Осколки

скачать книгу бесплатно


– Риточка, ты же понимаешь… – Виктор попытался дотянуться до моей руки, но я ещё больше откинулась назад, поставив стул на две ножки.

– Рита! – снова это родительское возмущение. – Я теперь твой начальник и я запрещаю писать отчёты без согласования со мной!

Какой у него визгливый голос, когда он волнуется! Я бы зажала уши, но тогда точно упаду со стула.

– Уходи! – я рукой указала на дверь.

– Это не твой дом, – усмехнулся Виктор и попытался повторить мой манёвр со стулом.

– Теперь ты должен Анжелике новый стул! – надо же, смех не только продлевает жизнь, но и прочищает память.

– Ничего я не должен, она не выйдет из летаргии, – мужчина со злостью отряхнул брюки и посмотрел мне в глаза. – Ты уволена! По статье… Скажем, разглашение государственной тайны. О… – он притворно прикрыл рот. – Кажется, там ещё прилагается срок до четырёх лет. Если ты не возьмёшь себя в руки, срок будет максимальным.

– Виктор, – промурлыкала я. – Ты ещё помнишь, сколько раз я прикрывала тебя… напарник.

Мужчина дёрнулся и что-то буркнул, выйдя из комнаты.

– Удостоверение отдай! Я помню, как его клала на стул, теперь его там нет… Это воровство!

Я истерично расхохоталась под звук хлопнувшей двери. Потребовалось потерять память, чтобы понять, какое говно мой друг.

Глава 9. Расследование

Память… Как много она даёт и как много отнимает. Я задумчиво рассматривала красную корочку удостоверения. Эту часть жизни ещё не вспомнила. Что меня ждёт на страницах этого документа? Руки мои дрожали, я сильно боялась разочароваться… В себе. Вдохнуть, выдохнуть и перевернуть страницу. На этом фото я старше, чем в паспорте. Солидные очки в чёрной оправе, которыми пыталась придать себе важности, тугой пучок волос на голове. Я почему-то стеснялась своей рыжины, считала её чем-то несерьёзным. Мне казалось, что рыжей девушке никогда не доверят по-настоящему сложное дело. Но при этом я никогда не красилась. Сказалось ли это воспитание или что-то ещё… Нет, не вспомнить. Да и зачем вспоминать первопричину комплексов, если у меня появился шанс начать всё с чистого листа?

Ещё раз вздохнув, перестала оттягивать неизбежное – Центр Исследования Явлений Признанных Паранормальными (ЦИЯПП). Да! Я не разочаровалась. При этом названии организации в моей груди вспыхнуло солнце, не обжигающее, но тёплое и уютное. Я любила свою работу, это точно. Сколько историй было связано с ней, каждый момент был особенным. Пусть сейчас не вспомню всё, но и это задание когда-нибудь отложится в моей памяти слитком золота, хотя, может, с небольшой примесью пирита.

Я удовлетворённо закрыла глаза, вызывая поток рун. Ну, здравствуйте, мои хорошие: Эйваз, Ингуз, Перт… Ваш момент настал, мне нужно понять, с чем же я столкнулась. Руны вспыхнули и рассыпались пышным облаком, я открыла глаза. Теперь рассматривала помещение по-новому, без душной плёнки непонимания. Маленькая кухня была когда-то очень чистенькой, но сейчас на ней скопилась месячная пыль. Кроме меня и Виктора, её никто не посещал, ванная комната, по моим ощущениям, была чище. В спальне тоже скопилась пыль: на листьях, в воздухе и на полках. Я нервно шагала вдоль горшков с цветами, зажимая мокрым платком нос. Хватит, надышалась. С каждым пройденным шагом меня посещала уверенность в неправильности происходящего. В любой другой ситуации тут было бы полно народа из нашей организации. Почему же я тут одна, да ещё без памяти?

Закрыть глаза и прислушаться к себе. В этой квартире – до этого задания – я не была. Трудно забыть зелёных монстров, окружающих тебя со всех сторон. Но что-то меня с этим местом связывало, какая-то тонкая и весьма непрочная нить. В памяти всплыл образ Анжелики. Весёлая толстушка-хохотушка с милой щербинкой на переднем верхнем зубе. Я чуть прокрутила эту мысль, этот образ не сходился с найденным телом девушки. Нашли Анжелику спящей на плюшевом медведе. Худое, мокрое от пота тело со слипшимися неровно обрезанными волосами. Но я помнила и другое – значит, с девушкой мы были знакомы раньше, может быть, даже учились вместе, но вряд ли дружили.

И всё же это не до конца объясняет отсутствие специалистов.

– Ложь и правда вместе создают необыкновенный букет противоречий.

Ну, надо же, всё-таки надышалась, и мои книжные герои вернулись.

Жрец вольготно расположился на моём правом плече, решив играть роль ангела. Страж аккуратно примостился на левом. Верить что одному, что другому по книге было полностью нельзя, поэтому я только хмыкнула и продолжила поиски.

– Ответ перед твоим носом, и над ним и даже под, – разсловоохотился жрец.

Я оглядела так бесившие меня заросли и кивнула. Да, дело в них. Только секретов, возможно, больше, чем я могу понять за один раз. Анжелика в больнице уже давно, в квартире пыльно и душно, но эта пыль явно не годичной давности – месячной. То есть перед моим расследованием здесь всё убрали. Я провела рукой по ближайшим листьям комнатного растения, на них скопилась пыль, но земля в горшках была мокрая. Виктор действительно приходил их поливать, и мне почему-то стало не по себе, когда представила его на фоне моего бессознательного тела. Сжав зубы, подошла к каждому горшку с растением – почти всё свободное пространство было заставлено ими. Под потолком свисали лианы, их усы касались моей макушки, вплетались в волосы, дёргали за пряди. Еле сдержалась, чтобы не содрать зелёное украшение со стен. Горшки, кашпо, вазы, куча цветов, тёмное пятно в виде окружности. Так, а это интересно… Здесь когда-то стояло растение, и унесли его не так давно.

Я присела на корточки, пощупав тёмное пятно, линолеум неприятно лип к ногам, но я уже не обращала на это внимание. След был застарелый, но не очень пыльный, просто немного вдавленный в пол. Подняла ближайший горшок с цветком и посмотрела на его отпечаток – такой же тёмный, возможно, даже чуть темнее. Поставив горшок на место, вздохнула: без лаборатории я ничего не смогу сделать.

– Почему, почему я тут оказалась одна? Без страховки, без специалистов. Это ведь даже не мой профиль, – голова начала кружиться, я оперлась руками об пол. Линолеум под руками запузырился, а потом пошёл волнами, завораживая, гипнотизируя, приглашая в свои объятия. Руны замерцали перед глазами и начали водить хороводы, выстраиваясь в совершенно немыслимые ставы. Задержала дыхание и, переждав головокружение, поднялась, шатаясь, направилась к кухне.

– Нельзя закрывать глаза, нельзя! – паническая мысль заставляла делать шаг за шагом.

– Усни вечным сном, проснёшься потом, когда солнце и луна сольются в одном, – хором запели Жрец и Страж.

Раздражительно повела плечами. Почему в моей голове всплывает много лишней информации и очень мало по-настоящему нужной? Песенка была из книги, так описывался конец света в их мире. Еле добравшись до раковины, выпила из пригоршни холодной воды, а потом умылась, стало гораздо легче. Забралась с ногами на стул, поджав под себя пальцы ног. На столе всё ещё стояли две кружки, в моей оставалась жёлтая жижа чая с немного острым ароматом; я задумчиво поводила пальцем по кромке, это немного меня успокаивало и приводило мысли в порядок.

Итак, что мне удалось вспомнить? По всей видимости, расследование было неофициально, об этом знала только я и Виктор. Кто нас попросил? Точно не сама Анжелика. Я прокрутила в голове образ девушки. В последний раз я видела её в больничной палате, подключённой к аппарату. Сердце Анжелики билось так медленно, удивительно, что её случайно не признали мёртвой: бледная кожа, синие прожилки вздувшихся вен, криво обрезанные волосы – сломанная кукла. В палате был кто-то ещё, образ туманной дымкой никак не хотел собираться воедино. Высокий мужчина в стильном тёмном пальто, а лицо… Нет, не вспомнить. Я, чуть прищурившись, представила золотистую ансуз и чуть по-хулигански отправила руну прямо в лицо дымке воспоминаний. Дымка начала рассеиваться. Первое, что я увидела, – чуть искривлённый нос в россыпи тёмных родинок, потом чёрный глаз – мужчина стоял ко мне боком – и светлые пряди волос. Заказчик. Я кивнула своим мыслям и снова подтолкнула руну, чтобы проявить всё пространство. Больничная палата на одного пациента, но здесь, кроме больной, ещё трое: я, Виктор и…Игорь – муж Анжелики. Я почесала нос, вынырнув из памяти. Игорь приехал из Англии, чтобы, наконец, развестись со своей супругой. Целый год их общение сводилось к коротким сообщениям в мессенджерах и банковским переводам, при этом Анжелика писала гораздо чаще: признавалась в любви, просила вернуться, но ни разу не звонила. Игорю это было не нужно, у него давно была официальная девушка, представленная родным и друзьям; брак же тянул его вниз, но всё же развестись он задумал только недавно. Я снова в раздражении почесала нос. Ему жалко было жену, когда-то он обещал её престарелому отцу заботиться о ней и заботился, пока все чувства не растаяли, как утренний туман. И даже после этого он помогал и иногда отправлял цветы в коллекцию. О том, что его с женой что-то не так, Игорь узнал только в России; целый год незнакомый человек писал сообщения от имени Анжелики. Он обратился неофициально к Виктору. Шумиха ему была не нужна, будущая жена очень держалась за свою репутацию, моему напарнику обещали неплохой бонус, ну, и мне за компанию. Нет, тут что-то не то. Я старалась соединить осколки воспоминаний. Виктор упоминал об отчёте, значит, просили не нас, а кого-то, кто стоит гораздо выше наших полномочий.

Прикрыла глаза, воскрешая в памяти последующие события. Напарник надеялся, что моих рун хватит. Обычно в странном месте мне хватает одной ночи сна, чтобы понять, в какую сторону вести расследование, но здесь было не так. Запах, этот стойкий приторно-мерзкий запах сшибал все настройки. Игорь даже не стал заходить в свою старую квартиру, доверив нам ключи. Мне тоже хотелось убежать, но мы обследовали всё; напарник снял отпечатки с ручек двери, кружек и других доступных поверхностей. Помню: меня тогда удивил ход расследования, ведь гораздо проще было вычислить местоположение телефона.

– Телефон старый, не отследишь, а на звонки не отвечают, – пояснил мне тогда Виктор.

Я согласно кивала и вновь проверяла спальню, руны позволяли запоминать многое, и я старалась не упустить ни одной детали. Каждую полку, горшок, растение. Я нахмурилась. В том месте, где я обнаружила пятно, раньше стоял белый, в чёрную полоску горшок, а в нём росло растение с длинными ярко-алыми вытянутыми листьями с тёмно-зелёной окантовкой. Кто же его унёс? Таинственный похититель телефона или всё же Виктор?

Глава 10. Смертельный аромат

Я прижала правую ладонь ко лбу. Ситуация мне нравилась всё меньше и меньше. Сколько я здесь пролежала? Несколько дней или всё же месяц? Каждый день пропитываясь ядовитыми парами всё больше и больше. Меня не вынесли из опасного помещения, а оставили. Но зачем? Что такого важного я должна была узнать? Я разъярённо бухнула кружкой об стол, и та раскололась, расплескав остатки чая. Почему меня никто не искал? Что такого сказал Виктор, что обо мне предпочли забыть? Вопросы, вопросы… В голове молоточком отбивала мелодию мигрень. И вдруг, на какой-то особенно громкой ноте, в мозгу что-то щёлкнуло, и память, словно чёрно-белая плёнка, начала мотать назад: вот я в первый раз засыпаю на плюшевом медведе, как до этого неоднократно делала Анжелика прежде, хожу меж цветов и прокручиваю вариацию рун, все как одна говорят, что дело в цветах, но всё не так просто, и нужно зайти глубже. Я решаюсь на сон в этой комнате, хотя уже понимаю, что это опасно.

Мне нужно ещё одно сновидение, но не в зелёном хаосе, а, пожалуй, тут, в относительно чистой кухне. «Память, как же ты мне нужна», – прошептала я перед тем, как меня закружил золотой вихрь, в котором ярче всех сверкнуло поставленное на бок коромысло.

Я провалилась в вязкую мглу, стало душно, на язык словно вылили кисель с горьковато-приторным послевкусием, глаза слезились, веки припухли, под руками расстилался нежный мех, в который я вцепилась, чтобы не потеряться в этой какофонии запахов и образов. Я вжалась в пушистый бок, и мне стало… хуже, сильный, удушающий аромат просачивался сквозь пальцы. Сладковатый аромат ландыша, нежный, приторный запах мака и что-то ещё… Не менее концентрированное, горьковатое и острое, неприятно ворочающееся на языке. Я заставила себя проснуться в уверенности, что нашла разгадку; слишком резкий подъем – поскальзываюсь на простынях, нелепо валюсь на пол. Моя щека прилипает к полу, и я от омерзения дёргаюсь, вдыхая полной грудью. И снова забвение.

На этот раз запахи ещё резче, они проникают в сознание, распугивают руны, колотят молоточком по стеклу памяти в надежде его разбить, но безуспешно. А потом в моём сознании просачивается тень, она ласково берёт меня на руки, а потом кладёт обратно на плюшевую игрушку и снова исчезает, не отпечатавшись в памяти. В голове шумят чужие голоса, шелестом они пытаются пробиться в моё сознание, что-то говорят или даже приказывают, но я не понимаю. Всё происходит сначала. Понимание, пробуждение, мои онемевшие конечности подгибаются в самый неподходящий момент, и лечу на пол, еле успев выставить руки, чуть отдышаться, и в голове поселился мерцающий туман, и снова приходит тень.

Иногда приходит и другая, чуть выше, тоньше. Он тянется к зеленным монстрам и забирает у них что-то важное, очень нужное, но отдаёт не менее ценное, и растения успокаиваются. Эта тень стоит над моим телом, что-то шепчет, гладит по слипшимся волосам, а потом уходит, тихо претворяя за собой дверь. Словно боясь разбудить. От дуновения свежего воздуха моё сознание на краткий миг вспыхивает, и я нахожу в себе силы проснуться, ползу до края кровати, в бессилии валюсь на пол и снова затихаю, вдохнув смесь ароматов. Тень ласково возвращает меня на место и вытирает салфеткой лицо, а потом вновь исчезает. И мне кажется, я слышу два голоса: мужской и женский – но сознание не успевает засечь момент разговора и снова уплывает туда, где уже лежит моя покорёженная память: в трещинах, зазубринах выбоинах – но ещё целая. И снова тени меняются местами, высокая тень долго стояла, склонившись над моим ложем. Провела пальцем по моим губам, взяла за плечи и немного встряхнула, моя голова мотнулась из стороны в сторону, но я не очнулась. Мне послышался тяжёлый вздох, а потом тень опустила меня обратно, обвив моими руками игрушку, и двинулась прочь из комнаты. Почти у самого порога остановилась, повернулась вправо и забрала зелёного монстра. Голосов в моей голове стало на одного меньше. Когда он ушёл, я снова попыталась встать и даже сделала пару шагов, но мир пошатнулся, и я рухнула всей тяжестью на ненавистный пол. В голове тоненько зазвенело, звон становился громче с каждым мгновением, пока не разнёсся оглушительным гулом. Моя память осыпалась осколками, куда-то внутрь сознания, дальше образы мешались, переплетались и совершенно не собирались воедино.

Я очнулась, тяжело дыша, волосы, как и во сне, прилипли к лицу, пот ручьями стекал за шиворот. Мне было до того омерзительно, что я дёрнулась всем телом; стул накренился, и одна из ножек подломилась от моего веса. Как ни странно, это меня взбодрило и привело мысли в порядок. Черт с ним – с напарником, и эта квартира пусть идёт туда же, в конечном счёте у меня есть знакомые специалисты, которые могут помочь с негласным расследованием. Пора выбираться из этой западни.

Глава 11. Свобода

Ветер был прохладным, ласкающим. Мокрые пряди неопрятными локонами зависали над головой, а потом снова укладывались в невообразимый хаос. Со стороны это, наверно, выглядело довольно противно, но меня это не беспокоило. Я чувствовала себя свободно, словно оковы, которые я на себя нацепила добровольно, наконец, спали. Мостовая была прохладной, и я слегка поджимала пальцы на ногах, чтобы не замёрзнуть, в руках держала документы, нервно сжимая кулаки, отчего корочка удостоверения слегка похрустывала. Я прекрасно осознавала, что сама я не дойду до своего дома – не вся память ещё восстановилась, – но в паспорте был указан адрес, и я надеялась, что не ошиблась: улица Летняя, 22. Я прошептала этот адрес несколько раз, пока в голове не оформился образ: трёхэтажный кирпичный многоквартирный дом, открытый балкон увит плющом. Этот плющ разросся на полдома. Я вздохнула: раньше это растение было визитной карточкой моего дома, сейчас я ещё долго не смогу выходить на балкон, пока не переборю страх перед зелёным ужасом.

Я покрутилась на месте, надеясь, что сработает механическая память, и ноги сами приведут меня к дому. Не сработало. Сил оставалось мало, но я всё же прикрыла глаза и вызвала руну пути. Теперь ноги действительно шли сами прямо по мостовой, мимо окованного железом моста, по левому берегу небольшого озера, больше похожего на болото. Прошла под кроной высокой берёзы, свернула в тёмный проулок, чуть не наступила на стекло; из проулка я вышла на небольшую улицу и уже через пару кварталов была возле дома.

Дом был таким, каким я себе представляла: старинная кладка, отбитый правый угол дома, два клёна, сплетённые аркой над моим подъездом. Преодолев лёгкую дрожь, я прошлёпала босыми пятками в третий подъезд. Старая, обшарпанная, но чисто вымытая лестница… Здесь всегда было чисто, жильцы любили свой дом и жили в квартире поколениями, сохраняя старые устои. Каждый жилец знал соседа как напротив, так и во всех подъездах. Вот тут, на первом этаже, проживали четыре семьи: смешливая Вероника со своим вечно хмурым мужем; старая чета Варьяновых, которых нельзя было представить друг без друга, скандальная пара Марцепановых – сладким в их отношениях была только фамилия, их дети часто убегали в первый подъезд к живущей там всеобщей бабушке Груне, у которой всегда наготове были пироги и доброе слово. В четвёртой квартире жил замкнутый паренёк Виктор; я помнила его, ещё когда он был розовощёким смешливым, радостно агукающим на руках у родителей. К сожалению, родители не дожили даже до его совершеннолетия. Каждая ступенька словно растворяла дверь моей памяти: первый поцелуй на пролёте между первым и вторым этажом; мальчик был мил и застенчив, как, впрочем, и я. На этой ступеньке мы сидели компанией и распевали песни во всё горло под гитару, соседи ласково попросили заткнуться, пригрозив ведром ледяной воды. На втором этаже была одна объединённая квартира большой семьи Филатовых и две квартиры двух одиноких старушек – заклятых подруг. Я поднималась всё выше, лёгкие наполнял запах старого жилья, пирогов, кто-то варил суп, у кого-то на обед были котлеты, и это прекрасно. Третью ступеньку после второго пролёта я переступила машинально, она была ниже всех, словно полуступенька, – не знающий человек всегда спотыкался о неё. Дальше мой шаг замедлился, я вспомнила весь мой подъезд и третий этаж, и даже рифлёные голубые шторы на своих окнах, но меня вдруг посетил страх. Я не дошла до конца – ноги внезапно подогнулись, перестав держать, и я рухнула коленями на ступеньки, даже не почувствовала боли. Ноги просто онемели и перестали слушаться. Я изо всех сил вцепилась в металлические витые перила, чёртовы цветы были даже здесь – чугунные бутоны розочек и распустившиеся васильки. Я бы плюнула, но дело же не в цветах, я сама заработала себе фобию, всего лишь доверившись не тому человеку. Через пару минут я нашла в себе силы и поднялась, ноги гудели, но я сделала усилие и преодолела две последние ступеньки.

Синяя облупившаяся краска неопрятными хлопьями свисала с железной двери. Я нечасто бывала дома, и меня особенно не заботили ни внешний вид, ни убранство квартиры, всё оставалось так же, как и при жизни папы. Последние шаги давались с трудом, к ногам опять прилипла слабость, но я успела в последнее мгновение перед падением нажать кнопку дверного звонка… Меня чуть не снесли дверью, так быстро она открылась, и подхватили на руки. Я расслабленно закрыла глаза, уплывая в темноту. Я дома, я с Ним.

Глава 12. Твои проблемы – это мои проблемы

Сны – странные подсказки, которые мне не всегда удаётся полностью расшифровать. Я не вижу обычных снов, мои видения – переплетения моей и чужих судеб. Но не сегодня. Сегодня это блаженная тягучая темнота, она отпускала неохотно, медленно разжимала свои пальцы, через которые я начала видеть проблески утра, слышать тёплое дыхание рядом. Я медленно повернула голову, чтобы встретить настороженный взгляд глубоких темно-синих глаз.

– Не дёргай рукой, – предупредил Он, медленно поглаживая длинными пальцами по моей щеке. – Я пока не буду спрашивать, почему ты в таком состоянии, спрошу лишь одно… Почему о твоём задании никто не знал?

Прежде чем ответить, я медленно пошевелила пальцами правой руки, в кисть отдало холодом. Ну, конечно, он слишком умён, чтобы не заметить моего состояния – уверена, капельница с глюкозой.

– Даже твой напарник молчал, – шептал тихий голос с нотками укора.

– Виктор знал, – я еле продышалась от схватившего горло спазма. Тогда в этой чёртовой квартире под номером 146 всё казалось несколько проще. Мои чувства были придавлены тяжёлым ароматом и прятались где-то под грудой осколков воспоминаний.

Нежные пальцы успокаивающе коснулись моего лба.

– Знал, – тихо повторил он за мной. – И солгал, – Он потёр гладкий подбородок. – Этого стоило ожидать, его повышение… Вы расследовали неофициально?

Я согласно кивнула, прикрыв глаза. Он всегда был умнее меня, Его уровень – моя недостижимая мечта, но я никогда не завидовала этому.

– Ты мне расскажешь?

Расскажу, мне потребуется помощь, я утонула в страхах и обрывках воспоминаний, я разочарована в себе и людях. Мне так больно, что становиться трудно дышать…

– Да… – прошептала я.

Моя гордость и непомерное эго тоже растаяли с осколками недособранных воспоминаний.

Он удивлённо выгнул бровь, но промолчал.

Я хмурила брови, силясь вспомнить Его имя, в своих мыслях я всегда возвышала Его над всеми, обожествляла, почти поклонялась. Но имя… Оно было каким-то не Его, невеличественным, ненужным. Он был тенью, скрытым мозгом. Имя… Я даже не уверена, что в действительности знаю его. Даже руны не давали чёткого ответа. Нет, не стоит мне его называть, боюсь, что, ошибаясь, я могу попасть в точку, и тогда моя жизнь окончательно пойдёт трещиной.

–Я спала в квартире 146, в комнате…

– Коматозной девушки, весь город знает, но почему только сейчас?

Я тяжело повела плечами, чувствуя, как слабость шалью окутала плечи.

– Её муж решил развестись, он целый год получал с её номера СМС и был не в курсе, что она в больнице.

– Глупости, – нахмурился мой мужчина. – Мужу сообщают в первую очередь.

Я не знаю, я не следователь, а всего лишь… А кто? Гадалка? Я потёрла переносицу, звучит очень глупо и даже унизительно, но мне пока не подобрать более подходящего определения.

– Дело в цветах, в аромате. Виктор унёс один из горшков, и только тогда я смогла очнуться.

– Ты всё это время спала? – глаза моего собеседника потемнели, а наволочка затрещала под его руками.

Я смежила веки.

– Я хочу есть, – получилось жалобнее, чем хотелось. Кровать моментально выпрямилась, а быстрые шаги удалились на кухню. Мне было почти стыдно за доставленное неудобство, но сейчас это было легче, чем отвечать на вопросы без ответа.

Он пришёл через пару минут с тарелкой куриного бульона. Молча поджав губы, накормил меня с ложечки, обтёр губы полотенцем, поправил катетер на руке, плотно обмотал его бинтом, чтобы рука не сгибалась.

– Ты не разобралась, – он хмуро закутал меня в одеяло и взглядом приказал молчать. Я повиновалась, пытаясь соотнести его образ с событиями в моей жизни. Я встретила его в тот же день, что пришла на работу, он был строг и саркастичен. Ему я не понравилась, и он особо этого не скрывал.

– Вы расследовали без лаборатории, полагаясь только на чутье и твои умения. Но, как я понимаю, воздух был отравлен, тот цветок…

– Там был плюшевый медведь, – я отвлеклась от своих воспоминаний. – Он пахнет даже острее, чем цветы в этой комнате, а ещё пол, он был липким… – Я крепко задумалась, представляя розовый в золотых прожилках линолеум. – Но не грязным, да. Его мыли каким-то раствором и… Если голова слишком близко к полу, то теряешь сознание, – я сжалась, уж слишком нехорошим взглядом одарил меня мужчина.

– Я так понимаю, как только это случалось, Виктор тебя укрывал одеялом, поливал цветочки и снова уходил по своим делам?

– Не он, – горло опять сжало неприятным спазмом. – Там был другой и женщина. Он поднимал меня с пола и укладывал в кровать. А Виктор… поливал цветы, – мне стало смешно почти до слез. Сколько бы мне понадобилось времени, чтобы очнуться, если бы эти чёртовы цветы засохли? Он сам продлевал мои мучения, я вспомнила прикосновение ледяных пальцев, и меня пробила дрожь.

Он вышел, на ходу связываясь с кем-то по телефону, решая мои проблемы, как и в первый раз. Тогда я зареклась просить Его о помощи, я хотела доказать, что тоже чего-то стою. Юношеское стремление быть правым, быть первым, даже потом, когда прозвучала его фраза: «Твои проблемы – это мои проблемы».

– Пусть, – я махнула рукой. Моя гордость сейчас крепко спит, а сознание решает более насущные проблемы.

– Это ведь не всё? – он зажал трубку рукой, чтобы не расслышал собеседник.

Я удручённо помотала головой.

– У меня пробелы в памяти… Длиной в целую жизнь.

Глава 13. Новый удар

Меня больше не пустили в чёртову квартиру, твёрдо отстранили от всех домашних дел и буквально приковали к кровати… Опять. Капельница, бульон, зарядка и куча книг по психологии, манипулированию, криминалистике… Владимир, а Его для меня звали именно так, не давал мне спуска ни в чём, заставлял тренировать память, распознавать ложь. Он прекрасно знал, что я не брошу свою работу, поэтому устроил мне мини-курс молодого бойца.

Я вздыхала, но молчала, наградой мне служили новости о ходе расследования. Милый мишка был обработан составом из нескольких растительных компонентов: выжимки мака, ландыша, наперстянки, мандрагоры, цикуты… Состав был кустарным, некоторые компоненты ослабляли действия друг друга, другие были в слишком малой или наоборот сильной дозировке, и всё же главный эффект он достигал – обладал снотворным эффектом и вызывал галлюцинации. Пол тоже был обработан схожим составом, но более концентрированным. Но даже этого не хватало бы для полученного эффекта, требовалось что-то ещё.

– Цветок, который унёс Виктор. Может, в нём дело?

Мой мужчина покачал головой.

– Я попробую узнать, но не думаю, что от этого растения остался хоть один листик. Насколько я понимаю, это было последнее растение, которое подарил Игорь Анжелике. Я думаю, твой напарник пытался замести следы, так до конца и не поняв, что дело не только в растении.

– Это не Игорь… – почти уверенно начала я.

– Не он, – перебил меня Владимир и мягко, как ребёнка, погладил по голове. – Возможно, я бы смог выяснить, кто это, но вы своими крайне непрофессиональными действиями могли спугнуть преступника.

Я бы хотела сказать, что это не так, мы старались в силу своих возможностей… Но это ложь.

– Я думаю, это кто-то близкий, тот, кому Анжелика доверила уход за своими цветами.

– Почему? – мужчина присел на край моей кровати и строго посмотрел в глаза, заставив стушеваться.

– За цветами ухаживали и до Виктора. Анжелика слишком давно лежит в больнице, а у растений нет ни одного сухого листа. Возможно, это женщина, и она тоже любит или, по крайней мере, разбирается в растениях. Я бы ограничилась только поливом, – смущённо закончила я свою мысль, уткнувшись взглядом в белые простыни.

– У соседки были ключи, – Владимир задумчиво потёр подбородок. – Анита, вроде так её зовут. Она сейчас в отъезде.

Я пожала плечами, чувствуя себя несмышлёной девочкой. Мы не сделали ничего: не провели работу следователя, не сделали химический анализ воздуха. Хотя я знала, что Виктор очень опытный следователь. Мне всё больше казалось, что единственной целью этого расследования была моя невменяемость.

– Там был ещё мужчина, – напомнила я.

Мне ехидно улыбнулись с некоторой ноткой превосходства.

– Марго, обижаешь. Я понимаю, что ты в работе давно, но тут вы сплоховали, что меня удивляет, но об этом разговор не с тобой. И соседку мы тоже проверяем по мере возможности. Расследование все ещё неофициально и… Раз ты почти пришла в себя, у меня для тебя новости.

Мужчина медленно, как-то нехотя поднялся и потянулся к папке с документами, лежащей на тумбочке у кровати. Тумбочка была пыльной, у меня от стыда покраснели щёки, я так задумалась о необходимости уборки, что не сразу заметила лист перед собой. Абсолютно чистый лист.

– Что это?

– Тебя попросили написать заявление об увольнении, моё вмешательство оказалось фатальным для твоей карьеры. Единственное, что я могу сделать, это перевести тебя в мой отдел.

– Что? – мне показалось, что меня оглушили, звук проникал тяжело, словно преодолевал расстояние от Солнца до Земли.