С неба женщина упала

А когда мы собирались вместе всей семьей, мама смеялась и говорила, что мое воспитание – теткиных рук дело, от чего тетя всегда открещивалась и заявляла:

– Кадасовым, моя милая, воспитание дать невозможно! Уж с чем родились, с тем и живут. Ты можешь ей кол на голове вытесать, но по-своему делать не заставишь!

А мы с папой заговорщицки перемигивались и улыбались, знай, мол, наших! Мама и тётя Юля, глядя на нас, качали головами и тоже улыбались, казалось, что по-другому не бывает и так будет всегда. Мама приносила свои знаменитые пельмени, которые делала лучше всех в мире, мы рассаживались за огромным круглым столом. Отец рассказывал что-нибудь интересное про последнюю экспедицию, а мама смеялась и «выводила его на чистую воду», когда он пытался приврать ради красного словца… Потом я вышла замуж и долго не могла понять, куда же пропало это ощущение легкого, безмятежного счастья.

Телеграмму о смерти родителей принесли домой к тетке. Мне позвонила заикающаяся соседка и сообщила о том, что тетю Юлю увезли в больницу с инфарктом. А о телеграмме я узнала только на другой день… Тетя пришла в себя через неделю после похорон, и я забрала ее домой. Перевезти ее мне помогал Саша, уже работавший у Андрея Дмитриевича. Муж уехал в то время в командировку почти на целый месяц, я поселилась у тетки, она была очень плоха. Худела, бледнела и почти все время молчала. Затем случился еще один инфаркт, и ее не стало.

***

Загрузившись в машины: я – к подозрительно настроенному Саше, а девчонки – в мою, мы тронулись к дому.

Ехали молча. Метров за пятьсот до дома Саша остановился, посмотрел на меня и спросил:

– Алевтина Георгиевна, вы точно не хотите мне ничего сказать?

– Хочу, – ответила я. – Вытащите, пожалуйста, пистолет… И скажите мне, как ваше отчество?

Саша крякнул, покрутил головой и, тронув машину, ответил:

– Васильевич.

Мы остановились в соседнем дворике. Девчонки вышли из машины, и подошли к нам.

– Ладно, ждите, – буркнул Саша. – Сейчас приду. И… не валяйте здесь дурака!

– Александр Васильевич! – Я серьезно смотрела на Сашу. – Пистолет!

Он нехотя кивнул, взял у меня ключи и исчез в темноте.

Забившись втроем в мою машину, мы некоторое время сидели молча, только вздыхали. Во дворе, как всегда, не горел ни один фонарь, лишь огромная луна висела над нами, а черные деревья отбрасывали причудливые зловещие тени. Было тихо, нормальные люди уже готовились ко сну, а шпана еще только одевалась на прогулку.

Наконец тишину в машине нарушила Юлька. Она завздыхала чаще и громче, хрюкнула и сказала:

– Да-а…

– Да-а… – тут же согласилась Ленка. – Нет, ну надо же так нервы накрутить! Сижу и трясусь как малахольная, а из-за чего, сама не пойму.

– И мне, девочки, что-то маетно, – честно призналась я. – Выйти, что ли, покурить?

– Сиди, курилка. Чего это ты раздымилась? То месяц не курит, а тут – одна за одной, одна за одной! Гляди у меня!– Елена Борисовна сурово сдвинула соболиные брови.

– Да когда я курила-то? – возмутилась я таким тиранством. – И не помню, когда последний раз сигарету в руки брала!

– Да? А кто Александру Васильевичу костюм облизывал? – Я поняла, что сделала промашку, и меня заманили в ловушку.

Безусловно, этим любопытным воронам захотелось узнать подробности увиденной ими пикантной сцены, вот меня и подловили. Ну, Ленка!

– Это все ради дела, – отрезала я. – Ради общего дела страдала и ваших мелких намеков не понимаю!

– Да-да-да! – писклявым голосом пропела Юлька. – Видели мы это дело. А Александр Васильевич, ну что за душка, не мужчина, а мечта. А комплектация…

Как ее на работе держат, никак не пойму…

– Комплекция! – не выдержав, я покатилась со смеху, девчонки за мной.

Хохотали мы до слез, забыв, что десять минут назад тряслись со страху.

– Комплекция комплекцией, но и комплектацию не мешало бы проверить, мало ли что. Только Альке нельзя поручать, она сразу замуж выйдет. Так что ты, Ленка, или я, больше некому! Все, Ленка, на наших плечах, как всегда. Ну проверим?

– Проверим, раз плюнуть! Гляди, мы девки какие видные, враз в оборот возьмем!

– Сейчас вернется…

Обычный, в общем, разговор в ситуации, когда из машины вышел мужик, а в ней остались три запуганные молодые женщины.

– Ладно, видные девки, давайте о нашем, о девичьем, – предложила я, когда веселье стихло.

Решено было следующее: Юлия Геннадьевна, как убывшая в законный отпуск, уезжает завтра к матери в славный город Клин. Клавдия Олеговна, Юлькина мама, год назад вышла замуж и переехала к мужу. Так что проживала теперь в пригороде Клина, по словам Юльки, в очень и очень симпатичном особнячке. Так что все абсолютно естественно. Она и так туда собиралась, только не завтра, а через три дня.

– Ой, возьми, Юлька, свои деньги, я ж забыла тебе отдать, – опомнилась я. – А то с чем поедешь?

– Небось, прикарманить хотела, знаем мы вас. – Если бы Юлька сказала что-нибудь другое, я бы очень удивилась. – Только бы чужие денежки замылить, что за народ?!

– Шмотки какие-нибудь сейчас у меня поглядим, на пару недель хватит, – благородно предложила я и тут же услышала:

– Ой, мне же все будет велико!

– Молчи, шпингалетка! Ушьешь! – подвела я черту под дискуссией.

С Ленкой дело обстояло иначе. Уехать она не могла, да если бы и уехала, выглядело бы все это подозрительно. Потому что на данный момент она успела лично пообщаться с милейшими молодыми людьми, питающими живой интерес к местонахождению Сомовой Алевтины Георгиевны, и являлась, так сказать, нашим окном в мир. Правда, три месяца минуло, как я стала уже Аликушиной А. Г., но забывчивая Ленка об этом не упомянула.

Когда днем, взяв мой загранпаспорт, она вернулась в свой офис, секретарь сообщила, что ее ожидают два молодых человека. С первого взгляда оценив обстановку, Елена Борисовна заулыбалась и пошла бюстом на таран. Пригласив гостей в кабинет, она предложила им сесть в кресла, сама уселась напротив, представила миру на обозрение шикарные коленки и, склонив голову набок, спросила:

– Чем я могу вам помочь?

Видимо, молодые люди не ожидали увидеть в офисе французской фирмы роскошные формы красивой русской женщины, поэтому несколько смешались и растерялись. По описанию Елены Борисовны, они мало чем отличались друг от друга, но у одного томление в членах наблюдалось более явственно. Она решила продолжать работу с ним, как с более перспективным источником информации, и тут же нарекла его Пупсиком. Про себя, конечно.

Минут через пять она уяснила, что интересуются они в ее кабинете совершенно другой женщиной, и обиделась. А когда она обижается, это сразу видно. Грудь взволнованно трепещет, нижняя губа закушена (впрочем, очень элегантно), а глаза…

– Вообще-то, Алевтина Георгиевна работает не здесь, – мягко сказала Ленка.

– Мы знаем, – в два голоса перебили ее гости, досадливо переглянулись, и чувственный Пупсик уступил право ведения переговоров. – Мы на работе у нее были, там ее нет. Но она нам нужна по очень важному делу, не могли бы вы нам помочь? Нам сказали, что вы ее близкая подруга…

– Ну что вы, – мило улыбнулась подружка, судорожно соображая, какая сволочь могла это ляпнуть. – Алевтина Георгиевна сейчас птица высокого полета, к ней просто не подступишься. Вот раньше… Она теперь с большим удовольствием общается с бизнесменами да художниками, а не с нами, смертными…

Ленка удрученно покачала головой, представляя зарвавшуюся змею-подругу, и вздохнула.

– Можете закурить, – предложила она и сама затянулась.

Случай неслыханный в ее кабинете. Просто из ряда вон. Но нервы не морковь, на рынке не купишь. Ребята не семи пядей, но и явно не дураки. Особенно вот этот. Умник.

– А зачем она вам так понадобилась? – прищурившись, Ленка со значением смотрела на Пупсика, изображая безграничное женское любопытство. – По личным вопросам?

– Да нет. – Парень расплылся в широкой улыбке. Суть проблемы его явно не интересовала. – Просто…

– Она нужна нам по вопросам бизнеса, – торопливо перебил его второй, зло мазнув по напарнику взглядом.

– A-а… Я, в общем-то, случайно узнала, что у Алевтины сейчас семейные проблемы. Очень большие. Говорят, она в большом трансе.

По загоревшимся глазам Умника она поняла, что сейчас последует вопрос: «Кто говорит?» Поэтому сама продолжила:

– Я разговаривала с одной знакомой… С Юлией Королевой. Алевтина вчера к ней заезжала, может быть, хотела поделиться, может, переночевать, не знаю. Сказала Юлии, что разошлась с мужем, переживает ужасно! Но Юлия сама собиралась уезжать – она сейчас в отпуске… А Алевтина укатила на какой-то курорт, залечивать душевную травму…

Поведав все это доверительно гостям, Ленка снова уставилась на Пупсика, трепеща ресницами. Услышав неожиданную концовку, ее посетители чуть не подпрыгнули и снова в один голос заорали:

– На какой еще курорт?!

Больше они уже не переглядывались, а требовательно смотрели на Елену Борисовну. И лишь Пупсик слегка косил на ее коленки. Ленка ласково улыбнулась и сама задала вопрос:

– Ну откуда же я знаю?

Закинув ногу на ногу, она приподняла прекрасные брови, развела руками, как бы говоря: «Я ведь к вам со всей душой, а вы шумите!»

Наступила пауза. Умник размышлял, что же еще спросить, а Ленка, не мешкая, приступила к обольщению Пупсика. Она опустила глаза долу и искоса, словно против своей воли, поглядывала на парня. Наконец Умник перестал скрипеть мозгами и спросил:

– А ночевала она, значит, у Королевой?

– Я не спрашивала, а Юлия не сказала.

– А куда уехала Королева?

– Я не спрашивала. Она не замужем…

– А надолго?

– Не знаю.

– А когда уехала?

– Кажется, сегодня утром, но точно сказать не могу.

– А еще у Алевтины Георгиевны близкие подруги есть?

– Я не знаю. Я же говорила вам, что сейчас круг общения у неё очень и очень… высокий… Не знаю, бывают ли там близкие подруги…

Не узнав ничего толком, Умник опечалился. В глазах его явственно читалось огорчение. Он вдруг поднял глаза на Ленку, внимательно следившую за игрой его чувств, и стал пристально разглядывать ее, словно что-то прикидывая. А у нее оборвалось сердце и сперло дыхание.

– Честно сказать, мне вдруг показалось, что он раздумывает, как бы ловчее меня разделать, изверг! Так посмотрел, так посмотрел! Я перед ним как дура, и так и этак, а он? – рассказывая, Ленка всхлипывала, но зареветь не смогла.

– Дорогая! Ты перед ним и так и этак врала! Чего ж обижаться? – заметила я.

– Врала, конечно. Что ему, сукину сыну, правду, что ли, говорить? – Она еще повздыхала. – Но зато второго я, девочки, достала. Не хвалясь, скажу: парень был готов, что твой пончик, разве только не шипел!

– Так как же вы расстались? – полюбопытствовала Юлька.

– Как расстались? Душевно расстались…

Пораскинув, видно, как следует мозгами, Умник решил, что допросить с пристрастием Елену Борисовну в офисе не получится, а выволочь ее каким-либо образом на улицу тоже вряд ли удастся. Поэтому он стал очень вежливо прощаться и спросил разрешения побеспокоить, если будет нужда. Расплывшаяся до ушей Елена Борисовна клятвенно заверила его в своей любви и дружбе и настоятельно просила обращаться в любое время, про себя злобно думая: «Что б ты сдох, зараза!»

– До свидания… – Она несмело протянула пухленькую ручку Пупсику. – Рада буду помочь, если в моих силах… Приятно было познакомиться!

Чуть заметная дрожь в голосе и нерешительный взгляд. Гляди-ка, Пупс рад бы задержаться… Ох, ну как бы его оставить на пару минут? Этот поганый Умник так и теребит его, шипит на ухо: пошли, пошли! Господи, как он его назвал? Кабан? Ну надо же! Пупсик куда как романтичнее. Хотя, может, он и прав… Если бы только узнать, кто их послал… Ленка чуть дольше необходимого задержала руку Пупсика в своей. Ответный жест не заставил себя ждать.

«Спёкся, козел!» – злорадно подумала она.

Момент наступил критический. Не раздумывая о последствиях, Ленка в то самое мгновение, когда Умник повернулся к ней спиной, вложила в руку Пупсика свою визитку, волшебным образом очутившуюся в ее пальцах. Парень слабо дернулся, но под страстным взглядом леди затих. К своему огромному облегчению, она увидела, как за спиной Умника он несколько суетливо, но быстро убрал визитку в карман. Надеясь, что у него недостанет ума вытащить ее в присутствии напарника, Ленка мысленно перекрестилась.

«Только бы сошло! – глядя на спины уходящих визитёров, она подняла глаза к небу. – Господи, только бы Витька не узнал!»

Резон скрывать от своего возлюбленного факт, так сказать, поползновения на сторону, безусловно, был. Дело в том, что Виктор, весёлый, обаятельный и ревнивый мужик, был инструктором по самбо, причём не инструктором-теоретиком, а инструктором-практиком. Смысл его жизни, на мой взгляд, заключался, в первую очередь, именно в самбо, во вторую – в Ленке. Не говорить этого Ленке у меня ума хватало, а у неё на этот предмет было собственное мнение. Я же исходила из того, что убежать на пару часов или пару дней, поругавшись или взревновав, от Ленки он мог, а вот пропустить тренировку или соревнование – никогда. Происходило это, правда, нечасто. Я имею в виду ссоры или ревность. Но, если происходило, вот это бывал фейерверк, доложу я вам! Елена Борисовна дама в теле, но и Виктор Михайлович тоже хорош. В росте большой разницы у них нет, но вздымающаяся во время баталии накачанная грудная клетка Витьки становилась сродни сногсшибательному бюсту подруги, приобретая запредельные объемы. Не подумайте только, что речь идёт о потасовках или ещё каком членовредительстве. Тут бы Ленка супротив любимого не потянула. Но громовые раскаты голосов и порушенная вокруг мебель производят на случайного зрителя ошеломляющее впечатление, уверяю вас! Через какое-то время следует бурное примирение, всеобъемлющая любовь и голубиное счастье, счастливых влюбленных можно не видеть пару суток, Ленка берёт отгул… и вечером Витька бежит на очередную тренировку…

– Так что остаюсь одна в тылу врага, – патриотично сказала Ленка. – Так и знала, что все на мои хрупкие плечики ляжет! Может, меня даже наградят… посмертно… А вас пусть замучает беспощадная совесть…

– Резвится она, поглядите! – заворчала Юлька. – Ты шибко-то не резвись, получишь по жопе, будешь знать.

– Юлька права, – встряла я. – Не высовывайся здесь. Не знаю, не слышала, не видела. Если сейчас не дашь честного слова, что не станешь в разведчиков играть, никуда не поеду, останусь.

Я выглядела решительно и сурово взирала на подругу. С другой стороны на нее живым укором таращилась Юлия Геннадьевна. Ленка заелозила по сиденью, поджала губы и замычала.

– Ты не мычи, а скажи: «Честное слово!» – Я ткнула её в бок пальцем.

Она закатила глазки и сказала:

– Ну я что, дура? Все я знаю!

– Нет, скажи!

– Ну, даю, даю! Даю вам честное слово, что, когда вас не будет, не буду высовываться, не буду приставать, не буду… ни есть, ни пить, буду сидеть как…

– Как дура! – радостно закончила Юлька и захихикала.

– Нет, дорогая, кушай на здоровье, хотя пей, конечно, поменьше. Ты как лишку хватанешь, с тобой не совладаешь!

– «Варвара, ты волчица!» – с сожалением глядя на нас, развеселившихся, выразительно процитировала Ленка.

– Но так оно и есть!

– «Волчица старая и мерзкая притом!» – Ленка театрально вздохнула, закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья, давая понять, что разговора с ней мы недостойны.

Но просидеть в тишине больше двух минут нам не удалось. Потому что Ленка завозилась, открыла глаза и сказала то, что было готово сорваться с моего языка:

– Что-то Саши больно долго нет…

Мы снова притихли.

– Так не бывает, – сказала Юлька. – Не спать же он там лег!

Я облизнула пересохшие губы:

– Ага!

– Ага! – передразнила меня Ленка. – Чего делать-то будем, а? Где очередные гениальные идеи?

– Я на заказ не могу, – скромно ответила Юлька. – Но, на мой взгляд, надо… туда идти… А, Алька?

– Ага, – ответила я и полезла из машины.

Главное сейчас – идти и не останавливаться. Зайти в подъезд, подняться на свой этаж… Только не трусить и идти… Но делать это мне абсолютно не хотелось. Ноги дрожали, горло привычно пересохло, грудь теснило скверное предчувствие.

«Ты всех втравила, ты и тащись, – подумала я и хныкнула: – Как я боюсь туда идти!»

Направившись к подъезду, я услышала, как за спиной захлопали дверцы машины. Мои девчонки шли за мной. Я вдруг испытала к ним чувство огромной нежности и… жалости.

– Девчонки, ждите меня здесь, если что, я вас позову, – зашептала я, повернувшись.

Говорить на улице в полный голос почему-то было страшно. Юлька ничего не ответила, продолжая идти, а Ленка сердито буркнула, правда тоже шепотом:

– Еще чего! Давай двигай, не стой!

Саши нигде не было видно. Поднявшись по лестнице, мы на секунду замерли, потом я решительно направилась к своей двери. Она была неплотно прикрыта.

«Значит, Саша внутри», – мелькнуло в голове, и я потянулась к ручке.

Внезапно дверь распахнулась. Мы дружно сдавленно взвизгнули и подались назад. На пороге стоял Саша, в одной руке он держал пистолет, другой держался за окровавленную голову.

***

Первой очнулась Юлька. Отодвинув меня рукой, она шагнула к Саше и спросила:

– Эй! Ты в порядке?

Вопрос, конечно, глуповатый в данной ситуации, но необходимый. Саша, наконец, сфокусировал взгляд на нас, и в нем появилось осмысленное выражение. Встрепенувшись, он быстро схватил меня и Юльку за руки и втащил в квартиру. Ленка ввалилась самостоятельно, без всякой помощи и очень быстро.

Сбившись в кучу, словно овцы, мы молча таращились на Сашу. Он еще раз выглянул в коридор, аккуратно закрыл дверь и повернулся к нам. Вернее, ко мне.

– Ну? – с не очень уважительной интонацией пророкотал он.

Я не стала обижаться. Все-таки ему, судя по его виду, порядком съездили по башке, должно быть, больно. Все правое ухо кровью залито.

– Тебя надо перевязать, – сказала я, вдруг начисто забыв, что перед этим лет пять, не меньше, мы общались исключительно на «вы». – Я сейчас…

Саша поморщился и остановил меня:

– Подождите. Это потом. Во что вы вляпались? Алевтина Георгиевна, либо вы мне сейчас… Это совсем не шутки… Здесь человека убили…

– А-а? – дружно переспросили мы и стали присаживаться кто куда.

Я с Юлькой на пол, а Ленка на пуфик. Ленка сердито глянула на меня, повернулась к Саше и грубо спросила:

– Чего несешь? Охренел, нет?

– Нет, – почти спокойно ответил Саша. – И не думал.

– Саша, объясни, да не тяни, тебя надо перевязать…

Поднявшись на этаж, Саша огляделся, раз уж я так об этом волновалась, осмотрел замок, прислушался. Стояла полная тишина. В такой тишине капля, падающая из крана, звучит набатом, голоса этажом ниже раздаются, кажется, из другого угла комнаты. Саша вытащил ключи (а не пистолет, как его не один раз просили) и стал открывать дверь. С непривычки он чуть замешкался, но все обошлось благополучно. Шагнул в темноту, протянул руку и включил свет… У противоположной стены большого квадратного холла стоял невысокий жилистый паренёк в черной трикотажной шапке, с прорезями для глаз и носа. Под маской не было видно улыбки, но парень вдруг захихикал. Хотя увидеть здоровенного мужика он явно не ожидал, тихо присвистнул и вскинул правую руку. Тускло блеснула вороненая сталь… Но неожиданно за Сашиной спиной раздался чуть слышный хлопок, незваный гость вскинулся, словно с размаха врезавшись в невидимую кирпичную стену. В середине лба на чёрной ткани, глухо чмокнув, брызнул вдруг тугой фонтанчик. Парня отбросило назад. Разворачиваясь, Саша успел выбросить вперед кулак, мазнувший по чьей-то куртке, и провалился в темноту…

– А… где же… ну эти? – Юлька громко клацала зубами.

Я поднялась с пола, прошла на кухню, затем в одну комнату, в другую. Никого не наблюдалось, ни живых, ни мертвых. Если не считать того, что в квартире почти все было перевернуто вверх дном, в остальном был полный порядок.

– На кухню! – скомандовала я. Передавать сейчас инициативу Саше ни в коем случае нельзя. Не приведи, господи, вспомнит сейчас про милицию. – Быстро!

Все послушно пошли за мной, расселись на табуретки, а я спросила:

– Послушай, Саша, ты в крови… но вообще-то, в квартире никого нет.

Саша стал медленно багроветь, глядя на меня исподлобья, чуть ли не с ненавистью.

– Что же я, по-вашему, вру? А головой об ступеньку?..

Он поднялся с места и потащил меня за руку обратно в коридор. Его запас вежливых слов явно заканчивался, поэтому я торопливо заверила его:

– Нет, нет! Я не о том, Саша!

Краем глаза я увидела, что Ленка со вздохом тянется к старинному подсвечнику, стоящему на подоконнике. Должно быть, подумала, что Саша немного двинулся и теперь опасен.

«Господи! – взмолилась я. – Только бы не оглоушила его сзади этим канделябром! Ведь убьет…»

Мне и самой Сашино поведение казалось не слишком логичным, но, может, для этого и правда причина есть? Добравшись до холла, Саша подвел меня к дальней стене и чуть не носом ткнул:

– Ну а это что?

На пестром рисунке обоев с первого взгляда трудно было заметить круглую аккуратную дырку, но растрепавшиеся края и пыль от штукатурки выдали ее, поэтому я ойкнула, левой рукой зажав рот, а указательный палец правой сунув в отверстие. Дырка была самая что ни на есть настоящая и, насколько я могла судить, новая. Раньше я никогда ее не видела. Приглядевшись еще, я обнаружила, что вокруг дырки растерто пятно, будто кто-то пытался стереть… кровь… Опустив глаза вниз, я разглядела темные брызги, окропившие стену, а также пятна на полу, прямо подо мной. Отступив назад и отодвинув девчонок, разглядывающих стену и сопящих мне в ухо, я увидела, что стою на плохо стертом кровавом пятне.

Я молча сняла туфли, пошла в ванну и вымыла их, взяла губку и мыло, вытерла стену и пол в коридоре. Наблюдающим за моими действиями девчонкам я принесла по тряпке. Не сказав ни слова, они начали методично и тщательно протирать все гладкие предметы и расставлять вещи по местам. Я усмехнулась. Кто бы мне об этом два дня назад сказал!

Тем временем я быстро обрабатывала Сашину рану. К счастью, ничего страшного не было, хотя, возможно, небольшое сотрясение он заработал. Заняв, наконец, свои руки делом, я принялась думать. Но толкового объяснения, хоть убейте меня (тьфу-тьфу-тьфу!), найти не могла, один конец никак не вязался с другим, и выходила полная белиберда.

Кто мог так вовремя появиться за Сашиной спиной? Бэтмен? Кто был настолько заинтересован в Сашином спасении, что, не раздумывая, пошел на убийство? Кто вытирал кровь? А на кой забирать с собой труп? Ну или раненого, что тоже не исключено? Тащить его, рискуя, что кто-нибудь попадется навстречу? Друг? Родственник? Мой? Юлькин? Ленкин? Навстречу… В голове вдруг мелькнула неясная догадка, я даже замерла от волнения. Так, так, так… Почему…

– Алевтина Георгиевна! – Я вздрогнула и едва не подпрыгнула. Из-под моей руки выглядывал Саша, пытаясь заглянуть мне в глаза. – А почему в квартире все перевернуто? Что искали-то?

– Не знаю, – сердито ответила я, смывая мокрой ваткой кровь с его шеи, – грабили, наверно.

Саша глядел на меня с подозрением и был прав.

Быстренько покончив с медицинскими проблемами, я взялась за сборы, ничуть не заботясь об отпечатках. Да и странно бы было, если хозяйка не оставила своих следов. Меня не покидало ощущение, что кто-то все время пытается наступить мне на пятки, поэтому работоспособность у меня появилась невероятная. Минут за пятнадцать я собрала два чемодана и сумку, надеясь, что ничего не забыла. Свою любимую книгу Моэма, косметику и купальник я точно взяла, а без остального можно обойтись.

– Вы закончили? – спросила я, разгибаясь.

– Угу, – кивнула Юлька.

– Тогда держи, это тебе. – Я протянула ей один чемодан. – Все, уходим.

Оглянувшись у дверей, я еще раз порадовалась, что квартира имела практически свой обычный вид, а из теткиных работ почти ничего не пострадало. Лишь у небольшого панно из рыбьей чешуи и соломки, изображающего деревенский пейзаж, была сломана рама и разбито стекло.

Я захлопнула за собой дверь.

Саша вел себя крайне осторожно. Видно встреча с веселым пареньком крепко отложилась в его мозгу, убедив, наконец, что мой рассказ плод не только моей фантазии. Поэтому, прижав нас к стенке и зашипев, чтобы мы закрыли рты, он долго и внимательно прислушивался, затем стал спускаться по лестнице. Повернувшись, прошептал:

– Пойдете, когда я позову…

Напряженно вслушиваясь в тишину, я, каждую секунду ожидая грохота, стрельбы и прочих ужасов, непроизвольно вернулась к ускользнувшей важной мысли.

«Если кто-нибудь войдет в подъезд, то он попадется Саше… навстречу… А если… если… – Я даже перестала дышать, боясь спугнуть свою догадку. – Значит, он пошел наверх…»