скачать книгу бесплатно
Глаза Волка лучились чистой лазурью.
– Ты наконец пришла. – Его голос был звучным, низким, сильным, как северный ветер.
Марика снова кивнула, все еще не веря своему счастью. Она нашла Круг, она нашла Волка. А может, он нашел ее, он вывел ее сюда?
– Значит, ты готова, – продолжил Волк.
– К чему? – вырвалось у Марики, и ей стало жаль, что ее голос совсем не похож на голос Волка – он был слабым, тусклым, невзрачным.
– Показать, что ты умеешь.
Марика задумалась. Волк наверняка имел в виду магию, и в любой другой момент она могла бы составить длинный список того, что умела – зелья, заговоры, привороты… Но это было не то. Круг явно не предназначался для колдовства простой ведьмы – иначе Дора не говорила бы о нем с таким уважением, как о чем-то, что было ей неподвластно.
Волк выжидающе смотрел на Марику, и его глаза блестели в сгущающейся темноте.
– Тебе нужно просто захотеть, – сказал он мягко – но не так, как Лис, без лживой вкрадчивости. Волк был великодушен и благороден. Он хотел помочь.
Пожелтевшие ветви едва заметно покачивались на ветру, трава оплетала ноги. Из Леса на поляну постепенно выползала тьма, растворяясь в воздухе сизой мглой. Марика посмотрела вокруг, подняла руки ладонями вверх, посмотрела на них – те едва заметно выделялись в темноте белизной кожи.
– Я хочу, – медленно начала она, чувствуя, как в голосе появляется сила, похожая на Волка, – я хочу – чтобы здесь стало светло!
Внезапно руки прожгло теплом, пробежали мурашки, как если бы они затекли – и вдруг ладони вспыхнули светом. Марика невольно отшатнулась, но руки продолжали гореть и светиться. Она невольно посмотрела на Волка – и в отблесках сияния ей показалось, что он улыбается. Марика рассмеялась, подняла руки, и вся поляна наполнилась светом, он заиграл на пожелтевших елях, отбросил тысячи бликов на пожухшие стебли, разогнал сумерки, отогнал тьму к самым деревьям. Марика завертелась на месте, все еще смеясь, и свет завертелся вместе с ней, отражаясь в голубых глазах Волка, в сотне глаз, внезапно окруживших Круг. Раздался вой, он отозвался в глубине Леса, и новые серые тени устремились к поляне, вышли из темноты. А в центре кружилась Марика, и смеялся Волк, смотревший на нее, и больше не было осени, ночи, холода – был только свет, он рождался у нее внутри и изливался наружу, останавливая саму смерть…
– Марика!
Тепло в ладонях исчезло, сменившись внезапным холодом, свет погас – и Волк растворился в тенях деревьев, как и сотни глаз, пришедших на его зов. Марика обернулась. На опушке стояла Дора.
– Ты видела? Видела, что у меня получилось?!
– Видела, – глухо сказала Дора, и с этим словом улетучились последние следы радости, заполнявшей до того поляну.
– Я говорила тебе, чтобы ты бежала отсюда, – продолжила Дора так же тихо.
– Прости, мама, – Марика опустила голову. – Я больше не приду сюда.
Дора усмехнулась – совсем не весело.
– Теперь, Моар, уже поздно.
* * *
Они сидели за маленьким обшарпанным столом и смотрели на нее – мама, бабушка Кейза и бабушка Лагит. Марика чувствовала взгляд каждой так, будто на нее взвалили непосильную ношу, и не одну, а три за раз. И обе бабушки были, как скалы. А мама…
Мама была чужой.
Марика ощутила это, еще когда они шли по темному Лесу. Дора молчала, лишь изредка тихо напевая песню – ту, что отгоняла Волка, – а Марика плелась за ней, чувствуя, что теперь навсегда между ней и мамой будет свет, отражавшийся в глазах волков. Они ссорились и раньше, мама сердилась, мама наказывала ее, мама подолгу молчала. Но то, что случилось сейчас, было непоправимо. И от того становилось невыносимо тоскливо, и даже Волк не мог прийти – потому что Дора отгоняла его.
Она отослала прочь Кита. Прогнала Волка. А теперь оставила сама – только потому, что совсем недолго Марика была счастливой и свободной.
Лес шумел осенним ветром, чистым и пустым.
На следующий день Дора привела Кейзу. И вот теперь они втроем сидели и смотрели на Марику, как будто она совершила ужасное преступление.
Но, в конце концов, она же даже не знала, где находится Круг! Могли бы сами рассказать ей, чтобы она на него не наткнулась. Раз это было так уж важно.
– Моар, – жестко сказала бабушка Кейза. – Ты понимаешь, что произошло?
Во рту внезапно пересохло, и Марика, разом растерявшая всю свою злость, прошептала еле слышно:
– Я вошла в Круг.
– А потом?
– Я захотела, чтобы стало светло.
Бабушка Кейза и мама переглянулись.
– Посмотри на свои руки, – велела Кейза. Марика послушно уставилась на ладони – и только тут заметила, что они будто слегка посерели. Марика потерла их о подол туники – но грязь не оттиралась.
– Это не отмоется, – спокойно сказала Дора, покачав головой. Подняла ладонь – и Марика впервые увидела, что и у мамы она покрыта едва заметной серой тенью.
– Что это? – испуганно спросила она.
– Плата за магию. Всегда, когда совершается заклинание, на ладонях остается след. Первый сильнее следующих – но каждый раз магия добавляет новую тень.
– А почему тогда у бабушки руки чистые? – удивилась Марика.
– Моя магия – другая, – сухо усмехнулась Кейза. – Я не вмешиваюсь в естественный ход вещей, только помогаю ему. А вот маги, которые призывают свет во тьме, воду в пустыне, излечивают безнадежно больных и создают то, чего никогда не было – они меняют мир. И платят за это.
– У взрослых магов ладони темные, почти черные, – продолжила Дора – и смутное воспоминание промелькнуло в голове. Будто Марика уже видела это – человека с черными руками.
– Моар, – резкий голос бабушки Кейзы вырвал Марику из раздумий, – то, что ты сделала вчера, нельзя исправить. Один раз прикоснувшись к силе аркависса, ты стала навсегда связанной с ней. Эту силу нужно уметь контролировать. И никто из нас не сможет тебя этому научить.
– И что же теперь делать? – растерянно спросила Марика.
– Не знаю, – жестко бросила Кейза, пожав плечами – будто ее теперь и не волновало, что будет с внучкой.
И тогда Марика разозлилась окончательно. Ее ругали за то, что случилось совершенно случайно – так им было еще и все равно, что с ней теперь будет!
– Вы могли мне об этом рассказать! – крикнула Марика, вскакивая из-за стола. – Объяснить, почему мне нельзя заходить в Круг! Если это так опасно, что теперь ничего нельзя исправить!
– Кто сказал, что ничего нельзя исправить? – вдруг тихо спросила Лагит, которая до того хранила полное молчание.
Кейза и Дора обернулись к ней, а Марика тут же замолчала и заставила себя перевести дыхание. Бабушка Лагит никогда не вмешивалась, когда говорили ее сестра и дочь. Так и не став настоящей ведьмой, она как будто вместе с этим отказалась от права голоса, доверившись мнению других.
Но, кажется, не навсегда.
– Ей ведь могут помочь в Кастинии, – продолжила Лагит осторожно, и у Марики замерло сердце.
Кастиния. Школа магов. Школа, куда ушел Кит.
Если ее отправят в Кастинию, она снова увидит Кита и станет магом. Как он. Они вместе станут магами, вместе смогут…
– В Кастинию не берут девочек, – сухо возразила Кейза.
– Да? – бабушка Лагит приподняла брови и посмотрела на Дору. Та молчала, но уголки ее губ дрогнули.
– В Кастинию не берут девочек, – повысила голос Кейза, – потому что ни одна нормальная мать не пошлет туда свою дочь!
– Что ты знаешь о материнстве, Кейза? – тихо спросила Лагит, повернувшись к сестре. Та шумно вздохнула, а затем резко поднялась, упершись жилистыми руками в стол.
– Делайте, что хотите, – бросила она холодно. – Отдавайте детей Лесу, хоть прямиком на тот свет отправляйте. Но тогда не вмешивайте в это меня.
Она схватила клюку и проковыляла мимо Марики к двери.
– Она – Волк, – спокойно заметила Дора, когда Кейза уже собиралась выходить. – Она не живет по законам Леса.
– Тем хуже, – так же спокойно ответила Кейза – и захлопнула за собой дверь.
* * *
Марика долго не могла заснуть. Радостные мечты тут же сменялись тысячей вопросов, на которые она не знала ответов.
Вот она приходит в Кастинию – какая она, эта школа магов? Кит много рассказывал про нее, но тогда одно упоминание школы отбивало всякое желание слушать дальше. Марика пыталась припомнить что-нибудь из тех рассказов, но ничего не получалось, и тогда мечты рассыпались дождем неразрешимых сомнений. Она пыталась представить себе что-то другое – мир за холмами, путешествие. Пойдет ли с ней мама, как с Китом?
И тогда вдруг пришло осознание, холодное и ясное – если она уйдет в Кастинию, мамы с ней больше не будет. Они все останутся тут – мама, бабушка Лагит, бабушка Кейза. Тур Кийри, его сын, Ана, деревня, озеро, горы.
Лес.
Марика замерла, парализованная этой внезапной мыслью. Нет, она не хочет отсюда уходить. Пусть Кит учится в своей Кастинии – она лучше останется дома.
Только как сказала бабушка Кейза? «То, что ты сделала вчера, нельзя исправить».
– Но я не хотела! – прошептала Марика в темноту и неожиданно для самой себя разрыдалась.
Скрипнул пол – Марика едва услышала тихий звук, приглушенный ее всхлипываниями, – и сразу почувствовала на постели вес другого тела, а мамина уверенная, сильная рука обняла ее. Марика прижалась к Доре, отчаянно ища спасения в мамином тепле, в запахе зелий и козьего молока, и ей показалось, что вся боль растворяется в этом запахе, исчезает в тихом убаюкивающем шепоте.
Далеко в Лесу Волк лег на холодную влажную землю и положил на лапы тяжелую голову. Лес вокруг шумел осенним ветром, возмущаясь и злясь. Но Волк не слушал Лес.
Он смотрел вперед, сквозь пространство и время – и довольная волчья ухмылка приоткрывала хищный оскал.
IX. Город
Мама снова написала письмо и снова пошла его отправлять – но на этот раз взяла Марику с собой. Еще месяц назад та не могла бы поверить своему счастью: она первый раз сходит за холмы! Увидит мир! Побывает в городе! Но за одну ночь в Марике что-то изменилось, ушло окончательно и бесповоротно, оставив после себя странное спокойствие и настороженность одновременно. Много осеней спустя она решит, что именно тогда закончилось ее детство – и, наверное, будет права.
В ту ночь Марика в последний раз засыпала в объятиях мамы, как маленькая девочка, доверчивая и открытая ко всему. Утром она открыла опухшие сухие глаза, и солнечный свет, заполнявший хижину – последнее золотое солнце осени, предварявшее белое сияние зимы – принес понимание, что начинается что-то новое. Марика тут же вскочила и влилась в утреннюю рутину с точностью и уверенностью действий, до того ей почти не свойственными. Дора и Лагит ни слова не сказали про вчерашний разговор или прошедшую ночь, но обе заметили, как Марика изменилась. И, когда пару дней спустя Дора закончила письмо, она сказала уверенно:
– Завтра идем в город.
– Идем? – Марика, которая мела в это время пол, подняла голову.
– Да. Мы с тобой.
– Зачем? – нахмурилась Марика, отбросив темные пряди со лба. Выпрямилась, отвела метлу в сторону, уперла руку в бок.
«Выросла», – подумала Дора грустно, а вслух сказала, усмехнувшись:
– С миром лучше знакомиться постепенно.
– А ты с ним знакомилась… постепенно? – в голосе Марике промелькнул намек на былое любопытство, и улыбка Доры стала чуть мягче:
– Нет. Совсем наоборот.
Марика нерешительно посмотрела на метлу, будто ища у той поддержки, и спросила тихо:
– Ты мне расскажешь, что делала… там? За холмами?
Дора не в первый раз слышала этот вопрос – и привычное, необязательное и легкое «когда-нибудь» уже готово было сорваться с губ. Но она вовремя спохватилась, кивнула и добавила серьезно:
– Даже покажу немного.
* * *
Тремп, ближайший к горам город, на деле оказался немногим больше деревни. Да, здесь была центральная рыночная площадь, и на ней стояло целых два каменных здания – но на этом различия заканчивались. Те же деревянные дома, разве что стоящие чуть ближе друг к другу. Те же грязные улочки, разве что здесь они были умже, и фасады домов не отступали вглубь палисадника, а образовывали единую линию. Несколько вывесок с характерными изображениями указывали на лавки, да на позорном столбе на главной площади трепыхались остатки гирлянды, украшавшей последнюю ярмарку. Вот и все отличия – вот и весь город.
«И этим Кит хвалился?» – подумала Марика равнодушно, внезапно почувствовав себя очень старой и опытной. Теперь-то она повидала мир, узнала, как тот устроен. Теперь Кит уже не сможет похваляться перед ней тем, чего она не знает!
Он снова появился. Кит, про которого Марика твердо решила, что его не существует, возник в тот же момент, когда она поняла, что скоро его увидит. Теперь она могла вспоминать все, что они делали вместе, все, о чем он говорил – и мечтать о том, что Кит скажет, когда они снова встретятся. Что она ему скажет. Что они вместе будут делать.
– Эй, не спи, – одернул ее голос Доры. Марика вздрогнула, выныривая из омута своих мыслей.
Они стояли в тени двухэтажного каменного дома. Высокие окна таинственно блестели темными пятнами витражей, массивные дубовые двери покрывала резьба – не очень искусная, но все же сильно отличающаяся от смешных деревянных поделок, которые Марика встречала в деревне. Она запрокинула голову, пытаясь рассмотреть всю стену, до самого конька. Там, под крышей, был гладкий камень с гербом, на котором важно вышагивало какое-то существо… Но снизу было невозможно разобрать, что за зверя там пытались изобразить.
– Нам сюда? – спросила Марика, все еще вглядываясь наверх.
– Да, – отозвалась Дора.
– И что здесь?
– Банк.
Марика недоверчиво покосилась на маму.
– Что?
– Место, где люди получают и куда отдают деньги.
– Зачем? – изумилась Марика.
