скачать книгу бесплатно
Миша шмыгает, кивает и идет в дальний угол гаража, возится там в хламе, гремит, матюкается. Через пять минут возвращается, волоча за собой ножничный автоподъемник. Ну, слава богу, хоть объяснять не пришлось, что это такое. Не совсем пропащий человек, поборемся.
– Инструменты-то неси, задницей чую, одной заменой прокладки дело не ограничится, заодно подлатаем, подтянем остальное. Не очень ты ее бережешь, тут на соплях уже держится все. – Я свечу фонариком, разглядывая внутренности. – Как еще бегает, удивляюсь.
«Десятка» и правда выглядит плачевно, но спасти можно, повозиться, правда, придется несколько дней, но я в «отпуске», у Кардинала было хорошее настроение, обещал не беспокоить меня пару недель. Нет ничего лучше, чем возиться с механизмами и гнать прочь всякие дурные мысли, забивая голову рутиной.
– Ган, ты дороги наши видел? Тогда чего удивляешься. Это же не внедорожник, мать твою. И лет ей уже сколько.
– Ну, так ремонтируй чаще, а не запускай. Я все понимаю прекрасно, но, еб твою мать, ты начнешь ее чинить тогда, когда тут, в движке, все в пыль сотрется. Ладно, разговоры отставить. Давай-ка поработай немного, загоняй подъемник под нее и приступай.
Миша морщит нос, совсем по-детски получается в сочетании с его юным лицом.
– Я те поморщусь, думал, я всю грязную работу делать буду? Трудись, и воздастся тебе сторицей. Что особого ума не требует, с тем и сам справишься, – я хлопаю парня по плечу, – а потом я подключусь.
Миша нехотя приступает, а я лишь тихо усмехаюсь, пока перебираю принесенный инструмент, отбирая необходимое. Когда-то отец брал меня в гараж и поступал так же – взваливал на еще неокрепшие плечи тяжелую работу, покрикивал, когда у меня что-то не получалось, – не от злобы, а скорее, по привычке, но я был только благодарен ему. За всем этим крылось нечто большее, чем желание взвалить все на плечи того, кто моложе и не сможет отказать. Это была школа жизни, в которой нужно заработать свое место под солнцем.
– Эу, ты где витаешь? – Начальник цеха пощелкал пальцами перед лицом чужака. – Слышишь вообще, что я тебе говорю?
Пелена спала, он проморгался, пожал плечами.
– А зови меня Ган.
– Ган? Это что за хрень? Такого имени не бывает. Да мне срать, как тебя звать, лишь бы отзывался. Ган так Ган, ну, и хуй с ним. Значит, сегодня поговорю с Адмиралом, завтра он закрепит тебя за мной, понял? Ты сам-то этого хочешь?
– Пусть, – неопределенно ответил Ган.
Ему хотелось побыстрее сбежать отсюда, воспоминание волновало. Или не воспоминание. Было ли с ним такое в реальности? Самовнушение? Сон или чужая история? Чем больше он думал, тем сильнее болела голова. И как ни старался, никакие новые подробности не всплывали. Если это эпизод из его прошлой жизни, то понятно, откуда он разбирается в движках.
Ладно, он подумает об этом потом. Сейчас Ган слишком устал, чтобы ворошить воспоминания, похожие на кисель. Точнее, одно воспоминание. Память поиздевалась над ним – подкинула обрывок, и гадай теперь, где это было, когда, и почему у него такое странное имя.
Спокойного вечера не вышло. Когда круг солнца коснулся воды, зазвучал сигнал тревоги.
Гул колокола резанул по ушам, отозвался в голове – боль еще не прошла толком и вновь запульсировала в черепушке. Ган потер лоб, подскочил на влажной койке. Он только-только задремал после тяжелого трудового дня. В каюте было душно, и он едва-едва смирился с этой духотой и почти привык к ней, стал уже проваливаться в небытие, когда набат выдернул из липкого сна.
– Бляха-муха. – Ган глотнул вонючей, застоявшейся воды из мятой алюминиевой кружки на тумбочке и встал на ноги. Качнуло, но он удержался на ногах.
– Давай приходи в себя, – бормотал он сам себе.
Как будто квасил сутки! Чуть не стошнило, но вовремя переключился на другие мысли. «Так, надо вылезать из берлоги на воздух». За дверью каюты тянулся узкий длинный коридорчик с рядом дверей, за которыми располагалось такое же жилье. Вообще тут обычно селили тех, кто представлял бо?льшую ценность для общества, а ему выделили сразу, потому что не хотели помещать в один из блоков, расположенных прямо в пустом резервуаре судна, или танке, как его еще называют, откуда и получил корабль свое название. Мало ли, буйный окажется, порежет там кого или драку устроит. Но ножик вернули, посчитав, что в Черноморье, если захотеть, можно любую железяку найти. Кукри удобно лежал в ладони и был единственной зацепкой и связью с его прошлым, но Гану ни о чем пока не говорил. А должен ли был говорить?
Он взял нож и вывалился из одиночной каюты в душный коридор, пробрался по нему, цепляясь за выступы и дверные ручки. А потом по лестнице – наверх, к свежему воздуху. Люк был открыт, наверное, все уже вылезли давно, кто не испугался тревоги. Последний рывок – Ган подтянулся, выбросил тело и уселся на палубе.
Вокруг царила паника, носились с оружием черноморцы, орали, на другой стороне слышался рев, танкер немного качало. Может, поэтому его мутило – от качки?
Мысль о пиратах, не первый раз нападающих на закате, растаяла без остатка, когда Ган собрался с силами и обежал один из резервуаров. Там, зацепившись за борт, качалось нечто, отдаленно напоминавшее осьминога, только более бесформенное. Шлепали по палубе отростки – мерзкие, желейные, оставлявшие смрадный след. Еле уворачивались от них черноморцы, отпрыгивали в стороны. Стрелы гарпунов вязли в студенистом теле, сверху командовал Адмирал, уже расчехляли и разворачивали МТПУ. Рядом с Ганом с противным звуком врезалось в стену тело моряка, он глянул – помогать было уже бесполезно, бездыханный черноморец с переломанными костями сполз на палубу, на лице застыла гримаса боли. Рука еще цеплялась за железный прут – Ган с трудом разжал пальцы, подбросил арматуру, прикинул вес. Затем перевел взгляд на спрута. Тот щелкал клювом в десяти метрах, одно из щупалец уже подбиралось к человеку, тыкалось во все подряд на палубе, сшибало анкерки, разбрасывало сложенные в углах канаты.
– На, сука! – Импровизированное копье засвистело в воздухе, описало дугу и с чавканьем вошло в единственный фасетчатый глаз над клювом. Вышло хорошо, Ган сам себе удивился. «Копьеносец, бля». Клюв раскрылся в утробном крике, полетела слизь, забрызгала рядом стоящих. Черноморцы уже вовсю работали баграми – спихивали мерзкое тело спрута в воду, тот трепыхался, норовя захватить кого-то с собой, но на сегодня смерть забрала уже достаточно жертв.
Спрут сполз в море, еще какое-то время бурлил внизу, шлепал по борту танкера, агонизируя, а потом налетела всякая хищная мелочь и принялась рвать останки твари. Внизу, в чернеющих водах, разгорался на полную катушку пир.
На палубе лежали убитые – с размозженными головами, переломанными телами. С десяток где-то, Ган не стал считать. Просто отошел немного подальше и шлепнулся на пятую точку там, где почище было. Вернулась боль, в азарте боя и с приливом адреналина отступившая вглубь. Он не сразу заметил, как рядом присел человек, обнаружил только, когда тот осторожно тронул его за плечо.
– Спасибо, – врач похлопал Гана по плечу, – четко ты его.
– Повезло, – отмахнулся тот. – Врачи тоже участвуют в боевых действиях? – Он хмыкнул, получилось жалобно и слишком похоже на поскуливание. – Слушай, у вас тут в заначке цитрамона или другой дряни от головной боли не найдется?
– Найдется. – Степашин озабоченно посмотрел на чужака.
– Ган, – представился тот и протянул руку. – Не спрашивай, что это, прозвище, наверное. Или вообще ко мне отношения не имеет, просто память подкинула хрень и издевается.
Андрей Викторович устало обмяк в высоком кресле. Чуть ли не впервые в своей жизни он подумал, что неплохо бы сейчас оказаться подальше от всех этих кракенов, будь они неладны, пиратов и прочей гадости. Как будто на дворе средневековье какое, хотя водились ли кракены в Средние века, он не знал.
«А этот найденыш оказался полезным малым, – подумал он. – Начальник цеха хвалил и просил к себе пристроить, а сейчас с этим дерьмом разобрался. Все же ошибался в своих предчувствиях первый помощник. Если бы было что темное за душой у человека, то у него было полно времени и возможностей это темное вытащить наружу».
Им отчаянно не хватало технарей – таких, чтобы руки росли из нужного места. Все-таки пассажиры лайнера в большинстве своем не были инженерами, механиками, ремонтниками и прочими полезными сейчас людьми. Они, конечно, многому научились – захочешь жить, не так крутиться начнешь, но все же. «Если выразит желание, надо ему показать нашу лабораторию, где биотопливо из водорослей делаем, и на ферму подводную пусть сгоняет. Такие люди нам нужны».
Ган. Это имя ничего не говорило Адмиралу, не слышал он никаких упоминаний о нем, но ведь и находился вдали от берега. И раз именно так назвался сегодня чужеземец, значит, быть ему Ганом. Звать-то надо как-то. «Надеюсь, он не выстрелит в последнем акте в неподходящий момент»[6 - В данном контексте обыгрывается английское слово «gun», которое переводится как «ружье». «Gun» произносится так же, как имя героя.]. – Адмирал усмехнулся и потянулся к дверце, за которой скрывалась пузатая бутылочка. «Пятьдесят грамм – и спать».
Ночь выдалась звездной. Молодой месяц весело смотрел с небосвода, тучи ушли к западу, лунная дорожка прочертила путь от танкера к застывшему вдалеке лайнеру. Натуралист застыл у борта, будто древнегреческая статуя Тритона – не хватало только трезубца в руке в довершение картины.
– Чего высматриваешь? – Чужак подобрался незаметно, Натуралист вздрогнул от неожиданности.
– Хрена ли пугаешь в ночи? Крадешься, как враг, – зло ответил бородач.
– Тогда я тот враг, что на твоей стороне, тут ведь не может быть по-иному? Вместе боремся бок о бок с говном, вылезающим из черноморских глубин. Я видел, как ты сегодня храбро дрался, ты был чуть ли не ближе всех к этому монстру.
– Страх заставляет драться, я до сих пор не могу привыкнуть к этим мутантам. Ближе всех был не потому, что смелый, наоборот, больше всех боялся. Просто страху надо в лицо глядеть, а не поворачиваться к нему спиной. И во всеоружии быть.
– Часто такие твари нападают? – Ган пошарил по карманам, нет ли сигаретки. Привычка? Стало быть, он курит?
– Нечасто, тебе повезло, что увидел эту красоту. Пару раз за год, – тихонько сказал бородач.
– Ган, – чужак протянул руку, представился.
– А меня Натуралистом кличут, ну, будем знакомы. – Они пожали друг другу руки. – Так ты что же, вот прям совсем ничего не помнишь?
– Не помню, ваш лекарь сказал, что я шандарахнулся крепко головой, память и отлетела.
– И каково это – ни хрена не помнить?
– Будто родился недавно, вроде руки многое умеют, а в голове туман, как этот, – он мотнул головой на море.
Туман сейчас был не особо заметен, но он всегда находился здесь, рядом, словно караулил и выжидал чего-то.
– Так ты, можно сказать, дитя тумана тогда, я своими глазами видел, как ты на обломках лодки из него выполз, а мы роды, считай, приняли. – Натуралист улыбнулся, но картина нарисовалась мрачной, и чтобы добавить последние зловещие штрихи в полотно, он заключил:
– Туман – это плохо, не помню ничего хорошего, связанного с ним, оттуда всегда только недоброе к нам вылезало. Хочется надеяться, ты – исключение. Тем более, что сегодня здорово нам помог.
От этих слов сделалось нехорошо, и месяц уже не веселился на небе, а зло поблескивал. Казалось, стоит отвернуться, и он подденет тебя своим острым концом, вспорет живот и прошьет насквозь. И почему ночью думы тяжелее, чем днем?
– Ладно, бывай. – Бородач хлопнул по спине Гана, прощаясь. – Спать пора, тебе тоже не советую застревать здесь. Опасайся тумана.
И он ушел, шаркая ногами от усталости, а Ган смотрел вниз, на еле видимые во мраке волны, изредка искрившиеся в лунном свете, и так и не рискнул поднять глаза и встретиться взглядом с клубившейся тьмой в паре сотен шагов от него.
Глава 4
Подводная ферма
Ган и Бобр, как звали здесь местного начальника цеха за его большие, выпирающие передние зубы, бродили по помещениям баржи. В коллективе давно сложилась дружеская обстановка, почти отсутствовала субординация. Начальника можно было даже послать на хер, если было за что. Только, как правило, тут же прилетал тяжелый кулак в ответ, проверяя на прочность твою лицевую кость.
А так – никаких тебе должностей, все равны, все работают на одно общее дело. Могли и пошутить, поржать над кем-то, разрядить обстановку – не зло, по-доброму, как в огромной, дружной семье.
Хочешь поспорить и высказать свою точку зрения – приведи убедительные аргументы. Хочешь делать другую работу – докажи, что ты ее достоин, что справишься с ней лучше, чем другой. А просто потрепаться – давай лучше в перерывах или после работы. Пиздеть – не мешки ворочать.
По большому счету, баржа была одним большим цехом, разделенным на помещения поменьше перегородками. Здесь были простейшие станки, здесь ремонтировали механизмы, вытачивали детали, стрелы для гарпунов, изобреталось что-то, исходя из скудных возможностей черноморцев. А над машинным отделением расположилась лаборатория.
С нее и начали знакомство.
Фактически Бобр не был начальником для лабораторных работников, они здесь трудились сами по себе и немного обособленно от остальных. Никто их к другой работе не привлекал. Но добывание жизненно важных морских водорослей было делом общим.
Начальник цеха показал сваленные на металлических столах кучки буро-зеленых, пахнущих тиной водорослей.
– Тут ребята есть, не будем сейчас их отвлекать, они тебе расскажут, что по своим характеристикам эти водоросли превосходят другие источники энергии. В них нефтепродукты содержатся, прикинь. И это не фантастика совсем! В советское время свернули разработки, а зря. Просто посчитали, наверное, что выкачивать нефть из недр матушки-земли проще. А водоросли еще переработать надо. Но ты все равно представь – перед нами же биодизель. Объемы только маловаты. Но нашим генераторам с жесткой экономией хватает. И даже скапливаем понемногу. Раньше почти все на берег отдавали. Люди и пространство нужны, в это все и упирается. Я тебе больше скажу. – Бобр немного понизил голос: – Видал лайнер в тумане?
Ган утвердительно кивнул.
– Сложно не заметить.
– Ну вот. Те выжившие, которые там остались, по большому счету хуи пинали. Запасы какие-то жрали, говно всякое. Ну, морепродукты тоже, конечно. Так вот, Адмирал хотел их к общему делу притянуть. Наладить и там обработку водорослей, вокруг лайнера подводных зарослей тоже полно. Но что-то случилось. Не выходят на связь.
– Одно непонятно… – Ган задумчиво поскреб заросший подбородок.
– Спрашивай, не стесняйся.
– Никак представить не могу, как вы эти нефтепродукты из них добываете. Неужели так просто?
– Непросто, конечно. Но и у нас не дураки тут сидят. Подробно, если пожелаешь, потом наши лучшие умы тебе расскажут. А я поделюсь чем знаю. Там пара установок, которые мы сумели собрать, в них ребята вызывают химическую реакцию, воздействуют на масло, которое содержат в себе водоросли. Несколько раз прогоняют этот процесс. Получают эфир и глицерин в итоге. Эфир – это и есть биодизель наш. Выход неслабый получается, кстати, почти один к одному.
Гану было удивительно слышать, что в таких условиях люди наладили хоть какое-то производство топлива. Понятно, что не от хорошей жизни, но тем не менее. Хотя человек – тварь неглупая, а приспосабливаться к обстоятельствам умел всегда. Спасенному все больше нравилась эта община, самодостаточная в своем роде, посмевшая сбросить оковы колонии и попытаться жить тем, что имеет. Он не знал или просто не помнил, что происходит на берегу, но жители Черноморья отзывались о сухопутных не очень приятно.
Бобр увидел выражение лица Гана, понял, что тот впечатлен. И решил закрепить успех:
– Так еще и этот жмых, который остается после переработки, тоже полезен. Мы его в дробилке измельчаем, сушим и спрессовываем в небольшие брикеты. Горят они знатно и долго, у нас же, как видишь, деревья тут на палубах не растут. Поэтому крутимся.
Дальше они пробежались по цеху. Инструменты и станки Гану были в основном знакомы. Где-то умудрился даже дать на ходу пару дельных советов работающим черноморцам. Те с благодарностью приняли.
– Хоть и не помнишь ничего, но вижу, технарь ты, Ган. Я сразу понял, когда заметил, как ты с лебедкой разобрался. А потом – с двигателем. Что бы там ни было в твоем прошлом, оставайся у нас.
– Разве у меня есть выбор? – усмехнулся тот. – Вплавь разве что, сомневаюсь, что меня кто-то вызовется отвезти на берег.
– Выбор есть всегда, дружище.
– Спасибо, кэп.
В четвертом или пятом по счету помещении начальник взял Гана за руку и отвел к куче похожих на инопланетные корабли приспособлений. Их овальные тела поддерживали железные ножки, крепко приваренные к массивным кругам. Часть из них лежала на боку, часть стояла – издалека же все это выглядело как огромная, беспорядочная куча хлама.
– Слышал про водолазные колокола? Такая херня сверху на тебе в виде колокола с иллюминаторами. Вот у нас нечто похожее, – Бобр показал на сваленные в углу возле верстаков или стоящие вдоль стен здоровые пузатые бочки. Размерами они были с человеческий рост, а то и выше.
– Видишь, внизу на креплениях опора? Она из металла, с утяжелителем. Мы на лебедке спускаем бочки и погружаем в воду. Они становятся на эту платформу на треноге, под ними достаточно воздуха, чтобы продержаться под водой около часа. Единственное – ты привязан к бочке, не можешь далеко от нее отойти, то есть набираешь побольше воздуха, выныриваешь из-под нее и работаешь тридцать-сорок секунд. Затем опять заплываешь в нее.
– Это что? – Ган указал на длинные желоба с зацепами на боках бочки.
– А, сюда крепятся гарпуны. Подводные ружья. Всегда хорошо, когда есть дополнительная защита. Хоть наши подводные фермы огорожены сеткой, но мало ли.
– Много не наработаешь с вашими колоколами, только и нырять туда-сюда.
– Ну, а чего ты хотел? Кислородные баллоны давно закончились, а нужные нам водоросли растут только под водой. Наши плантации на мелком месте, метра три в глубину, но подниматься на поверхность набрать воздуха и снова нырять – нерационально. Выдохнешься быстро, и времени на работу останется меньше.
Гану пришлось согласиться.
– А почему не пробовали выращивать водоросли в бочках или цистернах с водой?
– Да пробовали – не растут, зараза. Черт знает что им нужно. И песок таскали, за который они цепляются, чего только не делали. Не приживаются. К температуре чувствительны очень.
Они прошли к стене напротив, где стояли железные шкафчики со всевозможным инструментом.
– Смотри, что еще есть, – начальник цеха показал на полупрозрачные намордники, отдаленно напоминающие респираторы. Он ловко подцепил один из них, взял очки-маску, похожие на те, что используют аквалангисты, прикрепил к одному из намордников. Затем вытащил длинный пластиковый гофрированный шланг и ввинтил в самодельный респиратор. На конце шланга имелось утолщение, напоминающее поплавок.
– Это, – он указал на приспособление, – тоже позволяет дышать под водой. Ты не привязан к бочке, спокойно ходишь по дну, обвесившись грузом, чтобы не всплыть. Поплавок болтается наверху, на воде. Сквозь отверстия в нем через трубку воздух попадает тебе в маску, и ты дышишь. Есть одна проблема – море должно быть спокойным. Мы пока как-то больше бочкам доверяем – высадили их десант на дно через десяток метров друг от друга, и ползай, собирай водоросли. Опять же, у наших колоколов сбоку контейнер есть. Складываешь все в него и не таскаешь за собой мешок.
Экскурсия вышла познавательной. Раньше Ган работал только в одном из помещений и считал не очень правильным совать нос в другие. Ждал, когда народ доверится, пригласит. А если бы никто не позвал – значит, не фиг лезть туда, где не ждут.
Появилась пища для размышлений. Теперь он понял, почему бесперебойно тарахтят генераторы, откуда берется топливо, пусть кто-то и заикался о запасах солярки на танкере. Тем более срок годности запасов такого топлива давно должен был подойти к концу, если его не изготовили в течение последней пятилетки.
А главное, во время всей этой возни, работы в цеху отступила головная боль, мучившая его уже довольно долго. Приступы еще случались, но все реже. Ган жил все так же в отдельной каюте, теперь ее закрепили за ним как за ценным работником. Подозрения вроде бы рассеялись, но на контакт шли не все. А Ган и не настаивал. Не заставлять же местных с ним общаться. Не хотят – их дело, он и не стремился нравиться всем и вообще предпочитал больше слушать, чем говорить.
На следующий день Бобр предложил ему поработать на подводной ферме, и мужчина с радостью согласился. Новое приключение сулило опасность, но его не пугала морская пучина. Зато в толще воды не было тумана, от которого уже надоело прятать глаза.
Поутру Ган рассеянно слушал несложный инструктаж. Погружение на три метра на песчано-каменную отмель – это не в глубокую впадину нырнуть. Если что пойдет не так, всегда можно отцепить груз, оттолкнуться ногами от дна и всплыть. И люди рядом будут.
Он осмотрел бочку изнутри и снаружи, попробовал зайти в нее, присев на корточки, и выйти – остался вполне доволен. В воде будет даже проще, тело не имеет такого веса. Поупражнялся с гарпунным ружьем, правда, механизм спуска у него оказался жестким. Но после нескольких выстрелов в огрызок доски, прибитый на стену, мужчина приноровился к оружию.
За нехитрыми приготовлениями прошло время, Гану выдали подлатанный гидрокостюм, хотя большой нужды в этом и не было – стояла теплая летняя погода. Самое то, чтобы искупаться в Черном море. Вскоре вытянули лебедкой бочки-колокола предыдущей смены, работники с уловом водорослей ушли разгружаться в цех, а на смену одну за другой закинули новые бочки с запасом воздуха. Пришла их очередь. Впереди – час под водой. Ну, как пойдет.
Вода с непривычки была слегка прохладной. Прямо от баржи вниз уходила железная ржавая сетка, крепящаяся на вбитых в дно кольях или с помощью тяжелых камней, к борту цеплялись скользкие кривые ступеньки. Кромка сетки торчала над водой, спускаться возле нее надо было осторожно, чтобы не распороть себе руку или ногу об острые края. Груз, равномерно закрепленный вдоль пояса, плавно потянул ко дну, Ган отпустил поручень и позволил свинцовым шарикам увлечь себя вниз. Вода была, как кисель, казалась гуще, чем обычно. В маске видно было хорошо, он огляделся, приметил свою бочку с жирно нарисованной цифрой «5» на боку – все бочки для ревизии, а также для ориентирования под водой были пронумерованы, – и медленно двинулся к ней. Дыхания хватило, чтобы пройти по густо заросшему водорослями песчаному дну.
Бобр говорил, что водоросли растут быстро. Было ли это следствием воздействия изменившихся условий после ядерной войны или чего-то еще – никто не знал. Но за несколько дней срезанный под корень пучок водорослей практически вырастал заново. Этому обстоятельству в Черноморье были только рады.
Поднырнуть под колокол удалось со второго раза. Сначала Ган по неопытности зацепился за край плечом. Хорошо, что бочка была на металлических стойках, с утяжелителем в основании, а то перевернулась бы от его толчка, пришлось бы экстренно всплывать. Тогда путешествие на подводную ферму закончилось бы, едва начавшись.
