скачать книгу бесплатно
6.6. Структура произведения
В наиболее общем плане Дидахи имеет в своем составе две части, которые могут быть названы, по подобию некоторых позднейших катехизических произведений, огласительной и тайноводственной.
Первая (гл. 1–6) из них обращена непосредственно к оглашаемому («Чадо мое…», 3:1, 4:1. Хрестоматия, c. 242), и посвящена крещальной тематике двух путей (см. подробнее об этом в п. 5.2.).
Путь жизни есть путь Христов, путь учения Христова, путь исполнения Его заповедей. Этот путь будет изображен у свщмч. Игнатия Антиохийского как путь подражания Христу, путь богоношения (см. ниже, п. 8.2). На этот путь становится крещаемый, отрекаясь от диавола и от его пути смерти. Два полюса стоят ориентирами этих двух путей: совершенство (к которому призывает Господь; 1:4, 6.2. Хрестоматия, с. 241, 243) и всегрешность (5.2. Хрестоматия, с. 243). Крещаемый не призывается однако сразу к непременному духовному совершенству. В Дидахи утверждается понятие духовной меры.
«Есть два пути: один – жизни и один – смерти, но между обоими путями большое различие» (1:1. Хрестоматия, с. 241);
«Не оставляй заповедей Господа, но храни то, что принял, не прибавляя и не убавляя <…> Этот путь есть путь жизни» (4:13–14. Хрестоматия, с. 243);
«Смотри, чтобы кто не совратил тебя с этого пути учения <…> Если ты сможешь понести все иго Господне, то будешь совершен, а если не можешь, то делай то, что можешь» (6:2. Хрестоматия, с. 243).
Вторая часть (гл. 7–16) обращена прежде всего к пастырям («Крестите так: преподав наперед все это вышесказанное…», «Благодарите так…», 7:1, 9:1. Хрестоматия, с. 243, 244 и др.), в основе своей она представляет руководство по совершению таинств, по аскетической и литургической жизни Церкви и имеет в своем составе следующие разделы:
– Литургический (где повествуется о Крещении, посте, молитве и Евхаристии);
– Дисциплинарный (где повествуется о древних церковных служениях, праздновании дня Господня, рукоположении священных чинов и об устроении церковного суда);
– Эсхатологический (где повествуется о последних временах и постоянной готовности христианина к личной эсхатологической встрече со Христом).
6.7. Важные особенности богословия
Катехизическая тематика человеческого труда, синергийно с действием Божиим содевающего спасение человека, является главной в богословии Дидахи; она представлена здесь весьма многообразно. Прежде всего тема человеческого труда заключена в идее крещальной метанойи, изменения человеческого духа, призванного отвратиться от пути смерти и обратиться на путь жизни, путь учения Христова. Подобный же акцент имеет учение Дидахи о посте и молитве (в том числе о посте как подготовке ко Крещению), и, наконец, – о Евхаристии.
Подготовка человека, а вместе с тем и всего евхаристического собрания, изображается в Дидахи обязательным условием совершения евхаристической жертвы. Святость членов церковных, приступающих ко Христу в Таинстве, есть реальный опыт богообщения, обязательный для каждого причастника. Грех человека оскверняет его жертву Богу, синергийно необходимую для его участия в евхаристической жертве Христовой.
«Если кто свят, да приступает, если кто нет, пусть покается» (10:5. Хрестоматия, с. 245). Ср.: «Святая святым» (Возглас на литургии);
«В день Господень собравшись вместе, преломите хлеб и благодарите, исповедавши прежде грехи ваши, дабы чиста была ваша жертва. Всякий же, имеющий распрю с другом своим, да не приходит вместе с вами, пока они не примирятся, чтобы не осквернилась жертва ваша» (14:1 Хрестоматия, с. 246).
Более того, первостепенное значение имеет именно соборный характер этого опыта. Следующие замечательные строчки станут на многие века характерным экклезиологическим образом святоотеческого богословия.
«Как сей преломляемый хлеб был рассеян по горам и, собранный вместе, стал един, так и Церковь Твоя от концов земли да соберется в царствие Твое» (9:4. Хрестоматия, с. 244);
«Как многие зерна, вместе собранные, смолотые и замешенные, образуют один хлеб, так точно образуют одно и то же тело многие верующие, соединяясь во Христе – сем Небесном Хлебе» (свщмч. Киприан Карфагенский. Письмо к Цецилию о таинстве Чаши Господней);
«Как хлеб сей, лежащий на трапезе, некогда состоявший в различных зернах, будучи совокуплен, сделался един, так да соберется Церковь Твоя от концов земли в царствие Твое» (свт. Афанасий Великий. Наставления деве).
Межипостасное единство христиан, членов Церкви, единый ум и единое сердце, заключенные в них, оказываются подобны единству преломляемого евхаристического Хлеба; оно образно воспринимается и ощущается как единство собранных, измолотых, замешенных и испеченных зерен, в глубине же онтологической реальности есть ничто иное как единство Христа Спасителя, чье Тело предлагается для вкушения верным. Лишь становясь подобными Христу, едиными, как едино и Его Тело, соединяясь в единомыслии и любви, христиане могут соединиться со Христом в Таинстве Евхаристии как подобное с Подобным.
Этот евхаристический образ заключает в себе сразу три смысловых плана:
– Пресвятой Богородицы, соединившей в Себе разорванность природы человека, приготовившей и принесшей эту природу в дар Богу для обожения этой природы в родившемся от Нее Сыне Божием;
– Евхаристической просфоры, соединенной из разрозненных прежде хлебных зерен, из которой на проскомидии изымается Агнец, символически изображая рождение Сына Божия от Пресвятой Богородицы;
– Евхаристического собрания верных, соединенных друг с другом, преодолевших в этом соединении прежнюю ипостасную разрозненность человеков; это соединение, совершаемое в образ внутриипостасного единения природных сил Пресвятой Богородицы и в подражание Христу и исполнение Его заповедей, делает возможным последующее соединение собрания верных с Самим Христом в таинстве Евхаристии (или, как скажут некоторые святые отцы позже: зачатие или рождение Христа в душах верных (см. ниже, п.п. 19.3; 23.3.3)).
Эсхатологическое ожидание грядущей встречи со Христом, изображаемое в Дидахи, имеет два измерения: личной встречи человека и конца истории всецелой Церкви. Эти планы переплетены, взаимопроникают друг в друга, что характерно для раннехристианской письменности. Впоследствии они будут детерминированы, разделены: учение о духовном усовершении человека, с одной стороны, и эсхатологическая тематика исполнения полноты Церкви Христовой в истории, с другой стороны, станут двумя параллельными и самостоятельными планами.
«Бодрствуйте относительно жизни вашей; светильники ваши да не будут погашены, и чресла ваши не препоясаны, но будьте готовыми, ибо вы не знаете часа, в который Господь ваш приидет. Вы должны часто собираться вместе, исследуя, что потребно душам вашим, ибо не принесет вам пользы все время вашей веры, если не сделаетесь совершенными в последний час. Ибо в последние дни умножатся лжепророки и губители, и овцы превратятся в волков, и любовь превратится в ненависть <…> и многие соблазнятся и погибнут, а устоявшие в вере своей спасутся от проклятия его» (16:1–3,5. Хрестоматия, с. 247)
Пожелав быть с Богом и намерившись идти по «Пути Жизни», человек отрицается зла и попадает в таинственный мир Церкви. Но мало принять Крещение. Вознамерившись соединиться со Христом, человек настраивает себя на постоянную борьбу со своими страстями. Восходит на Голгофу, уподобляясь своему Спасителю Богу. Хранит в себе Дары Святого Духа, получаемые в таинствах Крещения, Евхаристии, других таинствах Церкви. А если теряет, то, со слезами покаяния, снова обретает. К этому призывает автор Дидахи в конце своего повествования.
Тема 7
«Пастырь» Ерма
7.1. Сведения об авторе
Доподлинно неизвестно, кем был автор «Пастыря», сам именующий себя Ермом, и от лица которого написано это произведение. Известны лишь некоторые скудные, не проясняющие вопрос авторства сведения о его жизни, почерпнутые из самого текста «Пастыря». В конечном счете, это не так и важно; для нас первостепенна не личность автора, а значение этой книги для Церкви.
Уже в древности, например, у таких христианских авторов, как св. Ириней Лионский и Климент Александрийский, не возникало сомнений в принадлежности «Пастыря» эпохе мужей апостольских. Зачастую автор «Пастыря» предположительно отождествлялся с тем Ермом, о котором упоминает св. апостол Павел (Рим 16:14) – об этом высказывается ряд отцов и учителей Церкви, начиная с Оригена. Все это, а также некоторые сведения из самого произведения, указывают на его примерную датировку – начало II века. Местом написания единодушно признается Рим.
Однако существует взгляд, основанный на древнем (конца II века) тексте, так называемом «Мураториевом фрагменте», согласно которому автором «Пастыря» был Ерм – брат римского епископа Пия (о чем прямо говорит «Мураториев фрагмент»), а само произведение написано около 140 года. Несмотря на историческое свидетельство, такой взгляд имеет под собой мало оснований; неприемлем он прежде всего тем, что выводит «Пастыря» за пределы письменности мужей апостольских и помещает в эпоху письменности апологетов с ее уже совершенно иными историческими и богословскими задачами и способами их решения. Характер «Пастыря», его тематика и проблематика (богословие таинств и человеческого труда, тематика двух путей, экклезиология) с необходимостью свидетельствуют о принадлежности этого древнего текста периоду катехизических задач мужей апостольских. Исторические свидетельства, как и человек, могут ошибаться, и тому имеется немало примеров!
7.2. Церковный авторитет и значение для жизни Церкви
«Пастырь» имел огромный авторитет в древней Церкви. Некоторые отцы и учителя Церкви первых веков даже включали это произведение в канон Священного Писания Нового Завета, а по свидетельству церковного историка Евсевия Кесарийского, «Пастырь» читался во время христианского богослужения. Впоследствии, когда в IV веке происходит окончательное формирование канона, водоразделом принадлежности к нему полагается формальный признак – в канон включаются тексты, написанные апостолами или со слов апостолов; все же, принадлежащее их ученикам, то есть мужам апостольским, остается за пределами канона, составляя объем и наследие Предания Церкви, но не ее Писания.
Некоторые патрологи относят «Пастырь» к апокрифической литературе; такое утверждение глубоко ошибочно. Апокрифами являются тексты, выдаваемые за христианские (и обычно надписанные именами апостолов или святых), которые, однако, чужды Церкви и ее учению. «Пастырь», напротив, имел большое значение в церковной жизни эпохи мужей апостольских, исполняя ее катехизические задачи, вполне согласуясь, как по характеру своего учения, так и по целям, с остальной церковной письменностью данного времени. Апокифы чужды Преданию Церкви, а «Пастырь» согласен с Преданием – такой критерий определяет наше отношение к этой книге.
7.3. Цель произведения
«Пастырь» целиком посвящен одной сквозной теме – покаянию.
Тема покаяния здесь экклезиологична. Фактически покаяние изображается Ермом как таинство (не терминологически, а по смыслу), формирующее Церковь, абсолютно необходимое для ее исторического бытия. Покаяние спасительно, оно соделывает человека Церковью и членом Церкви Христовой. Призыв к непрестанному покаянию обращен Ермом к каждому человеку – члену Церкви.
7.4. Жанр произведения
С этой центральной мыслью «Пастыря» внутренне связан и его литературный жанр – жанр апокалипсиса, то есть откровения. Подобно древним пророкам, призывавшим народ к покаянию, Ерм предстает нашему взору как получивший откровение пророк, слово которого способно найти отклик в сердцах людей; этот призыв остается действенным до тех пор, пока не совершилась кончина мира.
Как жанр, так и тематика роднит «Пастырь» с другой знаменитой книгою, вошедшей в канон Священного Писания Нового Завета – с «Откровением» апостола Иоанна Богослова. Эти книги имеют много общих черт, задач, образов и тем. Приведем для сравнения некоторые из них:
– Призыв к покаянию
– О будущем гонении на христиан зверя-антихриста
– О вере святых, которую не в силах победить диавол
– О служении ангелов в домостроительстве истории
– О Христе Спасителе, Альфе и Омеге истории
– О Церкви как башне – Небесном Граде, об эсхатологическом окончании ее строительства.
Важное богословское различие «Пастыря» с Апокалипсисом ап. Иоанна Богослова проистекает из разницы характеров самих исторических периодов – апостольского и мужей апостольских (см. об этом выше, п. 5.3): призыв к покаянию и внутреннему очищению у ап. Иоанна обращен к поместным Церквам, тогда как у Ерма он обращен к каждому конкретному человеку; подобным образом созидание Церкви и эсхатологическая встреча со Христом изображаются в «Пастыре» именно в контексте жизни отдельного человека.
7.5. Структура произведения
Композиционно книга делится на 3 части: видения, заповеди и подобия.
Все три части наполнены откровениями, подаваемыми в образах или в слове. Первая часть представляет собой беседы Ерма с Церковью, являющейся ему в образе женщины, а вторая и третья части – беседы Ерма с ангелом покаяния, являющемся ему в образе пастыря словесных овец, откуда и происходит название самого произведения – «Пастырь».
Каждая из трех частей своим особенным образом раскрывает тему покаяния.
– Видения представляют жизнь Церкви как целого и покаяние как средство вхождения человека в эту жизнь;
– Заповеди выступают как обращенные к человеку от Бога основания для истинного покаяния;
– Подобия изображают в образах то, как конкретный человек осуществляет или не осуществляет эти основания в своей духовной жизни.
7.6. Главные особенности богословия
Две сквозные темы «Пастыря» – темы покаяния и созидания Церкви в истории – теснейшим образом взаимосвязаны: через покаяние созидается Церковь; через Церковь становится возможным покаяние и обновление человека. Основание же Церкви и Источник покаяния в человеке – Господь Иисус Христос, обращающий Свои заповеди к человеку, предлагающий ему путь Жизни взамен пути смерти.
Эта тематика двух путей определяет весь характер «Пастыря», как, впрочем, и всей письменности мужей апостольских. Бессущественности и бессильности зла святой Ерм противопоставляет силу Божию, к которой одной надлежит синергийно обращать свои силы и труды человеку.
«Правда имеет путь прямой, а неправда – кривой» (Заповеди. 6:1. Хрестоматия, с. 266);
«Боясь Господа, будешь все делать хорошо. Вот страх, которым должно страшиться, чтобы спастись. Дьявола же не бойся: боясь Господа, ты будешь господствовать над дьяволом, потому что в нем нет никакой силы. А в ком нет силы, того не должно бояться <…> Бойся, впрочем, дел дьявола, потому что они злы» (Заповеди. 7. Хрестоматия, с. 267); также см.: Заповеди. 12:5–6;
«Итак, удерживайся от всякого зла и делай всякое добро» (Заповеди. 8. Хрестоматия, с. 267).
7.6.1. Богословие покаяния
Спасительно необходимое человеку покаяние изображается в «Пастыре»:
– Как предельное в своей духовной глубине (Видения. 1). Так, призвание самого Ерма изображается как призыв к совершенному покаянному очищению его сердца от царящих в нем даже очень тонких и едва уловимых греховных помыслов и переживаний;
– Как постепенно очищающее всего человека; как совершающее в нем путь веры, надежды и любви (Видения. 3:1–2; 3:11);
– Как исправляющее дух человека, обновляющее человека, подобно обновлению Крещения (Видения. 3:8; Подобия. 9:32);
– Как чистое, совершаемое от всего сердца, горячее и искреннее, не теплохладное (Видения. 2:2; Заповеди. 12:3; 12:6);
– Как неопустительное и непрестанное (Заповеди. 4:3; 12:3);
– Как должное совершиться в этой земной жизни, прежде конца мира (Видения. 3:9. Подобия. 9:14, 32; 10:4).
Покаяние должно быть действенным и плодоносным. Бесплодность покаяния, отсутствие в человеке изменений, совершаемых покаянием, затрудняет его духовную жизнь.
«Если же часто он будет грешить и творить покаяние, – не принесет ему покаяние пользы, ибо с трудом он будет жить с Богом» (Заповеди. 4:3. Хрестоматия, с. 264);
«Заповеди эти [Христовы] полезны для тех, которые хотят покаяться; если не будут исполнять их, то тщетным будет их покаяние» (Подобия. 6:1. Хрестоматия, с. 281);
«Но не думаешь ли ты, что тотчас отпускаются грехи кающихся? Нет, кающийся должен помучить свою душу, смириться во всяком деле своем и перенести многие и различные скорби <…> [Лишь тогда Господь] даст ему спасительное врачевание <…> лишь тогда, когда увидит, что сердце кающегося чисто от всякого злого дела» (Подобия. 7. Хрестоматия, с. 284).
В связи с первой из приведенных цитат (Заповеди. 4:3) у некоторых западных исследователей можно встретить точку зрения о принадлежности святого Ерма ереси монтанизма; такая позиция несостоятельна и свидетельствует как о нечувствии характера «Пастыря», так и о непонимании сущности монтанизма: «Пастырь», выражая позицию Церкви, проповедует постепенное духовное восхождение человека к Богу, тогда как монтанизм категорически и бесповоротно отрицает эту важную истину (см. об этом ниже, п. 16.4.4.).
Непрестанное покаяние, совершаемое каждым христианином, осмысляется Ермом как необходимое условие вхождения, постепенного вживления человека в единую Церковь Христову, долженствующую предстать в конце мира перед своим женихом Христом чистой и непорочной. Именно поэтому особенное значение в книге «Пастырь» приобретает экклезиологическая тематика, раскрываемая через экклезиологические образы: образ Церкви как женщины и образ Церкви как башни.
7.6.2. Экклезиология
Оба образа динамичны, они показывают изменение Церкви во времени, приготовление ее ко встрече с женихом Христом.
Церковь в образе женщины трижды является Ерму, обретая все более и более молодой облик – от старицы до молодой женщины, – чудесным образом проходя путь, обратный пути естественного старения человека. Этот образ Церкви как непрестанно молодеющей женщины символизирует ее внутреннее очищение от всего греховного – очищение покаянием ее несовершенных членов или исторжением ею из своей среды нераскаянных грешников.
«А явилась она мне, братья, в первом видении, в прошлом году, очень старою, сидящею на кафедре. Во втором видении она имела лицо юное, но тело и волосы старческие, и беседовала со мною стоя; впрочем, была веселее, нежели прежде. В третьем же видении она вся была гораздо моложе, с прекрасным лицом, но со старческими волосами; она была вполне весела и сидела на скамейке <…> Почему в первом видении явилась те бе старица, сидящая на кафедре? Потому что дух ваш обветшал и ослабел и не имеет силы от грехов ваших и сомнений сердца <…> Во втором видении ты видел ее стоящей, с помолодевшим лицом и более веселою, нежели прежде; а тело и волосы были у нее старческие. Выслушай и эту притчу <…> Вдруг получает <…> [человек] наследство. Узнав об этом, он вскакивает повеселевший, к нему возвращаются силы, обновляется дух его, который одряхлел от прежних дел; он уже не лежит, но, восставши, мужественно действует. То же произошло и с вами <…> В третьем видении ты видел, что она еще моложе, прекрасна, весела и лицо ее светло <…> Так точно и вы получили обновление душ ваших, узнав такие блага <…> Поэтому и те, которые всецело, от всего сердца покаются, помолодеют и окрепнут» (Видения. 3:10–13. Хрестоматия, с. 258–259).
Высказывается, однако, и другая смысловая грань явления Церкви в образе женщины-старицы – идея древности, изначальности замысла Божия о Церкви, существующем прежде творения мира. Бог замышляет Церковь прежде всего творения – замышляет мир как человека, а человека как Церковь. Мир творится ради Церкви, а предвечный замысел Божий о ней проходит красной нитью через всю историю, домостроительно созидая Церковь и постепенно вовлекая в орбиту ее жизни все бытие твари.
«Так как <…> сотворена она прежде всего, то и стара; и для нее сотворен мир» (Видения. 2:4. Хрестоматия, с. 251).
Церковь в образе башни, постепенно строящейся из камней-людей, общепризнанно является главнейшим и самым выразительным и развернутым образом всего произведения (Видения. 3:1–9; Подобия. 9:1–33. Хрестоматия, с. 252–257, 290–305). Основанная на Камне-Христе, Церковь-башня созидается из различных камней-людей, так что плотная подгонка камней друг к другу делает все строение монолитным, сделанным «как бы из одного камня», что символизирует совершенное единство верующих.
«Здание башни казалось построенным как будто из одного камня» (Видения. 3:2. Хрестоматия, с. 253);
«Не было видно ни одного соединения, и башня казалась высеченною из единого камня» (Подобия. 9:9. Хрестоматия, с. 295); см. ниже: Подобия. 9:13. Хрестоматия, с. 298);
«После, когда завершится строительство, пожелаете благотворить, но не будет вам места <…> Не хотите очистить сердец ваших и чистым сердцем сойтись в единомыслии, чтобы иметь милость от Великого Царя. Смотрите, дети, чтобы такие разделения ваши не лишили вас жизни» Видения. 3:9. Хрестоматия, с. 257);
«Те, которые уверовали в Господа чрез Сына Его и облечены <…> духовными силами, будут один дух и одно тело, и будет один цвет одежд их» (Подобия. 9:13. Хрестоматия, с. 298);
«Приняв печать Его, все нареклись одним именем Сына Божия; посему, приняв печать Его, все получили один дух и один разум, и стала у них одна вера и одна любовь» (Подобия. 9:17. Хрестоматия, с. 300).
Под видом особенно правильных, ровных и гладких камней, составивших стены башни, изображаются праведники. Некоторые из камней-людей, бывших грешниками, различными способами и через различные искушения приводятся к покаянию, обтесываются, очищаются от грехов и также входят в строение башни. Другие же, согрешившие и не очистившие себя покаянием, откладываются на время по долготерпению Божию либо отбрасываются от башни прочь, сообразно своему духовному состоянию. Ангелы выступают строителями башни.
Очищение Церкви от дефектных камней, изображающих согрешающих и нераскаянных ее членов, подобно очищению через покаяние отдельно взятого человека, ее члена (сравн. с тематикой эсхатологического ожидания в Дидахи, см. п. 6.7).
«Как ты видел, что забракованные камни были выброшены из башни и преданы злым духам, и башня так очистилась, что казалась вся сделанною как бы из одного камня, так будет и Церковь Божия, когда она очистится и будут изринуты из нее злые, лицемеры, богохульники, двоедушные и все, делающие различные виды неправды: она будет одно тело, один дух, один разум, одна вера и одна любовь, и тогда Сын Божий будет торжествовать между ними и радоваться, приняв Свой народ чистым» (Подобия. 9:18. Хрестоматия, с. 300).
7.6.3. Христология
В книге «Пастырь» под образом Камня, имеющего в себе дверь, минуя которую камням-людям невозможно попасть в строение башни, изображается догматическая истина о двух природах во Христе. Сын Божий есть Альфа и Омега, источник жизни, имя Его держит весь мир.
«В середине поля он показал мне огромный белый камень; камень этот, квадратный по форме, был выше тех гор, так что мог бы держать всю землю. Он был древний, но имел высеченную дверь, которая казалась недавно сделанною. Дверь эта сияла ярче солнца, так что я поразился ее блеску» (Подобия. 9:2. Хрестоматия, с. 291);
«“Камень и дверь, – сказал он, – это Сын Божий”. – “Как же так, господин, – удивился я, – ведь камень древний, а дверь новая?” – “Слушай, неразумный, и понимай. Сын Божий древнее всякой твари, так что присутствовал на совете Отца своего о создании твари. А дверь новая потому, что Он явился в последние дни, сделался новою дверью для того, чтобы желающие спастись через нее вошли в царство Божие”» (Подобия. 9:12. Хрестоматия, с. 297);
«Имя Сына Божия велико и неизмеримо, и оно держит весь мир» (Подобия. 9:14. Хрестоматия, с. 298).
Лишь через принятие имени Христова, во-первых, и одежд-даров Святого Духа, во-вторых, человеку оказывается возможно войти в состав башни – Христовой Церкви. Первое совершается в Крещении человека, второе – через его жизненный путь ко Христу, совершаемый в непрестанном покаянии и очищении от греха.
«Никто не войдет в царство Божие, если не примет имени Сына Божия <…> [Но] никакой пользы не будет тебе, если [даже и] примешь имя Сына Божия и вместе не примешь от них [дев, которые олицетворяют дары Святого Духа] одежды» (Подобия. 9:12–13. Хрестоматия, с. 297).
Этот путь – путь подражания Христу, исполнения Его заповедей, путь жизни.
