Осенняя любовь. Уютные истории

– Зачем Витке вешаться на твоего Клима, когда у нее Гурьев есть? – резонно заметила Карина.

– Девчата, я понятия не имею! – воскликнула Викуля. – Я врать вам, что ли, буду? Как увидела их вместе… Внутри все перевернулось!

Я ничего не понимала. Похоже, мои подруги – тоже.

– И она до этого с Филом ругалась, – продолжала возмущенно рассказывать Вика. – Они выясняли что-то на повышенных тонах. Рыжая чего-то доказывала…

А я пропустила самое интересное!

– Может, она решила с помощью твоего Климчика ревность у Филиппа вызвать? – предположила Карина.

– Ой, девчат, не знаю! – захныкала Вика. – Но если еще раз увижу ее рядом со своим парнем, мало ей не покажется. Какая мерзавка, а? Я к ней со всей душой… Еще перед вами ее защищала. Вот дура!

– Викуль, не пори горячку! – перебила я Вику.

– Да-а? – протянула она. – Вот посмотрела бы я на тебя, если б рыжая полезла с объятиями на Кайзера!

Я только усмехнулась. Пожалуйста! Мне плевать.

Через некоторое время мне показалось, что золотые огни потускнели, дискобол под потолком крутится медленнее, а музыка стала нудной и тягучей. От всего шума, волнения, переживаний захотелось побыстрее убежать домой.

Фил и Вита появились в зале. Двигались под слегка приглушенную медленную мелодию. Вита повисла на шее у Гурьева, а парень бережно поддерживал рыжую за талию. Значит, помирились? Какие страсти кипят в этой паре.

А в руке Фил держал бежевое пальто нашей новенькой. В углу помог ей переобуться и повел к выходу. Вита слегка покачивалась.

Карина проводила взглядом парочку и усмехнулась:

– Не умеешь пить – не пей. Какой позор! Вот тебе и тихоня… Как думаешь, кто-нибудь из учителей ее спалил?

– Понятия не имею, – пожала я плечами, поглядывая на экран телефона.

За мной уже должен был заехать мамин водитель. Скорее бы…

– А Елесин-то! – усмехнулась подруга. – Ну и жук! У нашей Викули прощение вымаливает… За обнимашки с Витой.

Я проследила за взглядом Карины. Вика стояла с каменным лицом, скрестив руки на груди. Клим, привалившись плечом к стене, что-то эмоционально объяснял девушке.

– Простит ведь его, слабохарактерная, – вздохнула Карина.

Интересно, а как будут развиваться отношения между Филиппом и Витой? Или он тоже слабохарактерный? А видел ли вообще Гурьев, что случилось в темном коридоре? Или свидетелем той сцены стала лишь Викуля… Хотя, судя по тому, что ребята ушли вместе, сейчас у них все хорошо.

Я посмотрела на экран. Водитель писал, что на центральном проспекте из-за крупной аварии образовалась пробка. Какие-то дятлы-водители вздумали погонять по полупустым вечерним улицам. Ладно, прогуляюсь пешком.

Попрощавшись с Кариной, направилась к выходу. Возле дверей актового зала дорогу мне перегородил Кайзер.

– Дэнни, а танец? – спросил Роберт.

– Какой еще танец? – грубовато осведомилась я.

– Медленный, – заявил одноклассник. – Ты за весь вечер ни разу со мной не танцевала.

– И что? Роб, к чему ты клонишь?

– Мы ведь с тобой вроде как встречаемся. Другим это может показаться подозрительным…

– Поверь, никому нет до нас дела! – покачала я головой. – И здесь уже появились другие звезды.

– Ты о чем? – удивился Роберт.

Парни… В то время как мы с Кариной обсудили все, что произошло, вдоль и поперек, Кайзер даже ничего не заметил.

– Забей! – махнула я. – Прости, устала… Не до танцев.

Я осторожно обошла Роберта, который и с места не сдвинулся.

– Но песня классная, – сказал Кайзер, не поворачивая ко мне головы.

– Терпеть ее не могу! – ответила я, толкая дверь.

Обернувшись напоследок, обнаружила, как Роб, пожав плечами, направился к танцполу. В мою сторону он больше не смотрел.

Вечер был холодным. В морозном воздухе парили редкие колкие снежинки. Я подняла воротник пальто и быстро зашагала по пустому серому проспекту. Не сразу увидела под бледным светом фонаря Виту и Фила. Они стояли у обочины. Рыжая прислонилась к парню и дремала. Филипп крепко держал девушку за талию. Я поняла, что ему неудобно придерживать спящую Виту, которая норовила вот-вот повалиться на Гурьева.

Фил не обернулся на стук моих каблуков.

– Помощь не требуется? – спросила я.

– Даша? – выдохнул Филипп. – Вообще-то… да, требуется… Ведь шла нормально, а сейчас что-то развезло совсем. Взять ее на руки?

– Не знаю, – честно сказала я, оглядывая Виту.

Милая вязаная шапочка съехала на глаза одноклассницы. А меня до сих пор не покинул вопрос: видел ли Фил, что случилось в темном коридоре между Климом и Витой? Если нет, у меня в рукаве припасен хороший козырь…

– Придержи ее, ладно? Рука затекла, вдруг уроню.

– Ох, а ты тяжелая… – заявила я.

– Севастьянова? – раздался пьяный голос Виты. – Что здесь делает Севастьянова?

Рыжая подняла голову, чтобы рассмотреть меня из-под вязаной шапочки, и начала ловить ртом холодный воздух. Будто от одного моего вида ей поплохело. А мне и самой бы хотелось знать, что я здесь забыла…

– Так, немного отдохнул, давай ее на руки возьму!

Филипп подхватил Виту.

– Прислонил бы ее к столбу, – посоветовала я. – И делов-то…

– Она на ногах не стоит! – укоризненно посмотрел на меня Фил. – У нее еще такое пальто светлое… Боюсь замарать.

– Ты хочешь поймать машину? Можем дождаться нашего водителя.

Филипп отрицательно покачал головой:

– Виту заберет мама.

– Вау! – вырвалось у меня. – Что будет!

Вот если бы моя мама приехала за мной, когда я находилась в таком состоянии… Да меня бы в порошок стерли.

– Я даже боюсь представить, что она скажет, – словно прочитал мои мысли Фил.

– Побыть с тобой? – предложила я. – Передадим матери на руки загулявшую дочь.

Филипп не ответил. Только с благодарностью посмотрел на меня.

Некоторое время мы молчали. В тишине редкий снег продолжал кружить над пустым проспектом.

– А чего она так надралась-то? – кивнула я на спящую Виту.

– Мы повздорили из-за…

– Меня? – спросила я.

– Вита ревнует, – смутился Фил.

– Что ж… – начала я, – напомни мне потом кое-что тебе рассказать.

Из-за угла выехал большой черный внедорожник, который мчался в нашу сторону на огромной скорости. В какой-то момент мне показалось, что сейчас машина просто сплющит нас троих в лепешку. Но автомобиль с визгом затормозил буквально в метре. Из него выскочила высокая рыжая женщина. Не знаю, сколько ей лет, но сперва я приняла ее за старшую сестру Виты. Интересно, в каком возрасте она родила свою дочь?

– Мерзавка! – громко воскликнула женщина. – Она спит? Ударь ее по щекам! Посильнее!

Это она Филу приказала. Гурьев растерянно уставился на мать Виты.

– Нужно привести в чувства маленькую дрянь. Виолетта!

Вита, услышав злобный голос матери, схватила Фила за шею и заплетающимся языком прошептала:

– Не отдавай меня ей! Она… Ик!.. Она меня убьет!

– Не говори глупостей! – нервно поморщилась женщина. – Мальчик, грузи ее в машину. Дрянь какая! Гадина. Ты решила меня и в этой школе опозорить?

И она продолжала орать, пока Фил пытался аккуратно усадить Виту на заднее сиденье внедорожника. Рыжая по-прежнему не выпускала Гурьева из цепких объятий. Видимо, от страха.

– Вы ее одноклассники? – спросила тем временем женщина у меня.

Я подумала, что у нее эффектная, яркая внешность… Наверняка несколько лет назад она снималась на обложках глянцевых журналов или ходила по подиуму. Ее красивое лицо никак не вязалось с той злостью, которую она выплевывала с каждым новым словом.

– Да, одноклассники, – кивнула я.

– Почему вы допустили такой?.. – выругалась мама Виты. – И где были учителя?

Хороший вопрос. Жаждущие веселья старшеклассники перехитрили «надсмотрщиков». Я отвечала за осенний бал, но не заложила преподавателям ребят, которые выпивали.

– У каждого своя голова на плечах, – ответила я. – Насильно в вашу дочь ничего не вливали.

Женщина прищурилась. К счастью, к нам подоспел Фил, который сумел усадить Виту в автомобиль.

– Надеюсь, Виолетку не укачает, – брезгливо проговорила ее мать. – Машинка только сегодня из салона.

Женщина начала рыться в небольшом блестящем клатче.

– Вы не курите? – с сожалением в голосе обратилась она к нам, вероятно, не найдя сигареты.

Мы с Филом отрицательно замотали головами.

– Молодцы, ребятишки! А теперь – на горшок и в люльку!

Женщина обошла внедорожник и села за руль. Дала по газам. Машина резко тронулась с места. Последнее, что я увидела – как спящая Вита стукнулась головой об окно.

– Да уж! – первой нарушила я тишину. – Еще думала, что моя мама с катушек съезжает.

– Да уж… – эхом отозвался Филипп.

Теперь мы вдвоем стояли под тусклым фонарным столбом, в свете которого снежинки, словно надоедливые белые мошки, летали над нашими головами.

– Ты хотела что-то мне рассказать, – напомнил Фил наконец.

– А-а-а, – протянула я. До встречи с мамой Виты я была готова воспользоваться козырем, но теперь стало как-то гадко. С такой родительницей и я бы напилась. – Уже неактуально. Пора домой.

– Тебя проводить? – спросил Филипп, не глядя мне в глаза.

Мы оба смущенно уставились на мигающий оранжевый сигнал светофора.

Я неопределенно пожала плечами.

– Если хочешь, – негромко ответила я. – Только нужно водителю позвонить, он застрял где-то на…

– Позвони, – перебив меня, произнес Фил. А затем утвердительно добавил: – Я тебя провожу.

Мы неспешно побрели по пустому бульвару, освещенному одинокими желтыми фонарями. Снегопад усиливался. Шли молча, каждый думал о своем под нервный грохот мчащегося в депо последнего трамвая.

Зима

По твердому гребню сугроба

В твой белый, таинственный дом

Такие притихшие оба,

В молчании нежном идем.

И слаще всех песен пропетых

Мне этот исполненный сон,

Качание веток задетых

И шпор твоих легоньких звон.

Анна Ахматова

1 декабря 20…7

Когда нам с Робертом говорят, что мы – чудесная пара, остается только переглядываться и усмехаться. Одноклассники будто не помнят, с чего началась наша ожесточенная война, которая длилась несколько лет. Только в этом году, в силу обстоятельств, нам пришлось выбросить белый флаг и даже стать кем-то вроде напарников.

О том, что случилось в тот дождливый весенний день в спортивном школьном зале, уже долгое время не вспоминает никто. Никто, кроме меня и Роберта.

Кайзер пришел к нам в третьем классе и сразу завоевал доверие у ребят. Никого не стеснялся, что обычно присуще другим новеньким, сразу нашел общий язык с одноклассниками, отпускал веселые шуточки во время уроков. Меньше чем за пару недель Роберт очаровал всех вокруг. В том числе и меня.

Поначалу я старалась не обращать внимания на симпатичного мальчишку. Но однажды на большой перемене он направился ко мне и заявил, что у меня прикольная коса. А я в тот момент своими длинными волосами страшно гордилась… И все. Простого мальчишеского комплимента было достаточно, чтобы покорить девичье сердце. Ну обмолвился о чем-то и дальше пошел, не придавая особого значения… А я пропала. Впервые влюбилась и не знала, что делать… Все мои мысли занимал Роберт Кайзер. Теперь я замечала в нем только хорошее и восхищалась каждым остроумным замечанием или отличным ответом у доски. Искренне радовалась за его пятерки в дневнике, как за свои собственные. Постоянно оборачивалась к Кайзеру во время уроков, строчила в тетради и личном дневнике его имя:

Роберт Роберт Роберт Роберт Роберт и *сердечко* *сердечко* *сердечко* *сердечко* *сердечко* Много сердечек.

Рассказала я о своей первой влюбленности только тете Маше. Родители уже тогда рассеянно целовали меня в макушку и особо не интересовались школьными делами. Головы их были заняты бизнес-планами, проектами, тратами и закупками… Помню тот день, когда Мария Архиповна помогала мне с математикой, а я ей все уши прожужжала про Кайзера.

– Он очень смешно шутит! Лучше всех в классе знает английский язык. Сказал, что у меня прикольная коса! А еще у него есть белые кеды на липучках. Наши мальчики о них мечтают.

– Кеды на липучках – серьезный аргумент, – пытаясь скрыть улыбку, ответила тетя Маша. – Как тут не влюбиться?

– Я обязательно покажу ему свою симпатию, – решительно заявила я. – Сделаю для Роберта что-нибудь приятное.

«Чем-нибудь приятным» не были обделены и мои мама с папой: ведь я хотела, чтобы они обратили на меня внимание. Развешанные по дому рисунки и самодельные открытки, кривые детские бутерброды на завтрак и записочки в карманах верхней одежды. Не скажу, что это имело какой-то успех. Часто родители вообще ничего не замечали или сухо благодарили. Мой энтузиазм постепенно угасал, но по поводу Кайзера сомнений не было – «приятности» нужны. Роб, по сравнению с мамой, чуткий, классный… Он оценит!

Поэтому я начала оставлять в пенале Роберта послания с признаниями, шоколадные батончики, жвачки… Пришлось воспользоваться «сладким тайником», куда я складывала все необычные вкусности, которые привозил папа из-за границы. Роберта нужно было удивлять. Он привык к неординарным вещам.

Мне нравилось на переменах подкрадываться к парте Кайзера и оставлять там «что-нибудь приятное», а потом во время урока следить за реакцией мальчишки. После того как Роб обнаруживал очередное послание, мы встречались глазами. Кайзер сразу отводил взгляд, становился растерянным и смущенным, а я в душе ликовала… Но почему-то Роб не предпринимал попыток начать со мной дружить. А мне так хотелось, чтобы мы вместе возвращались домой из гимназии… Ведь я уже знала, что живем мы всего через пару домов друг от друга, недалеко от городской набережной.

Наступило время сделать решительный шаг – признаться во всем лично. Я попросила тетю Машу помочь мне сделать сердце из крупного ярко-красного бисера. В моей голове уже четко вырисовывалась картина, как я подойду после физкультуры к Роберту и протяну ему свое «сердце». Скажу: «Отдаю его тебе! Очень хочу с тобой дружить. И после уроков гулять по набережной!» А Роб в моих мечтах должен был широко улыбнуться и проговорить: «Ты, Дарья, мне тоже сразу понравилась. С первого взгляда, как я появился на пороге класса. Я тоже хотел предложить тебе свою дружбу, только стеснялся…» И в тот день мы бы обязательно стали возвращаться из школы вместе. И, возможно, даже взялись бы за руки…

Получившееся объемное сердечко из бисера я положила в нагрудный кармашек школьного пиджака. Решила подойти к Кайзеру после физкультуры, в спортивном зале. Выглянув из девчачьей раздевалки, увидела Роберта, который, как обычно, стоял в окружении других мальчишек. Ладно, сейчас я попрошу уделить мне пару минут. Точно.

Но чем ближе я подходила к хохочущим одноклассникам, тем сильнее меня охватывало волнение. Все-таки не каждый день влюбляешься и признаешься в своих чувствах мальчику… Я слышала обрывки фраз и громкий смех ребят.

– …да ваша Севастьянова мне прохода не дает! – говорил Роберт. – Шоколадки дарит. Представляю, как тяжело ей их от сердца отрывать…

Мальчишки хохотали.

– А тебе-то она нравится?

– Кто? – ахнул Роберт. – Этот слонопотам с косой?

Одноклассники засмеялись еще громче. Мои глаза увлажнились, и в носу защекотало. Знала, что у меня проблемы с весом, и я не отличаюсь особой грациозностью, как остальные девочки в нашем классе. Но никогда ребята не осмеливались высмеивать меня по этому поводу – в отличие от новенького Роберта Кайзера. А учитывая тот факт, с какими намерениями я к нему подходила…

Меня, кстати, нисколечко не смущало, что Роб – щуплый и ниже меня на полголовы. Разве любят за внешность?

Улизнуть незамеченной не удалось, хотя очень хотелось спрятаться и разреветься. На меня обрушилась такая обида. И еще яркое сердечко из бисера… Влюбленная дура!

– А слонопотам Севастьянова стоит за твоей спиной! – улыбнулся Елесин, который с первого дня прицепился к Роберту, как репей.

Кайзер быстро обернулся и уставился на меня. В глазах не было ни испуга, ни сожаления за сказанные слова. Его выражение лица будто говорило: «Ты и здесь меня решила допечь, Севастьянова?»

Я рассердилась. Не столько на Роберта, сколько на себя и на свою наивность, вспомнив все глупые записки, которые оставляла однокласснику. Пока я думала, что мальчишка проникся ко мне симпатией, он просто потешался надо мной! Успел ли он кому-нибудь еще показать мои послания? От ужаса закружилась голова…

– Ой, Даша! – равнодушно воскликнул Кайзер. – Ты все слышала?

– Никто не имеет права смеяться надо мной! – дрогнувшим голосом предупредила я. – Иначе…

– Иначе что? – фыркнул Роберт.

– Роб, ты с Дашкой не шути! – предупредил кто-то из мальчишек.

– Ударишь меня? – ухмыльнулся Кайзер.

Девочкам из хороших семей не положено драться. Так сказала бы моя мама. Но я со слезами на глазах налетела на Роберта. Мне не давала покоя мысль, что я хотела подарить ему сердце, которое накануне весь вечер делала под руководством тети Маши. Наивная! Обидно! Обидно! Обидно! И как показал мой горький опыт, «что-нибудь приятное» в моем исполнении оказывалось никому не нужным… Это был мой последний презент, который я решила обязательно отправить в урну.

Кайзер не ожидал от меня нападения (да и я не думала, что все так выйдет). Мы повалились на пол и начали бороться. Одноклассники, которые выходили из раздевалок, столпились вокруг нас. Слезы градом текли из моих глаз, и я пронзительно завизжала от злости, совсем обескуражив растерянного Роберта.

– Дурак! Дурак! – кричала я.

– Раздавишь меня, идиотка! – пыхтел подо мной Кайзер, пока я с остервенением вцепилась в его темно-русую шевелюру. – Что ты пристала-то ко мне, ненормальная? Отпусти!

В ушах стоял звонкий смех одноклассников, которые окружили нас и ржали над этим представлением.

– Дурак! Кайзер, какой же ты дурак! – твердила я.

– Ай, толстуха! Сама дура! Слезь!

Конечно, в то время я была сильнее его. Не знаю, над кем в тот момент смеялись громче: над бешеным «слонопотамом» Севастьяновой или бедняжкой Робом, который не мог дать отпор девчонке. Дружный хохот эхом разносился по спортивному залу, но наконец раздался пронзительный звук свистка.

Физрук быстро растащил нас в разные стороны и встряхнул, словно нашкодивших котят.

– Что здесь творится? – рявкнул учитель.

– Севастьянова втюрилась в Кайзера… – донеслось ехидно справа.

– А он ее отверг и назвал толстухой! – поддакнули слева.

– Она и правда такая туша!

– Тсс!

– Зато как дохлого Кайзера отделала! – выкрикнули из толпы.

И снова – взрыв хохота.

Я и Роберт, находясь в крепких руках физрука, воинственно смотрели друг на друга.

Когда мужчина нас отпустил и сделал выговор, одноклассники разошлись. Мы остались вдвоем в пустом спортивном зале.

– Ты опозорила меня в новой школе! – зло проговорил Кайзер.

– На ногах устоять не можешь? – хмыкнула я. – Каши больше ешь!

– Боюсь, всю кашу в городе уже ты схомячила, – закивал Роб.

– Как ты смеешь? – задохнулась я от возмущения. – Тебе в нашей гимназии не выжить, сморчок! Готовься к веселенькой жизни!

– Аналогично, Севастьянова, – объявил Роберт. – Аналогично!

Мальчишка пулей выскочил из зала, едва не столкнувшись в дверях с Кариной, которая дожидалась меня. С этой девчонкой мы сразу нашли общий язык, ведь подруга в детстве тоже отличалась от одноклассников. И если я была «слонопотамом», то Каринке отлично подходило прозвище «жирафа», потому что она оказалась выше всех мальчишек в нашем классе.

– Дашка, ты как? – сочувственно спросила она.

– Сойдет! – шмыгнула я распухшим от слез носом.

– Твой пиджак… – начала Карина.

– Порвался? – испугалась я. – Мама убьет!

– Помялся еще, вот тут…

Я стянула пиджак и с силой тряхнула его. Из нагрудного кармана посыпался алый бисер. Подпрыгивая, словно капли дождя о жестяной карниз, бусинки разлетелись по полу. Видимо, леска порвалась, пока мы с Робертом боролись.

– Что это? – Карина удивленно смотрела на рассыпавшийся по залу бисер.

– Не обращай внимания, ерунда, – вздохнула я. – Это было всего лишь мое сердце.

3 декабря 20…7

Уже привыкла проводить воскресенье в одиночестве. Мама работает, у Марии Архиповны выходной, папа шлет короткие эсэмэски с дежурной фразой: «Как дела?»

За окном – суровый минус и, в принципе, на улицу высовываться особо и не хочется. Но снега нет. Остается «любоваться» из окна на серые тощие ветки и свинцовый голый асфальт.

4 декабря 20…7

Сегодня девчонки заявили, что Вита все за мной повторяет. Стала носить такие же кольца на пальцах, волосы так же укладывать… да и туфли у нее похожие. Я не придаю словам подруг никакого значения. С чего бы Вите становиться мной в середине второй четверти…

Если честно, я особо не наблюдаю за рыжей. После того что произошло на осеннем балу, как-то неуютно находиться рядом с одноклассницей. Будто я подсмотрела что-то очень личное, и теперь мне стыдно. Все гадкие фразы, которые мама Виты произнесла в отношении дочери, и поведение Виты на мероприятии. Неприятная и глупая ситуация.

Рыжая ведет себя непринужденно, словно ничего и не было. Или она и правда ничего не помнит. Пару раз попросила у меня запасную ручку, так же сидит в столовой вместе с Филом. Единственное, что изменилось – отношения Виолетты и Викули. Теперь моя подруга на дух не переносит новенькую.

– Говорю вам, это не было случайностью! Клим ей нравится! – убеждала нас Вика на одной из перемен.

– Господи, Викуля, ты опять! – закатила глаза Карина. – Столько времени прошло… Девочка просто перепила.

– И перепутала в темном коридоре парней? – хмыкнула Вика. – Знаешь, Кариночка, что у пьяного на уме…

– Викуль, серьезно, забей, – поморщилась я.

– Если бы это было один раз, я бы забила! – возмущалась Викуля. – Но ведь Витка продолжает…

– Ого, ты о чем? – удивились мы.

– А вы разве не слышали, как она громко над шутками Клима на уроках ржет?

– Скажи спасибо, что хоть кто-то над тухлыми шуточками твоего бойфренда смеется, – улыбнулась Карина.

– Помяните мое слово! – зловеще проговорила Вика. – Рыжая себя еще покажет. А если к Климу близко подойдет, то я за себя вообще не ручаюсь!

Викуля сжала кулаки.

– Ой-ой! Воин, остынь! – продолжала веселиться Карина.

Внезапную паранойю подруги мы не воспринимаем всерьез.

8 декабря 20…7

Сегодня я поссорилась с девчонками. Никогда бы не подумала, что причиной конфликта может стать новенькая…

Короче, сначала Викуля весь первый урок прожужжала, что Вита выкупила тот самый кулон, который подруга бронировала для себя.

– Представляешь? Мне теперь за ним в Москву чесать? – возмущалась она. – Как думаешь, рыжая нарочно?..

– Откуда Вите знать, что ты нацелилась на кулон? – возразила я.

– Кажется, я как-то обмолвилась, – неуверенно проговорила Викуля. – А может, и нет…

– Перестань делать из Виты монстра, – посоветовала я. – Ты на ней свихнулась уже. На ней или на Климе своем… Никуда он от тебя не денется.

Захотелось сказать: «Да кому он вообще нужен?» Но на следующем уроке произошло нечто странное. Вадим Антонович решил освободить Виту и попросил сходить в соседний корпус, где учились младшие классы, за дидактическими материалами.

– Учебники тяжелые, возьми кого-нибудь из парней в помощники.

Вита, уже выбравшись из-за парты, растерянно оглядела класс.

– Может, Клима Елесина? – предложила она.

Клянусь, я слышала, как Викуля от злости скрипнула зубами!

– Можно и Елесина, – согласился Классный Вадим. – От него на моем предмете все равно никакого толка.

«Как и на любом другом», – с раздражением подумала я. От Викиного трепа о Климе у меня уже голова кругом идет!

Я смотрела в окно. Снег крупными невесомыми хлопьями сыпался с неба. Школьный двор стал полностью белым.

После литературы Викуля вдруг предложила нам с Кариной:

– А давайте отметелим рыжую где-нибудь в туалете?

Мы с Кариной уставились на миниатюрную белокурую Викулю, которая со стороны – сущий ангелочек. Крылышек только не хватает и нимба над головой.

– Ты что болтаешь, метелка? – спросила строго Карина.

– Ох, правда… Я только с маникюра.

– Видала бойца в легком весе? – спросила у меня Карина, кивнув на сердитую Викулю.

Мы громко рассмеялись.

– Ой, отвяньте! – надулась Вика. – Видели, какая рыжая довольная вернулась на урок?

– Обычная она вернулась.

– Не драматизируй!

– Но я это так просто не оставлю, – не унималась Викуля.

Прямо бомба замедленного действия. Тик-так, тик-так, тик-так… А после уроков и прогремело. Бум! Викуля привела механизм в действие.