скачать книгу бесплатно
Сэслер чистил винтовку. Сказать точнее – бережно протирал сложную систему вогнутых стеклышек, укрепленную на ее стволе. Они позволяли глядеть в даль, как из подзорной трубы, да еще и целиться при этом.
Оставшись доволен чистотой и блеском всех элементов своего чудесного прицела, Сэслер закрыл стекла в черный футляр с плотно пригнанной крышкой. Теперь прицел смотрел со ствола винтовки, словно диковинный жучий глаз.
Перед тем как отправиться на охоту Сэслер заглянул в дом, помахал рукой жене, улыбнулся маленькому сыну. Привычный и приятный ритуал, завершив который можно с легким сердцем идти куда угодно.
Густой сосняк, которым порос склон, заставлял солнечный свет падать вниз пятнами, и Сэслер, по старой охотничьей привычке, обходил их, неслышно двигаясь в полумраке. Глазу на винтовке он тоже не позволял мелькать, закрыв его футляром, иначе тот пускал бы во все стороны бесстыдно яркие солнечные зайчики.
Погодка выдалась неплохая: ни дождя тебе, ни тумана. Охотник устроился меж кустов ежевики на краю обрыва, откуда открывался обширный вид на злачный луг; сюда – имей терпение – обязательно заглянет сегодня какая-нибудь голодная животина.
Глазастая винтовка мирно лежала рядом, и глаз ее был зачехлен. Растянувшись на травке под прикрытием ежевичных кустов, Сэслер спокойно поджидал добычу.
При ясной погоде мир просматривался до самых гор, загораживающих горизонт. Даже старая дорога была видна… и, кажется, по ней кто-то шел…
***
– …Старая дорога уходит дальше в горы, – сказала Влада. – Там текут ледяные горные ручьи, где раньше промывали песок и искали золото. Вдоль таких ручьев в те времена как грибы вырастали поселки золотоискателей. Сейчас все заброшено, но не исключено, что часть народа осталась – а значит, без огнестрелки нам с тобой там нечего делать. Придется сделать крюк по лесу.
Кангасск вздохнул и задумчиво почесал свою чаргу за ухом; та громко мурлыкнула в ответ.
***
Мало ли кто ходит по старой дороге. Сэслер не против. Но вот сворачивать с нее и нарушать его границ они не имели права!
Сорвав чехол, Сэслер схватился за винтовку, глянул в глаз. И ладно хоть выдержки хватило сгоряча на курок не нажать! Сначала он принял этих двоих всадников за солдат Крогана – и жутко разозлился, что они посмели опять сунуться в его владения. Но потом присмотрелся и увидел, что кевлар-то на них, конечно, кевлар, но у них нет ружей! У одного висит через плечо короткий лук, за спиной – колчан со стрелами, на поясе – меч. У второго и вовсе пара мечей – вот и весь арсенал. Да и поклажи у них прилично, как у путешественников, а вовсе не дурней Крогана.
Вот так так! А думалось, через Горелую Область никто больше не ходит! Даже дорога заросла почти. И вот на тебе!
Определенно, эти двое появились тут неспроста. Сэслер не был бы Сэслером, если б не решил докопаться до истины. Охота подождет. Возможно, эти двое даже похуже солдат Крогана могут оказаться, даром что без ружей. Нет, определенно, за ними надо проследить.
Две черных букашки двигались по равнине неторопливо – и Сэслеру было хорошо видно их со склона. Главное, заметить, где они войдут в лес, а уж в своем-то лесу охотник их не потеряет. Сэс не беспокоился, глядя на клонящееся к закату светило: пропадать на охоте по несколько дней кряду для него было не впервой. Дома его не хватятся.
Порой он снимал чехол и приникал к винтовочному глазу. Увеличение глаз давал хорошее, а опыта Сэслера хватало, чтобы читать разговоры по губам. Сколько прихвостней Крогана на этом провалилось! Сколько их, точно оловянных игрушек, потом попадало! И все из-за того, что обсуждали что попало между собой. Конечно, откуда они могли знать, что невидимый охотник следит за ними со своего склона и знает все, что они говорят? День пути, ночь болтовни у костра, а потом – нежданная гибель всего отряда. Жуткая, бесшумная стрельба неизвестно откуда, ведь, казалось бы, местность открытая, спрятаться стрелку негде, разве что на склоне, так ведь не дострелишь оттуда! К тому же так точно в голову каждому не попадешь. (О глазе-то – изобретении Сэслера – знал только сам Сэслер да его семья). Вот и пошло: мифы всякие народились про нечисть, про волшебство… Сам того не ведая, одинокий охотник держал в страхе всю разбойничью ватагу Крогана и волей-неволей закрывал им всякий путь на Юг по старой дороге.
Кроган полагал, что это ему наказание свыше за что-то, – он вообще был для разбойника очень религиозен, – но и помыслить не мог, за что. Паренька, которого он по глупости-молодости замучил и убил на потеху толпе, он давно не вспоминал. Зато Сэслер не забыл своего старшенького, которого, кстати, звали так же, как отца. Не забыл – и мстил жестоко.
Нет, эти двое никакие не солдаты Крогана, решил Сэслер. У них приятные ясные лица. Очень милые молодые парень и девушка, ровесники, похоже. И говорили они о совершенно безобидных вещах. Девушка весело рассказывала парню о Севере. Истории были смешные. Сэслер – и тот «заслушался», если это слово применимо к чтению по губам.
«Путешественники, – подумал он. – Как есть – путешественники. Молодые, смелые, но такие беззащитные! Парень на моего старшего похож чем-то. Да, ему и лет примерно столько же… Эх, через мои земли пропущу, ладно уж, а вот как на Кроганские выйдут – что тогда? – Сэслер зажмурился, так мучителен был выбор. Но перед глазами снова встал старший сын, погибший молодым… – Нет! Не могу я! – мысленно крикнул охотник. – Присмотрю за ними, не будь я Сэслер!»
***
Вечер спустился быстро, укатив солнце за холмы. За день пути устали и чарги, и путники, так что привал всем был в радость. Чарги отдирали сочную кору с деревьев и с аппетитом ее хрумкали. Они вообще-то всеядны, могли бы поохотиться, но, видно, ленились сегодня. Кангасск притащил хвороста, Владислава пристроила над костром котелок, где уже лежали залитые водой сушеное мясо и злаковые хлопья, – извечная еда путешественников, которую, при отсутствии возможности сварить суп, грызут в сухом виде. Есть еще мюсли – смесь вроде этой, только с сухофруктами и орехами вместо соленых мясных кусочков.
– Стоит ли костер-то разводить? – спросил Кан, которому в лесу было не по себе. – Заметят еще…
– Не думаю, – возразила Влада. – Насколько я знаю, местные головорезы сюда не ходят. У них бытуют какие-то мрачные легенды об этом лесе.
– Еще лучше! – Кангасск нервно сглотнул. – Тогда, пожалуй, запалю-ка я хворост. При огне спокойней как-то.
Огнива кулдаганец, надо полагать, в жизни своей не видел. У них в пустыне не принято как-то щелкать камнем о камень, чтобы добыть огонь. На то зажигалки имеются.
Зажигалку он не без труда выудил из кармана: карманный дракон пищал, отбивался и цеплялся когтями за куртку. Недавно хозяин насыпал в карман мюсли, коих огнедел наелся, и теперь маленького ящера клонило в сон, потому, когда его стали вытаскивать, он возмутился от всей души.
– Это наша кулдагандская зажигалка, – продемонстрировал Кангасск дракона. – Зажимаешь в кулаке – и получаешь огонь.
Он действительно сжал дракончика в кулаке и провел его мордой над дровами. Влажное дерево маленькому язычку огня покорялось неохотно.
– Вот, – гордо говорил Кан, – а ты – огниво, огниво… Да мы…
Тут раздался тонкий пукающий звук… Кан осекся на половине фразы и, жестоко ругнувшись, разжал кулак. На ладони красовалось серое дурно пахнущее пятно.
– Ах ты тварь! – взревел он.
Минут пять, под радостный смех Влады, разъяренный Кангасск пытался выловить нерадивую зажигалку в траве. Юркий дракончик каждый раз ловко избегал карательного кулака. В конце концов, когда хозяин потерял его из виду, вымыл руку и успокоился, он тихой сапой вернулся в теплый карман.
Влада все еще не могла перестать смеяться – прыскала от смеха при одном только взгляде на Кангасска.
– У него либо дефект заднего клапана, как у половины зажигалок, либо просто наглая тварь… – смущенно оправдывался оружейник.
***
Сэслер не понял, что там у них произошло и что говорил девушке сидевший к нему спиной парень, но видел, как они смеялись, и не удержался – улыбнулся сам.
Этих ребят предупредить надо бы, – вот что еще подумалось охотнику. Они легли спать, не оставив часового, так что Сэслер мог бы подкрасться и дождаться утра рядом с тлеющим костром… мог бы… если б не чарги. Их огромные глаза со зрачками-щелочками остро видят в ночи, длинные уши уловят малейший шорох, а острые когти и зубы не пожалеют чужака. Путешественники тоже это знали, потому и спали так безмятежно, привалившись к пушистым бокам чутко дремлющих зверей. Незамеченным не подберешься, а стрельбу затевать не нужно, ох как не нужно!
Днем тоже не подойдешь. Чарг они могут и не удержать вовремя. Да еще проблема: вспыльчивый парнишка. С луком. Жди, так и поверят тебе, что ты не разбойник, а так, поздороваться зашел.
Ох, плохо дело…
Завернувшись в теплый плащ, охотник заснул до утра.
***
Чарги бежали резво. Едущему на них всегда кажется, что он оседлал теплый ветер. Кан читал, что есть в Омнисе места, где ездят на тарандрах – высоких рогатых зверях с двойными копытами, так на них пока доедешь, отобьешь себе все что можно – и что нельзя тоже. Кочевые народы сажают на этих зверей детишек уже лет двух-трех, и от тряски у них скривляются позвоночник и ножки. Потому взрослые люди этих народов выглядят печально. В седле виртуозы, спору нет. Но по земле на таких ногах ходить тяжело, да и вид неказистый, что и говорить, а к старости, наверно, спину ломит немилосердно.
На чаргах же ездить мягко. Одно удовольствие. Никакой тряски, никакого цокота копыт, – только быстрый плавный бег, что сродни полету.
День пути с двумя небольшими остановками прошел хорошо. Никто не нападал, а древний сосняк не чинил особых препятствий бегущим чаргам. Даже Кангасск, отродясь не видевший ничего кроме пустыни, привык к лесу и проникся к нему симпатией. Спокойствия же ему добавляла уверенность Владиславы да безмятежность чутких чарг: эти бы почуяли опасность, если б она была.
Последний привал сделали к вечеру. Мирно потрескивал костерок (дракон-зажигалка на этот раз поджег дрова без пакостей), в котелке булькал нехитрый дорожный суп. Чарга Влады разлеглась на травке и шершавым языком чистила свою белую с черными пятнышками шубу, а полосатая чарга Кана свернулась калачиком вблизи костра.
Солнце еще светило, хотя небо и начало темнеть. После сытного ужина вконец разомлевший Кангасск выкопал в своем рюкзаке книгу и, привалившись к пятнистому боку чарги, принялся читать.
– На каждом привале тебя с книжкой вижу, – весело засмеялась Влада и спросила: – Что читаешь такое интересное?
– Теорию Ничейной Земли, – гордо ответил Кангасск и продемонстрировал потертую обложку, где еще можно было углядеть название.
Владислава с уважением кивнула и вернулась к своим делам. Кан начал было размышлять, умеет ли молодая воительница читать вообще, но размышления свои быстро забросил: что-то подсказывало, что умеет, причем на поверку умнее его, Кангасска, окажется. Он уже недооценил ее однажды (перед кулдаганской битвой с разбойниками) и не хотел повторять ту же ошибку снова.
Однако ее уважительное внимание было приятно и возымело эффект. Неожиданно поверив в свои силы, Кан решительно отказался от страницы с резюме и открыл параграф с самого начала. Читать он начал довольно бодро, впрочем, страниц через пять до него дошло, что из прочитанного он понял пока только предлоги. Мысленно признав поражение, Кангасск вернулся к старой доброй тактике чтения резюме.
"Миродержцы работали над магической системой Омниса не одну тысячу лет. Вместе с созданием первого камня – Hora Tenebris, – центра равновесия в молодом мире, – возникла проблема стабилизации создаваемого им магического поля. К стабилизации, благодаря своим природным свойствам, способны многие животные и растения, но, увы, человек этого дара лишен.
Система, предусматривавшая множество магических стабилизаторов, оказалась неэффективной, а последствия ее испытания – катастрофичными (подробно об этом см. «Размышления о природе магии», в 34 томах, т.21, со с.568, изд. «Северо-Юг»). Тогда множественные стабилизаторы заменили двумя: янтарным Hora Solaris и луннокаменным Hora Lunaris. Радиус действия каждого из них оказался в два раза меньше радиуса действия Hora Tenebris. Однако, размещенные на противоположных концах Центральной Части мира, солнечный и лунный стабилизаторы обеспечили достаточно большую стабильную площадь, где с магией можно было полноценно работать.
Взаимоподавляющее действие обеих хор, противоположных по своим свойствам, привело к появлению Ничейной Земли в месте пересечения стабилизирующих полей. Здесь, согласно историческим данным, находится источник всей стабильной магии – Hora Tenebris, – а магия действует так же непредсказуемо, как если бы солнечный и лунный стабилизаторы не существовали вовсе. Ряд областей известен также магическими аномалиями…"
– Послушай, Влада! – вдруг вспомнил Кангасск. – Давно хотел спросить… в Арен-кастеле я про Горелую Область только страшилки всякие слышал… а ты не знаешь случайно, что тут на самом деле произошло после золотой лихорадки?
– Это долгая история, Кан, – задумчиво и печально произнесла Влада и замолчала, поглаживая шею урчащей от удовольствия чарги.
– А вкратце? – умоляюще сказал Кангасск. – Ну пожалуйста.
– Можно и вкратце, – согласилась Владислава и, привалившись к теплому звериному боку, стала рассказывать. – Во время золотой лихорадки здесь царила полная анархия. Понаехало самого разного люда и с Юга, и с Севера, и с окрестный Областей. Вокруг золотоносных речек начали расти маленькие поселки. Для бандюг – раздолье, что и говорить. Прошло немного времени – и в каждом городке обосновалась своя шайка. Они все время воевали между собой. Учитывая то, как здесь взрывается порох, можно представить, какие велись войны. Взрывы гремели по всей Области. После одной из войн она несколько лет стояла полностью покрытой пеплом, с изрытой взрывами землей, пожженными лесами. Тогда ее и назвали Горелой.
– А до этого как называлась? – перебил любопытный Кан.
– Зеленая.
– Понял. А что дальше?
– После той большой войны среди всех банд выделилась одна, которая стала набирать силу. Ее вел один кулдаганец – Кроган. Не знаю, из какого он города, но не из Арен-кастеля точно. В общем, тогда эта банда устроила на здешних землях настоящий террор. Пострадали все – и местные, которые успели обжить эти места, и торговцы, которые проходили через бывшую Зеленую Область, и даже Рубеж, где до сих пор это время с ужасом вспоминают. Банда Крогана регулярно совершала на него набеги. Сейчас в Горелой Области гораздо тише, но все равно по доброй воле сюда никто не пойдет.
– Кто он вообще, этот Кроган?
– Старый кровожадный урод, если хочешь знать мое мнение.
***
Крогану весь день икалось, что, согласно древнему суеверию, означало, что кто-то его усиленно вспоминал, причем не очень добрым словом. Вдобавок, заныли к погоде старые раны, напоминая, что старость не радость. Предводитель черной орды налил себе вина и растянулся на диване у камина. У ног его сложила голову здоровенная пятнистая гиена – злобная тварь, норовящая пообкусать ноги и руки кому попало, но по-щенячьи привязанная к своему хозяину. В псарне таких гиен Кроган держал целый выводок, их он спускал на недобросовестных плательщиков мзды… мздоплательщиков, то есть.
Дом у него был каменный и даже по-своему очень уютный, особенно если не знать о пыточной в подвале. Глиняные фигурки Трех Богов стояли в красном углу. Пыль с них стирал лично Кроган, каждый день. И молился исправно каждый вечер. Так ему жилось куда спокойней. Вера и нехитрый ритуал помогали ему поддерживать на должном уровне неугасимое чувство собственной правоты, а это первое, что нужно любому, кто выбирает разбой в качестве профессии. Потому уж к чему, а к религии Кроган всегда относился серьезно.
– Предводитель! – крикнули за дверью. – Твой сын пришел!
– Пусть войдет! – распорядился Кроган и глотнул еще вина.
Сын Крогана выглядел сорванцом лет двенадцати. Однако, несмотря на столь юный возраст, рожа у него была уже разбойничья. И повадки ей под стать. Звали мальца тоже Кроганом и будущее, по мнению Крогана-старшего, у него было большое. Только малому он этого не говорил – чтоб не зазнался ребенок раньше времени.
– Так, сынок, – предводитель поцокал языком, – о твоих похождениях я уже наслышан. Я тебе что велел?
– Мзду собрать с Золотынки, – пробубнил младшенький.
– А ты куда полез?!
– Пап, я…
– Молчать! – рыкнул Кроган-старший. – Однажды Трое тебя покарают! Знаешь, что ждет за ослушание родителей?
– Но я за… – вновь попытался сын вставить слово.
– Геенна огненная! – выпалил отец и стукнул кулаком по спинке дивана.
Ручная гиена засуетилась вокруг хозяина, порыкивая и поклацывая челюстями: ей показалось, что ее позвали и сейчас наконец прикажут кого-нибудь разорвать. Вот счастье-то!
– Папа… – Кроган-младший аж побледнел. – Папа, не надо гиен… Я обычных-то боюсь, а уж огненных…
Предводитель замер на полуслове, и только через минуту до него дошел весь комизм ситуации.
– Дурень! – захохотал он и хохотал так громогласно и заразительно, что сын тоже стал посмеиваться.
– Ладно, будет с тебя… – смягчился наконец Кроган-старший. – Так что ты там пытался сказать?
– Мы с парнями тут чего по лесу-то шарахались… – младший поскреб в затылке. – Видели, что по дороге из Рубежа пришли какие-то двое. Без ружей оба. Мы хотели их тебе притащить, так они в Гиблые Места свернули. Мы все равно следили – интересно же. Так они все прошли – и живые до сих пор. Скоро к нашей границе подойдут. Парень и девка. Отдай их нам, а пап…
– Сюда веди, живьем, – распорядился Кроган, посерьезнев. – И не калечь. Сначала я их расспрошу как следует. Интересно, как они Гиблые Места прошли, и что в Рубеже сейчас делается. Давай, пошел! Впрочем, стой! Я с тобой пойду. А то опять дров наломаешь.
Насчет отряда Кроган-старший распорядился быстро. Чарг его люди не держали, так как те не уживались с любимыми гиенами предводителя, потому ездила черная орда на тарандрах – здоровенных животных с тяжелыми раздвоенными копытами. Их головы венчали бы огромные ветвистые рога, не будь они спилены под корень – чтобы не закрывали наездникам обзор. Тарандры покорно терпели визгливых кроганских гиен, которые бежали рядом, словно охотничьи собаки.
Утро выдалось славное: немного пасмурно и туманно – в самый раз для охоты. Все низины мягко и нежно заполнил туман, на дне густой, как молоко. Кроган ехал впереди всей ватаги на белоснежном тарандре с богатой сбруей, как и полагается предводителю Он находился в добром расположении духа, то и дело поглядывал на младшенького, отмечая уверенный взгляд наследника, его осанку, умение держаться в седле… Старый разбойник любовался единственным сыном, чувствуя гордость за него. Если б еще гиен не боялся, сорванец. Ну да что поделаешь, если в раннем детстве его чуть не съела одна дурная гиена. Кроган-старший тогда выпотрошил ее напоказ всей гиеньей стае, чтоб другим неповадно было, но жуткого впечатления у мальчишки это не сгладило. При слове «гиена» бледнеет и теряется до сих пор. Впрочем, это ерунда. Это забудется. Лет через пять, через десять ли – но забудется, непременно.
***
– Вот тут кроганская банда проводит границу Гиблых Мест, как они называют эту территорию, – объясняла Владислава, водя пальцем по карте. – Они этих холмов боятся и стараются не заглядывать сюда без нужды. Сегодня мы выйдем за эту безопасную для нас границу, Кан.
– Плохо дело, да? – вздохнул парень.
– Все будет хорошо, – улыбнулась Влада и ласково взъерошила ему волосы. – Поселения мы обошли, а это было самое опасное. Осталось только перейти реку. Мост охраняется, но мы по нему не пойдем. Лучше в брод, через перекаты.
На последнем безопасном привале Кангасску даже читать не хотелось. Он лежал на траве и печально глядел в небо. Там уходило за горы красное, тяжелое вечернее солнце. Ему много о чем думалось. Вспоминал родной Арен-кастель, казавшийся теперь ушедшим и забытым сном. И думал о том, куда же и зачем же он идет. У Влады есть ясная цель, а у него? Зачем он рискует жизнью? Он задавал себе эти вопросы сотни раз, но ответа не находил. Решил все же, что пока его цель – не бросить Владу одну, а там видно будет.
Утро выдалось туманное, мокрое. Каждый волосок на шкуре чарг оно обсыпало жемчужными росинками. Чаргам это явно не нравилось – они то и дело встряхивались, разбрасывая сверкающие брызги во все стороны. Кангасску невольно вспомнился фонтан в Арен-кастеле, разбивавший живительную влагу на мелкие капельки.
Границы Гиблых Мест никто не отмечал, но, верно, путники уже перешли ее. Туман сгущался, не давая толком разглядеть, что впереди. Кангасск тумана раньше никогда не видел, но он ему уже не нравился, особенно после того, как Влада сказала, что там водятся сильфы. Лук, упорно не признавая его бесполезности здесь, Кан держал наготове.
***
Сэслер покинул холмы. Оттуда, сверху, он мог следить за путниками, следуя за ними пешком, ибо расстояние не требовало от него скорости – «глаз» позволял видеть и контролировать все. Но сейчас, когда они вышли за границы его владений, пришлось выбирать – остаться или проводить их до конца. И Сэслер выбрал. Он покинул холмы.
Дикая чарга пришла на его зов. Сэс помнил ее еще детенышем – она попала в капкан, и стальные зубы раздробили ей лапу. Капкан поставил кто-то из ребят Крогана (они тогда были смелее и то и дело заходили куда не следует, а именно на территорию Сэслера) – сам Сэслер никогда капканов не ставил, поскольку считал такую охоту подлостью, а на хищников и вовсе не охотился, почитая их как равных себе.
Того, кто ее вылечил, чарга помнила до сих пор и согласилась везти его на своей спине. И вот, пригнувшись к мохнатой холке, Сэс помчался вниз. Он должен был не терять путников из виду и в то же время находиться выше на местности, чтобы успешно стрелять издалека. Сложно, но можно… если бы не туман…
***
Кроган устроил засаду, мастерски устроил, показав сыну, как надо.
Река Фэрвида здесь разлилась широко и мелко, бурля по скользким круглым камням. Течение в этом месте становилось стремительным, но вода едва достигала колена. Переправляясь, путники спешились и даже доверчиво сняли сапоги и закатали штанины, ступая в ледяную воду. Чарги воды не любят, потому их вели медленно, приобняв за шею, чтобы не волновались.
