скачать книгу бесплатно
– Тогда мы едем вместе.
– Нет, Никит. Я еду одна! – я дернула дверь на себя.
– Эй, – прикрикнул водитель, – аккуратнее можно?
– Закрой рот, – огрызнулся Никита. – Едем вдвоем, – и теперь я в голосе слышала угрозу. Впервые за почти пять лет знакомства.
Мужчина, обещавший моим родителям оберегать и любить меня, оказался не тем, кем был на самом деле.
– Хребтов!
Я обернулась на окрик.
Вадим шел к нам быстрым размашистым шагом.
– Давай, Ник, отпусти жену, и мы пойдем ко мне. Выпьем, поговорим.
– Я не хочу с тобой разговаривать.
– А я хочу.
– Да мне плевать. Садись, – Никита открыл дверь, подтолкнул меня к сиденью и хотел сесть вслед за мной, но Вадим не дал, он перехватил его, словно провинившегося школьника за ворот рубашки, и вытащил на тротуар.
– Поехал! – Власов рыкнул на таксиста, хлопнув дверью
– Пожалуйста, поехали! – попросила я, задыхаясь от страха и ужаса.
Я по-детски зажмурилась, чтобы не видеть происходящего. Крики, оскорбления. Я вздрогнула от удара по крыше автомобиля, сильнее зажмуриваясь и закрывая уши руками.
Меня вдавило в сиденье – водителя сорвался с места.
– Блядь! – ругнулся он. – Я твоим козлам счет выставлю! Специально выехал поработать днём, пока мало упившихся долбоебов. Давай выметайся, – рявкнул он, выехав из ворот жилого комплекса и тут же паркуясь. – Выметайся! – повторил он, повернувшись лицом.
Я отрицательно потрясла головой.
– Вам оплатили поездку, – говорила я дрожащим голосом.
– Да плевал я, а вмятину на крыше кто будет оплачивать? Пошла отсюда!
– Я оплачу, – пообещала я. – Только отвезите меня по указанному адресу. Я честно все оплачу. Наличкой, – произнесла я, не в силах шевельнуться. Все мышцы словно скрутило спазмом. До боли.
– Десятку дашь – отвезу.
Я была готова отдать сколько угодно, лишь бы быстрее уехать отсюда.
– Хорошо, я согласна, – ответила я, ладонями стирая слезы со щек и сглатывая горечь, собравшуюся на языке. На руках оставались черные разводы туши и блестки помады.
Как я сейчас появлюсь перед мамой в таком виде? В рваном платье, поверх которого мужская толстовка. Как объясню?! Не смогу соврать. Да и нужно ли? Зачем? Врут родителям, когда хотят сохранить брак. А я не хочу ничего сохранять. Не смогу простить.
Собрав распущенные волосы и скрутив их в жгут, я откинулась на сиденье, прикрыв глаза. Одинокие слезинки так и стекали по щекам и подбородку, я изредка вытирала их рукавом толстовки.
– Приехали, я жду тебя, – голос водителя грубый и требовательный. – Надумаешь сбежать, все данные тут, он постучал указательным пальцем по экрану смартфона, прикрепленного к приборной панеле. Сегодня же накатаю заяву ментам.
– Я вернусь, – пообещала я, сдвигаясь к двери. – Дайте мне десять минут.
– Засек время, – хмыкнул он и прикурил.
Я вышла из такси, взглянула на крышу автомобиля. Абсолютно ровная и без царапин, но у меня не было желания и сил сейчас спорить и доказывать – головная боль усиливалась, и перед глазами уже летали темные мушки.
Вошла в подъезд, поднялась на второй этаж, занесла руку над кнопкой звонка.
– А я заметила тебя в окно, – сказала мама, открывая дверь. Ее улыбка померкла. – Что-то случилось? – спросила она.
– Случилось, мам. Я все расскажу. Мне нужны деньги расплатиться за такси.
Я назвала сумму, мама нахмурилась.
– А почему так много?
– Я все верну.
Она пошла в спальню и вернулась с купюрами в руках.
– Держи.
Следила за мной в окно, когда я выходила на улицу и отдавала деньги водителю. Вновь встретила у двери. Очень встревоженная.
– Никита звонил, – протянула мне телефон. – Спрашивал, доехала ты или нет. Перезвонишь?
– Нет, – ответила я, снимая туфли и обнимая маму. – Я буду разводиться, мам. Можно пожить в своей старой комнате пару недель, пока не найду подходящую квартиру?
Я не сомневаюсь в своем решении.
Не смогу простить.
Никогда.
Перед глазами так и стояла мерзкая картина, как Никита держит девушку за волосы, как толкается бедрами в ее открытый рот.
В ушах словно на повторе ее сдавленные недовольные стоны и его хриплые приказы.
Нет.
Не прощу.
Не смогу.
***
– Тут опять Никита звонит, – мама зашла ко мне в комнату и показала телефон. На экране светилась надпись “Любимый зять”.
– Я не хочу с ним разговаривать, – ответила я. – Не бери.
– Так он приедет, – сказала мама очевидную вещь.
Никита всегда был упрямым. Именно упрямым. Он не знал слова “нет”. “Нет” означало для него стимул добиваться своей цели.
– Давай поговорю, – согласилась я, присаживаясь на диван и с шумным выдохом проводя по экрану пальцем. – Да.
Мама вышла.
Я ей все рассказала. Без подробностей. Мне просто было стыдно говорить о том, что я видела. Она не стала обсуждать случившееся. Спросила, хочу ли я чаю или поесть, и, получив отрицательный ответ, сказала, что могу оставаться у нее сколько угодно.
– Наташ, ты?
– Я, – от одного голоса мужа по телу пробежала дрожь отвращения.
– У вас с матерью так похожи голоса.
– Что ты хотел? – спросила я прямо, желая только одного: закрыть глаза и уснуть.
– Хотел узнать, как ты.
– Лучше всех. Что-то еще?
– Да. Я забрал твою сумочку. Телефон разбился. Хочешь, я сейчас заеду в салон, куплю новый и все привезу?
– Не хочу.
– Нат…
– Ник, я не хочу тебя видеть. Неужели ты не понимаешь, что ты сделал мне больно? Или считаешь, что я за пару часов забуду все. Не забуду, Ник. Не смогу. А знаешь почему? – спросила зачем-то. Я ведь могла сбросить звонок и отключить телефон.
– Почему?
– Потому что, пока я умирала от головной боли, которую терпела из-за лекарств, чтобы мы смогли зачать ребенка, ты трахал другую.
В трубке повисла тишина.
– Я ее не трахал.
– Ты ее имел в рот! Грязно и мерзко! Не стесняясь никого и не думая, что тебя могли застать. Тебе было на это плевать. Тебе было плевать на меня! На нашу семью!
– Ты усложняешь.
– Усложняю?! – я не могла спокойно говорить. Я больше не испытывала стеснения, что меня услышит мама. – Да, я усложняю. Я хочу сложной жизни. Если для тебя верность слишком сложно, нам не по пути.
– На что ты намекаешь?..
– Я не намекаю, Никит, я говорю, что подам на развод.
– Наташа, – мое имя прозвучало с тяжелой интонацией, в которой слышалась угроза, – я понимаю, что ты сейчас на эмоциях, но я не понимаю таких шуток.
– Это не шутка, – ответила я. – У меня очень сильно болит голова. Не звони больше, – сказала я и сбросила вызов.
В висках пульсировало с такой силой, что я боялась сделать лишнее движение. Сидела неподвижно, глубоко дыша и борясь с накатывающей тошнотой.
– О боже. Какая же ты белая! – мама зашла в комнату сразу, как я закончила разговор, забрала телефон из рук. – Сейчас принесу таблетку. Точно давление. Сейчас.
– Нельзя, мам, – напомнила я на автомате.
Два года безуспешных попыток забеременеть. Десятки консультаций, литры слитой для анализов крови, бесконечные УЗИ, планирование, подсчеты. И это обесценилось за мгновение. Пшик – и ничего больше нет.
Нет доверия.
Нет любви.
Нет семьи.
Только сожаление. И чувство совершенно неправильной и пугающей радости, что у нас с Никитой ничего не получилось.
– Неси, мам. Очень болит.
Я старалась не думать ни о чем. Не перебирать в памяти случаи, когда Никита задерживался, когда слишком резко реагировал, если я брала в руки его телефон, когда забывал позвонить, уехав в командировку. Не получалось. Так можно было сойти с ума!
Хотелось выть от обиды. От боли. От злости и бессилия.
А еще я боялась.
Боялась, что Никита приедет к маме. При ней он не посмеет вести себя грубо, но он захочет поговорить со мной, постарается увезти домой.
Боялась понедельника, когда мне придется прийти на работу. Подняться на четвертый этаж, пройти в отдел кадров и отдать им заявление. К тому времени все коллеги будут знать о случившемся на юбилее Власова. Уверена, чаты уже кипели новой сплетней.
Вечер субботы и почти все воскресенье я провела в постели. Проваливалась в сон, просыпалась, смотрела расфокусированным взглядом в телевизор, ела, когда мама приносила что-то и вкладывала в руку тарелку, пила.
– Наташ, так нельзя, – сказала она, когда я, щелкнув пультом, легла на бок и накрылась одеялом почти с головой. – Я не могу на тебя смотреть. Сердце разрывается, – она присела на край постели и принялась гладить меня по голове. Нежно-нежно. Как в детстве. – Маленькая моя, жизнь не заканчивается на одном неудачном опыте.
– На двух? – спросила я, хмыкнув.
– Бывает и так. Ты уже взрослая, сама все понимаешь.
– Не хочу понимать, – ответила я.
В понедельник я смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Я словно постарела лет на пять. Безжизненный взгляд, уголки губ, опущенные вниз, как бы я ни хотела улыбнуться – не выходило.
Я не нашла сил вернуться в ту квартиру, где мы жили с Никитой, переодеться и взять косметику, воспользовалась тем, что нашла у мамы. Она всегда была женщиной стройной, даже худощавой, и когда впервые Никита увидел ее, сказал мне на ухо: “А ты шикарно будешь выглядеть в любом возрасте. Я не прогадал”. Сказал так, чтобы это услышала и сама мама.
– Надень мои туфли. Тяжело весь день ходить на таких каблуках, – предложила она, когда я выбрала в ее гардеробе простую шелковую блузу и длинную юбку. Одежда была немного великовата, но не смотрелась на мне смешно.
