скачать книгу бесплатно
– Отлично! Я выкроил время чтобы побыть с вами. Он тщательно вымыл руки и уселся за обеденный стол.
– Папа, папа. я построил дом, – в гостиную вбежал Александр.
– Я обязательно посмотрю, что у тебя получилось.
– А ты купишь мне башенный кран Лего? Я хочу. Я все утро думал, как он поможет мне построить высотный дом.
– А ты обедать со мной будешь?
Александр поморщился, – я суп не хочу!
– Твой сын сегодня плохо завтракал. Вообще он ничего не ест, и меня это беспокоит, Адриан. Ты балуешь его. Не надо ему покупать дорогие игрушки!
– Надо, надо, – загундосил Александр и завертелся на месте от волнения. Я ем, я буду есть. Давай свой суп. И овсянку я буду, но не каждый день.
– Ах, ты хитрец, – Ингрид поправила бретельку на его плече, – если будешь плохо есть – не вырастешь, останешься таким маленьким навсегда, и штаны с тебя будут сваливаться.
– Дорогая, тебе что-нибудь говорит фамилия Зелински?
– Адвокат Зелински, что-ли? Когда я работала в окружном суде, он держал свою контору в то же здании на пятом или четвертом этаже, сейчас не помню. Алекс, ешь суп, не вертись!
После обеда Адриан пять минут посидел в кресле с газетой, а потом поцеловал Ингрид, надел плащ и вышел на улицу. Дождь почти прекратился, тротуары сияли в лучах пробивающегося сквозь тучи солнца. Теперь можно было полностью погрузиться в работу. Зелински. Фамилия казалось знакомой, где же он мог пересечься с ним. А не тот ли это адвокат, который в 1986 году представлял интересы подозреваемого в ограблении на Маргит Хансенс? Нет, вроде, у того фамилия была не славянская. Точно, Зильберт. Надо будет завести домашний компьютер и начать все записывать.
Около 14 часов он вошел в здание окружного суда и поднялся на лифте на пятый этаж. Пройдя метров десять по коридору в сторону левого крыла, он обнаружил дверь нотариальной конторы Зелински. В маленькой приемной за пишущей машинкой с надписью “Оливетти” работала секретарша. Она на минуту прервала свой труд, и поверх полумесяцев очков глянула на посетителя:
– Герр Бергхольм? Зелински просил перенести вашу встречу на 18 часов.
Якобсен протянул свое удостоверение.
Герр Якобсен, прошу прощения, нотариус сейчас подойдет, он … Она не успела договорить, как в приемную стремительно вошел маленький лысый человечек с папкой из крокодиловой кожи в руке.
– Прошу, – он открыл своим ключом дверь в кабинет, и впустил гостя.
Адриан занял кресло у стола, а человечек убрал папку в стол и устроившись на своем рабочем месте, воззрился на инспектора. Они тут же узнали друг-друга. Якобсен вспомнил, как в 1983 году выступал в суде свидетелем по делу об убийстве журналиста, а этот адвокатишко защищал двоих отморозков наркоманов. Одному из них тогда удалось отвертеться от наказания.
– Так, чем я обязан нашей доблестной полиции? Он даже не поинтересовался удостоверением Адриана.
– Я по делу Хальворсена, – начал без предисловий Якобсен. Насколько мне известно, завещание этот славный гражданин нашего города оформилу вас?
– Может, да, а может и нет. Насколько я понимаю, ордера на этот счет у полиции не имеется.
– Тебе нужен ордер? Сейчас я спущусь на второй этаж к судье, он позвонит премьеру, я вернусь с ордером и начну тебя трясти как грушу. Нет, я вызову тебя сегодня в управление и продержу там ровно столько, сколько сочту нужным. Ты понял, что это дело на контроле у правительства?
Маленькие глазки нотариуса забегали. В это время по интеркому секретарша сообщила, что звонит внук Хальворсена.
– Передай, что я сам перезвоню ему.
– Вот и ответ на первый вопрос.
– Я не имею право предоставить доступ к завещанию до похорон. Но мы можем встретиться завтра во второй половине дня и решить все вопросы. Но лучше это сделать после поминок. Я готов пойти навстречу следствию и раскрыть завещание после похорон ранее установленных клиентом десяти дней, если будет ордер.
– Хорошо, будет тебе ордер, звони Мартину Хальворсену и договаривайся на завтра. По-моему, родственники и друзья прибыли из дальних краев не для того, чтобы торчать здесь две недели. Прошу поставить в известность всех лиц, упомянутых в завещании сегодня же.
На этом переговоры с крючкотвором Зелински были закончены, и, ругая себя за мягкотелость и уступчивость, Якобсен покинул нотариальную контору.
Вечер он провел за составлением списка возможных фигурантов по данному делу. Он сделал несколько звонков, получил информацию от Паульсена о пассажирах, прибывших рейсом из Лондона вместе с Хальворсеном, переговорил с Мартином. Пока ничего интересного не вырисовывалось. Ни одна фамилия не привлекла его внимания. Он вновь расставил все события того злосчастного дня с вечера до шести утра, еще раз прослушал показания Магды и просмотрел отчет экспертов. Решительно, что-то начнёт проясняться после оглашения завещания. Во всяком случае, информации будет больше. Неужели, кроме Зелинского, в этом деле его пока никто не раздражает? Сегодня должны были приехать не только родственники Хальворсена, о которых упомянул Мартин, но и друзья. Надо было сделать передышку и с новыми силами тщательно проверить каждый факт и каждого фигуранта.
Его мысли переключились на Алекса, усталое лицо посетило подобие улыбки. Адриан вспомнил про башенный кран “Лего” и стал собираться домой. Он вполне успевал до закрытия “Гласмагазинет” и решил поторопиться. Адриан надел плащ, В голове все еще крутились фамилии членов семьи Хальворсена и его британских друзей. После похорон он пойдет в архив и поднимет там всё про транзит ценностей. Наверное, есть и секретные документы, регламентирующие действия участников процесса перемещения, все это нужно будет раздобыть, заручившись поддержкой премьера. Но это уже только через шефа.
Раздел 9
Хальворсены
Ночью перед похоронами Мартин спал скверно. Отец, мучимый сменой времени, и жаждой после выпитого, ходил по всему дому, гремел стульями, пил воду и звонил по телефону в Австралию. Начало светать, юноша ворочался с боку на бок, спать уже не хотелось. Нахлынули тяжелые мысли об убийстве деда, о том, что негодяев, скорее всего не найдут. Тупые и прямолинейные действия полицейских наглядно доказывали это. Наконец, когда поднялась нестерпимая боль в голове, молодой человек принял вертикальное положение. Обычно это помогало. Мартин умылся ледяной водой и направился в кухню. На часах было еще только четыре часа утра. Он убрал пустую бутылку из-под виски, вымыл кофейные чашки. Сегодня должна прийти Магда, она уже оправилась от потрясения и обещала Мартину помочь в организации поминок. Он не знал, как дальше быть с этой женщиной, оплачивать услуги экономки и прислуги ему было не под силу. Да и кому она теперь будет служить, после всех формальностей с похоронами и завещанием ему надо возвращаться в Берген и делать диплом. Придется оставить ее без работы. Плохо. В голове завертелись какие-то детали расследования, неясно очерченные полицейским чиновником. Он только задавал вопросы, а Мартину в результате яснее не становилось. Закипел чайник, он бросил в чашку пакетик липтона и пару кусков сахара. После чая голова начала приходить в норму.
К семи утра приехала на такси Анна и сразу же включилась в работу. Она убрала в гостиной все лишнее, раздвинула обеденный стол, постелила новую скатерть.
Мартин опешил:
– Ты погоди, Магда же сейчас придет!
– Ничего, мы с ней обговорим как все устроить на поминках, чего не хватает, купим. Тут где-то рядом магазин?
– Да, супермаркет “Рема 1000”. Там есть абсолютно все, Магда справится, а ты поедешь со мной.
К одиннадцати часам они были у церкви. Народ собирался. Мартин узнал среди пришедших следователя Якобсена, Сару Митков и Кристиана Беренджера. Высокий светловолосый джентльмен лет тридцати, вероятно, был сыном Сары. Остальная публика была ему незнакома.
Магда остановилась на ступеньках при входе в портал и негромко прочла по-польски молитву.
Потом она на несколько секунд согнулась в низком поклоне.
Внутри как обычно было все строго и торжественно. Гроб стоял в глубине нефа посередине, а по бокам все пространство занимали цветы. Родственники и знакомые прибывали и зал быстро заполнялся.
Дед лежал в гробу и был узнаваем, но легкая гримаса боли присутствовала в его лице. Отец вцепился в руку Мартина, по его щеке скатилась на пол слеза. Мартин будто впал в транс, не замечая никого рядом. Бледная Анна повисла у него на плече.
Отец Густавсон приветствовал Гедеона и Мартина поклоном, они ответили ему тем же и заняли свои места в первом ряду. Сильвия тоже находилась в первом ряду, но по другую сторону прохода. Она о чем-то негромко беседовала с дамой, сидящей слева. За ними расположились Кристиан и Сара, Мартину они были почти не видны. Лишь в пятнадцать минут двенадцатого появились люди из аппарата премьера, уполномоченные проводить бывшего коллегу в последний путь. Теперь можно было начинать прощальную службу.
Пастор взошел на кафедру и в это время зазвучал орган. Его звучание медленно всплыло в сводах Ураниен, померцало переходами Букстехуде, а потом также плавно затихло. Густавсон произнес речь. В его выступлении не было ни лишнего пафоса, ни капли напыщенности. Он говорил об ушедшем человеке, славил человеческие ценности, любовь, искусство, духовность.
В рядах сидящих сзади людей кому-то стало плохо. Мартин обернулся и увидел как одну из женщин выводят из на свежий воздух. Затем слово взял генерал Беренджер. Он вспомнил славные дни сопротивления, спасение государственности, отпор фашизму и прочее. Говорить торжественные и скорбные речи Кристиан за долгие годы, видимо, научился. Потом еще много чего было сказано в коротких выступлениях мужчин и женщин, знавших Хальворсена.
Гроб погрузили в катафалк, процессия двинулась в сторону кладбища.
Анна дернула его за рукав:
– Это ты гроб заказывал?
– Я, а кто же еще? Все только вчера к вечеру начали подъезжать.
– Дорогой, наверное. Из красного дерева? Зачем, все равно сожгут. Он бы не одобрил.
– Ладно, не все ли равно. Это не красное дерево, канадский кедр. Вечно ты со своей прагматичностью! Тут люди из правительства, ты не в курсе?
– Тем более, могли бы и помочь средствами, между прочим. Она села на пассажирское сиденье “амазона” и закрыла дверь.
Отец с матерью ехали впереди на машине Сильвии. Сзади на арендованном черном мерседесе ехали генерал с приемным сыном и Сарой Митков. Пошел дождь, и когда кортеж достиг крематория торжественную часть перед входом сократили до минимума. Потом Мартину стало плохо. Бессонная ночь и волнения дали себя знать. Они еще долго ждали очереди в крематории, затем, наконец процессию пригласили в зал, где состоялось прощание с дедом. Люди из аппарата премьера на поминки с родственниками и друзьями ехать не пожелали, вручили пухлый конверт с деньгами от муниципалитета и откланялись.
