скачать книгу бесплатно
Слушая Рауля с видимым испугом, трое сообщников постепенно придвигались все ближе друг к другу. Беннето оттолкнул стол, который был препятствием между ними и молодым человеком. Рауль заметил свирепую физиономию и кривую ухмылку Годфруа д’Этига. Один знак Боманьяна, и барон покончит с ним, заставив заплатить за его безрассудство.
Но может быть, именно это необъяснимое безрассудство и удерживало Боманьяна от последнего шага. С тихой угрозой он сказал:
– Повторяю вам, месье, вы не имели права действовать подобным образом и вмешиваться в то, что вас не касается. Но я не собираюсь лгать или отрицать что бы то ни было. Только… только я задаю себе вопрос: раз уж вы раскрыли такое преступление, как же вы посмели прийти сюда и угрожать нам? Это же чистое безумие!
– А почему, собственно, безумие, месье? – простодушно спросил Рауль.
– Потому что ваша жизнь в наших руках.
Рауль пожал плечами:
– Моей жизни ничто не угрожает.
– Однако нас трое, и мы не расположены к милосердию, когда вопрос о нашей безопасности стоит так остро.
– Я рискую жизнью рядом с вами троими не больше, чем если бы вы были моими защитниками.
– Вы в этом абсолютно уверены?
– Да, потому что вы не убили меня после всего, что я тут наговорил.
– А если бы я все-таки решился?
– То через час вы трое были бы арестованы.
– Да неужели?
– Именно так! Сейчас пять минут пятого. Один из моих друзей прогуливается перед префектурой полиции. Если без четверти пять я не присоединюсь к нему, он предупредит шефа Сюрте[20 - Сюрте – французская сыскная полиция.].
– Вздор! Бредни! – воскликнул Боманьян, который, казалось, воспрянул духом. – Меня там знают. Как только ваш друг произнесет мое имя, его поднимут на смех.
– Напротив, его выслушают со всем вниманием.
– Что ж, посмотрим… – пробурчал Боманьян и повернулся к Годфруа д’Этигу.
Сейчас последует приказ стрелять. Перед лицом опасности Рауль почувствовал, как сладко замирает его сердце. Всего несколько секунд – и последний шаг, который он задержал своим невероятным хладнокровием, будет сделан.
– Еще одно слово, – сказал он.
– Говорите, – пробурчал Боманьян. – Но при условии, что это слово окажется доказательством против нас. Хватит с меня пустых обвинений. Как отнесется к ним правосудие – разберусь без вас. Но я хочу получить доказательство, которое покажет мне, что я не напрасно теряю время, споря с вами. Итак, доказательство, и немедленно, иначе…
Он снова поднялся с кресла. Рауль твердо посмотрел прямо ему в глаза и произнес недрогнувшим голосом:
– Доказательство… Иначе смерть, не так ли?
– Да.
– Вот мой ответ – семь колец, и немедленно. Или же…
– Или же?
– Мой друг передаст полиции письмо, написанное вами барону д’Этигу, в котором вы объясняете подробности готовившегося похищения Жозефины Бальзамо и принуждаете его к убийству.
Боманьян изобразил на лице удивление:
– Письмо? Подробности похищения?
– Да, текст письма слегка зашифрован, – уточнил Рауль, – но для ясности из него достаточно вычеркнуть лишние фразы.
Боманьян расхохотался:
– Ах да, припоминаю… я черкнул несколько строчек, но это маловразумительная пачкотня…
– Пачкотня, являющаяся неопровержимым доказательством, – именно то, что вы просили.
– В самом деле… в самом деле, я признаю это, – отозвался Боманьян прежним ироничным тоном. – Только я уже давно не школьник и не забываю о мерах предосторожности. Это письмо барон д’Этиг вернул мне перед началом собрания.
– Он вернул вам копию, а я сохранил оригинал, который нашел в тайнике секретера у барона в кабинете. Этот-то оригинал мой друг и отдаст полиции.
Кольцо вокруг Рауля разжалось. Свирепое выражение на лицах кузенов сменилось страхом и тоской. Рауль подумал, что дуэль закончена, и закончена до начала реального сражения. Хватило нескольких взмахов шпагой, нескольких обманных выпадов. Без ближнего боя. Искусными маневрами он загнал Боманьяна в угол, поставив в такое положение, когда тот, находясь в душевном смятении, больше не мог рассуждать здраво и замечать слабые места противника. Например, письмо, оригинал которого, по уверению Рауля, ему удалось добыть. На чем основывалось это утверждение? Ни на чем. Так что Боманьян, требуя явных, неопровержимых доказательств, вдруг, по какой-то необъяснимой причине – несомненно, благодаря хитрости Рауля – удовольствовался одними лишь словами.
Боманьян и впрямь сразу отступил, не торгуясь и не стараясь потянуть время. Открыв ящик, он достал из него семь колец и спросил без обиняков:
– Как я могу быть уверен, что вы не пустите это письмо в ход?
– Даю вам слово, месье, и к тому же обстоятельства постоянно меняются. Не исключено, что в следующий раз преимущество будет на вашей стороне.
– Даже не сомневайтесь, – ответил Боманьян, сдерживая ярость.
Рауль лихорадочно схватил кольца. Внутри каждого из них действительно было выгравировано название аббатства. Он быстро выписал их на клочок бумаги.
Фекан
Сен-Вандрий
Жюмьеж
Вальмон
Крюше-лё-Валлас
Монтивилье
Сен-Жорж-де-Бошервиль
Боманьян дернул за сонетку, но, когда появился слуга, сам вышел к нему в коридор и после краткого разговора вернулся к Раулю:
– На всякий случай делаю вам предложение… Вы знаете, каких усилий нам это стоило и чего мы добились. Знаете, что цель уже не за горами.
– Разделяю ваше мнение, – сказал Рауль.
– Хорошо! В таком случае не желаете ли вы – я говорю откровенно – занять место среди нас?
– На таких же условиях, как ваши друзья?
– Нет, на равных условиях со мной.
Предложение было справедливым, Рауль это почувствовал и был польщен оказанным ему уважением. Он бы, пожалуй, и согласился, если бы не Жозефина Бальзамо. Между ней и Боманьяном были не возможны никакие соглашения.
– Благодарю вас, – ответил Рауль, – но по некоторым причинам я вынужден отказаться.
– Значит, враги?
– Нет, месье, конкуренты.
– Враги, – повторил Боманьян, – и как врага вас ожидает…
– Участь графини Калиостро, – прервал его Рауль.
– Вы сами это сказали! Вам известно, что важность нашей цели оправдывает средства, к которым мы иногда вынуждены прибегать. Эти средства однажды могут обернуться против вас – но вы сами этого хотели.
– Да, я сам этого хотел.
Боманьян вызвал слугу:
– Проводите месье.
Рауль вежливо раскланялся со всеми тремя и пошел по коридору, который заканчивался дверью с окошечком. Там он сказал старому слуге:
– Одну секунду, дружище, подождите меня.
Он быстро вернулся к кабинету, где совещались трое мужчин; остановившись на пороге, он сжал ручку двери и, уверенный в своей неуязвимости, объявил самым что ни на есть дружеским тоном:
– Кстати, насчет того самого компрометирующего письма – я должен сделать признание, которое, несомненно, вас успокоит: я не снимал с него копию, а следовательно, у моего друга нет оригинала. И еще: не кажется ли вам, что вся эта история с приятелем, прогуливающимся перед префектурой в ожидании, когда пробьет три четверти пятого, выглядит довольно неправдоподобно? Спите спокойно, господа, и до новой встречи.
Он захлопнул дверь перед носом Боманьяна и оказался на улице прежде, чем тот успел окликнуть слугу.
Из второй битвы он тоже вышел победителем.
В конце улицы Рауля ждала, выглядывая из-за шторки фиакра, привезшая его к Боманьяну Жозефина Бальзамо.
– Извозчик, – сказал Рауль, – на вокзал Сен-Лазар, к поездам дальнего следования.
Он прыгнул в фиакр и воскликнул, дрожа от радости и гордости:
– Смотри, дорогая, вот они, эти семь названий, которые нам так нужны! Взгляни на этот список.
– И что теперь? – спросила она.
– Все, дело сделано! Вторая победа за день, и какая победа! Боже мой, как же легко дурачить людей! Немного дерзости, ясное мышление, логика, железная воля – и ты летишь стрелой к своей цели! А препятствия устраняются сами. Согласись, Боманьян – хитрая лиса! И что же? Он сдался, как и ты, милая моя Жозина. Ну что, ученик оправдал твои надежды? Два первоклассных мастера – Боманьян и дочь Калиостро – раздавлены, стерты в порошок вчерашним школяром! Что скажешь, Жозефина?
Но он тут же спохватился:
– Ты не сердишься на меня, дорогая, за то, что я так говорю?
– Ну что ты, конечно нет, – ответила она, улыбаясь.
– Ты больше не обижаешься из-за этой истории?
– Ах! – воскликнула она. – Не требуй от меня слишком многого. Все-таки не надо задевать мою гордость. Она сильна, а я злопамятна. Но на тебя я долго сердиться не могу. В тебе есть что-то обезоруживающее.
– Зато Боманьян, черт возьми, отнюдь не безоружен!
– Боманьян – мужчина.
– Так что ж! Буду воевать с мужчинами! И я действительно думаю, что создан для этого, Жозина! Создан для приключений, для побед, для всего невероятного и фантастического! Я чувствую, что нет ситуаций, из которых я не мог бы выбраться! Ведь это так заманчиво, правда, Жозина? Вступать в бой, когда уверен, что победишь?
По узким улочкам левобережья фиакр мчался как поезд, несущийся на всех парах. Они пересекли Сену.
– И с сегодняшнего дня я намерен побеждать, Жозина. У меня все карты на руках. Через несколько часов остановлюсь в Лильбонне. Разыщу вдову Русслен и с ее согласия или даже без оного осмотрю шкатулку из черного дерева, на которой выгравировано слово-отгадка. Вот и все! Нам, знающим это слово и названия семи аббатств, останется только забрать выигрыш!
Жозина смеялась его энтузиазму. А Рауль ликовал. Обнимая молодую женщину, он рассказывал о своем поединке с Боманьяном, смеялся над прохожими и оскорблял кучера, говоря, что его лошадь тащится как черепаха.
– Давай галопом, старый черт! Тебя удостоили чести везти в своей колымаге короля Удачи и королеву Красоты, а твоя кобыла спит на ходу!
Фиакр проехал по авеню де л’Опера, потом пересек улицу Пти-Шан и улицу Капуцинов. На улице Комартен лошадь пустилась в галоп.
– Великолепно! – воскликнул Рауль. – Без двенадцати минут пять. Мы прибудем на вокзал вовремя. Конечно, ты поедешь со мной в Лильбонн?
– Зачем? Это лишнее. Достаточно, чтобы поехал один из нас.
– Тем лучше! – сказал Рауль. – Ты доверяешь мне, знаешь, что я не предам и что мы играем на одной стороне. Победа одного – победа другого.
Но когда они поравнялись с улицей Обер, ворота по левой стороне внезапно распахнулись и фиакр, развернувшись на полном ходу, въехал во двор. Справа и слева от Рауля откуда ни возьмись появилось по трое мужчин, которые схватили его и грубо выволокли из экипажа, несмотря на то что он даже не пытался сопротивляться. В последнее мгновение он услышал, как Жозефина Бальзамо, оставшаяся в фиакре, скомандовала:
– На вокзал Сен-Лазар, живо!
Мужчины затащили Рауля в дом, швырнули в полутемную комнату и заперли массивную дверь на засов.
Ликование, все еще переполнявшее Рауля, было так сильно, что угасло не сразу. Он продолжал смеяться, но от нарастающей в нем ярости голос его уже дрожал.
– Значит, теперь мой ход! Ах!.. Браво, Жозефина… Какой мастерский удар! Точно в цель! И правда – я не ожидал. Как же тебя, наверное, веселила моя триумфальная песнь: «Я создан для побед, для всего невероятного и фантастического!» Глупец, идиот! Уж если ты дурак дураком, так держал бы рот на замке. Какой позор!
Он бросился всем телом на дверь. Напрасный труд! Дверь была крепкая, тюремная. Его взгляд упал на маленькое окошко, через которое сочился желтоватый свет. Но как до него добраться? Внезапно послышался легкий шорох, и в полумраке Рауль разглядел на одной из стен, в углу, под самым потолком, что-то вроде бойницы с торчавшим из нее стволом ружья: оно перемещалось и останавливалось одновременно с ним, ежесекундно держа его под прицелом. Тогда весь свой гнев он обратил против невидимого стрелка, щедро осыпая его бранью:
– Подлец! Негодяй! Вылезай из своей дыры, уж я задам тебе жару! Хорошее ремесло ты себе выбрал! Иди скажи своей любовнице, что она ничего не унесет с собой в рай и что совсем скоро…
Он умолк. Вся эта болтовня вдруг показалась ему бессмысленной, и, разом перейдя от гнева к смирению, он растянулся на железной кровати, стоявшей в нише, где находился также и туалет.
