скачать книгу бесплатно
Взял протянутую Мирой ручку, задумчиво покрутил ее в руках, потом решился, снял колпачок и поставил подпись.
– Вот и чудненько! – она отобрала у меня листок, – Теперь можешь отдыхать до завтра. Сейчас отвезу тебя домой, а завтра проведем активацию.
– Отвезешь? На машине, что ли?
– Нет, на трамвае! Что за тупые вопросы?
– Постой, но ты ведь выпила… Не боишься гаишников?
– Нет. Не боюсь, – отрезала Мира, – скоро и ты их не будешь бояться! Давай быстренько собирайся.
***
Через город мы ехали в задумчивом молчании. Каждый, очевидно, молчал о своем.
– Знаешь, – сказала Мира, когда мы выбрались на Бердское шоссе и дорога стала посвободней, – я ведь не хотела к тебе выходить, там возле Дома ученых… стояла рядом в фоне «невнимания» и смотрела, как ты мечешься, словно тигр в клетке, – она перехватила мой удивленный взгляд. – Да, медвежонок, я не опоздала. Явилась за час до срока. Надо ж было походить, изучить, так сказать, локацию… составить план действий. Понимаешь, на фото ты мне понравился, а в жизни… оказался какой-то затюканный… я сейчас не про внешность. Глаза потухшие. Я подумала – да он же ничего не хочет! Ты даже со мной встречаться не хотел, я это сразу поняла.
– Ну, почему, – кисло усмехнулся я, огорошенный этим приступом откровенности, – если б фото прислала…
– Если б фото прислала, тем более бы слился!
– Вероятно… – нехотя согласился я, – решил бы, что такая красотка не по моим возможностям…
– Вот-вот… бывают типы… ни денег, ни внешности, зато самомнения вагон и маленькая тележка… а у тебя наоборот. В общем, стояла, смотрела, как ты ждешь, просто так из спортивного интереса, думала: насколько тебя хватит? Некоторые уже через десять минут норовят свалить, а ты все ходишь! Я подумала, что терпение – одна из добродетелей и решила если еще десять минут протянет – выйду! Тебя, правда на девять хватило… ну да ладно, тем более что ты меня чуть не сбил, когда по дорожке ломанулся. Пришлось «выйти из сумрака».
– Ты, наверное, и пиво предложила, потому что поняла, что я больше ничего не потяну?
– Ага, – просто согласилась Мира, – хоть я его сроду не пью. А потом я хотела уйти… помнишь, когда носик попудрить вышла? У меня есть такая манера, выйду, якобы, в туалет и адью…
– Слушай, зачем ты меня унижаешь? – начал злиться я. – Тебе это удовольствие доставляет?
– А какого хрена, ты выёживался передо мной? С ним серьезно, а он шуточки-прибауточки, какой-то дерганный, раздраженный!
– Ну и чё не ушла? Валила бы к этому своему… мегачлену! – уже ляпнув это, сообразил, что хватил лишку. Мира злобно зыркнула.
– Еще раз так скажешь, получишь!
Я подумал: эта может засветить! Но все равно, спросил с мазохистским упрямством:
– И все же, почему?
– Не знаю… наверное из-за того мужика, который кинулся стихи читать. Он что-то там лопочет про «…я как цветочек аленький в твоей ладошке маленькой…» а я думаю: ты упрямый, а я упрямей! Вот и вернулась. Потом еще шанс давала от себя избавиться, но ты к тому времени уже поплыл. Хоть и повыпендривался на пляже, но уже приходилось тебя слегка остужать, чтоб не перегрелся раньше времени… – она на секунду повернув ко мне лицо, подмигнула, а я вспомнил те эмоциональные качели, которыми меня кидало на пустынном пляже.
– Какая ты, оказывается, хорошая актриса! – восхитился я, – так натурально все сыграла! А в секс тоже играла?.. из упрям-с-т-в-а…
И тут эта японская бандитка двинула меня кулачком в солнечное сплетение, так что последние звуки я уже выкашлял. Это было больно, дети… адски больно!
– Предупреждала ведь! – глаза у нее опять стали, как у тигрицы. – Говори, да не заговаривайся! Ври, да знай меру.
Глава 3
22 июля, среда.
Горькая соль на губах. Сил нет плыть, сил нет держаться на воде. Тяжелые волны тянут вниз, толкают в плечи. Толчки, толчки, волны тяжелого сна, глаза не разлепляются, организм ныряет обратно в сон… Опять толчки – просто какой-то шторм… Один глаз с трудом удается приоткрыть:
Мира убрала руки с моего плеча и поморщилась.
– Ну и запашок! Ерш хлебал? Куда отворачиваешься! – она поймала меня за плечо. – Просыпайся, я сказала!
Тон девушки не предвещал ничего хорошего. Я открыл второй глаз и сообщил ей:
– Я был в душевном раздрае… меня избила одна прелестная девушка… я спрашивал у мироздания, почему внешне прекрасные люди, часто отличаются подлыми повадками? В общем, у меня нервный срам… э-э.. срыв.
– Надо было водку у тебя отобрать… пивом бы обошелся… срам, блять, у него!
– Фигу тебе! – я вяло потянулся и сунул руку за диван, где стояла недопитая бутылка.
Ничего там не было. Пошарил рукой, посмотрел – точно нет! Вот блин… обернулся к Мире. Та, ехидно улыбаясь, выставила две фиги:
– А тебе две!
– Ты что ли убрала? Отдай!
Она отрицательно качнула головой.
– Вы молодой человек слишком много пьете, для своего юного возраста.
– Слушай, ты мне, собственно, кто? Жена?! Расхозяйничалась тут! Давай, говорю!
В ответ, насмешливо поднятая бровь:
– Вот жена и будет давать!
– Ну, я сейчас поднимусь и сам найду!
– Лежать! – она сделала движение рукой и меня словно железным рельсом прижало к дивану. – Успокоился, быстренько! Успокоился?
– У-успокоился… – выдавил я с трудом и тяжесть исчезла. Ощупав на всякий случай ребра, кряхтя, приподнялся и сел.
В щель между небрежно задернутыми шторами с трудом пробивалось солнце. Кружащиеся на свету пылинки вызывали странные реакции – безудержно першило в горле, начали слезиться глаза, наверно вчерашний стресс давал о себе знать.
– Слу-ушай, ну будь человеком… – начал я давить на жалость, – ну грамм сто… это антигуманно, в конце концов!
Мира дернула плечиком.
– А гуманность – это не ко мне – я не человек.
– Не человек она!.. А кто, самка человека?
– Я Истинная! Но, это обсудим позже. Сперва мы тебя подлечим!
– Истинная кто? Истинная стерва?
– Помолчи, дуралей! Вот ты – ученый? Ученый чему?
– Это существительное такое есть в русском языке!
– Вот и "Истинная", тоже существительное. Полежи спокойно, сейчас станет полегче.
Она просто присела рядом на диван и замолчала. Через несколько минут, я с удивлением обнаружил, что муть, хаосом заполнявшая похмельный мозг, начинает оседать, мысли проясняются, возвращается логика суждений. Проявления тошноты и головной боли, тоже быстро ослабевали. В какой-то момент я почувствовал, что практически здоров. Сильное похмелье превратилось в легкое недосыпание, а злость на Миру – в сексуальное влечение к ней. Так и тянуло, погладить гладкое, покрытое золотистым загаром, колено, но я взял себя в руки.
– Ну что? – поинтересовалась девушка, – полегчало? Тогда приступаем…
– Мира… хочу тебе официально заявить. Я отказываюсь!
– В смысле?
– Отказываюсь от своего согласия. Не хочу я быть… кем там у вас… Наблюдателем! Вот.
– Ты чё, совсем? – по лицу девушки было видно, что она поражена до глубины души. – Я тебя рекомендовала… ты меня кем выставляешь? Никита, не будь мудаком!
– Вот, я и не хочу им быть.
– Блин, юноша, не испытывай мое терпение! Делай, что сказано!
– А то что? – продолжал дерзить я, – бить будете, тетенька? Сироту обидите, грех на душу возьмете?
Она всплеснула руками.
– Да что на тебя нашло?
– Ничего! Во-первых, извинись за вчерашнее!
– За что? – она растерянно хлопала глазами, – за тех мужиков?
– Мужики не вчерашнее. И пусть они останутся на твоей совести, или что там у тебя вместо нее. За гендерное и моральное насилие!
– Блять, ну ты и сказанул… медвежонок, я и так хотела извиниться… но, ты же сам меня довел… мне неловко…
– Ну, так извиняйся!
– Прости меня, Никитосик, я не хотела…
– Маловато будет! – я уже поймал кураж. – Обещай, что впредь, никогда, этого не повторится.
Она вздохнула.
– Обещаю!
– Маловато!
– Что еще?
– Сделай мне минет.
– Ах ты гад… – вспыхнула она и мгновенно погасла. – Хорошо, как скажешь… – и потянулась к моим трусам.
Я оттолкнул её руки, не ожидал такого продолжения.
– Что? – удивилась она.
– Я же пошутил!
– Нет уж, самоуничижаться, так до конца… быстро в душ!
Надо ли вам рассказывать, дети, что дважды меня упрашивать не пришлось.
Когда я вернулся в зал, она уже голая сидела на диване, поджав под себя ноги. Поманила, я подошел вплотную. Мира деловито закусив губку, взвесила на ладони быстро твердеющий член, её лицо приобрело умильное выражение.
– Сладенький… – она тронула его приоткрытыми губами, причмокнула, – хочу…
Описывать то, что было потом не имеет смысла, но я опишу. Ощущения нарастали, потом спадали… она умело вела игру, знала когда ускорить темп, когда сбросить. Я судорожно гладил ее черный затылок с белой строчкой пробора, подцеплял рукой, качающиеся грудки. В нетерпении ожидая, что вот-вот… Вдруг бедра пронзило сладкой болью. Горячая струя исторглась из меня. Ноги подкосились, я еле устоял. Было стыдно и счастливо. Она на миг замерла, потом продолжила с новой силой, пока я не перестал содрогаться от мучительного наслаждения. Подняла вверх глаза и убедившись, что все как надо, отпустила меня и убежала в ванную.
Когда она вернулась из ванной, умытая, тщательно причесанная и, кажется, почистившая зубы, я сидел за столом и жрал тушенку. Холодную, прямо из холодильника. Без хлеба.
– Прощена? – поинтересовалась она.
– М-м-у, – ответил я, и прожевав, подтвердил, – Все ништяк, и ты меня прости… я пока не могу справиться с ревностью… и мне кажется, я в тебя влюбился… поэтому вот так… веду себя как последний болван.
– Божечки… – Мира обхватила лицо ладонями, – идиотка… что за дурь со мной такая приключается опять?.. Слушай, нам работать вместе. Давай, попробуем не обращать на это внимание? И пожалуйста, Никита… не веди себя, как школьник, который дергает понравившуюся девчонку за косичку. Я не девчонка и психика у меня напрочь подорванная… что проявляется в неконтролируемых вспышках ярости и импульсивной склонности к насилию, так что не провоцируй лишний раз, не создавай ситуации, о которых мы оба можем пожалеть.
***
На журнальном столике передо мной, лежали вещи, которые Мира выложила из злополучной сумки. Вещей было три: ноутбук, тонкий черный браслет и черный же шар, размером с теннисный мяч.
– Ну что, готов? – поинтересовалась Мира.
– Смотря к чему, – отозвался я, – к сексу уже опять готов, к остальному – не знаю.
– Никита, хватит уже твоих шуточек! – девушка взяла со столика браслет и протянула мне:
– Быстренько надел на левую лапку!
– Зачем? Что это? – но браслет взял. Он был легкий, с гладкой поверхностью из какого-то непонятного материала. Во всяком случае, не из металла, так как был теплый на ощупь. – А бусики к нему не прилагаются или сережки? Давай, все сразу надену. Давно мечтал походить на папуаса.
В ответ Мира сверкнула глазами максимально свирепо. Сообразив, что дальнейшее фиглярство чревато её импульсивной склонностью к насилию, я быстренько просунул левую ладонь в черное кольцо. Браслет был явно великоват и свободно болтался на запястье.
– И что мне вот так ходить? Меня за кого примут? За Джо – черную руку?
