скачать книгу бесплатно
4.3.4. Предание как предмет патрологии и патрология как часть Предания
Современная патрологическая (и шире – вообще богословская) наука должна не только изучать Предание, не только быть наукой о том, что содержится в этом Предании, но и стремиться к тому, чтобы самой всецело пребывать в границах этого Предания, а в конечном счете, в предельном своем устремлении – самой быть частью Предания Церкви.
На этом пути для патрологической науки становится особенно важным следующее: святоотеческая письменность должна быть для всякого патролога не только объектом научного исследования, но также и образцом его собственной научной работы – в самом широком смысле. Опора на Предание предполагает и опору на святоотеческую «методологию» в той ее составляющей, которая неизменна для всех эпох. Не только предмет, но и метод патрологии укоренен в Предании Церкви.
С другой стороны, особую важность для патролога имеет вопрос соотношения святоотеческого наследия и личного духовного опыта. Без личного, хотя бы и небольшого, духовного опыта, без пропускания через себя слов святых отцов, без переживания сказанного ими невозможно увидеть, понять и прочувствовать дух святоотеческого учения – а значит, без этого православная патрологическая наука невозможна как таковая. Как Церковь построена из живых личностей святых, так что само ее бытие и наше участие в нем невозможны без нашей живой связи с ними, точно так же и богословие, и церковная наука невозможны вне реальной и живой связи с мыслью этих святых.
4.3.5. Целеполагание
С точки зрения технического исполнения конкретных задач научной работы в современном патрологическом исследовании возможны две противоположные крайности: ненаучность и гипернаучность.
Вопрос меры научной скрупулезности является очень актуальным для современной патрологии. Очень часто научной тщательности, научной скрупулезности не хватает нашей науке. Но возможна и противоположная крайность. Иногда церковные ученые понимают задачу научной работы как предельную тщательность во всех возможных элементах научного процесса исследования, возводя этот принцип в некую научную самоцель. Чем более масштабна цель, стоящая перед патрологом, тем дифференцированнее должен быть его подход к различным областям и внутренним структурам исследования. Степень тщательности, характер, научная методология той или иной работы должны быть подчинены исполнению конкретных жизненных задач, стоящих перед исследованием, «работающих» на Предание Церкви. Святоотеческая письменность в целом дает нам яркий пример именно такого подхода.
Сказанное в не меньшей (если не в большей) мере актуально для патрологии как учебной дисциплины. Избыточное, лишнее слово, ненужная (в контексте аудитории) научная подробность столь же неблаготворны, как и недосказанность. Всякому тексту, сведению, примеру и т. д. должно быть назначено свое место, мера и задача. Первостепенное должно выделяться как первостепенное, второстепенное как второстепенное, третьестепенное как третьестепенное; пример должен быть примером, ярким, запоминающимся и характерным; объяснение – объяснением; ссылки преследовать цель разумного и необременительного знакомства с текстами; иллюстрации – подключать к процессу обучения воображение; даже расположение и взаимные пропорции текста (для печатных пособий) – способствовать усвоению через внешние чувства прекрасного содержания святоотеческой мысли. Так все вместе должно исполнять цель духовного образования человека и укрепления Церкви.
4.3.6. Подведение итогов
Подводя итоги вопросу об универсальной святоотеческой методике работы с текстами и, шире, – вообще изучения и продолжения церковного наследия, еще раз схематично обозначим следующие ее особенности:
– Видение и чувство Предания. Ориентация на согласие, а не на противоречие между отцами; умение различать природу видимых, формальных противоречий в святоотеческих текстах; знание категориального аппарата и чувство языка церковного богословия.
– Жизнь Преданием и бытие как Предание. Стремление быть частью Предания Церкви: опора на опыт святых отцов, отсечение чуждого этому опыту и приложение к нему личного опыта церковной жизни.
– Действие и целеполагание Преданием. Осознание данной конкретной цели исследования для жизни Церкви, подчинение ей и сопутствующим ей задачам методов научной работы.
Эти критерии, в несколько иной форме, впервые находят выражение у прпп. Анастасия Синаита («Путеводитель», VII в.) и Иоанна Дамаскина («Источник знания», VIII в.) – при первых опытах создания универсального пособия по церковному учению, имевшего не катехизическую, а общенаучную и справочную задачу (см. 2 том настоящего учебника, соответствующий раздел):
1. Категориальный аппарат, язык богословия;
2. Личный духовный опыт;
3. Опора на Предание Церкви.
Тема 5
Общая характеристика периода мужей апостольских
5.1. Общие сведения о периоде и хронология
Мужи апостольские – непосредственные ученики апостолов, свидетели их духовного опыта, следующее за апостолами поколение христиан. Время мужей апостольских представляет собой отдельный период в жизни Церкви, имеющий свои характерные черты, задачи и особенности. Хронологически период письменности мужей апостольских простирается примерно с 70-х годов I века (время написания Дидахи) до начала 20-х годов II века, то есть вплоть до начала следующего периода церковной письменности – периода апологетов. Эта датировка определяется оригинальным характером письменного наследия и задачами эпохи; ее и следует придерживаться, несмотря на то, что некоторые из мужей апостольских, такие как свщмчч. Поликарп Смирнский и Папий Иерапольский, проживут еще долгую жизнь и примут мученическую кончину в 60-х годах II столетия.
Следует заметить, что сам термин «мужи апостольские» новый, он появляется в XVII веке, с возникновением патрологической науки, и с тех пор прочно закрепляется в ней.
5.2. Задачи, стоящие перед Церковью в этот период
Период мужей апостольских есть период катехизический, период младенчества Церкви. Подобно новоначальному христианину, Церковь этого времени особенно оберегается Богом от внешних катаклизмов и искушений, Он поддерживает ее, носит на руках, создает условия для начала роста и расширения церковного организма. Главная задача этого времени – катехизическая, задача первичного просвещения людей, которые только что пришли в Церковь или еще только готовятся к этому.
Об этом свидетельствует, прежде всего, сам характер письменности мужей апостольских.
Катехизическая тематика древности в основе своей заключает в себе понятие о церковных таинствах, и прежде всего, о таинстве Крещения, а также делает особый акцент на личном труде человека, идущего ко Христу, из которого возникает многообразие нравственных тем, столь характерное для мужей апостольских. Человек перед лицом Церкви, человек, вступающий в Церковь, – вот главная цель, объект и, так сказать, предмет катехизации.
Поскольку катехизация как таковая связана прежде всего с Крещением (ведь она бывает необходима непосредственно перед Крещением человека или сразу после него), постольку уже само Крещение, а равно все, что с ним связано, становится самой первостепенной и значимой темой в письменности мужей апостольских. Отсюда и происходит так называемое учение о «двух путях» (жизни и смерти), или, лучше сказать, тема двух путей, представленная во всех произведениях данного периода настолько широко, что за самой корпусом произведений мужей апостольских в патрологической науке закрепилось синонимическое и устойчивое выражение – «литература двух путей».
«Два есть пути, один – жизни и другой – смерти, и велико различие между этими двумя путями» (Дидахи. 1:1. Хрестоматия, с. 241).
«Два (есть) пути учения и власти, один – света, другой – тьмы» (Послание апостола Варнавы. Гл. 18)
«Одно из двух предлежит нам, смерть или жизнь, и каждый пойдет в свое место. Ибо есть как бы две монеты, одна Божия, другая мирская, и каждая из них имеет на себе собственный образ» (свщмч. Игнатий Антиохийский. Послание к магнезийцам. Гл. 5. Хрестоматия, с. 314).
«Правда имеет путь прямой, а неправда кривой. Но ты ходи прямым путем, а кривой оставь» («Пастырь» Ерма. 2:6:1. Хрестоматия, с. 266).
Действительно, тема двух путей является чисто крещальной тематикой: отрекаясь от сатаны и сочетаваясь Христу (см. чинопоследование таинства Крещения), человек радикально меняет вектор своего духовного устремления – отрекается от пути мира, смерти и встает на путь Христов, путь жизни, становится Христовым учеником. Это крещальное изменение есть метанойя, коренной поворот человеческого духа, ума, впервые совершаемый в Крещении, впоследствии же возобновляемый во «втором крещении», покаянии (греч. ????????).
Именно в период мужей апостольских, и даже в самом его начале, появляется первый и древнейший катехизис – Дидахи. Именно Дидахи, будучи катехизическим произведением не только по внутренней интенции, но также и по форме, и по прямому назначению, несет на себе наиболее яркий отпечаток всех катехизических задач и особенностей, которые характерны для данного времени жизни Церкви, так сказать, воплощает сам дух и характер времени.
5.3. Каковы связь, преемство и отличие этого периода по сравнению с апостольским периодом?
Период мужей апостольских во многом очень схож со временем апостольским: дух апостолов живет в их учениках, которые общались с ними, часто делили кров, слышали их живое и драгоценное слово. Но что изменилось в Церкви за немногое время – два-три десятилетия, – разделяющее расцвет творчества и церковного служения апостолов и их учеников?
Вся полнота Истины, Божественных догматов, полноты Жизни дана нам во Христе Спасителе, основателе и Главе Своей Церкви. Эта полнота заключена в Евангелии, доносящем до нас Церковью образ Христов. Святые апостолы, стоя при рождении Церкви Христовой сошествием Святого Духа, устрояют бытие поместных Церквей, начинают дело Христово в истории Церкви. Их слово масштабно, а задача глобальна. Их дело и служение представляет собой как бы первичное разворачивание, раскрывание церковного бытия – устроение бытия народов, Церквей; самое первое и самое сложное воплощение в жизнь дела и слова Христова.
Период мужей апостольских, хронологически ближайший ко времени апостолов, еще очень близок этому времени и по своим задачам, особенностям церковной жизни и т. д. У мужей апостольских в принципе та же самая задача – устроение начального бытия Церкви, утверждение основ церковной жизни. Тематика их слова во многом близка тематике слов апостолов. Тем не менее, есть и существенное отличие: слово мужей апостольских и их труды обращены по преимуществу к отдельному человеку ; их главная задача – ввести человека в Церковь, научить его церковной жизни.
5.4. Персоналии
Некоторых мужей апостольских (таких, как святые Игнатий Антиохийский и Климент Римский) мы знаем по их жизни, трудам и подвигам. Память о других сохранилась лишь в их трудах (таких, как Дидахи), но не донесла имен; а об иных не донесла ничего, кроме имен (таких, как Ерм) – никаких сведений о жизни конкретного человека. Тем не менее, патрологическая наука при исследовании данного периода изучает людей и произведения, не делая между ними различия, но всех поставляя в единый ряд исторической и научной памяти:
– Дидахи;
– «Пастырь» Ерма;
– Свщмч. Игнатий Антиохийский;
– Свщмч. Климент Римский;
– «Послание Варнавы» (принадлежащее неизвестному мужу апостольскому, хотя и надписанное именем апостола Варнавы);
– Свщмч. Поликарп Смирнский;
– Свщмч. Папий Иерапольский.
5.5. Богословие мужей апостольских: общие тенденции
Общая схема богословия – см. приложение 1.
Графически представленное изображение основных богословских тем эпохи мужей апостольских иллюстрирует два важных факта. Вопервых, богословие данной эпохи вполне конкретно, его темы четко обозначены и фундаментальны: нравственная тематика, тесно соединенная с христологией, учение о таинствах, экклезиология и эсхатология. И во-вторых, важнейшие богословские темы (особенно это касается нравственной тематики и экклезиологии) представлены в разных и порой многочисленных вариациях, что позволяет говорить о развитой богословской и даже догматической составляющей учения мужей апостольских. Особенно характерен в этом отношении пример такого выдающегося богослова, как свщмч. Игнатий Антиохийский.
Основная мысль богословия мужей апостольских может быть выражена такой максимой: Христос и человек синергийно созидают Церковь в истории. Это созидание совершается через таинства – отсюда, в свою очередь, следует важное значение богословия таинств.
5.5.1. Нравственная тематика
В некоторых учебниках патрологии можно встретить мнение, что период мужей апостольских теряет богословский импульс, по преимуществу обращаясь к нравственным, назидательным темам. Это мнение, будучи верно по форме, неверно по существу: нравственная тематика этого периода (действительно весьма широко представленная) обусловлена именно богословскими его задачами – не слабостью богословской мысли мужей апостольских, но напротив, ее силою и пониманием специфических проблем, которые стояли тогда перед Церковью.
Для того чтобы стать членом Церкви и жить в ней, человеку особенно необходимо собственное, человеческое усилие, собственный труд. Об этом труде, о человеческой составляющей в синергии спасения, в синергии отношений Бога и человека и повествуют так называемые нравственные темы в наследии данной эпохи. Их значение катехизично, обусловлено катехизическими задачами этого периода церковной жизни.
Тематика человеческого труда не только широко представлена в трудах мужей апостольских, но и часто приобретает у различных авторов свои специфические формы и акценты. Вот яркие тому примеры:
– Крещальная метанойя (главная идея Дидахи);
– Покаяние (главная идея «Пастыря» Ерма);
– Подражание Христу (главная идея свщмч. Игнатия Антиохийского);
– Доброделание (особенно акцентировано у свщмч. Климента Римского);
– Свобода человека (особенно акцентировано в «Послании ап. Варнавы»).
5.5.2. Христология
Учение о Христе Спасителе в памятниках данного периода теснейшим образом связано с нравственной тематикой человеческого труда, приводится всегда в связи с последней. Христос изображается мужами апостольскими:
– как Образец в высшем смысле этого слова – Образец для подражания и самой жизни;
– как Основание, Дверь, Камень, Глава – как Источник нашего спасения и бытия Церкви;
– как подобный каждому из нас – совершенный Человек, и вместе с тем,
– как совершенно отличный от каждого из нас – пребывающий выше всех противоречий нашего земного мира – противоречий, которые в нас приобретают тем более острый характер, чем дальше мы от Христа.
5.5.3. Экклезиология
В этой теме, как в фокусе, сходятся все темы и все задачи мужей апостольских; в этом они очень близки к апостолам, и даже, возможно, превосходят их. Такого внимания к вопросам экклезиологии впоследствии в истории церковной мысли не будет уже вплоть до XX века!
Экклезиология мужей апостольских охватывает перспективу, простирающуюся от предвечного бытия Церкви в замысле Божием до эсхатологических тайн, от протологии до эсхатологии (см., например, п. 7.6.2.). В трудах этих древних богословов Церковь изображается как цель бытия мира, гармоническое и богоподобное целое, общество святых, организм любви, жертвенник, посвященный Богу, кафолическая полнота.
Церковь принимает, взращивает и усовершенствует своих членов через таинства:
– Крещения (особенно акцентировано в Дидахи);
– Покаяния (особенно акцентировано в «Пастыре» Ерма);
– и Евхаристии (особенно акцентировано у свщмч. Игнатия Антиохийского).
В рамках глобальной экклезиологической задачи мужи апостольские поднимают огромное множество вопросов и тем, приводят различные образы Церкви (башни, женщины, древа, хора, жертвенника и др.), развивают богословие единства и богоподобия Церкви, ее внутреннего устройства и иерархии и многое другое.
Тема 6
Дидахи
6.1. Цель написания и жанр
Одним из самых ярких примеров письменности эпохи мужей апостольских является Дидахи (или Дидахе) – древнейший в истории Церкви катехизис. Сама эпоха мужей апостольских имеет главной своей задачей катехизацию – начальное просвещение готовящихся ко крещению или недавно пришедших в Церковь людей. Закономерно, что в эти времена надлежало появиться и первому катехизису – произведению, катехизическому не только в широком смысле, то есть по своей общей направленности и духу, но и специально, целенаправленно предназначенному для дела начального церковного просвещения, своего рода учебному пособию для новопросвещаемых и их пастырей.
Само слово «катехизис» происходит от греческого «???????», что означает «оглашать», «наставлять»; этимология слова показывает основную ориентацию катехизисов на готовящихся к вступлению в Церковь Христову, то есть оглашенных. Можно дать следующее определение: катехизис есть письменное компактное изложение основ веры Христовой, предназначенное для наставления и научения приходящих в Церковь.
Древние катехизисы, начало которым было положено Дидахи, составляли особый жанр церковной письменности. Главной отличительной особенностью этого жанра, помимо собственно ориентации на наставление в основах веры, был состав катехизисов: по сути, они представляли изложение учения о церковных таинствах. Главное внимание уделялось таинству Крещения, и причины тому очевидны – именно к совершению этого таинства прежде всего готовились оглашенные. Подобный внутренний состав характерен для Дидахи – его основу составляет речь о таинствах Крещения, Евхаристии и священства (заметим, что здесь еще не употребителен сам термин «таинство», который не приобрел к тому времени своего догматического значения); прочие темы оказываются так или иначе привязаны к этому повествованию.
Внутренний состав катехизисов с течением времени изменился: он стал более многообразным, а тематика его расширилась; появились катехизисы, довольно сильно отличающиеся друг от друга согласно тем подходам, которые положены в основу их внутреннего строения (например, Символ веры, заповеди блаженств, энциклопедизм и др.).
6.2. Почему произведение называется Дидахи?
История донесла до нас несколько вариантов названия данного произведения: «Учение апостолов», «Учение двенадцати апостолов», «Учение Господа народам через двенадцать апостолов». Все они начинаются словом «учение» (греч. «??????»), по которому этот катехизис получил современное имя. Это именование выражает суть задачи данного произведения – наставление в учении Спасителя приходящих или же недавно пришедших к вере Христовой. Оно как нельзя лучше соответствует жанру произведения – жанру катехизиса.
6.3. Вопрос авторства и датировки
Автор Дидахи неизвестен. Однако, по единодушному мнению Церкви, автором является кто-то из учеников апостолов – мужей апостольских. В тексте автор изложил учение своих учителей апостолов (что и отражено в названии), а также передал реальности жизни ранней Церкви послеапостольского времени.
О датировке Дидахи высказывались различные точки зрения. Несомненно, по крайней мере, то, что датировка ограничивается временными границами самого периода мужей апостольских. Однако есть основания полагать, что Дидахи написано в I веке, и даже более того, в самом начале периода мужей апостольских: в 70-х годах I века. В поддержку этой точки зрения можно привести следующие аргументы: в самом начале II в. (107 г.) в посланиях свщмч. Игнатия Антиохийского многократно упоминается троическая иерархия священных чинов, которая не прослеживается в Дидахи; помимо этого, в Дидахи упоминаются пророки и странствующие апостолы – реалии церковной жизни лишь самого близкого к апостольскому времени.
Существует мнение (не более того) о возможности использования автором Дидахи какого-либо более раннего текста.
6.4. Церковный авторитет и значение для жизни Церкви
В первые века жизни Церкви Дидахи имело большой авторитет, вполне соответствующий той катехизической роли, которую оно исполняло. Предпринимались даже отдельные попытки включения Дидахи в канон Нового Завета; однако к моменту формирования канона, в IV веке, всякая церковная письменность, не принадлежащая лично апостолам, выводится за его пределы. К этому же времени Дидахи понемногу теряет свою практическую актуальность, вытесняясь новым поколением катехизической письменности (например, катехизическими поучениями свтт. Кирилла Иерусалимского и Иоанна Златоуста), отражающим новую историческую реальность церковной жизни.
Впоследствии, исполнив свою историческую задачу, Дидахи, как и многие другие произведения эпохи мужей апостольских, становится исторической редкостью, и даже на длительное время совершенно теряется из вида, настолько, что его полагали утраченным. Долгое время сохранялись лишь свидетельства о его существовании, пока в 1875 году митрополит Никомидийский Филофей Вриенний не обнаружил в одной из константинопольских библиотек текст этого замечательного произведения.
6.5. Особенности стиля, метода и языка
Структура Дидахи проста, логична и понятна, язык четкий и ясный. Само произведение очень короткое, в отличие, например, от «Пастыря» Ерма, и основное его содержание может быть без труда предано даже устно. Иначе говоря, Дидахи является практически идеальным катехизисом для Церкви, пребывающей в начале своего становления.
Содержание Дидахи всегда апеллирует к Священному Писанию: в общей сложности его текст имеет около 100 прямых или непрямых ссылок на Ветхий Завет и около 200 – на Новый Завет. Особенно заметно влияние на Дидахи Евангелия от Матфея. Несмотря на имеющиеся параллели с ветхозаветным богословием двух путей, Дидахи всецело проникнуто новозаветным духом, исполняющим и совершенствующим, а не отрицающим путь Ветхого Завета.
Некоторые фрагменты Дидахи представляют собой перифраз тематики Нагорной проповеди Спасителя. Однако в этих, как и в других, случаях следует отметить практический, нацеленный на конкретного человека характер рассмотрения в Дидахи тех или иных реалий церковной жизни: автор не ограничивается пересказом Евангелия, но дополняет его важными сведениями, исполняя специфические (катехизические и практические) задачи своего времени. Истины, проповеданные Христом Спасителем, служат здесь отправной точкою для раскрытия современной автору Дидахи практики Церкви.
– О практических условиях Крещения: «крестите во имя Отца и Сына и Святого Духа в живой (проточной) воде. Если же нет живой воды, окрести в иной воде, а если не можешь в холодной, – в теплой. Если же нет ни той, ни другой, то возлей воду на голову трижды во имя Отца и Сына и Святого Духа. А пред крещением пусть постятся крещающий и крещаемый и, если могут, некоторые другие, крещаемому же повели поститься наперед один или два дня» (7:1–4. Хрестоматия, с. 243–244).
– О посте в среду и пятницу (8:1. Хрестоматия, с. 244).
– О совершении молитвы Господней три раза в день (8:3. Хрестоматия, с. 244).
И т. д.
– О совершении Евхаристии, о трех евхаристических молитвах (о Чаше, о Хлебе, о благодарении по причастии), которые являются прообразом будущего евхаристического канона (9:1–10:6. Хрестоматия, с. 244–245).
– О таинстве священства: «Рукополагайте себе епископов и диаконов, достойных Господа, мужей кротких и несребролюбивых, и истинных, и испытанных» (15:1. Хрестоматия, с. 247).
В патрологической науке, а именно у некоторых протестантских авторов, можно встретить неосновательное мнение о принадлежности автора Дидахи ереси эвионитов (иудействующих). В таком духе трактуется акцент произведения на совершение добрых дел, подкрепленный образами Ветхого Завета и богословием Нагорной Проповеди, искусственно противопоставленный богословию апостола Павла о спасении верою. Очевидно, что такое мнение происходит из общего характера заблуждений протестантского самосознания.
