скачать книгу бесплатно
Ветер в пустоте
Георгий Лебедев
Это история о молодом предпринимателе Сереже Кармякине – его житейских делах и внутренней трансформации через череду различных событий – как загадочно мистических, так и вполне заурядных. В этом сюжете есть летнее легкое настроение и знакомые многим декорации, причем сама история тоже является декорацией.Подобно тому, как рама обрамляет картину, эта история содержит Великую Тишину. Она звучит между словами, существует вне времени и никому не принадлежит, так же как небо, солнце или луна.
Ветер в пустоте
Георгий Лебедев
Дизайнер обложки Дарья Лебедева
© Георгий Лебедев, 2023
© Дарья Лебедева, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-0059-2403-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Мир видится мне связанным и многослойным, поэтому в романе присутствует несколько смысловых уровней. В нем есть история о молодом предпринимателе Сереже Кармякине – его радостях, рефлексии, друзьях и внутренней трансформации через череду различных событий – как загадочно мистических, так и вполне заурядных. В этом сюжете есть летнее легкое настроение и декорации, которые могут вызвать у некоторых читателей радость узнавания мест и деталей.
В свою очередь вся эта история тоже является фоновой декорацией. Подобно тому, как оправа держит драгоценный камень, или рама обрамляет картину, эта история содержит Великую Тишину, которую нельзя передать словами. Она звучит между ними, существует вне времени и пространства, и никому не принадлежит, также как небо, солнце или луна. С момента прихода в этот мир, люди задаются вечными вопросами, слушают Тишину, и ее ответы начинают звучать в них. Они проявляются через слова, музыку, голос, танец, визуальные образы, формулы и открытия, кино и театр.
Хотя «Дао, выраженное словами не есть постоянное Дао» и сами по себе слова не могут охватить и передать Великое Запределье, они позволяют указать направление, в конце которого сверкает его ускользающий отблеск. Он напоминает, что где-то там, так далеко, что отсюда не видно, есть дом, куда нам однажды предстоит вернуться. И это главное путешествие, ради которого мы все здесь оказались.
Эта книга о том, что все слова, события и явления проходят один путь. Как и любой звук они рождаются из Великий Тишины, звучат, и затихают, возвращаясь в нее. Я постарался передать Эхо этой Тишины между слов. Для меня оно звучит как Ветер в Пустоте. А как оно звучит для вас – решать вам.
Георгий Лебедев, весна 2021
Disclaimer
Действие романа происходит в параллельной версии Москвы и других упомянутых в тексте мест. Мнения героев и их реплики не являются выражением позиции автора и служат для достижения яркости и глубины художественного эффекта, делая персонажей более выпуклыми и фактурными.
Эпиграф
«Чтобы открыть новые континенты, нужно набраться смелости и отпустить из виду знакомые берега»
Роберт Бир, мастер тибетской росписи
«Подобно многим великим путешественникам я видел больше, чем я помню. И помню больше, чем я видел.»
Benjamin Disraeli, премьер министр Англии
«В реальности каждый читатель читает в самом себе. Книга – это только своего рода оптический инструмент, предоставленный чтецу, чтобы последний распознал предметы, которых без этой книги, быть может, он не отыскал бы в своей душе.»
Марсель Пруст, «Обретенное время»
«Знание можно передать, мудрость же – никогда. Ее можно найти, ею можно жить, ее можно сделать своим парусом, ею можно творить чудеса, но облечь ее в слова, научить ей кого-либо невозможно. Это и есть то, что я чувствовал еще юношей, что увело меня прочь от всех учителей.»
Герман Гессе, «Сиддхартха»
«Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное дао»
Дао дэ цзин
Живые существа бесчисленны, и я клянусь освободить их.
Жадность, ненависть и невежество проявляются непрестанно, и я клянусь освободиться от них.
Реальность безгранична, и я клянусь объять её.
Путь пробуждения бесконечен, и я клянусь пройти его.
Обет Боддхисаттвы
…
Как на сновидение, иллюзию,
Как на отражение и пузыри на воде,
Как на росу и молнию,
Так следует смотреть на все деятельные дхармы.
Алмазная сутра
Посвящается всем живым существам, ищущим дорогу к свету
Sabbe satta sukhi hontu
Lokah samastah sukhino bhavantu
May all sentient beings be well, peaceful and happy
Пусть все живые существа будут счастливы и благополучны
Часть 1. Сквозняк на душе
О пользе поворотников
Сережа взялся на край стола и резко крутанулся. Жалобно скрипнув, кресло под ним сделало полтора оборота, так что дверь кабинета оказалась прямо по курсу, и Сережа счел это несомненным знаком, что пора сделать перерыв и прогуляться.
Такие игры или, точнее сказать, заигрывания со знаками начались у него еще в школе, когда он старался ходить по плитке, не наступая на ее границы, считал симметричное время на электронных часах особо благоприятным, или загадывал исход интересующего события по тому, какой из двух подъездных лифтов откроется: большой означал удачу, маленький – провал. Достаточно скоро он обнаружил, что если колесо судьбы норовит укатиться в сторону, его можно «подрулить». Если открывался маленький лифт, нужно было в него войти, нажать кнопку любого этажа и сразу же отменить выбор. Большой лифт при этом автоматически начинал спускаться на первый этаж, поэтому оставалось просто выйти и дождаться его. В глубине души Сережа понимал, что подобные подруливания больше напоминают не диалог с Мирозданием, а игру левой руки с правой, как попытку обойти собой же придуманные правила. Однако менее сладкой игра от этого не становилась.
Позднее, в старших классах, он встретил у Толстого сцену, где князь Андрей загадывал свою женитьбу по тому, к кому Наташа первой подойдет на балу. Прочитав это, Сережа понял, что люди давно развлекаются схожими играми. В неявных попытках ответить на вопрос о свободе выбора они перекраивали свой внутренний нарратив, делая вопрос менее колючим. В общем, это хорошо описывалось историей про Эйнштейна, который говорил, что подкова над его дверью помогает даже тем, кто, как и он, совсем не верит в приметы.
Сережа посмотрел на монитор, где были открыты макеты будущего приложения, а затем перевел взгляд на синий тренажер Powerball, лежащий рядом с клавиатурой. Несколько раз подбросил его на ладони, покачал головой и вернул на место.
«Пойду пройдусь», – вполголоса сказал он и поднялся. Привычка иногда комментировать вслух свои действия возникла еще в детстве, и Сережа ее почти не замечал, но именно сегодня эта собственная реплика показалась ему странной. Будто одна его часть что-то решила и сообщила другой, чтобы поставить ее в известность и получить одобрение.
Он подошел к столу справа с двумя сферическими мониторами и насыпал из пакетика корм в круглый аквариум с маленькой голубкой рыбкой и карикатурной надписью «Не влезай – убъет». Обычно здесь сидел технический директор Вова, но сегодня он был на выезде – помогал настраивать систему одному из клиентов. Его сосед Саша руководил продажами и сейчас проводил тренинг для новых сотрудников. Слева от Сережи, за столом из темного дерева располагалось место Кости – его давнего друга и бизнес-партнера – он был в командировке. И, наконец, у двери сидела координатор проекта Света – она вышла на обед.
Проходя мимо ее стола, Сережа заметил стопку одинаковых прямоугольных бумажек, похожих на заготовки для настольной игры – кажется, в ней требовалось объяснять содержимое карточки жестами или рисовать. Он вытащил наугад одну карточку и перевернул:
«Школа готовит нас к жизни в мире, которого не существует.»
Альбер Камю.
Выйдя из комнаты и прикрыв за собой стеклянную дверь, Сережа покосился на табличку «Спецпроекты» и нахмурился. Кабинет достался им полгода назад, когда их с Костей компания Мандельвакс была поглощена Вайме. Маленький подвальный стартап из нескольких человек стал отделом внутри корпорации, где число сотрудников давно измерялось десятками тысяч. Первый месяц все профильные новостные издания активно обсуждали сделку и публиковали интервью с ребятами, а потом ажиотаж улегся, и потекли обычные рабочие дни.
Вайме активно скупала перспективные проекты и даже построила для них отдельное крыло в своем центральном офисе. Правда, сроки его открытия уже несколько раз сдвигались, так что ожидающие расселения команды кочевали по временным кабинетам.
Все эти полгода табличку «Спецпроекты» обещали поменять, но, как это порой случается, где-то в извилистой и длинной цепочке корпоративных шестеренок возникала пробуксовка. Строго говоря, табличка не создавала никаких проблем для работы, и даже нравилась некоторым ребятам в команде своей абстрактностью и приставкой «спец». Но Сереже и Косте она каждый раз напоминала о неповоротливости и сложности корпоративной махины, внутри которой они оказались.
Кроме спецпроектов, у Мандельвакса была комната этажом ниже, где сидели разработчики и продавцы, число которых росло с каждой неделей. Саша регулярно ворчал, что сидит слишком далеко от своих солдат, но перебираться к ним, однако, не спешил.
Сережа шел по длинному коридору, устеленному ярким горчичным ковролином с черными изогнутыми штрихами. Навстречу плыл пестрый оживленный поток людей, некоторым из которых он кивал или протягивал руку. Кто-то проезжал на самокатах, роликах, гироскутерах и других колесных приспособлениях, названий которых Сережа даже не знал. За эти месяцы он уже привык к разнообразию персонажей, населявших корпоративное государство Ваймэ, и сейчас скользил между ними, почти не замечая.
Один товарищ как-то показал ему трюк – смотреть на происходящее, как на сюжет из передачи «В мире животных». Это придавало житейским ситуациям комичность и глубину. Излишняя важность, которой люди часто наделяли свои дела, снижалась, позволяя увидеть картину в новой перспективе. Вот и сейчас где-то на периферии внимания зазвучал характерный голос Николая Дроздова: «А теперь давайте посмотрим, как живут обезьяны в их естественной среде обитания. Здесь обитают десятки разных видов. Многие из них выглядят крайне экзотично, но не будем забывать, что их пестрый необычный окрас служит главным образом для того, чтобы привлечь полового партнера и выполнить задачу размножения.»
Странный в сущности ритуал, – думал Сережа после очередного рукопожатия, – трогать при встрече обезьяну своего пола за лапу. Он попытался вспомнить, когда это началось, и мысленно перенесся в школьные времена. Кажется где-то в средних классах мальчики стали перед первым уроком с важным видом жать друг другу руку. Возможно, это случилось после летних каникул, когда все встречались чуть другими, чем расстались три месяца назад. Кто-то стал выше, толще или тоньше, менялись стрижки. У девочек появлялась грудь, они начинали носить косметику и украшения, у мальчиков ломался голос и вылезали прыщи, у некоторых начинали расти смешные усики.
Пожимать руку при встрече было ритуалом взрослых, который, подобно многим другим их ритуалам, точно и слепо копируется подрастающим поколением. Так оно пытается быстрее прийти к свободе, которой, как кажется из детства, у взрослых гораздо больше.
Погрузившись в школьные воспоминания, Сережа вдруг увидел коридор Вайме «школьными» глазами. Если смотреть «оттуда», из школы, то идущие навстречу казались очень взрослыми, деловыми и самостоятельными. Но если он смотрел на них сегодняшним взглядом, то казалось, что это по-прежнему школа, только не десятый класс, а двадцать третий.
Ему вспомнился их школьный выпуск, фотографии одноклассников пронеслись перед глазами пестрой лентой и исчезли. Как странно все-таки складываются судьбы – во время учебы школьные распорядки и события создавали для всех единый объединяющий контекст. Но уже через год после окончания жизненный ветер разнес всех в разные точки, из которых каждый пошел дальше своей тропинкой. А еще через несколько лет оказалось, что школьные показатели влияют на жизнь совсем не так, как рассказывали учителя.
Многие выделявшиеся раньше фигуры – отличники, призеры олимпиад или наоборот яркие хулиганы, потерялись в бурлящем жизненном потоке. Зато некоторые незаметные прежде персонажи порой обретали социальный вес и признание. «Может, о чем-то таком и хотел сказать Камю? Но какой тогда должна быть школа, чтобы действительно помогать в дальнейшей жизни?, – размышлял Сережа. – От чего вообще зависит эта дальнейшая жизнь? Как мы принимаем решения? Вероятно в основе любого выбора так или иначе лежат категории добра и зла, правильного и неправильного. Но если так, то почему они насколько отличаются у разных людей? Разные сказки в детстве читали?»
Он остановился в просторной светлой рекреации, где группа людей жонглировала цветными мячиками. «Интересно, – продолжал он, прислоняясь к стене, – вот они жонглируют сейчас, а о чем каждый думает? Я, например, стою и вроде бы смотрю на них, но на деле брожу где-то по школьным закоулкам.»
Словно намагниченные, мысли снова потекли к школе, но теперь вместо одноклассников Сереже вспомнились портреты Толстого и Достоевского, висевшие в школьном кабинете литературы. Он вспомнил, как прочел на летних каникулах полагавшиеся по школьной программе произведения и был поражен, что можно так точно описывать человеческий внутренний мир. Классики рассказывали о переживаниях, которые он на тот момент не мог сформулировать даже для себя. Благодаря им он реабилитировал мысли и чувства, которые прежде считал зазорными и старался обходить и даже подавлять. В результате этой амнистии часть ожесточенных боев с самим собой постепенно прекратилась.
Поделиться этой радостью, правда, тогда было не с кем – почти никто его не понимал. А те, кто говорили, что понимают, явно делали это как-то по-своему, и тогда он впервые ненадолго задумался о том, что каждый человек смотрит свое особое жизненное кино, не похожее на другие.
Так или иначе, сейчас и Толстой и Достоевский были перед ним и смотрели на него строго и внимательно.
– Может я псих? Почему я в офисном коридоре думаю о какой-то невнятной ерунде? – подумал Сережа и осторожно посмотрел на классиков.
Толстой слегка нахмурился, тряхнул своей бородой и беззвучно подвигал губами, будто что-то прожевал. Сережа трактовал это как «Что за глупости, право. Шли бы лучше делом занялись». А вот Достоевский как-то маниакально вытаращил глаза и радостно закивал головой. «Известное дело, сударь. Натуральный псих и есть».
Сережа поморщился и, оттолкнувшись плечом от стены, шагнул назад в коридор. Что-то резко толкнуло его в спину и сильно ударило в затылок, отчего он полетел вперед, раскинув руки, а потом перед глазами потемнело.
Очнувшись, он обнаружил, что лежит на полу там же, где упал, и какая-то женщина брызгает ему водой в лицо и внимательно смотрит в глаза. В собравшейся вокруг небольшой толпе раздались радостные возгласы.
– Что случилось? – спросил Сережа, приподнимаясь на локтях.
– Ты чего стартуешь без поворотников? – хмуро пробурчал лохматый здоровяк, потирая лоб, где быстро набухала шишка. – Шагнул под меня. Вот и вся история.
– А ты сам-то куда так разогнался по коридору с пешеходами? – не поворачиваясь к нему спросила женщина. – Посмотри куда у тебя наушники улетели от такой скорости.
Для перебранки сил было маловато. Сережа смерил здоровяка презрительным взглядом и взял у женщины стакан с водой.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она. – У тебя был короткий обморок. Тошнота или головокружение есть?
– Нет, – Сережа осторожно покрутил головой и чуть подвигал конечностями. Голова только болит немного. Вы врач?
– Когда этого требует ситуация, – улыбнулась она. – Если появится головокружение – не тяни, иди в поликлинику.
– Спасибо.
Сережа сел на полу и кивнул людям вокруг, давая понять, что шоу закончилось и можно расходиться.
Толстяк переступил с ноги на ногу.
– Ну ладно, ты извини, что так вышло. Я, сам понимаешь, не хотел, – скороговоркой сказал он и протянул руку, помогая Сереже подняться.
– Александр.
– Сергей.
– Ну, будем знакомы.
Александр надел наушники, забрался на доску и укатился в толпу.
«Хорошо хоть не сказал „очень приятно“», – подумал Сережа и почувствовал на поясе характерную вибрацию: звонил рабочий телефон.
– Сережа, привет. Сильно занят? Заглянешь? А то ведь чай сам себя не попьет, – раздался в трубке веселый голос Михаила.
– Привет. Я тут попал в небольшое ДТП в коридоре, – отозвался Сережа с легким смешком. – Но уже все в порядке, могу идти. Вы удачно позвонили, я как раз вышел прогуляться.
– Хорошо, что все хорошо, – отозвался Михаил. – Ставлю воду кипятиться.
– Иду.
Он убедился, что путь свободен и влился в оживленный поток. Офис Вайме в дневные часы давно стал напоминать многоярусный гудящий город или большой муравейник. Где-то внутри головы снова откашлялся Николай Дроздов: «А вот и наш герой – задумчивый муравьишка. Маленькое дорожное приключение не испортило нашему герою настроение, а только приободрило его и напомнило, что не стоит отвлекаться на дороге».
Сережа свернул на лестницу и стал спускаться, быстро перебирая ногами. Несмотря на скорость, он заметил, что старается по возможности не наступать на границы плиток, и это его развеселило. Ему показалось, что мальчишка-школьник подмигнул ему из прошлого, и он подмигнул ему в ответ.
Здравствуй, чай
Кабинет Михаила располагался в «пещере» двумя этажами ниже. По первоначальному проекту, каждый этаж офиса отражал различную климатическую зону. Комната Сережиной команды располагалась в «тайге», а кабинет Михаила – в «джунглях».
Пещера представляла собой комнату в форме вытянутого неправильного многоугольника с двумя стеклянными стенами. Остальные стены были образованы огромной искусственной скалой, сделанной из какого-то легкого пористого материала. Внутри пещеры журчала искусственная река и периодически ухала сова. В целом все это напоминало какой-то аттракцион из детского парка развлечений и не очень сочеталась с серьёзными лицами людей, которые приходили к Михаилу – его гости в основном были из самой верхушки Вайме. Поговаривали, что ему несколько раз предлагали перебраться на верхний этаж к ним, но он отказывался.
Чем именно Михаил занимался в компании Сережа не знал. Кажется, что-то вроде психотерапии или коучинга для высшего руководства. Впрочем, Сережу это не особо интересовало. Вскоре после того, как многопалубный лайнер Вайме заглотил лодочку Мандельвакса, интереса вообще стало мало. Манящие прежде цели были достигнуты, а новые появляться пока не спешили. Разбираться во внутрикорпоративных течениях было скучно, но по-человечески Михаил сразу показался Сереже интересным.
Они познакомились месяц назад за бильярдным столом. В конце рабочего дня там собирались любители пула, чтобы расслабиться и переждать дорожные пробки. Михаил держал трон уже несколько партий, когда Сережа зашел «на новенького» и неожиданно для себя выиграл. С той поры они приветливо здоровались при встрече, и Михаил обещал позвать его на чай.
