Запретный плод

Он не сразу понял:

– Что? А, конечно. Сейчас. Подожди, ты боишься, что будешь стыдиться меня? Я не пара тебе, так?

– Это просто смешно!

Мягко оттолкнув его, Ольга принялась расхаживать по мастерской, лавируя между его молчаливыми созданиями. Они следили за ней осуждающе, они тоже отказывались понять ее.

– Макс, ты составишь пару кому угодно, хоть принцессе английской…

– Там только два принца. И оба вроде гетеросексуалы. Как ни странно для Англии…

– Что? Да, правда… Но ты же понимаешь, о чем я. Ты – замечательный. У тебя только один недостаток – твой возраст… Почему все твои скульптуры на меня смотрят?

Он спросил заботливым голосом психоаналитика:

– И у тебя развивается мания?

Рассмешить удалось, она даже почувствовала себя свободнее.

– Макс, почему мы поменялись ролями? По идее, это ты должен пытаться сбежать от меня и увильнуть от продолжения. Разве не этого хотят все мужчины?

На его лице появилось презрительное выражение:

– Мне дела нет до того, чего хотят все мужчины.

– Ты не такой, как все? – поинтересовалась Ольга насмешливо.

– Разве ты еще не поняла этого?

– Ты не такой, как все…

В этой фразе вдруг зазвучала музыка. Ты – не такой, как все. Ты – необыкновенный. Такой светлый и смуглый одновременно. Такой красивый и неиспорченный – как это совместимо? Такой нездешний со своими черными, слегка раскосыми глазами и такой по-русски безумный… Такой талантливый и неизвестный.

– Я боюсь влюбиться в тебя!

Ольгу бросило в жар, когда она поняла, что произнесла эти слова вслух. За ними слышался настоящий страх. Ужас перед грядущей болью: «Как мне потом жить – без тебя?! Такая любовь не имеет будущего, об этом твердят все психологи… Чем мне потом спастись в этом будущем?»

Его словно волной к ней швырнуло – оказался рядом почти мгновенно. Не обнял, не вцепился в нее, просто встал рядом, опустив руки, наклонив голову, очень близко, Ольга кожей ощутила его тепло. И вдруг поняла, что сопротивление бесполезно. Что она будет жалеть всю жизнь, если лишит себя этого короткого счастья… Разве не так живут сотни людей – хоть миг да мой! Ну, поглотит ее потом одиночество, так она и сейчас из него не выбирается. Хоть понежится в сиянии юности… Он прав: разве ее волнует то, что подумает какой-нибудь дурак или полная идиотка? Никогда она не обращала на них внимания и никогда не боялась нарушить границы дозволенного, так что же теперь? Правда,это больше, чем было когда-либо…

– Не уходи от меня, – прошептал он.

Воздух от его губ пощекотал кожу, заставил слегка содрогнуться. Так реагировать на каждое проявление его жизни – это не чересчур? Почему он так волнует ее? Сердце колотится загнанным в угол зверьком… Разве она не может вырваться? Разве ловушка уже захлопнулась?

«Не хочу вырываться, – закрыв глаза, Ольга сама сомкнула руки у него на спине, прижалась всем телом и почувствовала собственную мягкость – странное ощущение. – Не хочу… Пусть меня осуждает это чертово людское мнение… Не могу я отказаться от этого тепла. Окоченею».

Макс прижал ее так бережно, будто прикоснулся впервые. Они долго стояли так, среди его необычных скульптур, смотревших на них, и даже не целовались, просто вжимались друг в друга с той неистовостью, которая охватывает при расставании. Но они не расставались, и оба понимали это.

Уединившись в ванной, Ольга торопливо, будто одежда жгла ее, разделась и забралась под душ. Ее всегда смешили кадры из фильмов, где женщины, омываемые упругими струями воды, обглаживали и ласкали себя намыленными руками, разгоняя по телу пену. Не делают этого женщины под душем, если только они не полные идиотки, копирующие поведение киношных секси. Собственное тело – это всегда предмет критики и переживаний, но никак не любования. Редко можно встретить ту, что абсолютно довольна своими формами. Даже модели не являются исключением, иначе они не умирали бы от истощения прямо на подиумах…

И Ольга, раздевшись, оглядела свое тело с некоторым страхом. Попыталась увидеть себя глазами Макса, перед которым рано или поздно придется предстать без одежды. Бокс, конечно, здорово помогает, иначе совсем расплылась бы. Даже с ним и то мышцы уже не так держат, дряблость не скроешь. Грудь тяжеловата и заниматься спортом мешает, а скульпторы предпочитают девические формы… Хотя, судя по работам Макса… Беременность тяжело ей далась, сын был таким крупным, до сих пор растяжки на животе. Красота, да и только! И все эти прелести проявления целлюлита и варикоза… Сорок семь лет, что тут поделаешь? Как, помня о себе такое, можно показаться этому совершенному мальчику на глаза?

Вспомнилось то, что Макс говорил про нимфеток, любая из которых полетела бы за ним легким мотыльком. Он не спалил бы, пожалел. Не в этом дело, не в этих мифических, но таких реально-угрожающих девочках, а в нем, их почему-то не желающим. Не секса ему хочется – любви. Того теплого слияния, которое Ольга и сама ощутила, прижавшись к нему. Такой молодой и такой надежный… Почему-то в него ей верилось больше, чем в себя.

Ей-то хотелось веселого приключения, короткого и ни к чему не обязывающего. Хотелось отведать юного мальчика, позабавить себя. И она рассчитывала, что Макс отнесется к этому также: сцепились телами и разбежались довольные… Откуда он взялся такой… несовременный?

Навалившись спиной на розовато-серую кафельную стену, она зажмурилась изо всех сил, пытаясь удержать слезы. Но они уже сливались со струями воды, которые Ольга безжалостно направляла себе прямо в лицо. Рот беспомощно кривился, губы уродливо расползались… Ей саму себя не хотелось видеть в эту минуту. Если б она только умела относиться ко всему с наплевательской легкостью! Хотела этого, да не получилось… Если б удалось, тогда сейчас она не ревела бы тут беззвучно, а ликовала: такой лакомый кусочек заполучила!

Хотя были поистине случайные мужчины в ее жизни, о чем потом и вспоминать не хотелось. В гримерке как-то с одним именитым партнером… Так увлеклись на сцене, что не удержались, перенесли действие в жизнь. Непрофессионально это было. Стыдно. Хотя так скрутило страстью, что оба рычали, кусая друг друга. Неужели это с ней было?

Она несколько раз ополоснула лицо холодной водой, чтобы веки не выглядели опухшими. Душем контрастным обдала все тело, едва удерживаясь, чтобы не взвизгнуть от холода. Не любила она холода, может, потому и тепло Макса подействовало столь магически…

Когда Ольга вышла из ванной, он подбежал с виноватым видом:

– Там Михаэль зашел. Ничего?

– Кто?! – У нее что-то смешалось в голове: как мог оказаться тут семикратный чемпион?

– Мой немец, помнишь? Он копченого мяса принес и вина. Не выгонять его?

– Ну что ты! Зачем же выгонять?

Где-то в груди заныло: «Вот тебе первая проверка. Внешний мир будет оценивать нас. Соберись, милая!»

– Он – хороший парень, – тихо заверил Макс, почуяв ее страх. – Забавный такой…

Она решилась и, как перед прыжком в воду, набрала в грудь воздуха:

– Ладно, пошли знакомиться.

Погасив улыбку, Макс взял ее за руку, осторожно сжал. Тоже приготовился к испытанию. От изумления в глазах Михаэля не спрятаться. Придется принять его и сжиться с ним, если они рассчитывают хотя бы какой-то отрезок жизни провести вместе. День? Год?