скачать книгу бесплатно
– Мой… – улыбнулась Има, и тут же погрустнела. – Вот только обращаться с ним я совершенно не умею. Покажешь пару приемов?
– Давай, – согласился Моа. Он сбросил со спины ножны и плащ, чтобы яснее читались движения. Замер перед девушкой, привычно уложив свой клинок на плечо. – Нападай, чего ждешь?
Има неуверенно вытянула перед собой руку.
– И как это лучше сделать?
– Смотри. – Моа снял свое оружие с плеча, повертел его концом перед носом девушки. – Мой меч старый и простой, он создан для того, чтобы без особых премудростей разрубать врага на куски. На конце он округл – таким не уколешь. А твой, новый, острый и замысловатый. В нем есть все необходимое, чтобы облегчить фехтовальщику жизнь: обоюдоострый клинок, чтобы рубить и резать, острие, чтобы колоть, корзина, чтобы сохранить в целости пальцы и эти хитрые крюки на гарде, чтобы блокировать врага. Если не ошибаюсь, такие клинки зовутся скьявонами, и они почти совершенны. Выкованные из лучшего металла, способные разрубать старую сталь. Так что, как ни начни бой, преимуществ у тебя хватает.
– Ого! – восхитилась Има. – Что же, он и твой меч разрубит?
– Мой меч особый, – отрицательно помотал головой лич. – Его вряд ли получится. Ну чего стоишь? Попробуй нанести удар.
Косясь на Моа, девушка аккуратно стукнула по его клинку своим. Мелодичный звон полетел по долине эхом к далекому синему лесу.
– По мне бей, не по мечу, – посоветовал лич, успокоив ученицу. – Не бойся. Не попадешь. А если и попадешь, то ничего страшного не случится. Я мертвый, так что можешь ни в чем себе не отказывать.
– Ну ладно. – Има пожала плечами, несколько раз прокрутила оружие кистью – движение вышло уверенное, наработанное. – Давай попробуем.
На мгновение она прикрыла глаза, будто вспоминая что-то, потом распахнула их широко, – взгляд стал каким-то мутным, отрешенным, – и атаковала так стремительно, что Моа от неожиданности отступил на несколько шагов. Скьявона в руках Имы засверкала в лучах восходящего солнца. Каскад движений, напоминающих танец, совершенно точно не походил на импровизацию новичка. Все это было заучено, зазубрено до мельчайших деталей, где роль играет все – от угла разворотов стоп до наклона корпуса.
Лич озадаченно прищурил единственный глаз. Все эти филигранные, затейливые выпады вряд ли встречались ему на полях сражений, там обычно не до эстетики, не до танцев. Скорее, подобное могло применяться в поединках высшей знати. Все эти фигуры расписывали в своих учебниках модные придворные мастера. И Моа мог сказать с уверенностью, что Иму учили по подобным книгам. Их картинки она и копирует теперь. А вот в реальном бою внучка сельского старосты вряд ли успела побывать…
– Стоп, хватит! – Лич отбил очередной красивый выпад и, опустив свой меч, поинтересовался. – Кто тебя этому научил?
– Чего? Меня? Научил… – Взгляд Имы прояснился. Она в недоумении уставилась на оружие в своей руке. Сообразив, что что-то пошло не так, отбросила меч в траву. – Что сейчас произошло? Я будто отключилась на время…
– Выяснилось, что фехтованию тебя уже обучали раньше.
– Раньше… – Има напряженно сдавила ладонями виски, глаза ее нервно забегали из стороны в сторону. – Я этого не помню.
– Ты ведь не всю жизнь в селе прожила, так?
– Не всю, – кивнула девушка. – Меня привезли туда совсем малышкой, и дедушка стал меня воспитывать.
– А кем были твои родители? – настойчиво поинтересовался лич.
– Не знаю я, – расстроенно протянула Има. – Ничего не помню, кроме жизни в селе. О прошлом со мной никто никогда не говорил. Эта тема всегда была под негласным запретом. Да я и не пыталась ничего разузнать – боялась, что родители окажутся какими-нибудь плохими людьми, разбойниками, пиратами, изгоями. Мне казалось, что благополучные и счастливые семьи не отдают своих детей в чужие руки.
– По-всякому бывает, – задумался Моа. – Придется поговорить по душам с твоим дедом. И насчет амулета тоже. О своем прошлом лучше знать все – так безопаснее.
– Ты прав, конечно, – вздохнула Има, – но мне почему-то страшно заглядывать в прошлое. Вдруг я узнаю что-то гадкое про свою семью? Или про себя? Нечто отвратительное…
Она еще раз вздохнула и, подобрав отброшенный меч, принялась отирать его от росы тканью, которую оторвала от покрывала в Герцоговом саркофаге.
– Страшно? – уточнил лич, пряча в ножны собственный меч. – В подземелье мне показалось, что ты нечасто испытываешь страх.
– Тебе показалось, – ответила девушка. – Знаешь, когда там, на самом дне подвала, я наткнулась на то странное создание с детским голосом, поначалу мне действительно было жутко.
– Но ты ведь не сбежала прочь?
– Некуда было бежать. А еще опыт общения с подобными существами подсказал, что оно вполне безопасно для меня. Мне кажется, это какой-то стародавний неупокоенный, которому нужно было просто завершить свою историю. Я пару раз сталкивалась с подобными. Один раз с солдатом, погибшим в лесу столетие назад. Он сильно пугал наших селян своими воплями. Как выяснилось, звал, чтобы люди пришли и захоронили его. В другой раз мы отыскали в старом колодце упавшего туда ребенка и отнесли его останки на могилу родителей. Конец пути, воссоединение, покой, понимаешь?
– Понимаю. Я тоже сталкивался с подобными сущностями, и обычно они не нападали. Естественно, все из них, встречных мною, были людьми, но на чудовищ, похоже, это правило тоже распространяется.
– Как бы то ни было, я поверила существу в подземелье. В конце концов, при желании оно могло убить меня до разговора, – резюмировала Има, после чего задумалась и спросила вдруг: – Скажи, Моа, а мертвые вообще умеют врать?
– Умеют.
– Мне казалось, что они всегда честны.
– Смотря какие мертвые. Если обычные мертвяки, то, пожалуй, что и не умеют. Вот только они и говорят не всегда. Но есть и иная нежить – коварная, хитрая, проницательная. Так что, все мертвые разные, как и люди.
Они спустились с холма и прошли через притихший погост. Рассвет уже дотянулся до сломанных оградок, до отваленных могильных камней. Исчезнувшая защитная линия читалась ясно. С одной стороны утоптанная ногами селян земля, с другой все разрыто нежитью. Вот он – рубеж магического круга.
Пахло чабрецом. Он рос тут прежде возле камней и на песчаных крутинах, а теперь, стоптанный и вырванный во время боя, увядал, распуская по округе терпкий аромат.
Моа подошел к свернутым камням и принялся водружать их на прежние места. Има стала помогать. То и дело она закрывала глаза, чтобы нарисовать в памяти четкую картинку былого.
– Это туда… А этот сюда ставим, – говорила она и, кряхтя, подседала, упираясь плечом в новый камень.
– Все. – Моа развернул в нужный угол здоровенную гранитную глыбу с красными жилами. Отметил: – Память у тебя, однако, хорошая. Тот, кто заставил тебя забыть прошлое, приложил немало усилий.
***
В комнате было жарко.
Булькала в печи похлебка, а где-то за старым сундуком, на крышке которого резвились под слоем лака кривоватые кентавры, мурлыкала кошка и пищали котята.
Дед сидел, упираясь кулаками в подбородок, думал. Перед ним исходила паром чашка травяного чая.
Лич замер напротив. Свет падал из окна, выделяя живую часть разделенного надвое лица. Вторую, мертвую, половину удачно скрадывала тень.
– Рассказывайте.
– А что рассказывать-то? Десять лет назад принесли ее, словно спящую принцессу из сказки, заколоченную в дубовом ящике, цепями по рукам и ногам увитую. А на утро все умерли. Двенадцать воинов их было…
– Принесли и ничего не сказали? – нахмурился Моа.
– Молчали они. Хмурые были, будто знали, что новый рассвет уже не встретят. А мы, сельские, и подойти к ним лишний раз страшились. Шутка ли! Двенадцать воинов при полном оружии, с чужими, нездешними символами на броне. Боязно гневить таких.
– А амулет?
– Круглая блямба с узором? На Име был. Сколько раз мы хотели продать его, но все рука не поднималась.
– Отчего те воины умерли? – Моа продолжил свой допрос.
– Не знаю, – пожал тощими плечами старик. – Никаких видимых признаков – ни ран, ни отравления, ни болезни. Они просто закрыли глаза… И все. Мы похоронили их на сельском погосте, без почестей – где уж нам, беднякам – по-простому, зато как своих.
– Почему именно вам Иму оставили? – донесся новый вопрос.
– Не мне, – ответил староста. – Моей жене. Она была местной колдуньей. Солдаты назвали ей какой-то пароль, и она приняла их без разговоров. И девочку оставила. Има – полное имя Имани – проспала в своем ящике целый год…
– Что за пароль? – пропустив последнюю фразу собеседника, насторожился лич.
– Пантера Гизии. – Кивнув личу, староста устало поднялся. – Прошу прощения, но мне надо напоить животных. Продолжим разговор позже…
Забрав деревянное ведро, он вышел через дверь, ведущую с кухни на двор.
– Десять лет назад, значит? Не так уж много… – Моа задумчиво взглянул на Иму, сидящую на высоком стуле возле окна. – Ты говорила, тебя принесли «совсем малышкой»…
– Я так думала, – растерянно развела руками девушка, – а выходит, что была почти подростком. Это так странно! Мне ведь периодически казалось, что я могу вспомнить какие-то эпизоды из жизни здесь, в селе, когда я совсем маленькая… Все это как во сне…
– Это и был сон, Има. Годовой сон после прибытия сюда затуманил твою память и родил ложные воспоминания.
Они оба замолчали.
Каждый думал о своем.
Моа о том, что его собственная судьба не так уж сильно отличается от Иминой. Он тоже не помнил о прошлой жизни почти ничего. Иногда в памяти всплывали какие-то мутные обрывки, но они тут же растворялись в ясных картинах сущего. И в этом сущем была у него прежде лишь война. Бесконечные походы армий Мортелунда, костяные марши нежити, хрипение цепных монстров, рвущих поводки, бряцание доспехов и оружия, жестокие битвы… Личи-колдуны, отдающие приказы мертвякам. Некроманты, отдающие приказы личам. Владыка Мортелунда, восседающий над всеми и вся на Серебряном Троне.
И, как ни странно, будучи винтиком этого отлаженного военного механизма, Моа чувствовал себя спокойно. Он, как и Има, старался не думать о том, что лежит за гранью. Думай, не думай – только голову сломаешь. Все эти предположения, догадки… Толку с них? Прошлое… О нем либо знаешь, либо нет.
Но однажды все нарушилось, и роковой случай превратил Моа из детали военной машины в ее топливо.
Помнится, тогда была ночь. Непроглядная, маслянистая ночь без звезд, какая всегда повисает летом над Мортелундом. Говорят, в такие ночи оба могущественных духа, Куоло и Мятанеминэ, Смерть и Разложение, подходят близко, к самым окнам хищных, островерхих башен Мортелундских замков, и смотрят в них, смотрят… Радуются благополучию и могуществу своих подопечных.
Вот и Моа в одну из таких ночей неожиданно призвало высшее начальство.
– Что? К Самому тебя пригласили? – Лич по имени Архо стукнул его по плечу и улыбнулся желтыми зубами. – Расскажешь потом про Серебряный Трон? Говорят, он красивый. Вот бы посидеть на таком, а?
– Ага. – Моа кивнул коротко, недоумевая, как полуразложившемуся, поломанному в многочисленных боях, Архо в его-то нынешнем состоянии удается сохранять подобную жизнерадостность. – Как бы чего не вышло.
– Чего еще? – Боевой товарищ снова показал зубы. Они у него все имелись в наличии! Чем не повод для гордости. – Ты будто обеспокоен? Не стоит. – Архо беззаботно махнул рукой, на которой недоставало пальцев. Перебитая лучевая кость прорывала острым сколом кожу. – Думаю, наградят тебя или повысят. Вспомни последнюю битву у северной границы… – Он на мгновение осекся, поймав взглядом высокую фигуру, грациозно плывущую мимо в сопровождении пары цепных чудищ. – Люсьена! Эй, Люсьена! Пойдешь за меня, когда тысячником стану? У меня, кстати, все зубы на месте. И все глаза.
Мертвая девушка, такая целая, что спутаешь с живой, остановилась и смерила соратника равнодушным взглядом.
– Еще вчера у тебя ни одного глаза не было. И половины зубов. Мои мертвяки жалуются, что у них части тела пропадают – ребра, фаланги, ногти, куски кожи. Один вот сказал, что у него украли…
– Это не я, – не дал ей озвучить позорную подробность Архо.
– Ты. Кроме тебя никто так не умеет. Чужие части тела на свое приращивать. – Мертвая осуждающе покачала головой, потянула за поводки жутких питомцев и неспешно двинулась прочь. – Воровать у своих… Немыслимо, – пробурчала якобы себе под нос, но так, чтобы расслышали и окружающие. – Терпеть не могу…
Архо проводил ее разочарованным взглядом. Глаза у него и вправду были разные. И чужие. Как-то неправильно они вписывались в глазницы. Один карий, другой белесо-голубой – несомненно, что от разных владельцев…
Моа наблюдал за товарищами и думал, до чего же сильна тяга к жизни у высшей нежити. Даже сгнивая на ходу, разваливаясь на куски, разлагаясь, они все еще играют в эту бессмысленную игру – пытаются вести себя, как живые люди…
Кому-то даже почти удается, но не ему.
Не Моа.
Зачем изображать эмоции там, где их нет? Зачем пытаться быть тем, кем ты давно не являешься? Зачем, уже лежа на дне, так лихорадочно хвататься за соломинку…
А там, в тронном зале владыки Мортелунда, как бы действительно чего не вышло. Наверняка все из-за странного случая, что произошел во время последней крупной битвы. Тогда, окруженный целой толпой противников, Моа попал в центр странного силового круга, разошедшегося волной и уничтожившего больше сотни врагов за раз. Странность? Да. А командиры не любят странности. Солдаты владыки, безусловно, должны быть сильны, но не непредсказуемы…
Лича проводили под конвоем в тронный зал и оставили стоять напротив военачальников. Самого на месте не оказалось. Лишь Серебряный Трон, надо сказать, не слишком-то Моа и впечатливший, одиноко стоял под гербом с черепом и червем. Сквозняк шевелил мех на небрежно переброшенной через подлокотник горностаевой накидке.
Перед личем стояли трое. Триада – так их здесь величали. Два главных некроманта и еще один маг. Многие считали его чернокнижником, сам же он звал себя клириком – чтецом священных книг. Клирик волновал Моа менее всего в этой компании.
Другое дело некроманты.
Тот, что слева, второй некромант Ульфред. Его лицо изуродовано так, что его несложно принять за мертвого. В глубоких бороздах старых шрамов читается след от человеческой пятерни. Ульфред – утилизатор. Он может разложить на частицы любую несговорчивую нежить.
Тот, что справа, первый некромант Аки. Говорят, у него чутье, как у волка, и сила, как у медведя. Магия – мощнее только у самого владыки… Но Аки верен своему господину как пес. Звериный зеленый взгляд заставляет отводить глаза даже самых чудовищных монстров.
Но Моа в ту ночь взгляда не отвел…
…на свою беду.
– Это тот лич? – Голос первого отразился от стен.
– Да, – отозвался Ульфред. – Я видел, как он использовал во время боя странную силу.
– Чей это лич? Кто поднял его?
– Тот, кто привел, уже погиб. Теперь он подчиняется мне.
– Вот оно что, – задумался Аки. – Сильный лич с мутной историей. Чем ты думал, Ульфред, оставляя его? Обычно после гибели некроманта и нежить его гибнет, по большей части. А если остается – значит, что-то пошло неправильно.
– Или просто нежить сильная. Этот лич служит Мортелунду верой и правдой, с ним никогда не возникало проблем, – заступился за Моа второй некромант.
– Необъяснимая сила у подчиненных – всегда проблема. Кто знает, когда и против кого этому личу вздумается применить ее.
– Считаешь, нужно его уничтожить? – уныло поинтересовался Ульфред.
– Конечно. Но сперва следует выяснить подробности. Эй, ты, лич, – Аки обратился к Моа. – Кем ты был прежде? Могучим магом? Наследником древнего колдовского рода? Кем?
– Я не помню, – прозвучал короткий ответ.
– Но ты ведь использовал силу в недавнем бою? Какова ее природа?
– Эта была случайность, – ответил Моа с уверенностью.
– Ульфред, твой командир, не считает это случайностью, да и я, признаться, тоже. – Тяжелый взгляд первого некроманта перетек на сухую фигуру клирика. – Полувий, взгляни-ка на него через свой «ледяной глаз», узнай возможности его силы, можно ли выкачать ее и разлить по боевым артефактам? А потом… – Узловатый палец с острым ногтем красноречиво чиркнул перед горлом. – Думаю, вы меня поняли.
К счастью для Моа, «потом» не успело произойти…
– Знаешь, о чем я тут подумала? – Голос Имы вырвал лича из круговорота воспоминаний. – Хочу пойти с тобой.
