скачать книгу бесплатно
Все деньги, что у него были при себе, он раздавал девушкам, направо и налево.
Как правило, через день, два, Марианна находила его при помощи друзей.
Они погружали безжизненного, дурно пахнущего Архипа в машину и везли в отдельную однокомнатную квартиру, расположенную на первом этаже того же подъезда, где жили Верниковы.
Квартира была полупустой. На окнах установлены толстые решетки. Там стоял старый топчан, дощатый стол и табуретка.
Марианна закрывала Антона на ключ, оставляя ему у порога, бутылку водки и буханку хлеба. Хлеб так и черствел у порога. Архип во время запоя ничего не ел.
Иногда, приходилось прибегать к помощи платных наркологов, но чаще всего, Архип сам выходил из запоя.
Через девять дней, Марианна заносила чистую одежду для мужа, бритвенные принадлежности и открывала квартиру. Архип мылся, брился и пил крепкий чай.
Он выходил из своего тайного убежища похудевшим, измученным чувством вины, но готовым к дальнейшим свершениям.
Мало кто был посвящен в эти подробности семейной жизни Верниковых. В свои «светлые» промежутки, Архип был заботливым отцом и примерным семьянином.
1999-ый год был для нашей аптеки удачным. Ассортимент вырос до двух тысяч наименований. Режим дня пришлось продлить до восьми часов вечера. Поток посетителей резко возрос, поскольку мы стали принимать заказы на дорогостоящие препараты, работали без предоплаты.
Чтобы Инна спокойно возвращалась домой после вечерней смены, мы оплачивали ей стоимость проезда на такси.
Паника относительно девальвации рубля улеглась. В магазинах стали наполняться полки с товарами. Экономика в стране восстанавливалась. Все говорили о Миллениуме, о том, что нам посчастливилось родиться на переходе в следующее тысячелетие.
Поскольку деньги, отложенные на обучение Антона, я вложила в бизнес, сын поступил в местный филиал областной народнохозяйственной академии на юридический курс.
Это был колледж, по окончании которого выпускник получал диплом о среднем юридическом образовании. Обучение стоило недорого и давало право на поступление в головное Иркутское учебное заведение без экзаменов. Конечно, при условии, хороших оценок в зачетке.
– Окончишь колледж, поступишь в академию! Антон, обещаю, ты получишь высшее образование! Иначе, зачем я занялась бизнесом? – сказала я сыну.
Вечерами, я по возможности, старалась побыть с Антоном. Мы решали с ним задачи по уголовному праву, изучали статьи кодексов.
Мне хотелось, чтобы Антон стал адвокатом.
У него был аналитический склад ума, грамотная речь и умение коммуникации. Меня расстраивало, что у моего сына не наблюдались признаки моего бойцовского характера. Он был лишен моего тщеславия. Может, это к лучшему ?
Антон не выказывал сильного стремления работать юристом, но, говорил, что ему нравится учиться в колледже. Возможно, он не хотел меня разочаровать. Я встречалась с его преподавателями. Они хорошо отзывались об Антоне.
Ничего удивительного в том, что Антон, до сих пор не определился со своими целями в жизни, для меня не было. Я сама до двадцати лет не знала, кем хочу быть. Меня штормило в разные стороны.
Поступала в лингвистический институт, потом в юридический, потом в медицинский. Хотела стать врачом – кардиологом, но, в конечном результате, стала провизором, чему очень рада.
В любом случае, юридическое образование не повредит Антону, а там, видно будет…
Когда был жив Володя Весенин, мне не приходилось заботиться о такой проблеме, как рэкет. Все торговые точки были распределены между местными бандитами.
Аптечные предприниматели платили определенную сумму, размер которой оговаривался между главарем банды и владельцем торговой точки. Кто не хотел платить, того увозили в неизвестном направлении и, бывало, навсегда.
Но эта беду от нас отводил Володя Весенин. Достаточно было произнести фамилию Володи и бандиты обходили нашу аптеку стороной.
Но теперь Володи не было.
Однажды, Ольга крикнула из торгового зала: «Полина! Тебя двое молодых ребят спрашивают!».
Я вышла в коридор, плотно закрыв за собой дверь в служебные помещения. Двое ребят, в одежде неопределенного цвета, куртках с капюшонами, черных штанах и черных ботинках.
Они стали интересоваться, кто владелец аптеки, с кем мы работаем. Фраза: «с кем работаете?» означала: «кто вас крышует?»
В наше время, понятная для любого предпринимателя.
Я представилась наемным работником, не сведущим в таких вопросах.
– Передайте своему хозяину, что мы позже зайдем! – вежливо сказали ребята и удалились, как появились.
– Что ответить рэкетирам? Может, ты сам с ними поговоришь? – спросила я Максима. Он взял на себя все внешние вопросы, связанные с охраной аптеки.
Через два дня Максим сказал: « Я все решил. Говори, что мы под покровительством Давида Луневича, он в курсе!»
Когда через пару недель, ребята в черных куртках снова появились в аптеке, я ответила, как сказал Максим. Парни переглянулись и ушли. Больше они нас не беспокоили.
Значит, бывший телохранитель Весенина Давид Луневич получил повышение в бандитском ранге званий.
Конечно, проводились ежеквартальные проверки. Мы тщательно готовились к их проведению. Приезжали инспекторы из Аптечного управления. Они писали акты с замечаниями и давали нам тридцать календарных дней на исправление.
Как правило, многие из замечаний мы устраняли здесь же, в присутствии инспектора. Это отражалось в акте.
Поскольку у меня был большой опыт проведения таких проверок в муниципальных аптеках, то наши нарушения были редкими и незначительными.
А чаще, в актах была запись: нарушений нет.
Никаких штрафных санкций за незначительные нарушения не было. Поэтому, если предприниматель соблюдал все установленные правила аптечных стандартов, то он мог работать спокойно.
Я предпочитала все соблюдать и не навлекать на себя гнев Аптечного управления, тем более, что там я числилась внештатным сотрудником.
Когда штатные инспектора отказывались ехать по причине неблагоприятных условий пребывания или их нагрузка превышала допустимую норму, то начальник Аптечного управления могла направить на проверку внештатного сотрудника с правом оформления акта обследования. У меня имелось специальное удостоверение с печатью управления.
Оправившись после дефолта 1998 года, наша аптека стала наращивать обороты. Ценовая политика была вполне гуманной для предпринимателя. Многие группы товаров можно было наценять на сто процентов.
Но этим правом мы почти не пользовались. Я с утра прозванивала конкурентные аптеки и узнавала нужные цены. После чего, уменьшала свои, чтобы привлечь посетителя.
Иногда вопрос с ценами решался на месте очень оперативно.
Когда речь шла о дорогостоящем приборе, аппарате или медикаменте, то посетитель мог вызвать меня и поговорить о скидке. Как правило, скидка была предоставлена. Я вносила изменения в свои акты, это не требовало много времени.
Главное, чтобы довольный посетитель снова пришел к нам. Когда наша книга жалоб и предложений стала больше напоминать сборник застольных праздничных тостов, я подумала, что решившись уйти в частный бизнес, поступила верно.
Даже Анна Романовна, посидев немного в моем кабинете, отметила мою деловую активность.
– Неплохо ты справляешься, неплохо! Даже не ожидала… Но коллектив у тебя слишком расслаблен. Почему они называют тебя по имени? Это неправильно! – строго сказала Тропинина.
Я только улыбнулась ей вслед. Уверена, что мои девочки уважают и любят меня.
В свою очередь, я стремилась к комфортной атмосфере среди сотрудников. В праздники, в день рождения каждый получал подарок.
За счет аптеки организовывались фуршеты и сервировались столы, чтобы поздравления прошли в приятной форме. Максим часто ворчал, что я слишком балую свой коллектив и трачу много денег на подарки.
Но я убеждала его, что вложения в хороших работников быстро окупятся большой выручкой.
Там, где за первым столом стоит красивый довольный жизнью специалист, не будет отбоя от посетителей. Хорошая энергетика притягивает людей.
Я доставала ключи, чтобы закрыть аптеку, как услышала звонок телефона. Наверное, Антон беспокоится? Уже половина десятого вечера.
– Полина, то, что я расскажу тебе, это ужасно! – раздался в трубке заплаканный голос Светы Евдокимовой.
Я не слышала о ней больше двух лет, с момента той аварии, когда она бросила меня, окровавленную, с переломанной ногой, на окраине города. Я постаралась выбросить из головы имя и фамилию Светы, посчитав, что никогда ее не увижу.
Был вечер субботы. Я была дома и разговаривала с Павлом, насчет воскресной поездки в лес.
После небольшой паузы, я пересилила себя и ответила: «Что у тебя случилось?»
У Светы случился жаркий роман с заведующим патанатомического отделения, выражаясь проще, городским моргом Черняковым Виктором Григорьевичем. Импозантный мужчина с мрачной внешностью, соответствующей его невеселой должности, так понравился Светлане, что она стала встречаться с ним.
Встречи происходили в номере местной гостиницы по средам, когда у Чернякова был свободный от выездов на экспертизу день.
В одну из сред, Черняков привез Свету в свой кабинет, где он работал.
Кабинет главного пананатома Сиверска находился в кирпичной пристройке к моргу. Черняков попросил Светлану подождать его минут двадцать. Сказал, что ему нужно забрать важные бумаги, после чего они направятся в гостиницу.
Чтобы Светлана не скучала, Виктор Григорьевич налил ей коньяк и пододвинул вазочку с лимоном.
Свету не беспокоило место ее нахождения, она потягивала коньяк и закусывала лимоном, ожидая прихода Чернякова и предвкушая предстоящее бурное свидание.
Вдруг ее внимание привлекла страница журнала, лежащего на столе. В таблице она увидела свою девичью фамилию.
«Интересно, может, умер какой-нибудь дальний родственник?» – подумала Светлана и пододвинула журнал поближе.
Но на странице журнала по учету тел, подлежащих захоронению за счет муниципального бюджета, значилось, что в общежитии по адресу: ул. Трудовая,10 был найден бесхозный труп женщины. По словам соседей по общежитию, ее звали Евсеева Софья Антоновна. Причина смерти: сердечная недостаточность. Дата смерти: точно не установлена, поскольку, женщина проживала одна, родственников не имеет.
Света разом протрезвела и спросила у подошедшего Чернякова, показав на строчку в журнале: «Где эта женщина?»
– А, давно закопали! Не бери в голову! Какая-то, никому не нужная бабка! За ней никто не пришел! – ответил Черняков и поцеловал Свету в белую шею.
– Это, похоже, мать моя! – дрогнувшим голосом сказала Светлана.
Работа в регистрационном отделе ГАИ, так закрутила Светлану в водовороте событий и застолий, что она не могла вспомнить, когда в последний раз видела мать.
Софья Антоновна, после развода с мужем, поселилась в комнате рабочего общежития. Жила бедно, на свою скудную пенсию.
Первое время, звонила своей занятой дочери, просила помочь, но Свету смущало, что у нее, такой нарядной, значительной и красивой женщины – такая неустроенная мать, нищенствующая и пьющая. Она стеснялась матери, а вскоре, перестала отвечать на звонки Софьи Антоновны, вернее, выкинула ее из своей жизни. Живет где-то, да и ладно.
Но тот факт, что ее родная мать умерла в нищете и одиночестве, была похоронена чужими людьми, под номерным знаком в общей могилке, не мог оставить Светлану равнодушной.
В ней всколыхнулось что-то человеческое, давно задавленное праздным образом жизни.
Возможно, это был страх, что ее может ожидать подобная участь, ведь редкий день Светлана была трезвой.
Как бы то ни было, она решила позвонить мне, чем несказанно удивила. Я выслушала всхлипывания Светланы, совсем не удивившись тому, что случилось.
Забыть о человеке – в природе Евдокимовой Светы. Видимо, родная мать не явилась исключением. Я помню ее мать.
Несколько раз, заходя к Светлане, я видела робкую маленькую женщину, моющую полы, либо занимающуюся глажкой постельного белья. На лице Софьи Антоновны застыла виноватая улыбка.
Она угодливо заглядывала в глаза Светлане и бралась за любую работу в доме, лишь бы, побыть рядом с дочкой.
Светлана, которая жила с отцом, милостиво разрешала матери приходить к ней. Разумеется, в отсутствие отца.
Герасим Петрович, выгнав жену, не терпел ее присутствия в своей квартире. Светлана относилась к матери подчеркнуто небрежно.
Было сомнительно, что смерть матери так потрясла Светлану.
Однако, нам неведомо, какой будет наша реакция на потерю родного человека. А кто может быть роднее мамы?
Я решила, что выслушаю Светлану до конца.
– Чем я могу тебе помочь? – спросила я, довольно равнодушно, когда Света замолчала. Жаль было Софью Антоновну, вырастившую такую дочь. Жалеть Светлану было не за что.
– Прости меня, Полина! Я бросила тебя, тогда… Понимаешь, меня могли уволить… – заговорила вдруг, в трубку Светлана.
Я не была готова к такому. Нажала на рычаг, даже не осознавая этого.
Я не способна простить человека? Почему я так среагировала на слова Светы? Никогда не ожидала от себя такого.
Зная характер Светы, думаю, ей было непросто произнести это. Кроме того, смерть матери – такое тяжкое испытание. Да еще при таких обстоятельствах.
Не сомневаюсь, что теперь ее мучает чувство вины. Тяжелое чувство.
Мне самой очень непросто принять факт своей вины в чем-либо. А уж, попросить прощения…
Помню, как в детстве мать ставила меня в угол за детские шалости. Я могла стоять в углу до ночи, могла уснуть в этом углу. Но вымолвить слово о прощении, нет, нет и нет. Это всегда злило мою маму.
Ведь мой брат, стоило ей поставить его в угол, сразу орал: «Мамочка, прости, я больше так не буду!»
Перед сном, я позвонила Свете и сказала: «Ладно. Что было, то прошло. Я прощаю тебя!»
Мы помолчали немного. Никто первым не клал трубку.
– Спасибо! – наконец, ответила Света и нажала на рычаг.
Внутри у меня будто узел разрубили.
