Внучка панцирного боярина

– Увидим панове, возразил один из стариков, – кто будет счастливее: вы ли, которые идете воевать, или мы, которые дома остаемся. Не перескачивши речки не говори гоп! И французы в двенадцатом году говорили то же, да померзли как пруссы.

Антоний грозил старикам, что за ним идут шесть тысяч французов, которые накажут их за холопье упрямство.

Так мало-помалу рассеивались надежды мятежников поднять не только католическое, но и православное население. При чтении у одной корчмы манифеста о короле польском и императоре французском, один крестьянин с улыбкою одобрения что-то про себя бормотал.

– Что ты говоришь? – спросил его обрадованный один из ревнителей.

– Говорю, что дай Бог ему много лет здравствовать, – отвечал крестьянин.

– Кому? – последовал вопрос.

– Да Императору Александру Николаевичу, – продолжал крестьянин.

– Дурень! – получил он в ответ от раздосадованного ревнителя.

В ближайшей от Друцка околице, Воргутьеве, было более ста шляхетных католических домов. Мятежники пустили весть, что идет французский генерал с французским и польским войсками; но хитрость не удалась. Собранная 24-го числа в деревне Филатове шляхта узнала в воинственных пришельцах соседних панов и решительно отказалась верить, а шляхтич Тетерский выразил даже, что если бы сила, то всех бы их следовало перевязать.

Между тем еще утром 23-го числа к становому прибыл в Шклов крестьянин из окрестности Черноручья с известием, что он встретил пробиравшуюся в лес толпу вооруженных людей, которые расспросив его о дороге к Макарову Кругу, прибавили: «Мы, поляки и французы, забрали Петербург и Варшаву, и теперь идем забирать Могилёв». Скоро за ним явился нарочный посланный крестьянами из Новоселья, а за ними – два еврея, которые, под строгим надзором, шили чамарки у Маковецкого, и были выпущены, по уходе пана в шайку; они подтвердили показания крестьянина. Становой Вейл поскакал в Могилёв с уведомлением, что собралась в Черноручье шайка и двинулась по дороге на Друцк. Вечером 23 числа была послана из Могилёва стрелковая рота с 20 казаками, и в Витебск было телеграфировано губернатору с просьбою двинуть из Сенно роту навстречу шайке. Известие об этих распоряжениях было тотчас своим путем сообщено и Антонию, и застало его в деревне Филатове. Он не медля выступил, и быстро сделав более 30 верст, к одиннадцати часам вечера 24-го пришел в Кручу. Здесь нагнало его новое известие, что в тот же день рота на подводах и казаки выступили из Шклова, напали уже на следы шайки и быстро по этим следам двигаются на Друцк. Антоний решился искать спасения в Сенненском уезде, надеясь лесами пробраться на соединение с шайкою Жебровского; оставив Кручу, он в ту же ночь двинулся в Микулинский лес, где и остановился для ночлега. На другой день, плутая по лесу с целью скрыть свой след и сбить с пути преследующих, шайка к вечеру перешла в Сенненский уезд, остановилась ненадолго в фольварке помещицы Перотъ Антонове, и перешла в лежащий по-соседству бор, где и расположилась на ночлег близ речки Вечеринки. Измученные паны, не привыкшие к походам, не могли идти далее и требовали отдыха. Антоний назначил дневку. Находившаяся по опушке леса канава была подновлена; повстанцы сделали нечто вроде вала и незаметных засек, и в этом укрепленном лагере пробыли 26-ое число.

Не жалея вина для поддержания бодрости соратников, Антоний хотел попытать мужество своей дружины, и сделав выстрел, закричал: «Казаки!» Шайка в смятении кинулась в лес, и Антоний едва не остался совсем без войска и насилу мог собрать разбежавшихся.

Настало 27 число. Антоний не решался выйти из своего убежища, боясь наткнуться на войска, которые были уже близко; но не надолго удалось ему укрыться.

Два дня разыскивая шайку, и потеряв следы её у Микулинского леса, поручик Путята с ротой Александровского полка напал, наконец, на ее след в Сенненском уезде. Пройдя версты четыре за местечко Словены и двигаясь на Толочин, он убедился по достоверным сведениям, что зашел далеко, и что шайка там еще не проходила. Тогда укрывшись в лесу, он послал казака и рядового, переодетых в чамарки, на рекогносцировку; посланные наткнулись скоро на семнадцатилетнего повстанца и, схватив его, притащили к командиру. Испуганный мальчик взялся быть проводником и показал, что мятежников было около сотни. Подходя к укрепленному лагерю, поручик Путята с взводом остался в резерве, а два полувзвода стрелков под командою поручика Суворова двинулись вперед с двух сторон. Мятежники кинулись к ружьям и встретили приближающихся частою пальбой из-за вала. Стрелки стремительно бросились вперед и оставили на месте более двадцати неприятелей. У храброго Суворова от полусабли уцелелодин эфес, и один из мятежников, прострелив ему почти в упор руку, кинулся на него. Стрелки подбежали спасать своего офицера и нанесли его противнику одиннадцать ран штыками. Рота потеряла четырех убитыми; поручик Суворов и восемь рядовых были ранены. Шайка разбежалась. Рассыпав цепь, Александровцы преследовали бегущих и девятнадцать человек взяли в плен; обоз остался в руках победителей. Крестьяне кинулись в леса и наловили еще до шестидесяти человек; спаслись немногие, в том числе довудца Антоний и ксендз из Шклова Пржиалковский. Антоний пробрался до шайки Жебровского и был потом вместе с ним взят в Минской губернии{24}.

Но самый быстрый разгром понесла рогачёвская шайка, которая должна была собраться верстах в пятнадцати от Рогачёва, в имении её организатора, отставного штабс-капитана Гриневича, – Верхней Тощице. Когда довудца этой шайки, Станиславович (Держановский), ехал 23 числа на сборное место, со своею будущей свитой, четырьмя помещиками и ксендзом Бугеном, он был, при проезде через Нижнюю Тощицу, верстах в 3-х не доезжая до места сбора, остановлен крестьянами, которые на одной из его повозок послали в Рогачёв к исправнику объявить, что разъезжают вооруженные паны, и что они шестерых задержали. Исправник Блохин посадил роту Смоленского полка на двенадцать почтовых повозок и поскакал вместе с ними в Тощицу. В это время Гриневич, услыхав что крестьяне захватили довудцу и ксендза, пошел с собравшимися у него на дому мятежниками выручать попавшихся, но наткнулся на роту. В темноте ночи началась перестрелка; перестреливались с полчаса, и паны ушли домой; но часа через два, решив вероятно на военном совете непременно выручить довудцу, снова двинулись; но вторично встреченные бдительно стоявшею ротой, к которой на подмогу пришла еще и другая, кинулись в лес. На другой день рассыпанные по лесу команды набрали человек шестнадцать, а в следующие два дня крестьянами еще с десяток были схвачены, в том числе Гриневич и Держановский{25}.

V

Кроме описанных шести шаек организованных по распоряжению Топора, явилась еще седьмая – Анцыпы, приставшего к мятежу из любви к искусству.

Ильдефонс-Анцыпо был из эмигрантов 1831 года, по манифесту в 1850 году он вернулся на родину; постоянного жилища у него не было, он разъезжал по соседям, которые считали его за полоумного и боялись его строптивого и бешеного нрава. Подобного товарища никто не желал иметь в шайке: его уговорили действовать самостоятельно, добыли ему от Топора приказ набрать шайку иснабдили прокламациями. Собрав шесть человек разной сволочи, и зная что у богатого владельца фольварка Закупленья, Мацкевича, бывшего в то время в Могилёве, есть охотничьи ружья, Анцыпо отправился к нему в дом 24-го апреля, около полудня, объявил себя отрядным начальником польского войска, забрал ружья, рабочих лошадей, и подговорил пристать к пьяной компании трех человек из дворни. В это время возвратился хозяин с экономом на почтовых лошадях, взятых с Чечевицкой станции. Эконом Мацкевича и ямщик Папо присоединились к шайке.

Мацкевич отпустил гостей с честью, и они приступили к действиям. В числе двенадцати человек явились они в рядом лежащую деревню Закупленье; Анцыпо прочитал манифест польского короля, объявил разные милости: дарование земель, уничтожение акциза, и т. п., и советовал молиться за короля польского. От приглашения к бунту крестьяне отказались, отказались и продать топоры по 2 руб. серебром за каждый, но мятежников не перевязали, так как Анцыпо объявил, что за ним идут 800 французов. Двинувшись далее, шайка поздно вечером явилась у Чечевиц, перепилась и набуянила на станции лежащей по шоссе от Могилёва в Бобруйск, разорвала телеграф, сожгла на реке Друти мост, и в ту же ночь направилась в деревню Ядриву-Слободу. Прибыв туда утром 25-го, мятежники завербовали в свою шайку волостного писаря, сожгли дела волостного правления и обычным порядком призывали крестьян к мятежу. Далее Анцыпо заехал в фольварк Городище, где захватил для себя верховую лошадь, и в фольварк Александрово, где завербовал двух мальчиков. К вечеру шайка явилась в Селецкое волостное правление, сожгла дела, и усилилась приставшими к ней писарем и землемером. В фольварке Каркоте, где повстанцы ночевали, к ним пристали владелец, тоже по фамилии Анцыпо, и двое безземельных дворян.

Подкрепляя силы у каждого кабака, пьяная компания 26-го странствовала по соседним деревням и фольваркам, разбивала по кабакам вывески и патенты и без успеха призывала к мятежу. Пройдя Запоточье, Анцыпо переночевал в лесу, около фольварка Городка, утром 27-го явился в деревне Кучине, где шайка, состоявшая тогда из двадцати двух человек, увеличилась безземельным шляхтичем и пьяным крестьянином, и явилась на московском шоссе. Здесь также телеграф был разорван, и повстанцы остановились для ночлега в кирпичном заводе близ деревни Залотьи, в стороне от шоссе, верстах в тридцати с небольшим от Могилёва и верстах в пятнадцати от Старого Быхова.

Пока становой пристав Пуцило списывался с Быховым и Могилёвым и прибыла рота из Рогачёвского уезда, Анцыпо, смело оставаясь невдалеке от губернского города, в течение 4-х дней бесчинствовал на двух шоссе по волостным правлениям и кабакам. Население, не видя разъясняющей и ободряющей земской власти, было напугано объявлением, что вслед за пьяною шайкой приближаются французские войска.

27-го числа прибыла рота Смоленского полка, состоящая из семидесяти человек. Становой, не быв сам на месте действия и руководствуясь распускаемыми слухами, думал что в стане у него бродят две шайки, одна в 300, а другая в 20 человек. Он оставил половину команды с подпоручиком Липинским для охранения становой квартиры, а с другою под начальством штабс-капитана Кусонского, пустился на поиск. Обрадованные крестьяне указали путь следования шайки и её ночлег. Команда выступила ночью; но когда рано утром она прибыла на место, Анцыпо успел уже убраться. Не найдя шайки команда кинулась версты за четыре в фольварк Глухие, помещика Хударовича, но там никого не было. С близлежащей Глуховской станции взяли лошадей и направились верст за пять в деревню Язвы, но также неуспешно. Ясно было что шайка скрылась в небольшом лесистом треугольнике между Золоткою, Глухими и Язвами.

Становой пристав и штабс-капитан Кусонский решили ждать в деревне Язвах, пока ретивый десятник Осип Иванов с крестьянами не выследит шайку. Скоро Осип Иванов явился назад с вестями. Тогда становой Пуцило справедливо рассудил, что если с четвертого часу белого дня остаться ночевать в Язвах, то шайка может уйти; а потому несмотря на шедший дождь, он успел, как доносил он, воодушевить солдат и крестьян до того, что они охотно согласились преследовать мятежников.

По узкой тропинке, по два человека в ряд, пустилась команда в чащу, среди которой Анцыпо, сделав несколько ложных следов, укрылся со своею шайкой и телегами. Солдаты и крестьяне не чуяли ног под собою, увидев новые следы. Был час пятый вечера. Наконец послышался запах дыма, увидели привязанную к дереву лошадь; подойдя незаметно врассыпную, команда сделала залп по закусывающей и пьющей компании. Мятежники бросились бежать, некоторые схватились за ружья – убили одного солдата, а эконом Мацкевича повалил десятского Иванова. Команда крикнула ура, и кинулась догонять разбежавшихся, которые на месте бросила одиннадцать ружей и свой обоз. Штабс-капитан Кусонский, имея в виду что преследующие солдаты вязли в болоте, приказал ударить отбой; забрав обоз мятежников, становой и штабс-капитан возвратились в становую квартиру. Но крестьяне вполне довершили дело; они в течение трех дней переловили всех до одного мятежников, не исключая и предводителя{26}, и представили всех в стан.

Так кончились печальные подвиги шаек. К 1-му мая со всех уездов были донесения, что более шаек не существует, и в Могилёв сводились толпы пленных повстанцев. В Могилёвской губернии, как и в других местах, сельское население много способствовало усмирению мятежа, особенно там, где земская полиция умела действовать разумным образом. Мятежники не могли отвертеться от крестьян никакими отговорками и ссылками на охоту: догадливые крестьяне уличали их запасами бинтов и корпии. «Пан хитер да неразумен», – сказал мне один Могилёвский ямщик. Эти слова, по моему мнению, весьма метко характеризуют польское восстание и не в одной Могилёвской губернии.

Если сами по себе польские банды в нашей местности не имели большого значения, то во всяком случае, при тогдашнем ходе дел в Царстве Польском и появлении повсеместного мятежа в Литве, при большом числе шляхетных околиц, из которых в Рогачёвском уезде две еще прежде обнаружили мятежное настроение, при большом числе в губернии землевладельцев-католиков, и в особенности при местной администрации, наводненной поляками, губернское начальство не могло не призадуматься при первых известиях о появлении мятежнического движения в губернии. Насколько можно судить по доставленным земскими властями сведениям, первое известие о появлении шаек было получено в Могилёве после обеда, 23-го апреля, по телеграфу из Витебска, куда оно было послано эстафетою от оршанского исправника; затем в 5 часов пополудни прибыл из Шклова становой пристав с известием о черноруцкой шайке; после него вечером прибыло донесение из Кричева о появлении шайки намеревающейся напасть на батарею. 34-го утром прибыло известие из Рогачёва о появлении мятежников у Тощицы; в 6 часов после обеда горыгорецкий исправник приехал уведомить о полученной им через ямщика вести о бедствиях постигших его резиденцию, Горки, и наконец ночью на 26-е сообщено, что в Быховском уезде показались мятежники, которые сожгли мост на Друти и испортили телеграф. Но скоро вести изменились… 25-го утром были подучены уведомления об уничтожении шайки рогачёвской и кричевской, 26-го вечером оршанской, 27-го вечером черноруцкой, а ночью на 28-е быховской; известие о формирование сенненской шайки едва ли не пришло вместе с известием о ее бегстве в Минскую губернию. Кроме того, со всех сторон уведомляли, что ободренное население ловило разбегавшихся мятежников.

Не менее самого губернского начальства еще одно лицо внимательно следило за получаемыми в Могилёве донесениями: агент жонда, лекарь Михаил Оскерко. Соображая время посылаемых из Могилёва распоряжений с движениями шайки Жверждовского, видно, что Оскерко знал их тотчас по отдании приказаний, и его уведомления отправлялись из Могилёва если не ранее, то, во всяком случае, единовременно с предписаниями губернского начальства.

В.

Сноски

1

Vieux saxe – старый сакс (о саксонском фарфоре XVIII в.) или майссенский фарфор. Название произошло от саксонского города Майсен, где впервые в Европе стал производиться фарфор.

2

C'est du nord que nous vient la lumière – ссылка на слова Вольтера из стихотворного «Послания» Екатерине II (в переводе И. Богдановича: «От Севера днесь свет лиется во Вселенну»)

3

chambres garnies – меблированные комнаты (фр.)

4

fortissime – очень громкий (ит.)

5

искрометная влага «благословенного Аи» – одно из знаменитых шампанских вин. Название происходит от французского ai (или ay), восходит к французскому le vin d'Ay – вино из Аи, центра виноделия Шампани.

Производство шампанских вин в Аи началось в конце XVII века. В конце XVIII века Аи, как и другие шампанские вина, появилось в России.

6

des hautes oeuvres – высокое искусство (фр.)

7

Du choc des opinions jaillit la vérité – в споре рождается истина (фр.)

8

les chocs des armes – бряцанье оружия; военное столкновение (фр.)

9

est plus moscovite que les moscovites eux-mêmes – более московит, чем сами московиты (фр.)

10

Et toi, Brutus? – И ты, Брут? (лат.)

По легенде, последние слова Юлия Цезаря, обращённые к его убийце – Марку Юнию Бруту.

11

Za niepodległość ojczyzny – За независимость отечества (польск.)

12

Ce petit lutin me fouette toujours le sang – этот шалун бьет меня до крови (фр.)

13

chiffonné – помятый, некрасивый (фр.)

14

Montrez-moi mon vainqueur et je cours l'embrasser. – Покажите мне моего победителя, и я поспешу его обнять. (фр.)

15

La bienfaisance bien entendue commence par soi même. – Хорошо понятая благотворительность начинается с самого себя. (фр.)

16

Бас-профундо (итал. profondo – глубокий) – очень низкий бас, грудной, объёмнейший мужской голос.

17

je m'en fiche – мне все равно (фр.)

18

une tête un peu montée – немного возгордился (фр.)

19

«Contemplations de la nature» аббата де С.-Пьера – Жак-Анри Бернарден де Сен-Пьер (фр. Jacques-Henri Bernardin de Saint-Pierre, 1737–1814, французский писатель, путешественник и мыслитель XVIII века, автор трактата «Этюды о природе» (1784)

20

une tête exaltée – горячая голова (фр.)

21

partie de plaisir – увеселительная прогулка (фр.)

22

inséparables – неразлучные (фр.)

23

Альбертина Адриенна Неккер де Соссюр (1766–1841) – франко-швейцарская писательница и педагог.

Важнейший труд Неккер де Соссюр – книга «Прогрессивное образование, или Очерки по преподаванию жизни» (фр. L'Education progressive, ou étude sur le cours de la vie; 1828–1838)

24

Русалка Леста – героиня популярной оперы-феерии с продолжениями «Днепровская русалка» (1803–1806), музыка С.И.Давыдова, К.А.Кавоса, либретто Н.С.Краснопольского, А.А.Шаховского. Переделка «Дунайской нимфы» К. Ф. Генслера. Действие пьесы перенесено в условный мир Киевской Руси с элементами сказочной фантастики и фарсовыми комедийными эпизодами. Куплеты и арии из оперы широко распространились в любительском исполнении.

25

mes fiers coursiers – моих гордых скакунов (фр.)

26

Ce sont des chimères – это все химеры, несерьезно (фр.)

27

Fi! quelle misère! – Фи! Какое убожество! (фр.)

28

bel et bon – хорошо (фр.)

29

affidé – доверенное лицо (фр.)

30

ведет – «конный разъезд», заимств. из франц. vedette, ит. vedetta

Комментарии

1

В Витебской губернии в 1852 году считалось, так сказать, привилегированных панцирных бояр:

в Витебском уезде 45 душ обоего пола,

в Рыжицком 32 души,

по ведомству же государственных имуществ, панцирных бояр, записанных в податное состояние, в имениях:

Непоротовском, Себежского уезда муж. 2505 женск. 2509

Езерийском муж. 1117 женск. 1128

Семизском, Городецкого уезда муж. 607 женск. 609

Гультяевском, Невельского уезда муж. 1179 женск. 1782

Всего муж. 5408 женск. 6028

2

Не знаю, правильно ли я пишу его имя; в статье «Неделя беспорядков в Могилевской губернии», напечатанной в «Русском вестнике» 1864 г., оно не означено.

3

Смотри статью: «Неделя беспорядков в Могилевской губернии», напечатанную в «Русском вестнике» 1864 года.

4

Не только у крестьян белорусских случается это болезненное состояние, но и у панов тамошних.

5

Смотри статью: «Неделя беспорядков в Могилевской губернии», напечатанную в «Русском вестнике» 1864 года.

6

Оно принадлежало сперва канцлеру графу Ивану Андреевичу Остерману, сподвижнику мудрой Екатерины, потом перешло по наследству к графу Остерману-Толстому, герою кульмскому, а от него к князю Леон. М. Голицыну, от вдовы которого куплено государем императором.

7

Для исторических справок прошу читателя обращаться к статье: «Неделя беспорядков в Могилевской губернии»; напечатанной в «Русском вестнике» 1864 года.

8

Говорю о белорусских евреях. Сколько мне известно, в Волынской губернии евреи горячо и с успехом занимаются хлебопашеством. И какая же это благодатная по почве и климату страна!

9

Я сам слышал в 1853 году от одного из Платеров, что из всех крестьян его раскольники самые трезвые, трудолюбивые, исправные.

10

Действительно, кавалерийская дивизия вскоре пришла из Тверской губернии и, простояв там несколько времени без дела, возвратилась на свои постоянные квартиры.

11

Рассказываю об этом событии со слов одного близкого мне человека, определенного в Слуцке из внутренних губерний России.

12

Приходы распределяются по уездам следующим образом:

Могилёвский – 7, Оршанский – 6, Сенненский – 6, Рогачёвский – 6, Чериковский – 5, Чаусский – 3, Быховский – 2, Гомельский – 2, Горыгорецкий – 1, Мстиславский – 1, Климовский – 1

13

Журнал Министерства Юстиции, 1863 апрель.

14

В шайках была общая уверенность, что Мак-Магон с какой-то четвертой колонной уже выступил («с чварте колоне юж встемпил»).

15

Действительно бежал из Павловского полка прапорщик Стабровский. Замечательно, что на соумышленничестве этого прапорщика поляки соорудили колоссальные планы.

16

Из хода мятежа видно, что в Могилёве кроме батальона внутренней стражи и сотни казаков находились 3 роты, в Княжицах – 1 рота, в Орше – 2, в Любавичах – 1, в Рогачёве – 1½, в околицах – 1½, в Cтаром Быхове – 1, в Новом Быхове – 1, в Сенно – 3, в Черикове – 2, в Пропойске – 1, в Мстиславле – 1, в Гомеле – 1. Всего 20 рот резервных батальонов, и в каждой налицо от 60 до 100 человек.

17

Батареи были расквартированы в Орше, Шклове, Могилёве, Старом Быхове, Рогачёве, Гомеле, Черикове, Кричеве и Мстиславле.

18

Став на колени, пристающий к мятежу произносил: «Клянусь Богом, всеми святыми и Святой Троицей не изменить Отчизне, делать то, что будет приказано, и быть там, где будет сказано».

19

Так в первоисточнике. Видимо, ошибка в цифрах.

20

В Горках мятежниками было убито инвалидов 9 и ранено 6; частных лиц убито 1, ранено 5.

21

Крестьяне из числа разбежавшихся наловили еще 30 человек.

22

Расстрелян.

23

Расстреляны.

24

Расстрелян.

25

Гриневич был расстрелян, а Держановский сослан на каторжные работы.

26

Расстрелян.