?
Она погладила пальчиком его виски, потрогала седину. Откуда она? Совсем недавно не было. Он улыбнулся: – Ты не уйдёшь? Не уходи! – Она подвинулась ближе, положила голову ему на плечо и облегчённо закрыла глаза…
Проснулась Настя от звонка будильника, долго с недоумением смотрела на диван и горько вздохнула: опять сон. И стала собираться на работу.
…. Пришла весна – суматошная, капризная, переменчивая. Настя, стиснув зубы, терпеливо ждала. Давалось это не просто. Иногда казалось, что всё! Сил больше нет! Ну, нет, и всё!
– Не хочу больше ничего – ни работать, ни дышать, ни жить – ничего!
Падала на диван и замирала: – Сашечка, я не слышу тебя! Не слышу и не чувствую. Где ты? Ну, нельзя же так долго пропадать! Конечно, осталось только лето, но так много дней! Тебе тоже плохо? Потерпи! Осталось только лето и дней не так уж много, ты только потерпи! Я во сне всё время вижу, как ты играешь моим шарфиком. Помнишь, я им волосы подвязывала, когда танцевала для тебя. Он потерялся где-то, наверное, там остался.
Хотя эти беседы и напоминали приступы безумия, именно они давали силы. Без них она не могла обходиться. И не хотела.
Лето опять пришло жаркое, без дождей. Одуревшие от долгой зимы и духоты люди не вылезали с пляжа. Дети наслаждались каникулами, их восторженные вопли летели со двора до поздней ночи. Настя загорала на лоджии. Не было никакого желания тащиться на речку, она знала, чем это закончится, придется отбиваться от кавалеров, каждый из которых считал себя неотразимым. Жила она на солнечной стороне и за лето хорошо загорела и посвежела. Настроение с каждым днём становилось лучше: приближалась осень. Главный, не спрашивая, поставил ей отпуск в октябре. В середине сентября начались дожди, похолодало. В один из таких дней Настю вызвал главный. Она уже собиралась домой и, прихватив сумочку, зашла в кабинет.
Шла война в Чечне, по телевизору показывали жуткие кадры. Политики шумели, и призывали немедленно прекратить это безобразие, и было совершенно не понятно, кого они призывают. В «горячие точки» – так теперь называли места, где шла бойня своих и чужих – постоянно отправлялись в командировку врачи, иногда целыми бригадами. Поэтому Настя не удивилась, когда он сказал, что надо ехать и он выбрал её.
– Там заведует госпиталем мой хороший знакомый – Георгий Иванович Брегнадзе – замечательный врач, отличный мужик! Он просит в помощь хорошего хирурга: одного солдатика сильно покалечило. Бригаду врачей только утром отправили домой, других пока не прислали. Одним словом, накладка получилась, обычное дело. Мальчик тяжёлый, если ты согласна, собери сумку. В аэропорт отвезу сам, там самолёт задержали, тебя ждут.
Настя заскочила домой, бросила в сумку чёрные джинсы, чёрный свитер. Про себя хмыкнула: интересный набор! Положила белые мягкие ботиночки не тонкой бесшумной подошве, в них работать удобно. Добавила бельё, полотенце, зубную щётку. В большой карман сбоку втиснула пакет, в котором хранились дорогие сердцу вещи: танцевальный костюм и кисет с трубочкой. Оглядела себя. Как всегда: голубые джинсы, белая водолазка, бело – голубые кроссовки. Накинула кожаную курточку.
– Так, что ещё? – Повязала платок, нацепила очки. Всё, готова! Главный ждал в машине.
