Поверенная 19 века

Я устроилась поудобней. Отхлебнула травяной взвар, обмакнула баранку в мед, да и стала ждать, когда старуха прекратит свои кудахтанья и покажет уже мне требуемое.

Я ожидала увидеть как минимум золотые украшения, браслеты, серьги, броши. Это ведь настоящие подарки? А по факту была разочарована.

Отрез качественного серого сукна на пальто. Комплект пуговиц к нему. Отрез простого батиста на платье с вышивкой ришелье. Алые легкие туфли из ткани с вышивкой, на небольшом каблучке. Глафира цокала языком и приговаривала «дивные черевички». Вновь отрез ткани. На этот раз легкий хлопок. Алая атласная лента. Одна. Отрез тончайшего батиста. Хлопковые чулки и к ним подвязки. Флакон розовой воды, размером с наперсток. Открытый и наполовину пустой. Ажурная брошь из чеканки со вставкой перламутра в виде тельца бабочки. И наконец ужасные по своему исполнению хлопчатобумажные перчатки, длинные, как чулки. Да еще и желто-коричневого цвета. Фу, уберите от меня эту гадость.

Ах, да. Шали. Огромные. Ими укрывали голову и плечи, и они доходили до пояса. С кистями и яркими цветами. Синяя «богородичная», красная «пасхальная», зеленая «на Петров день». Так обозначила их Глафира, когда показывала.

Это все? Я готова была реветь. Да разве это подарки любимой?

Продать это все, если и получится, то за копейки. Даже на короткое время прожить с детьми не хватит.

Ну, ладно. Допустим, я раздобуду какие-то деньги. А дальше? Кем я пойду работать? Можно, конечно, подумать и о своем деле. Если даже крестьянский мужик смог фабрику организовать, неужто у меня не получится? Да не смешите меня!

Но здесь есть сложности на подготовительном этапе. Первое. Я совершенно не знаю законов. Вот куда пойти, чтобы получить разрешение на ведение собственного дела? Как отчитываться? Каков налог? Одни вопросы.

Дальше. Мне нужно самой увидеть, что за товары и услуги здесь предлагают. Может, они про вилки слыхом не слыхали, а тут я со своим изобретением. Запатентую, начну продавать идею, заживу как баронесса. Почему я сделала вывод об отсутствии вилок? Да потому, что мне всегда подавали только ложки. Независимо от блюда. Суп или каша – держи один прибор.

Или вот салфетки там, скатерти. Мне ничего подобного не предлагали. На кровати лежало полотенце для всего. Хоть нос сморкай, хоть руки вытирай.

Если вспомнить, то я многое смогу предложить этому миру. Но нужно все смотреть своими глазами. Выискивать, чего еще не изобрели.

– Скажи, Глаша, а как часто я гуляю?

– Пш! Даже вслух не произноси, – зашипела на меня старуха, оглядываясь по сторонам.

– Да я выразилась неправильно. На улицу как часто я выхожу? Смотрю, что продают в лавках, может, сад какой поблизости имеется?

– А, это… – выдохнула беспокойство она. – В церкву ходим в субботу и воскресенье. Это обязательно. Ежели какой праздник на неделе, то и тогда. По субботам, когда ярмарки какие, тебя Петруша всегда приглашает. То пряник купит, то клюкву в меду. Без внимания никогда не оставляет. Летом на лодочке катает по Москве-реке. Хорошо тебе с ним живется.

Ну, про радость жизни с тираном не тебе рассуждать.

– А сама я?

– Как это сама? Где это видано, чтобы жинка одна по улицам шлялась. Ты мужнина жена. А не девка, тьфу, – она показательно сплюнула себе под ноги.

– А за продуктами? – не отступала я.

– Мотя на то есть.

– А за отрезом ткани?

– Павлуша принесет, только попроси. Или когда на ярмарку пойдете, там и купит, что пожелаешь.

– Игрушки детям?

– На ярмарке все.

– То есть меня совсем никуда не выпускают? Как в тюрьме, сижу в четырех этих стенах? – перебрав все возможные варианты, я взорвалась гневом.

– Да что ты такое говоришь? Али не слушала меня? Одной тебе никуда нельзя. Да и не только тебе. Нельзя честным жинкам и девицам одним на улице появляться. А коли хочешь, вот поправишься, и сходим с тобой до церкви. Свечи поставим за твое здоровье да сорокоуст закажем.