скачать книгу бесплатно
– Саид?
– Что?
Он кратко усмехнулся, словно понял, что я замыслила что – то неладное.
– Я хочу, чтобы ты был с нами.
– Я с удовольствием, Мари.
Казалось, он немного растерялся. Что – то в моих словах поразило его, и я не могла понять, что именно. У меня возникло такое чувство, будто между нами рухнул невидимый тонкий барьер.
– Тогда с тебя гениальная идея, как превратить этот день в веселый красочный праздник, Музыкант.
Неожиданно для меня он весело рассмеялся и спросил:
– Ты меня так называешь?
Я смущенно возразила:
– За глаза. Ты для меня Музыкант с душой поэта.
Я решилась произнести это вслух.
Сердце забилось быстрей и на долю секунды мне показалось, что в его глазах промелькнула какая – то игривая искорка.
– Музыкант с душой поэта.
Он протяжно произнес эти слова, словно смаковал вино неизвестной даты выдержки.
– Мне нравится. Звучит красиво.
– Это очень выражает твою суть. На мой взгляд. Рада, что тебе понравилось.
– Ты удивительная, Мари.
Я забыла, как дышать. В его словах прозвучала такая неприкрытая нежность, что на глаза у меня навернулись непрошеные слезы. Он ласкал мой слух своим бархатным голосом. Щеки запылали огнем.
Пикнул телефон. По телу пронеслась дрожь и в голове пронеслась мысль —будильник. Напоминалка о том, что мне пора на работу. Уже было без десяти восемь. Я поморщилась и впервые пожалела о том, что работаю в больнице.
– Саид, мне пора.
Мой голос прозвучал хрипло, в горле застрял комок. Я не хотела никуда уходить. Я хотела быть с ним.
– Ты сегодня свободна вечером?
Взгляд его пронзительных карих глаз снова вернул меня в очарование той нежности, которая возникла между нами. Каждая клетка моего тела трепетала от волнительного томления и сладости. Сердце уже привычно выпрыгивало из груди. По телу пронеслись знакомые мурашки.
– Да.
Он улыбнулся краем рта, и в его глазах снова блеснули те веселые искорки, которые я уже успела полюбить.
– Тогда, Мари, я приглашаю тебя на наше первое свидание.
***
Дни летели тогда, как поезда на перронах железнодорожных вокзалов. Станциями конечных остановок становились увлекательные всепоглощающие беседы с Музыкантом. Я могла говорить с ним обо всем – часами! Во время наших с ним прогулок мы узнавали истории жизни друг друга и в его лице я обретала друга. Меня не покидало удивительное чувство, что я знаю этого человека всю свою жизнь – суровость первого впечатления растворялась.
Саид родился и вырос в Ставрополе. Родители его владели сетью известных в городе закусочных. Он объединил их в единый ресторан, ставшим местом встречи для семейных посиделок с детьми и шумных компаний друзей. Он часами с упоением рассказывал о нем, словно это был его родной ребенок. Я впервые видела то, как сильно человек предан делу, которым занимается. Конечно, мне нравилось быть врачом, ведь я помогала детям излечиваться от тяжелых болезней. Но то, как Саид с головой погружался в свой бизнес, с какой страстью он отдавался процветанию своего ресторана, вызывало во мне неподдельное искреннее восхищение.
Мой привычный распорядок дня само собой изменился. Для коллег, и особенно для Маши, изменения, произошедшие со мной за последние месяцы, не оставались незамеченными. Они понимающе улыбались, не упуская случая подшутить над моей внешностью. Якобы я стала ярче краситься и лучше одеваться.
Воспитательница, отвечавшая за девочку, вышла в магазин. Эту информацию мне рассказала Маша. Пухленькая, невысокого роста, с добрыми карими глазами на круглом лице, Маша была солнышком нашего отделения. Ее взгляд всегда излучал материнскую заботу и тепло. Не смотря ни на какие невзгоды в ее личной жизни, Маша сияла нежностью и была ласкова к детям, лежавшим в нашем отделении. Она мне напоминала старую добрую няню: всегда готова выслушать и поддержать. У нее в шкафчике хранились разные вкусности, ими Маша угощала маленьких пациентов с разрешения лечащих врачей. Она была якорем нашего корабля спасения: знала обо всем, что происходит в отделении и, конечно, была в курсе того, что происходит и полностью поддерживала меня в этом.
– Марьям, ты в него влюбилась?
Маша была просто уникальным человеком. Она умела подобрать такой тон своего голоса, что в ее присутствии каждый, даже самый скрытный человек раскрывал сердце и рассказывал о своих чувствах.
Рассмеявшись от переполнявшей меня радости, я ответила:
– С чего ты это взяла?
– А ты на себя в зеркало посмотри.
Заглянув в свое отражение, я увидела глаза совершенно незнакомой мне женщины, излучавшие странное и непривычное сияние. В них читалась загадка, смешанная с умиротворением и покоем. Это выражение было несвойственно Марьям Алиевой…
Обычно, когда украдкой я ловила себя в зеркале, я была крайне напряженной, вдумчивой и серьезной. На лбу пролегали морщины от тяжелых мыслей и серьезных решений. Чтобы я усмотрела в своей внешности «сияние»?! Это было из разряда unreal! (Новое слово из словарного запаса Саида.) Внешность моя была весьма обычной и ничем особенным меня не привлекала. Смуглая кожа, карие миндалевидные глаза, черные кудрявые волосы, собранные в тугой пучок, высокие заостренные скулы и полные губы. Немного среди коллег меня выделял рост. Он был выше среднего. Хотя в медицинских пижамах мы все казались одинаково безликими.
Неужели так бывает? Я никогда раньше не верила в подобные совпадения, все казалось слишком идеальным. Где – то должен был быть подвох, но я не могла найти его! Это с одной стороны настораживало, с другой я внушала себе, что по привычке погружаюсь в свое любимое состояние самоедства и поиска чего – то ужасного. Решив не думать об этом, я с головой окуналась в поток событий и… в изучение характера Музыканта.
Саид обожал книги: Стефан Цвейг, Александр Дюма, Жюль Верн и даже Антуан де сент Экзюпери! Неловким голосом он тихо признался, что испытывает восторг от творчества Джейн Остин и Эмили Бронте. И слушает… Адель. А его знакомство с литературой началось в детстве с Маленького принца!
– Мы в ответе за тех, кого приручили, Мари…
Мари… он сократил мое имя и мне это невероятно льстило и нравилось. Так меня еще никто не называл. С его уст оно звучало так изысканно и элегантно. Воображение рисовало меня эмигранткой, оказавшейся в Париже и встретившей там неожиданного соотечественника. Его фантазия постоянно подкидывала мне новые идеи, вдохновляющие расширять горизонты. От него я узнала про то, что в интернете можно найти кучу интересных фильмов и сериалов. Проводя сутки напролет в отделении, я считала это ненужными мелочами и не отвлекалась на подобную чушь.
Но сейчас на меня смотрела какая – то другая Марьям… Мари! Блестящие глаза, улыбающиеся губы, отбросившие свою привычку сжиматься строго и непреклонно, веселые ямочки и яркий румянец.
Маша незаметно вышла из ординаторской. Я осталась одна и провела рукой по своим губам, тихо рассмеявшись.
Переводя взгляд на часы на своей левой руке, я увидела, что на встречу с Саидом у меня осталось меньше десяти минут. Я написала ему на ватсап, что выйду позже. Скорее всего вместе с Соней.
Вспомнив о том, что у меня в отделении лежит тяжелый пациент, я со вздохом отвернулась от своего отражения. Я не успевала с его историей болезни. Необходимо было заполнить кое – какие данные и посмотреть результаты анализов и других исследований для подтверждения предварительного диагноза.
Он поступил к нам неделю назад с тяжелым наследственным заболеванием: апластическая анемия Фанкони. Мы собирались переводить его в Москву. У мальчика было глубокое поражение костного мозга, задержка физического и нервно – психического здоровья. У матери до его появления было два аборта и выкидыш. Ребенок родился от четвертой беременности глубоко недоношенным. Фенотип или внешние признаки были характерными для этой болезни: желтушность лица, пигментация на лице, вокруг рта, на скулах, вокруг глаз. Типичные пятна на коже туловища цвета «кофе с молоком». В анализах выраженная анемия, гемоглобин 63 г/л при норме от 120 г/л. В миелограмме (развернутом описании клеточного состава костного мозга) были обнаружены бласты, ростки кроветворения угнетены. Я назначила ему УЗИ сердца и УЗИ почек. Медсестра должна была привести его после процедуры в отделение. Мне надо было осмотреть его. Послушать легкие, сердце, посмотреть границы печени. Помимо основного лечения ребенок находился на заместительной терапии, мы лили ему гемотрансфузии и купировали тромбоцитопенический синдром. Больница не располагала необходимым оборудованием, чтобы провести НLA типирование и молекулярно – генетические анализы. Я готовила его историю для перевода в клинику Рогачева в Москве.
Заполнив все необходимые графы в истории болезни и напечатав локальный статус, я встала со стола. Теперь можно было бежать к Саиду. Выйдя из ординаторской, я прошла по коридору отделения, и вошла в палату к Соне. Она лежала на своей кровати и смотрела «Ну, погоди» на своем телефоне. При виде меня, она радостно улыбнулась и помахала рукой. Я подошла к ее кровати и села с краю.
– Как себя чувствуешь, малышка?
– Нормально.
Соня сидела, уткнувшись в телефон. Я открыла ее историю болезни и взглянула на температурный лист. Вроде все в порядке. Попросив девочку, открыть рот, я осмотрела слизистую рта. Розового цвета, немного сухие вследствие химиотерапии. Пигментации на теле не было. Кровотечений тоже. – Мы можем пойти к Саиду, если захочешь.
Девочка не заставила себя долго ждать. Натянув на себя теплую кофту и штаны, она достала из прикроватной тумбочки маски и быстренько надела их на лицо.
– Только ненадолго, Сонь.
– Ага!
Соня уже стояла возле входной двери палаты. Нетерпеливый маленький воробушек. Улыбнувшись промелькнувшей мысли, я встала с ее кровати, и мы направились к выходу из отделения.
Когда мы подошли к Саиду, вокруг него еще находилась небольшая группа людей. Дело было к вечеру, и народ постепенно расходился.
Увидев нас, стоявших в стороне от толпы, Саид молча кивнул, давая понять, что заметил нас. Доиграв мелодию, он встал со «своей лавочки» и, низко поклонившись, объявил о завершении сегодняшнего концерта. Люди восторженно хлопали Музыканту, пожимали ему руки, а он благодарил их в ответ. Так постепенно все разошлись. Кто – то из пациентов с ухмылкой посмотрел на меня, мол, понятно, по какой причине концерт прервался.
Наконец, мы остались одни. Убрав свою виолончель в чехол, Саид подошел ко мне и чмокнул в щеку. Мы сегодня с ним не виделись.
– Привет!
– Привет!
Я показала на Соню:
– Мы думали, что ты сыграешь эксклюзивно для нас!
– Обязательно!
Саид громко расхохотался.
– Но вначале давайте немного поболтаем. Сонь, ты не против?
***
Моя маленькая малышка… Моя девочка… Осколок души, сгинувший во мраке небытия. Жгучая боль, разрывающая меня на части – мое второе «Я» …
***
Жизнь бесценна и безгранична. Таинство ее проявлений нельзя передать одними лишь действиями, она неосязаема.
Что такое больной ребенок?
Угасающая жизнь, не успевшая распуститься, подобно деревьям, сбрасывающим листву поздней осенью. Беззащитные, они, казалось бы, покорно готовы принять свою горькую участь. Румянец покидает их лица, блеск исчезает из их глаз. Но также, как и у осени, у них наступает краткое торжество тепла и света – в их душе начинается бабье лето. Это неуловимое мгновенье, сродни редким дням в сентябре, когда осень дает последнюю возможность попрощаться с солнцем и затем погружает в холод, промозглость и изморось.
Выполняя ежедневные врачебные процедуры – осмотры больных, сбор анамнеза*, ведение лечебных протоколов, химиотерапию, спинномозговые и стернальные пункции* – мы, врачи, не замечаем этих тонких прекрасных моментов тепла и света в глазах наших маленьких пациентов, ведь наши сердца, к сожалению, скованны льдом. И в том нет нашей вины – все мы люди. Тяжело усмотреть среди отчаяния и боли проблески минутного счастья.
Но судьба оказалась ко мне благосклонна. Она познакомила меня с Соней Авдеевой, растопившей лед моего «врачебного» сердца. Она помогла мне открыть безумный мир легкости и азарта игры жизни, научив меня видеть красоту в обыденности каждого дня…
Меня невероятно пугает мысль, что каждый может прочитать то сокровенное, что я прячу даже от самой себя…
Но я обещала…маленькой голубоглазой малышке и намерена сдержать свое слово.
***
Соне должно было исполниться десять лет.
Я подумывала о том, чтобы вывести ее в город, показать красивые места, сводить в кафе или просто погулять с ней по Ставрополю. Девочке всегда хотелось провести время за стенами больницы.
Но на это мне требовалось собрать кучу документов: написать заявление в детский дом, в органы опеки, предоставить справки об отсутствии у меня судимостей, заболеваний и многое другое. Я хотела оформить передачу Сони на «гостевой режим», когда ребенка из детского дома можно забирать на выходные. Я прекрасно понимала, что с этим может возникнуть куча сложностей и была готова к этому. Более того, я приняла решение удочерить Соню. Когда я готовилась поговорить с ней об этом, меня охватывал страх. Я боялась, что ребенок не захочет переехать жить ко мне. Ведь одно дело проводить время в больнице и совсем другое жить вместе. Но, стоило мне озвучить ей свое решение, как все мои сомнения были развеяны! Она бросилась мне на шею со словами, что именно об этом она и мечтала! Воодушевленная разговором с девочкой, я решила поговорить лично с директором детского дома Анной Петровной Глушковой о ее удочерении. Тот факт, что я не замужем может создать кучу бюрократических проволочек. Но в мою пользу говорило наличие у меня трехкомнатной квартиры, стабильной заработной платы и прописки в Ставрополе.
Не теряя времени, я решила запустить процесс над удочерением Сони и начала собирать все необходимые для этого документы. После нашего разговора Анна Петровна, волевая, ответственная женщина советской закалки, приехала в больницу и поговорила с Соней. Она задавала ей вопросы по поводу того, как та ко мне относится, что думает о том, чтобы жить вместе со мной. Детей у меня не было, и Анна Петровна отнеслась с подозрением к моему желанию взять Соню под свою опеку. Соня ответила ей просто: она хочет ко мне переехать жить и точка. Помимо ребенка Анна Петровна расспросила воспитательницу Алию Артуровну, ухаживавшую за Соней, обо мне, о том, сколько времени я уделяю Соне в больнице, как себя веду по отношению к ней. Та заверила ее, что у меня к девочке только самые добрые намерения и более ответственного человека она в жизни не встречала. Тот факт, что я была лечащим врачом Сони немного говорил в мою пользу. Убедившись в том, что все в порядке и девочка не попадет в плохие руки, Анна Петровна предупредила меня, что процедура удочерения Сони может быть весьма длительной. Что мне придется быть готовой к проверкам со стороны органов опеки и плюс есть еще деликатные бюрократические моменты, которые необходимо соблюсти! Я поняла то, на что она намекала, и была готова к этому. Убедившись в том, что я не собираюсь отступать от задуманного, Анна Петровна согласилась мне помочь в удочерении Сони.
Началась череда сбора документов на удочерение. После суток, когда у меня было свободное время я ездила по городу по разным инстанциям, стояла в очередях за справками, договаривалась с органами опеки и выбивала разрешение взять Соню на «гостевой режим». Нервы были на пределе, я спала по четыре – пять часов в сутки, но мне было все равно. Моей целью было удочерение ребенка, ставшего для меня родным, и я была готова выдержать все, что для этого нужно. Соня на тот момент лежала в нашем отделении уже третью неделю и ухудшений в ее состоянии не было. Я готовила ее на выписку под наблюдение врача поликлиники. С Саидом я тогда не виделась, времени на него у меня не оставалось.
Наконец, мне удалось добиться того, чтобы мне разрешили забирать Соню на выходные к себе домой. Это был мой первый маленький шаг к победе, и я видела в этом для себя хороший знак. Более того, у меня получилось сделать это до ее дня рождения!
В день рождения Сони, я встала раньше обычного. Рядом с домом был маленький рынок, где продавали свежие овощи и фрукты. Я купила яблок, гранатов, апельсинов, груши, персики, тыкву. Вернулась домой и приготовила в духовке тыквенную запеканку и печеные яблоки. Собрав все это по контейнерам, уложила в пакеты и поехала на работу.
В отделении я раздала фрукты детям, которые лежали вместе с Соней в палате. А для нее предназначалась праздничная запеканка. Я выложила ее на красивое блюдо, и, украсив десятью свечками, принесла в палату девочки.
– С днем рождения, малышка!
Соня радостно вскрикнула и захлопала в ладоши. На ее лице засверкала улыбка, подобно лучику солнца, отразившемуся в капельке росы. Такая же мимолетная и хрупкая.
– Мари, спасибо!
Я поставила запеканку на прикроватную тумбочку и обняла ее.
– С днем рождения, любимая.
– Спасибо большое! Так красиво!
– А еще и вкусно! Узнаешь, когда попробуешь. Загадывай желание и задуй свечи.
Придвинув стул к кровати, я поставила блюдо с запеканкой перед ней.
– Набери в легкие побольше воздуха и задуй их сразу же. Тогда желание исполнится.
Девочка сделала глубокий вдох и, резко выдохнув, потушила огонь свечей.
– А теперь давай ее резать!
– А можно поделиться с девочками? Я одна это не съем.
Я негромко рассмеялась и, погладив ее по головке, ласково ответила:
– Конечно, моя хорошая. Обязательно! Радостью нужно делиться.
Заведующая отделением была в курсе того, что мне разрешили забрать Соню на выходные. Я договорилась с ней насчет отгула в день ее рождения. Она прекрасно понимала, что такое праздник для ребенка, который болен. И возможность провести его за стенами больницы – бесценна.
