Летающая невидимка

Вот порадовались бы инструкторы из его части ВДВ такой «работе» их ученика. Если бы, конечно, имели возможность сейчас наблюдать за его действиями.

Но с одним нациком произошла осечка. Нет, не по оплошности Мурата. Это был не простой солдат. А машина для убийства в солдатской форме. У него все части тела были большими, начиная от округлой, как чан для приготовления плова на большую семью, головы до ступней ног, наверное, пятидесятого размера. Да, и ростом его природа не обидела. Он был на голову выше разведчика. Удивительно, как эта детина смогла просунуться в люк и попасть в подвал. Но ведь пролез, подлец.

Два удара кинжалом, нанесенных Стрелком, не возымели на него никакого действия. Верзила закачался на своих огромных толстых ногах. Но не упал. Более того, он еще попытался поднять автомат на уровень груди. Вероятно, собирался отстреливаться от неприятеля, которого не видел.

И только дополнительные удары в грудь и в левый глаз все – таки заставили эту махину в человеческом образе рухнуть на пол.

Все произошло быстро. Не прошло и минуты, как вся пятерка уже валялась на полу в проходе. Кто – то из них еще корчился в предсмертных судорогах. Но спастись уже не мог никто. Смерть нашла их всех здесь, где они сами творили беспредел и где принесли смерть другим людям. Теперь они уже не смогут никому омрачить жизнь.

Но троих пленных застрелить они все-таки успели.

«Вечная вам память, незнакомые друзья! Не успел помочь вам. Не успел. Простите!»

Поклонившись погибшим, которых он не то, что не знал, но и вообще не успел даже толком рассмотреть, Стрелок вылетел из подвала в комнату. Он намеревался уже лететь в сарай к Угольку. Но взгляд его неожиданно упал на стол в комнате. В глаза ему снова бросились карты и документы, которые были там разложены.

Внимание всех присутствующих в комнате было приковано к открытому лазу в подвал. Воспользовавшись этим, разведчик подлетел к столу, сгреб в кучу и документы и карты. Засунул их в портфель, который лежал на полу рядом со столом. Все это сразу стало невидимым.

«Будем надеяться, что это все пригодится нашим»

Никто не заметил, что произошло с документами. Обнаружится это позже. Но к тому времени разведчики будут уже далеко отсюда.

Придерживая одной рукой на плече тело друга, которого он забрал из сарая, а другой, удерживая портфель с документами и картами, Стрелок уже стремительно летел в сторону передовой. Буквально через несколько минут они уже были далеко от этого страшного места.

Вот и передовая. Сверху хорошо были видны позиции противоборствующих сторон. По всполохам выстрелов и звукам перестрелки, он понял, что внизу снова шел бой. Точнее даже не бой, как таковой. А практически постоянная перестрелка на различных участках фронта. Хотя, как это не назови, но в результате с обеих сторон появляются убитые и раненые.

Пролетев над позициями одного из подразделений мотострелков ополченцев, Стрелок выбрал место для посадки в кустарнике вблизи от окопов. Затем осторожно приземлился. Положил бесчувственное тело Уголька на землю. Тот до сих пор не пришел в сознание. И только тихонько постанывал.

«Без чувств, без чувств, а боль чувствует», – пожалел друга Стрелок.

Как только он оторвал свои руки от тела товарища, тот сразу стал видимым.

Осмотревшись, Стрелок определил, что они находятся не более, чем в десяти метрах от окопов ополченцев. Правда, те пока не замечали разведчиков. У них были другие задачи и цели.

«Теперь нужно придумать, каким образом привлечь пехоту к Угольку. И сделать это нужно так, чтобы никто меня не заметил. Так, что же придумать? Ага! Придумал. Нужно привести его в чувство», – решил разведчик.

Он начал тормошить товарища. Но ничего не получилось. Тело товарища оставалось безвольно – бесчувственным. Глаз он так и не открыл. Только еще громче застонал.

«Значит, нужно придумать что-то другое. Но, что? Ладно. Придется рискнуть».

С этими словами он надел ручку портфеля на запястье левой руки Уголька. Как только он выпустил из рук портфель, то сразу стал видимым.

Затем, сложив ладони у рта, повернулся в сторону окопа мотострелков и крикнул:

– Помогите! Помогите! Мне плохо!

Прислушался. Вокруг тишина. Слышна только отдаленная канонада.

«Не услышали, черти, что ли? Придется повторить».

Он снова прокричал в сторону мотострелков о помощи. Только сделал это уже как смог по – громче.

Со стороны окопа послышались какие-то звуки. Похоже, было, что в окопе началось движение.

«Ну, что, пора и честь знать», – подумав так, Стрелок взлетел на несколько метров вверх и завис в воздухе.

В этот момент он увидел, как трое пехотинцев – ополченцев перевалились через бруствер окопа и поползли в сторону того места, где в беспамятстве лежал раненый Уголек.

«Вот, теперь порядок в танковых войсках!»

Стрелок был уверен, что друга вместе с портфелем обнаружат, помогут ему. А находящиеся при нем документы и карты передадут туда, куда нужно. Стрелку очень хотелось, чтобы захваченное им у противника помогло командованию в сражениях с нацистами.

Убедившись для верности, что пехотинцы уже подползли к Угольку, Стрелок поднялся выше над землей и полетел в сторону города. Нужно было торопиться. Все меньше и меньше времени оставалось ему на увольнение. А ведь нужно побольше побродить по городу. Ведь кто – либо могет поинтересоваться, что и где он делал весь этот день.

Через несколько минут он тихо приземлился во дворе небольшого двухэтажного дома. Почему здесь? Так, ведь там никого не было видно. Во дворе росли деревья и кустарник, среди которых можно было скрыться от чужих глаз. Что он и сделал.

Приказав про себя стать видимым, Мурат проявился во всей своей красе. Осмотрелся. Никого. Вышел из своего укрытия в кустах и пошел гулять по городу.

Скоро он почувствовал, что проголодался. Ведь не обедал. А время уже шло к ужину.

«Нужно подзаправиться. А то так можно и ноги протянуть».

Так говорила в свое время его бабуля. Прошло уже много лет, как ее нет на этом белом свете, а Мурат частенько вспоминал ее умные высказывания.

Через квартал увидел маленький продовольственный магазинчик в пристройке к жилому дому. Дверь его была открыта. Он вошел в него.

Да, действительно выбор продуктов был ограничен пакетами с кашей, костями, на которых местами держалось даже мясо, и всякой мелочью. Купил и с удовольствием съел два пирожка с капустой. Давненько он не едал такого! Хотя и несколько постновато. Да и холодные.

Посидел в скверике. Понаблюдал за немногочисленными прохожими, которым ровно никакого дела не было до него. Все они были заняты своими, наверное, важными для них делами. Съел сухой паёк, который получил в ротной столовой..

Время неумолимо двигалось вперед. Его уж точно не остановишь.

Некоторое время Стрелок поразмышлял о прошедшем дне:

«Итак, подведем итоги. Сделал несколько, по-моему, хороших дел. Во-первых, спас Уголька от верной смерти. Надеюсь, что сейчас он уже в руках врачей, которые не только спасут его, но и на ноги поставят. Во-вторых, добыл документы и карты из штаба противника. Будем надеяться, что они действительно помогут командованию. В-третьих, разоблачил соглядатаев. Теперь знаю, кого непосредственно нужно опасаться. Хотя, Борода может, и даже легко, завербовать других, которых я не знаю пока. Ведь я вместе с теми двумя фактически разоблачил и контрразведчиков. Хотя, если разобраться по – серьезному, это довольно трудно назвать хорошим делом. Ведь еще не известно, как лично для меня это аукнется. Эти «товарищи» злопамятны. И не любят проигрывать. Тем более какому-то ополченцу. Хотя выяснил, что нахожусь на крючке у Бороды. А знать, то есть обладать информацией, значит быть вооруженным для отпора и защиты. Ну, и наконец, пощипал ряды нацистов. Пусть и не много, но эти уже не смогут издеваться над мирными жителями, убивать, грабить, насиловать. Что ж, пора и честь знать. Хватит бездельничать. Возвращаюсь в роту».

С этими словами он встал и пошел в сторону окраины города, где по его интуиции располагалась рота.

Как-то незаметно для самого себя он и пришел в расположение роты.

В казарме было тихо. По времени ужин уже прошел. Поэтому многие разведчики начинали готовиться ко сну. А те, кто пойдет в разведку, готовились к вылазке. Некоторые курили во дворе, вяло переговариваясь.

Из всей этой всеобщей апатии Стрелок сделал вывод, что никто в роте еще не знает о счастливом спасении Уголька.

«Вот и хорошо. А где те двое преследователей? Интересно, как они станут докладывать о случившемся с ними в городе. Хотя, скорее всего, уже доложили. Конечно же, со своими комментариями. Одним словом доносчики. Ничего, прорвемся. Ведь теперь я неуязвим от всякого преследования. В какой бы форме оно не было. Теперь я могу уйти от любого преследователя. И никто не сможет помешать мне в этом».

Размышляя, таким образом, Мурат не учел простой истины, проверенной годами и миллионами людей: не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Нельзя в наше время загадывать далеко вперед, что может произойти, а чего не будет.

Вот и сейчас, как покажут последующие события, очень даже зря так уверился в своей недосягаемости Стрелок. Нельзя так расхолаживать себя. Нельзя!

                        ***

Но пока все было, как обычно. И ничто не могло испортить ему хорошее настроение.

Только дневальный, которому он сдавал увольнительную записку, да старшина, принимавший у него кинжал с ножнами, поинтересовались, как прошел день. Стрелок отделался общими фразами. И пошел к своей такой теперь близкой и родной кровати.

Разделся и улегся в нее. Прикрыл глаза и стал ожидать, когда сон охватит его сознание. Постепенно он погрузиться в него полностью. Сказались, видимо, переживания этого, такого длинного, наполненного многочисленными приятными и не очень событиями дня.

Проснулся разведчик от шума в казарме. Судя по свету в окнах, было уже утро. И действительно, часы показывали, что сейчас пятнадцать минут шестого.

«Что за черт? Что случилось, что такой шум так рано?» – никак не мог сообразить Стрелок.

Он сел на койке и стал наблюдать за всем, что происходило в казарме.

А там происходило, что-то невообразимое. Такого он не припомнит за все то время, что находится здесь.

Почти все разведчики сгрудились около тумбочки дневального. А тот зычным, срывающимся голосом, так, чтобы слышали даже те, кто не смог пробиться к нему, из-за стоящих у них на пути кроватей, докладывал. Именно докладывал, а не сообщал.

Самого начала этого импровизированного доклада Стрелок не слышал. Но быстро понял то, о чем говорил дневальный. Речь шла об удивительном освобождении Уголька из плена. Его, якобы обнаружили наши пехотинцы на передовой, куда тот сам приполз из тыла противника. А потом потерял сознание. При нем нашли какие-то важные документы и карты, которые он, вероятно, спер у нациков. Как он это сделал, никто не знает. А сам герой дня не может до сих пор ничего сказать, так как избит до бесчувствия, места живого на нем нет. Сейчас его поместили в больницу. Врачи сказали, что его жизни ничего не угрожает. Но состояние стабильно тяжелое.

– Он уже пришел в сознание. Но из – за того, что сильно избит, у него что-то с памятью стало. Здесь, – дневальный приложил руку к левой стороне головы, – он помнит, а здесь, – он приложил руку к правой стороне головы, – ничего не помнит. Пока он не может вспомнить, как и где был ранен, как попал в плен, что было в плену, как оттуда выбрался. Скорее всего, ему кто- то помог. Один в таком состоянии он не смог бы уйти от нациков и перейти линию фронта. Да еще с документами. Кстати, откуда у него документы нациков он тоже не может пояснить.

– Ты самое главное скажи, будет жить или нет? – крикнул кто-то из толпы.

– Я же и говорю, дежурный передал, что он выживет. Хотя может и быть временное ухудшение здоровья.

– Может, ему кровь нужна. Так, ты скажи только. Все пойдем сдавать.

– Конечно, пойдем. О чем разговор, – гудели разведчики.

– Врачи сказали, что крови и лекарств пока достаточно. Если появится необходимость, то обратятся. Все. Митинг по случаю счастливого спасения Уголька закончен. Прошу всем расходиться по своим местам.

Стрелок слушал этот рассказ – доклад внимательно. При этом радовался и за товарища и за себя. Радовался, что именно он спас его. Радовался, что друг будет жить. А, что человек ценит на войне больше всего? Конечно, жизнь. Хотя, кто – то может не согласиться с этим своеобразным постулатом, доказывая, что это для бойца это не самое главное. Все равно, где-то подспудно, глубоко в душе у каждого нормального, здравомыслящего человека теплится надежда, что смерть обойдет его стороной. Он останется жив, назло всем врагам. Поднимаясь в атаку, отбиваясь от наседающего противника, человек верит и надеется, что пуля пролетит мимо него, что снаряд разорвется в стороне от него.

Его не смущало, даже то, что все лавры победителя достанутся Угольку. В конце концов, он тоже заслужил похвалы уже хотя бы за то, что не сломался под пытками. Остался верен слову, которое давал, вступая в ополчение. В этом Мурат был уверен абсолютно. Иначе Уголек не был бы в таком состоянии сейчас. Главное, что друг остался жить. А признание и награды еще придут.

Не успели разведчики разойтись, как прозвучала команда выходить строиться.

Возбужденные последними событиями разведчики, собираясь и выходя из казармы, только и говорили об Угольке и про его эпопею. Говорили только лестное о нем.

На построении во дворе расположения роты Вихрь еще раз рассказал разведчикам, правда, несколько короче, чем дневальный, о спасении Уголька.

Говорил он правильные слова. Но концовка его речи не понравилась Стрелку. Не ожидал он такого от отца – командира.

А тот в конце своей речи сказал:

– Я же вам давал слово, что командование предпримет все необходимые меры по поиску и спасению нашего товарища. Так оно и произошло.

По выражению лиц некоторых разведчиков, Стрелок догадался, что и они не ожидали услышать от своего командира такое. Это было не просто некрасиво. Кощунственно было говорить об этом при таких обстоятельствах спасения разведчика. Ведь все в строю знали, что это не так. Никто его из плена не спасал. Уголек по мнению практически всех его товарищей сам спас себя. А при чем здесь командование?

Если бы руководство ополчением оказалось спасителем разведчика, то не оказался бы тот в одиночестве покинутым около наших позиций. Это же, как дважды два будет четыре. И к бабке не ходи.

Но никто не осмелился возразить командиру или уточнить что-нибудь. Мурат тоже решил промолчать. Хотя кто – кто, но он – то прекрасно знал, что командование пальцем о палец не ударило для спасения своего бойца. Как и тех, кто навсегда остался в том подвале, откуда он вытащил Уголька.

По реакции разведчиков было понятно, что и они такого же мнения о своем начальстве.

Мурат был уверен про себя, что время и история расставят все на свои места. И каждому воздастся по заслугам.

После такой пафосной речи командира разведчики разбрелись кто – куда. А через некоторое время отправились в столовую. Настроение большинства из них было уже не таким радостным, как в казарме после сообщения – доклада дневального. Стрелок догадывался, что причиной были необдуманные слова командира.

«А, почему необдуманные? Может специально, обдуманно сказанные, чтобы обелить безынициативное руководство. Так, скорее всего, и есть. Такие вот дела твои, господи», – размышлял Стрелок, усаживаясь за столом.

Вернувшись из столовой в казарму, он решил почистить оружие. Для этого получил у старшины закрепленный за ним автомат с магазинами и принялся чистить их. Надо сказать, что это несколько отвлекло его от грустных мыслей по поводу выступления командира.

Неожиданно разведчик каким- то шестым чувством ощутил опасность. Он еще толком не понимал, откуда она исходит, что собой представляет. Но, чувствовал ее, как говорится, кожей.

Медленно и осторожно осматриваясь по сторонам, он увидел источник его беспокойства. Это были оба его преследователя. Они сидели на своих кроватях и смотрели прямо на него. Молча смотрели. Даже не переговаривались, хотя бы для отвода глаз, между собой. Не прятались, не скрывались.

«Вот, те раз! Не нравится мне все это. Они, что совсем обнаглели? Или им дали такую установку, выбить меня из равновесия? Интересно, какое задание они получили в этот раз. Наверняка, Борода или кто-нибудь из его приближенных, придумали что-то новенькое, чего я пока понять не могу? Но должен это сделать, как можно быстрее. А, раз должен, то обязательно разберусь со всем этим хозяйством. Иначе у меня возникнут трудности. Большие трудности и неприятности».

Рассуждая, таким образом, разведчик закончил чистку оружия, сдал его старшине и пошел во двор, чтобы прогуляться на свежем воздухе. Соглядатаи за ним во двор не выходили. Это он зафиксировал точно.

Через несколько минут вернулся в казарму. Разделся и лег на кровать.

Закрыл глаза и сделал вид, что засыпает. На самом деле мозг Мурата работал в усиленном режиме. Ему требовалось предугадать дальнейший шаг Бороды и его команды. Иначе ничего хорошего в будущем для него не будет.

«Так, будем рассуждать. Они ничего не знают наверняка. Но какие-то сомнения в отношении меня у них есть. Это точно. Иначе не стали бы организовывать слежку за мной. Пусть даже с помощью этих остолопов. Хотя возможен и такой вариант, что кто-то другой также следил и следит за мной сейчас. Только я его еще не засек.

По крайней мере, у них нет ничего, что они могут предъявить мне в качестве обвинения.

Уверен, что пока они даже не догадываются о моих сверх способностях.

Да, в моем присутствии иногда происходят необъяснимые события. Но, ведь при этом присутствуют и другие разведчики. Почему же их всех ни в чем не подозревают? Значит, нечего расстраиваться и психовать раньше времени. Пусть все идет своим чередом. А там посмотрим, что я должен буду сделать. Ведь я могу в любой момент ускользнуть от них. Они это пока не знают. Пускай не знают подольше».

Порассуждав, таким образом, Стрелок встал, оделся и вышел во двор. Ему нужен был свежий воздух. Присев на куче дров, стал наблюдать за выходом из казармы.

Он не удивлялся тому, что так много дров было заготовлено. Скоро зима. Еще, не известно будет ли работать котельная. Ее уже разрушали снарядами и минами. Приходилось восстанавливать. Хорошо еще, что все это случалось летом. Правда, еще до приезда Мурата. Это он узнал от ребят, которые были здесь уже старожилами.

Долго ожидать не пришлось. Вначале из дверей показалась фигура одного преследователя. А затем и другой подтянулся за ним. Они сделали вид, что он не интересует их. Отошли в сторону и закурили. Стояли и молча курили.

«Наблюдайте, наблюдайте, псы – рыцари! – с чувством злорадства подумал Стрелок. – Ничего – то вы не высмотрите. И ваши начальники тоже ничего нового не узнают. Нет, так просто вам меня расколоть».

Но своим появлением во дворе эти двое отрицательно подействовали на него. Разведчику уже расхотелось дышать свежим воздухом. Поэтому он неспешно пошел обратно в казарму.

Уже усевшись на кровати, увидел, что и те двое его преследователя также вернулись в казарму и расположились на своих кроватях. При этом периодически смотрели в его сторону.

«Так они могут мне надоесть довольно быстро. Но и отделаться от них сейчас я не могу. Это совсем будет открытым вызовом Бороде и его конторе. А это уже опасно. И даже очень! Придется потерпеть не много. А, там посмотрим».

Глава восьмая. Разоблачение.

Прошла неделя. Потом вторая, за ней третья.

Жизнь в роте била ключом. Группы уходили на задания. Возвращались. Чаще с победой. Иногда в пустую. Но при всем при этом не было ни одного случая, когда бы группа попала в засаду. И вообще, никаких боестолкновений с противником у разведчиков пока не было.

Но для Стрелка эти недели тянулись, как вечность. Ведь так получилось, что его не посылали на задание. Ни разу! При этом никто ничего ему не объяснял. Он мог, конечно, предполагать о причине такого поведения командования роты. О том давлении, которое на него оказывается определенными структурами в руководстве ополчения. Но от этого ему легче не становилось.

У него даже промелькнула крамольная мысль уйти из роты, точнее улететь. И заняться, как говорится личным сыском. Иными словами, одному организовать борьбу с неонацистами на той стороне фронта.

Потом он подумал, что ни к чему хорошему это не приведет. Ну, допустим, он начнет потихоньку уничтожать наци. И что? На их место приедут другие. Может еще хуже и кровожаднее, чем эти. И, каков результат? Да, никакого. Всех не перебьешь в одиночку, силенок не хватит. На фронте нужно действовать вместе с другими. Сообща. Ведь вместе, как это говорится, и батьку легче колотить.

Да, и основная цель боевой деятельности разведки состоит не в диверсиях, не в уничтожении личного состава и вооружения противника, на это есть пехота, артиллеристы. Основная задача разведки – добывание информации о противнике, чтобы тем же пехотинцам и артиллеристам было легче вести борьбу с нацистами.

А как же заниматься этим только для себя? Куда и для чего использовать полученную информацию? Этому же командованию, от которого фактически сбежал? Пустое!

Поэтому он отогнал эту мысль от себя. Такого он не сделает. По крайней мере, пока не найдет нормального применения такой деятельности.

Уголек так и не появился больше в роте. Стрелку его очень даже не хватало. Не хватало его расспросов, его неподдельного интереса к тому, что рассказывал Мурат. Теперь получается, что и поговорить – то толком ему не с кем. Даже новости узнавать ему теперь было не от кого.

По слухам и разговорам в роте, а официально вообще никто ничего не сообщал, он знал, что его другу сделали несколько тяжелых операций. Значит, новые нацисты хорошо «поработали» над ним. Говорили, что он уехал на родину. Но, так это или нет, никто точно не знал.

Стрелок уже начинал привыкать к такому, как он считал домашнему аресту. Тем более, что он видел, как еще несколько разведчиков постоянно находятся в казарме. Их также не брали за линию фронта. Значит, он не один в «резерве».

Несколько раз его мысли возвращались к истории с Бородой и двумя его подручными.

«Все-таки ты размазня. Ведь тот может быть не только контрразведчиком. Но и, что гораздо хуже, разведчиком. И не важно, чьим. А руководство и не догадывается об этом. Ведь я не давал никакого повода для организации слежки за мной. Почти открытой и наглой слежки. Да и мое бездействие, уверен, он устроил. Не понятно только зачем. А что, если обратиться к руководству. И сообщить мои сомнения. Пусть разберутся. Если, даже, он честный парень, то тогда ему можно будет верить. Но остается пусть и небольшое, но сомнение в его честности. По крайней мере, по отношению ко мне. Но нужно еще раз хорошенько подумать, чтобы дров не наломать. И не опозорить честного человека».

Несколько раз на протяжении этих дней Мурат задумывался об этом. И все-таки он не решался сделать решительный шаг. Ведь в случае чего, Борода мог так отомстить ему, что мало не покажется.

                              ***

Но, когда в очередной раз была сформирована группа для поиска без него, Стрелок решил действовать.

Он обратился к командиру взвода с просьбой предоставить ему увольнение в город. Тот не возражал. Но предупредил, чтобы все было нормально и без эксцессов.

У старшины он выяснил, как можно найти штаб командующего.

И отправился в поход. В поход за правдой, за справедливостью.

Уже в городе он заметил своих провожатых.

«Ну, ну! Посмотрим, что будет с вами дальше. Если, конечно, мои подозрения оправдаются», – подумал Мурат.

И бодренько зашагал дальше.

Штаб ополчения располагался на центральной площади в довольно большом по меркам этого приморского города трехэтажном здании. Скорее всего, здание было далеко не новое. Но, судя по фасаду, хорошо отремонтировано и обновлено. Теперь это называют евроремонтом.

В двух шагах от него в еще большем по размеры здании с таким же евроремонтом разместилась администрация пока никем не признанной республики.

На противоположной стороне огромной площади раскинул свои ряды самый большой в городе, а значит, и в республике рынок, который все называют просто базаром.

Он прекрасно видел, что двое сопровождавших его разведчиков почти не скрываясь, наблюдали за ним невдалеке.

«На боевом посту. Нормально пока».

Подумав так о прислужниках Бороды, и понимая, что через некоторое время они будут докладывать своему патрону о его прибытии, Мурат направился прямо к зданию штаба ополчения.

Открыв большую по высоте массивную дверь и войдя вовнутрь, Мурат оказался в широкой комнате – прихожей с высоким потолком, не менее трех с половиной метров.