Живой алмаз Шаданакара

Состоит античеловечество из двух рас или пород, которые очень сильно отличаются друг от друга. Главными являются высокоразумные, небольшого размера существа, которые именуются Игвами. Двигаясь по кругу перевоплощений, в Шрастрах они получают тело, соответствующее физическому на Земле. Называется оно карох. Игвы являются обладателями острейшего интеллекта, в некоторых отношениях, значительно опередившего человеческий. Шрастры живут в режиме сатанократии. Общество состоит из двух основных классов высшей интеллигенции и всех остальных. Сама «элита», как и ее руководство полностью подчинены воле «Великих Игв» – что – то вроде преемственно следуемых друг за другом верховных жрецов императоров и, конечно, воле еще одних страшных существ соседнего слоя – Уицраоров. Приемник великих игв избирается и подготавливается десятками лет с изумительной рациональностью и дальновидностью. Ясность их сознания огромна, но воспринимают они мир перевернуто, под демоническим углом зрения. Великие Игвы способны прозревать до Антикосмоса Галактики. Известно о периодических инвольтациях самого Гагтунгра. После смерти Великие Игвы направляются прямо в Дигм. Наука дала игвам возможность проникнуть и на поверхность Земли. В их инфрафизическом слое, эта поверхность мертва, безжизненна, как в вашем поверхность Луны. Но они определенно чувствуют измерение Энрофа, и страстно желают прорваться туда, что – бы захватить человечество.

Пространство Шрастров не имеет звезд, в том измерении они невидимы, но Солнце, благодаря недавнему открытию, разглядеть все же удалось. В их извращенном мировосприятие оно показалось тусклым пятном. Продлиться это не долго. Великую важность Единого Светила для Шаданакара переоценить не возможно. Очень скоро игвы догадаются и будут действовать в двух направлениях: материального Энрофа и высшего светового перехода. Ведь их заветная объединяющая мечта – распространение своего владычества, с помощью Уицраоров и Гантунгра на все слои Шаданакара. Основным шагом к этому является создание новой расы полуигв – полулюдей. Они бьются над этой задачей долгое время, пока безуспешно. Но если вдруг такой результат будет достигнут, размножаясь быстро, как рыбы, они должны будут короткие сроки заменить жителей Энрофа и превратить поверхность земли в обиталище дьяволочеловечества.

О Великом Господе все игвы, кроме отчасти их предводителей, имеют перевернутое понятие, как о мировом тиране, более страшном, чем Гагтунгр. К сожалению, данная аксиома довлеет над всеми мирами нисходящего ряда. Свет и Тьма меняются местами. Бог выступает в качестве страшного мятежника и крайне опасного деспота. Реальность здесь опрокинута верх дном».

Лиза и Йола слушали без вопросов, не отрываясь от полусферы раскрывающей виды Мудгабра.

– Простите, совсем скоро мы достигнем убежища. Там, если вам интересно, я продолжу. А сейчас просто посмотрите. Такого нигде больше не увидите!

Нейкон, переместившись к Айрону и остальным ангелам, занял определенную позицию в группе, как для серьезной военной операции, и с улыбкой подмигнул девушкам, показывая глазами на вид вниз. Высота полета значительно снизилась, бескрайний город приблизился вплотную. Стало понятно, что высоченные здания не более, чем красиво, можно даже сказать, филигранно оттесанные скалы, украшенные зеркальными проемами из какого – то блестящего черного пластика или стекла. Корабль, словно неуправляемый летел четко в центр стоящей впереди громадной башни – горы, застилающей собою небо. Женщины инстинктивно сжались в комок – еще секунда и… удар! Но, в последний момент, еле видимый вход в отвесной стене распахнулся, и воздушный аппарат оказался внутри.

Огромное, выдолбленное и гладко отделанное пространство, подобное тысячеярусной парковке на Земле, было испещрено воздушными проездами и странными указателями. Корабль, пролетев несколько поворотов и уровней, оказался в сравнительно небольшом помещении. Покинув остановившееся судно и поднявшись несколько пролетов вверх, женщины в сопровождении ангелов вошли в просторный холл, с тем же зеркальным остеклением. Полупрозрачный материал искусно вставленный в горную породу, снаружи был покрыт отражающей пылью, закрывающей просмотр. Но внутри, подобие стекла, абсолютно прозрачное, давало возможность спокойного наблюдения происходящего за ним.

Там, внизу, раскинулся чужой, непонятный, совершенно невообразимый город. Не было привычных зданий, улиц или дорог. Черно – зеркальные, отсвечивающие оранжевым скалы, переплетаясь гребешками своих вершин, наплывали друг на друга, образуя довольно обустроенное, явно рукотворное пространство. Широкие полосы надпочвенных, настенных и воздушных трасс мерцали неоново – оранжевым проблеском миллионов проносящихся «машин».

– Кто же все это сотворил? Где они? – спросила, подошедшая к проему, Иоланда.

– А вы присмотритесь повнимательнее – ответил Дарс.

За всю дорогу не проронивший ни слова, сейчас, он обрушился ливневым потоком, не умолка.

– Смотрите! Вот же они, вот! Ползают, летают, сидят повсюду, словно мухи, в вашем Энрофе!

Обескураженные женщины, пристальнее вглядевшись, действительно различили небольшие, серо – красные точки, прыгающие и летающие далеко внизу. Их было так много, и они настолько сливались по цветовой гамме, что заметить их в – первые мгновенья было мало вероятным.

– Здесь можно летать? – удивилась Лиз.

– Да, они умеют прыгать и планировать в полете, правда, не очень долго – нужен новый толчок для следующего отрезка движения. Но со скованностью и теснотой прежнего мира этот сравнить нельзя. В отличие от нисходящих миров, он четырехмерен, потому что не слой возмездия над бедными людьми, а обитель будущего оружия. Разница атмосферного давления огромна. Это как переход из плотного, тяжелого раствора в парообразную среду. Двигаться и летать здесь гораздо легче, за исключением одной проблемы – очень горячо!

При перенесении через пространственно – временной туннель, каждая сущность, прежде чем попасть в определенный мир, автоматически наделяется некоторыми физиологическими свойствами, необходимыми для проживания в нем. Поэтому, мы не были расплющены в прежнем слое, поэтому не вспыхнули как спички в этом. Температура окружающего нас пространства настолько высока, что ее цифровые значения не смогут адекватно ассоциироваться с вашим сознанием. Здесь все – воздух, скалы, почва, даже цветы и кусты – раскаленная черно – оранжевая бездна. Сказывается физическая близость ядра. Тем удивительнее формы, процветающей даже здесь жизни.

Подлетев к огромным, готической структуры отверстиям, он снова крикнул:

– Смотрите, смотрите на них! Игвы создали высочайшую по техническому развитию цивилизацию. Можно сказать, что наука человечества, даже в современном развитии, всего лишь эквивалент научно – технического прогресса игв. Иные условия и законы существования, полное выхолащивание духовности и нравственности сделали свое дело. Им ведомы такие приемы и средства, которые людям показались бы верхом магии или колдовством. Все способы движения от колеса до ракеты доведены наукой до совершенного состояния. Построены аппараты для плавания внутри озер инфролавы, и многое, многое другое!

Дарс повернулся к стеклу и стукнул по нему несколько раз. Несколько теней, озираясь, тут же пролетели мимо, а одна приземлилась прямо на стеклянную поверхность. Села как муха, опираясь на две передние и две задние конечности. Мышиная серая кожа плотно обтягивала хрупкое, мускулистое тельце. На всех конечностях было по четыре, довольно внушительного размера пальца, соединенных между собой чем – то вроде оранжевых, покрытых сосудистой сеткой, перепонок. В данном случае, пальцы использовались как присоски, с помощью которых существо спокойно сидело на вертикальной поверхности. Такие же, только чуть больше, пелерины соединяли верхние и нижние конечности. Голова существа походила га цилиндр, с длинным вытянутым ртом и стебельчатыми глазами по бокам. Движения, немного резкие, отрывистые, напоминали движения насекомых Энрофа. Вращая головой и глазами, причем одновременно, игва внимательно осматривалась и, казалось, принюхивалась. Неожиданно, на прозрачное покрытие, село еще одно такое же существо. Не медля ни минуты, оно проворно подползло к первому, вскарабкалось на него, и стало совершать однообразные толчковые движения.

– Что они делают? – изумилась Лиза.

– По-видимому, именно то, о чем ты подумала – ответила Йола. Женщины замерли, боясь пошевелиться, что – бы не привлечь внимания. Появившийся рядом, Нейкон тихо произнес:

– Сплав прозрачен лишь с внутренней стороны, Дарс же говорил, вас не видно.

– Немного противно, они так совокупляются? – отвернувшись, произнесла Иоланда. Лиза, наоборот, внимательно рассматривая происходящее, пробормотала:

– Движения отдаленно напоминают человеческие но они как будто дрова рубят, совершенно без чувств, без эмоций!

Нейкона сменил Дарс, продолжив описание.

– Чрезмерный интеллектуализм этих существ, выхолостил их сексуальную сферу. Способы размножения действительно похожи на человеческие, но как вы видите, гораздо непригляднее. Они совокупляются почти на ходу, никакой потребности в уединении при этом не испытывая, так как совершенно лишены стыда. Чувства любви, привязанности, жалости, находятся в зародыше. Вместо семьи – кратковременные союзы, а для детенышей – тщательно оборудованные воспитательные колонии.

– У них есть дети? – вновь изумилась Лиз.

– Конечно, без этого не возможно существование. Цивилизация игв не ограничивается наукой и техникой. Она включает некоторые искусства. Их развитию, конечно, препятствует рассудочный склад психики и слабая эмоциональность. А в купе с нравственной уродливостью, все это создает отталкивающий, неприемлемый эффект. Взгляните сами.

Дарс взмахнул крылом, и вместо прозрачного стекла, со спаривающимися игвами, появились отрывки изображений, демонстрирующие их культурные достижения.

– Наибольшее развитие здесь, как вы видите, получила архитектура. На экране мелькали бескрайние города, созданные из сооружений голых геометрических форм. Они создавали причудливые, строго очерченные, стереометрические ансамбли.

– Основной материал изготовления – скалы, выдолбленные изнутри и отточенные снаружи.

Множество геометрических фигур – кубы, ромбы, усеченные пирамиды блистали в тускло – оранжевом небе. Увитые трассами с бесперебойным движением, они создавали гипнотический ошеломляющий эффект.

– Есть здесь, конечно, и музыка – продолжал Дарс

. И к магическому изображению добавился звук. Звучала она в основном, бушующей, обрушивающейся какофонией. Но и в ней, мелькали обрывки ритмических конструкций, которые завораживали.

– Еще большую роль в жизни игв играет танец, если только это слово можно применить для тех вакханалий, которые они устраивают.

Сменившееся изображение показало подобие демонической службы. Безумные, четкие, массовые движения черно – оранжевой толпы, в сочетании с поразительными огненными эффектами и оглушительным звучанием исполинских инструментов, создавали настоящий экстаз. Несколько солистов, поочередно взлетали вверх, и с разрывающей энергетикой исполняли пьянящий танец – полет, в дрожащем, плавящемся пространстве. С каждым исполнением толпа бесновалась все более и более, пока, наконец, не впадала в заключительную стадию демонослужения. В пылающем своде «неба» проявлялись изображения страшных чудовищ мрака, присоединяющихся к экстазу. Они не просто смотрели и участвовали. Нет, было видно, как они раздуваются, напиваясь мощнейшей энергией безумной толпы. Как исходящая энергия постепенно иссякает, истончается. А вместе с ней, истощенные существа, дрожа и теряя равновесие, обессилено расползаются кто куда.

Яркая, реалистичная картина растаяла, и вместо нее на затемненном стекле, вновь появились, закончившие совокупление игвы. Они тут же, не проведя ни минуты вместе, разлетелись по своим маршрутам. Но женщины не успели отвернуться, и обсудить увиденное. Огромная мрачная тень закрыла собою всю прозрачную поверхность. Лиза и Йола отскочили на несколько шагов назад и буквально врезались в остальную группу ангелов, которые, совершенно не обращая внимания ни на рассказ Дарса, ни на происходившее за окном, что – то эмоционально обсуждали. Возникший хаос, нарушил их тихий спор.

– Ничего страшного, это раруг, больше некому. Сейчас вы его увидите – успокаивающе произнес Айрон.

И вправду, после его слов, тень оставила оконный пролет так быстро, словно с объектива сбросили заглушку. Еще через мгновение, перед глазами появился огромный крылатый ящур – конь, улетающий в пылающую бездну. Размеры чудовища были настолько внушительны, что даже представить себе возможность его полета, было довольно тяжело. А уж, любого видевшего это впервые, обязательно вводило в ступор. Раруг летел спокойно, как хозяин, широко размахивая крыльями, и изредка наполняя лежащий под ним мир, пронзительным кличем. Ангелы, не обращая внимания, вновь сгруппировались вокруг пульсирующей карты, и только Дарс не оставил женщин, продолжая описание.

– Раруги – аборигены данного перевернутого мира. Древняя порода, обликом, как вы должно быть заметили, напоминающая симбиоз кентавра и древнего ящура Земли. Да в сущности, раруги и есть эти ящуры. После длительных инкарнаций в телах птеродактилей, некоторые, наиболее хищные виды их вступили на путь дальнейшего развития в слоях инфрафизики. За миллионы лет они достигли некой разумности, но она еще очень далека от изощренного интеллекта игв. Зато телесная мощь и невероятный эмоциональный накал душевной жизни таковы, что после длительной борьбы за этот слой, игвы вынуждены были примириться с тесным соседством раругов. Между расами был создан своеобразный союз. Раруги стали чем – то вроде дисциплинированной армии игв. Их неимоверная, врожденная воинственность и кровожадность явились обоюдовыгодны условием. Для постоянных войн такая бесстрашная армия была более чем необходима. Надо сказать, игвы очень умело этим пользуются.

Новое заметное оживление в стане ангелов, отвлекло Дарса от описания. Девушки повернулись вслед за ним.

– Все, наконец – то, следующая точка найдена! После окончательного сканирования, можно будет начать перемещение. Каролины здесь нет точно. Шрастры они прошли сквозняком, напролет. Нисходящий ряд слоев также не отзывается на посланные сигналы, значит и там она отсутствует, по крайней мере в тех, что ответили. Ничего, главное у нас появилась новая точка опоры. А это говорит только об одном – Кер рядом, где – то недалеко. Надо рассредоточить силы для поиска.

Мерлин

Изумленная Мерлин, шла осторожно, большими неровными шагами. Впереди, чуть подпрыгивая, семенил Фредман. Позади, чувствовалось дыхание Дугласа. Оно как то успокаивало в холодном чернеющем мраке. Эйдан и все остальные очень спешили. Надо было обязательно успеть до восхода Галактического Дна. Отполированные масляные лужицы, с каждой минутой становились все менее и менее видны, соответственно опасность возрастала в геометрической прогрессии.

– Эйдан, расскажите куда мы идем? С тяжестью произнесла Мер.

– Недалеко находится маленькое селение, там можно укрыться от испепеляющего ночного светила, а если повезет , выведаем информацию о Керол. Туннель вывел в этот мир, значит она здесь была, причем относительно недавно.

Идущий самым первым, Зуар замер и бесшумно поднял вверх руку вместе с плащом. Прямо перед ним, буквально в нескольких метрах впереди, разлилось огромное черное озеро, подсвеченное изнутри, словно жидкая тушь тусклой лампочкой.

– Тьма усиливается! – произнес ведущий.

– Этого озера здесь не было, оно появилось совсем недавно.

– это Как же мы теперь достигнем убежища – поинтересовался Фредман.

– Достигнем, не переживайте, нас ему не спалить, мы не торды, хотя боль может причинить не малую!

После этих слов, Эйдан оторвал от своего плаща маленький светящийся кусочек и дунув, пустил его по воздуху, как будто пушинку от одуванчика.

– Здесь есть что – то разумное? Не унимался Цукерман.

– Конечно, ваши надежды оправданы. Везде есть что – то разумное, даже там, где почти ничего нет!

– А что там поблескивает среди черноты?

– Это Буствич, нижний слой, который просвечивает в этот мир. В нем заживо гниют и пожираются демоно – червями уже почти совсем разложившиеся сущности, те кто в Энрофе были людьми, а здесь тордами.

После него, еще глубже следуют Рафаг, Шим – Бин и Дром. Каждый из них доделывает работу предыдущего. И уже в Дромне от существующего тела (вернее всех тонких человеческих тел) не остается ни следа. Одно сознание, чистое сознание, голое Я, которое мечется в плену медленного непостижимого потока. Именно там пленники Дромна начинают с величайшим усилием осознавать, что Я даже здесь, в абсолютной пустоте, вопреки рассудку есть. Оно живо и кричит, что все это небытие – итог его же выбора, сделанного когда – то! Тоска постепенно уступает место тревоге. Я чувствует обрыв, видит розоватые отсветы и блики. Оно тяжелеет и превращается из невидимой точки в вытянутую, устремленную к низу фигуру, все еще слабо отличимую от окружающего пространства. Тяжелой каплей, срывается она с обрыва и летит, словно под сильнейшим притяжением куда – то в непостижимую глубину. Цвет нарастает, несколько мгновений он может показаться падающему даже немного радостным, но затем леденящая догадка пронизывает несчастное Я.

Оно осознает, что непреодолимо опускается в раскаленное, железное море. Вес спускающегося стремительно возрастает. И вот он прикасается к раскалено – красной поверхности Фукабирна и погружается в его среду. Тяжкая мука, кроме жгучего внетелесного страдания состоит именно в опускании в вечный огонь – опускании которое представляется невозвратным.

После Фукабирна начинается сакуала трансфизических магм. Эти локальные миры сосуществуют в трехмерном пространстве, но в других потоках времени, с поясами раскаленного вещества в оболочке планеты. Во всех метакультурах, кроме индийской, страдания этих миров были бесконечны, пока Иисус Христос не совершил свой освободительный спуск туда. С того самого момента, для Сил Света появилась возможность извлекать страдальцев из страшных пучин. Пусть это требует огромных усилий, пусть должно пройти необходимое время для очищения и развязывания узлов личной кармы, главное эта возможность появилась!

– А что, неужели и там есть что – то живое? – теперь уже поинтересовался Дуглас.

– Конечно, «Я» никогда и нигде не умирает. Пока жива монада, пока существует ее шельт – «Я» живет, в том числе и в страшной сакуале магм.

Первым из тех миров является Окрус – вязкое дно Фукабирна. Уже в Дромне вокруг «Я» не остается никаких старых оболочек и здесь начинает образовываться новое телесное существо. Ничего напоминающего человеческий облик в нем нет. Это шарообразное нечто из оживленного инфраметалла.

– Какие же страшные злодеяния надо совершить что – бы так страдать? – еле слышно пробормотала Мер.

– Томящихся здесь немного. Осуждение идейного врага на великие мучения, осуждение невинных, терзание беззащитных, мучительство детей – все это искупается страданиями в Окрусе и Фукабирне. Здесь мучающийся вспоминает отчетливо о религиозных учениях, которые когда – то прошли рядом. О том, что он был предупрежден. Телесные муки объективно ощущаются как воздаяние, но уже начинает осознаваться двойственная природа закона и ответственность за его жестокость не Бога, а демонических сил. Сознание яснеет, и в этом проявляется провиденциальная сторона Закона. Той его древней основы, которая была создана еще до вторжения Гагтунгра в Шаданакар. Прояснение сознания, совесть, появившееся чувство долга, возрастающая духовная жажда – сторона закона возмездия, которую Божественные силы отстояли у темных. Благодаря этому Закон все же не стал абсолютным злом.

Инфрафизическая субстанция магм похожа на их физическую субстанцию. Свобода движения условно сохраняется, но в действиях для поддержки существования нужды нет. Сила впитывается из окружающей среды самостоятельно.

Все это относится и ко второму поясу магм – Твегру. Длительность искупительного наказания после смерти определяется в основном масштабами тех жертв, которые пострадали от собственных деяний «Я». Массовый характер преступлений несет за собой понижение слоев возмездия. Апогея муки достигают еще ниже в Укарвайре.

Там искупают себя извратители высоких и светлых идей, несущие ответственность за калечение трансфизических путей тысяч миллионов. Там же и те, кто повинен в сознательном садизме. Одно спасение, что время течет там гораздо быстрее.

Далее идет Пропулк – магма твердая. Мир искупительных страданий массовых палачей, виновников кровопролитных войн и мучителей народных множеств. Свобода движения утрачивается там, тело со всех сторон замуровано в твердый состав. Но даже страшнейшую телесную муку здесь перерастает страдание души. Это такое жгучее раскаяние и такая тоска о Боге, какие не возможны ни в одном из высших слоев.

Сакуала магм завершается слоем носящим название Ырл. Он создан для возмездия так называемых рецидивистов. Те, кто уже раз испытали падение в магмы, после искупления были подняты в Энроф, а затем вновь обозначили себя великими злодеяниями.

Но и это еще не конец. Ниже начинается сакуала слоев, соотносимых с физическим ядром планеты. Первым из них идет Биаск – инфрокрасные пещеры. Форма там меняется. Появляется подобие головы и четырех ног. Но совершенно пропадает дар речи, так как разговаривать не с кем. Каждый из узников изолирован от остального мира и видит только своих мучителей, именно тех, которые похожи на пресловутых чертей. Жертв павших до Биаска насчитывается не очень много, а вот чертей нуждающихся в их гавахе – огромное множество, они выколачивают неимоверную боль из своих жертв всеми способами, которые в состоянии измыслить. Мученики Биаска – те кто был в Энрофе растлителями духа. Даже палач, от руки которого погибли физически сони людей, не принесет такого ущерба, как те кто погубил своим безумным неверием тысячи и миллионы.

Ниже Биаска зияет Амиуц – вертикальные щели. Падающий как – бы застревает, подвешенный в полной беспомощности. А так как щели ведут в Гаашарву, то несчастный оказывается висящим над гнездилищем демонических сил Шаданакара. Там те, кто сочетал сознательный садизм с огромностью злодеяний.

Из вертикальных щелей Амиуца есть боковые ходы – тупики, которые создают еще один слой, название которому – Ытреч. Этот мир своеобразная планетарная ночь, длящаяся от начала формирования Шаданакара до конца существования нашей планеты.

Страданиям, которые переживают жертвы в слоях ядра, я не могу дать полного описания. У нас даже нет представления о тех муках и боли. Туда способны спуститься лишь Высшие Иерархии, и то не всегда, а лишь при наличии определенных причин или сложившихся обстоятельств. Последним, завершающим слоем является так называемое кладбище Шаданакара – Суфетх. Сюда из нижних страдалищ опускаются упорствующие во зле. Здесь их скорлупы – остатки шельта покидаются монадами. Монада оставляет свой шельт, что – бы начать все сначала в непередаваемых мирах, пространствах, временах и формах. И все же это лучше чем провал из Дна Шаданакара на Галактическое Дно Здесь монады не выпадает из космического времени.

Покинутый шельт не исчезает. Он живой. Это самосознающее «Я» в Суфетхе едва шевелится, постепенно выдыхая остатки жизненных сил. Это и есть окончательная смерть. Сила сознания теплится до конца и мера ее мук превышает воображение самих демонов. Туда до сих пор не может досягнуть никто из сил Света. Суфетх может быть виден иногда, но не изнутри, а из соседних слоев. К счастью, за всю человеческую историю набралось лишь несколько сотен монад упавших до Суфетха. Из них только несколько единиц оставили след в истории. Происходит это потому, что все крупные монады нисходящей направленности затягиваются в Гаашарву. В Суфетхе же остаются те, кто не нужен даже Гагтунгру!

– Огонек, огонек, Ваш огонек возвращается! – закричал, перебивая страшное описание Цукерман. Обернувшись, Мери увидела маленькую точку, довольно ярко сияющую, в уже совсем сгустившейся тьме. Черная гладь озера ничего не отражала сверху, но внутри подсвеченная мертвенным мерцанием Буствича, давала возможность хоть что – либо видеть. И Мери заметила легкую тень, скользящую по смолистой глади. Тень приближалась, и совсем скоро, можно было разглядеть широкий плот, сделанный на вид из отточенного камня, но какого – то очень легкого, непонятного. Чем ближе он подплывал, тем сильнее увеличивался в размерах. Плотом управляли два невысоких существа с похожими на человеческие, но совсем карликовыми, уродливыми фигурами.

– Кто это? – прошептала Мер, обращаясь к ближайшему ангелу.

– Торды.. Не бойтесь, эти торды – наши помощники. Они уже не раз откликаются на зов и совсем скоро будут взяты отсюда наверх.

Причалив, карлики спрыгнули на твердь. Страшные, оборванные, с отвисшими руками и размытыми лицами, они довольно ловко закрепили плот за торчащую у берега корягу. Затем, подбежав семенящей походкой к Эйдану, они поклонились ему до земли и быстро – быстро стали что – то шептать, перебивая друг друга. Выслушав их внимательно, старший отряда взял тордов на руки и жестом пригласил всех остальных за собой.