Полная версия:
Иван Московский. Том 2. Король Руси
Кардинал слышал о том, что у Папы имелись какие-то интересы и ставки на Иоанна в большой борьбе с османами. И что король Неаполя очень чем-то там заинтересовался. Иначе бы он не отправил свою дочь так далеко. Но всё это никак не объясняло, почему Папа отдал титул схизматику. Хотя, конечно, справедливости ради надо сказать, что законники в целом правы.
Правы, но он сам бы рассудил иначе. Король Польши был католическим монархом, а Иоанн – нет. Так что на определенные неточности в наследовании можно и нужно было бы и закрыть глаза. Но нет. Не закрыли. И теперь получили совершенно дикую Польшу, буквально вставшую на дыбы. Пока это было не видно. Пока. Но кардинал был уверен – Казимир IV сумеет довести до всех своих подданных, что их интересами пренебрегли.
Он допил бокал вина и потянулся.
Слуга сиротливо стоял у камина. А рядом с ним – пустой таз и кувшин с горячей водой. Возраст давал о себе знать. Так что кардинал охотно позволил ему себя разуть и прогреть ножки в горячей воде. По этой мерзкой погоде подобное очень помогало.
Однако толком расслабиться не удалось. Заглянул настоятель подворья, в котором кардинал остановился.
– К вам прибыли посланцы короля.
– Так быстро? – удивился кардинал.
– Они просят вас вернутся во дворец.
– Боюсь, что я несколько занят.
– Они очень настойчивы.
– Угрожали?
– Немного.
Пожевав в раздражении губами, кардинал вынул ноги из тёплого тазика и позволил слуге их обтереть. А потом надел свежую сухую и прогретую у камина обувь. От чего ему стало очень приятно. Настолько, что он даже зажмурился от удовольствия.
Но время.
Он встал и нехотя проследовал за настоятелем. Карету уже успели заложить. И чтобы он не мерз в дороге, поставили внутрь кованый ящик на ножках – с раскалёнными углями, что достали из печи. Места он занимал изрядно, но ехать в карете с таким обогревателем было намного приятнее по такой погоде. Во всяком случае, кардинал не мог себе отказать в такой малости. В конце концов, он слишком долго жил там, где тепло и хорошо.
Добрались до дворца быстро.
Кардинал вышел из кареты. Поёжился от сырого, пронизывающего ветра. И быстро прошёл во дворец, который, впрочем, плохо отапливался. Не то чтобы король не мог себе это позволить. Просто дворец был так построен. Где-то густо, а где-то пусто. Топи не топи.
– Ваше Величество, – устало произнёс кардинал, входя в тот же самый кабинет, что он покинул совсем недавно.
Там Казимир уже был не один. С ним находились несколько советников. И лицо он имел не такое красное, а глаза не выражали бешенства.
– Прошу простить мою горячность, – нехотя произнёс король. – Вы сказали, что Святой Престол передаёт Иоанну право на титул короля Руси…
– Подтверждает его право на наследование титула, – поправил его кардинал.
– Да, конечно. Но при этом не лишает этого титула меня. Я правильно всё понял?
– В общих словах – да. Святой Престол не даровал вам этого титула, и он не считает, что вправе его лишать. Он выступил только как арбитр.
– Значит, если я силой оружия заставлю Иоанна отказаться от титула, то Святой Престол не будет против?
– Это было бы нежелательно.
– Почему же?
– Святой Престол выражает заинтересованность в вашем союзе против османов. И в том, чтобы вы сумели как-то договориться промеж себя и примириться. Понимаю, что это сложно. Но для всех добрых христиан сейчас есть только один истинный враг – османы.
– Без всякого сомнения, – кивнул Казимир с очень сложным выражением лица…
* * *Примерно в то же самое время в городе Сирет в Великом княжестве Молдавском шла беседа, также связанная с Русью…
– Так он принял папёжную веру или нет? – с некоторым раздражением поинтересовался Стефан III[5].
– Однозначно сказать нельзя.
– Он ходит в православные храмы?
– Да.
– Ну вот и всё. И что вы тут мне голову морочите?
– Но он женился на латинянке, не перекрещивая её.
– Тем лучше, – отмахнулся Стефан. – Вам удалось обсудить с Андреем Палеологом наш с ним союз?
– Он отказался от ваших условий, сославшись на то, что вы уже женаты. Он считает, что обсуждать брак его сестры Зои с пока ещё женатым мужчиной преждевременно.
– Но он не против?
– Из разговора с ним я пришёл к выводу, что он всё ещё надеется на Московскую партию. Дескать, Иоанн Васильевич умер, но ему унаследовал молодой и деятельный сын, способный прославить дом Палеологов.
– Если поляки с литвинами его не стопчут.
– На это и расчёт.
– В каком смысле?
– Они считают, что поражение заставит его пойти на уступки. Вселенский Патриарх примет от него покаяние и признает их брак с Элеонорой незаконным, что позволит ему взять в жёны Зою.
– Или не Зою.
– Так вопрос не стоит.
– Иоанн юн. А Зое уже восемнадцать лет. Сколько будет длиться эта война? Год? Два? Три? Пять? Я наслышан о военных талантах этого северного льва[6]. И сомневаюсь, что Польше и Литве удастся быстро его победить. А Зоя всё это время будет сидеть старой девой?
– У них больше нет подходящих дев, – покачал головой священник.
– А что Патриарх?
– Он пока выжидает.
– Он не боится, что Иоанн примет латинство? А он ведь может это сделать, если он не найдёт способ с ним помириться.
– Иоанн хоть и юн да вспыльчив, но на такой шаг не пойдёт. Иначе бы уже принял папёжную веру.
– Почём знать?
– Всё, что я слышал о молодом Иоанне, говорит о том, что он очень ценит деньги. Даже поговаривают, что он в ремесле сам практикуется, что совершенно невместно для государя. Зачем он испросил титул – я не ведаю. Кроме проблем, это ему сейчас ничего не несёт. А вот невесты у него все с большим приданым в звонкой монете, которого у Зои нет. Пока нет…
– Собирают, значит… – тихо, скорее сам себе ответил Стефан и загадочно улыбнулся. Ему стала понятна партия, которую начал разыгрывать Патриарх для того, чтобы примириться с Иоанном.
Оставалось понять, что ждёт Элеонору Арагонскую и Катерину Сфорца. Ведь в задуманном раскладе они не жилицы. А раз так, то это, без всякого сомнения, резкое обострение отношений между Святым Престолом и Константинопольским патриархатом. Оно и без того далеко от благодатного, мягко говоря. А тут ещё такой шаг.
Но за кадром разговора Стефана со своим епископом оставался ещё один нюанс, который тревожил господаря Молдовы. Он прекрасно знал о том, что Вселенский Патриарх верой и правдой служит своему господину – султану. А тому совсем не интересно, чтобы торговля товарами Великого шёлкового пути шла в обход его казны. А значит, и компания Персидской торговли, что задумана и ныне развивается Иоанном, ему ни к селу ни к городу. Очевидный конфликт интересов. Причём, в сущности, непримиримый. Здесь одной взяткой в форме приданого за Зою дело не решить. Здесь нужен иной подход к делу.
В любом случае Стефан III послушал своего епископа. Подумал. И решил вести, как и прежде, свою игру. Игру, нацеленную на укрепление и развитие его державы. И в ней не предусматривалось прибытие Зои ко двору московскому и сочетание её браком с Иоанном Иоанновичем. Как и решительная победа назревающей коалиции из Польши и Великого княжества Литовского. Во всяком случае, он всё взвесил и решил рассматривать сложившуюся ситуацию как возможность. Возможность для него по расширению своих земель…
Глава 2
1473 год, 11 апреля, Москва– Что-то удалось прояснить? – устало спросил Иоанн.
– Многое. Но… многое из этого тебе не понравится, Государь, – чуть помедлив, ответил митрополит Феофил. – С чего начать?
– Начинай с плохого.
– А всё плохое.
– Почему я не удивлён? – в некотором раздражении фыркнул Иоанн. – Ладно. Тогда начнём с Казимира. Он там как? Не хворает? Чай, уже на войну собрался?
– Он не верил слухам… – осторожно произнёс Феофил. – Но слухи подтвердились, и теперь шляхта с магнатами бузят. Им всем очень не понравилось, что Папа Римский подтвердил законность претензий твоего покойного отца, да будет земля ему пухом, – перекрестился митрополит, – на титул короля Руси.
– Это предсказуемо. Что-то ещё?
– Они собираются пойти войной на тебя.
– Польша и Литва разом?
– Король и примкнувшие к нему магнаты. По слухам, шляхта этим делом очень недовольна. Но не в той мере, чтобы собирать Посполитое рушение[7] и идти карать тебя. Король хотел собирать именно его, но его отговорили.
– Вот те раз. И кто же?
– В Сейме коронном выслушали слова кардинала и нашли их разумными. Он передал им кратко доводы законников Папы. Польская шляхта вправе решать за Польшу, литовская – за Литву, а русская – за Русь. Казимира даже слушать не стали. Шляхта очень возбудилась, когда кардинал заговорил за их права, а также о том, что противное воле римских законников решение позволит в будущем ущемлять королю и польскую шляхту.
– В Литве также не услышали желание короля?
– Да, – кивнул митрополит. – Но нам от этого сильной радости нет. Да, сеймы и Польши, и Литвы отказались поднимать Посполитое рушение. Но они порешили выделить королю денег на войну, ибо урон чести не только ему, но и державе. Причём довольно крупную сумму денег. А он сам сумел заручиться поддержкой влиятельных магнатов, которые имели свои виды на твои земли, Государь. Да и свои деньги у него имеются.
– Сколько, кого, куда – пока неясно?
– Нет, – покачал головой Феофил. – Очевидно только то, что Тверь и Рязань их поддержат. И ходят слухи, что Новгород также поддержит, ежели Казимир дарует ему Магдебургское право[8].
– Новгород, значит? – нахмурился Иоанн. – Аль недовольны они тем, что их торговлишка улучшилась от расширения торга Волжского?
– Довольны, – кивнул Феофил. – Но непривычно им жить под рукой короля. К вольностям привыкшие они. Оттого и соблазняет их Казимир россказнями всякими.
– Соблазняет, значит. Хм. Ладно. Подумаю. А на что Казимир деньги спускает полученные от сеймов?
– Мне то неведомо.
– А слухи что говорят?
– Что переговоры с бандами наёмников ведёт где-то на западе.
– О! Ясно… – нахмурившись, произнёс наш герой. И задумался.
На текущий момент в его руках была небольшая, но вполне эффективная регулярная полевая армия. Полдюжины[9] лёгких полевых орудий, две сотни аркебузиров, шестнадцать сотен пикинёров и три сотни всадников.
Кроме того, он имел доступ к старым, квазирегулярным воинским контингентам – старой дружине, что досталась ему в наследство от отца в неполные три сотни всадников, ибо потрепало её в последнюю кампанию. А также ополчение с Москвы, Новгорода и прочих вотчинных земель, которое могло выставить ему несколько тысяч конницы. Неплохой такой линейной конницы в доспехах. Одна беда – совершенно неуправляемой на поле боя и не дисциплинированной, ибо по своей сути средневековой. Да, конечно, не в той дикой степени, как в той же Франции в начале Столетней войны. Но всё одно – тот ещё хаос на ножках. Причём с гонором немалым. Отец ведь пытался в последний год своей жизни их перевести на «сотенную службу» и принудить к регулярным тренировкам да дисциплине. Но не вышло. Такую поруху старины они терпеть не пожелали. И это не считая того, что подобное «наследное» войско не было в полной мере у него под рукой. Его собирать нужно. А это не просто и не быстро.
Сверх того, Иоанн мог рассчитывать на наёмников в случае чего. Как внутренних, так и иноземных. Но тут говорить о каких-то конкретных контингентах было пока сложно. Всё уходило на откуп случая.
– Ты бы ещё своих пешцев завёл себе, что ли, – наконец прервал его размышления Феофил.
– Заведу, – кивнул Иоанн несколько раздражённо. – Обязательно заведу. Вот только решу, чем их кормить, вооружать и где им жить, – и заведу. А также разберусь, где взять командиров для них.
– Но ты же уже начал набор.
– И тренировку, – кивнул Иоанн. – Но эти пять сотен – максимум, что я могу себе сейчас позволить.
– Сын мой, грядёт большая и серьёзная война. Король Польши и Великий князь Литовский при поддержке своих магнатов и Великих князей Тверского да Рязанского попытаются разгромить тебя. Ежели ты не сумеешь должно выступить, то многие земли потеряешь. А то и жизнь. Стоит ли сейчас экономить? У тебя ведь есть деньги. Вот и не жадничай. Что тебе эти пять сотен, коли придётся драться и на севере, и на юге, и на западе?
– Есть деньги, есть, – нехотя согласился явно недовольный король.
После венчания с Элеонорой Арагонской он получил очень солидное приданое – семьдесят тысяч золотых дукатов[10]. Монетой. Что в переводе на местное серебро было чуть за сорок тысяч счётных рублей. Новгородских, которые были вдвое тяжелее московских.
Сверх того, у него полностью сохранилась от отца контрибуция Новгорода в тридцать пять тысяч рублей. Да ещё десять тысяч монетой осталось от добычи, взятой в Казани. И это несмотря на то, что Иван III обильно запускал в казанские трофеи руку, финансируя военные действия.
Кроме того, у самого Иоанна стоял небольшой свечной заводик, ещё с тех пор, как наследником был и в обход казны дела делал. И не один заводик, а с десяток маленьких мастерских разного толка. Тут и производство кустарное стеариновых свечек с маргарином по методу Меж-Мурье. И выделка бумаги по Самаркандской адаптированной технологии из лыка. И производство тигельного «железа». И работа с костяным фарфором. И с зеркалами стеклянными опыты. И прочее. Но всё это делалось буквально по чуть-чуть. Горсточками да на коленке. Потому что людей обученных у Иоанна не имелось ни для работ, ни для руководства. Оттого всё и тормозилось как могло. Но даже в таком виде эти мастерскими были в глазах покойного отца золотыми, ибо только чистого дохода давали в год порядка ста тысяч рублей новгородским счётом[11].
Так что деньги у Иоанна были. И в казне, и в ежегодных доходах. Проблема была не в них…
– Сам же понимаешь, дело не в деньгах.
– В воеводах?
– И в вооружении. Доспехи чешуйчатые я ещё наловчился делать. Да и то – тысячу комплектов я за год не сделаю. Но вот с остальным – беда. Ни пищалей годных, ни клинков. Разве что пики клею в достатке. Но там дело не хитрое, ежели с умом подойти.
– Так что тебе мешает покупать оружие? – удивился Феофил.
– Время… – нехотя ответил Иоанн. И сам тоже задумался.
– На мой взгляд, сын мой, ты просто упрямишься, – назидательно произнёс митрополит.
– Может, и так, – нехотя согласился Иоанн. – В своё время один очень умный человек сказал, что если народ не хочет кормить свою армию, то скоро он окажется вынужден кормить чужую.
– Мудрые слова.
– Но и мои резоны в этом деле есть. Кроме своей армии из тысячи восьмисот пехоты и трёхсот всадников при шести орудиях, я ведь могу поднять и иных воинов. Великокняжеский полк…
– Королевский, – поправил его Феофил.
– Да, королевский полк, что достался мне от моего отца. Это конная дружина в три сотни всадников. Московский городовой полк, новгородский и прочие. Сколько их выйдет совокупно? Пять тысяч по скромному счёту.
– А ты можешь им доверять? – прищурившись, поинтересовался митрополит. – Королевскому полку, допустим, можешь. Они верны тебе, хотя и строптивы. А городовым полкам? Прошлый год показал, что Москва верна тебе. Но только Москва. Здесь много людей, которые имеют выгоды от твоих предприятий. На остальные же крупные города я не стал бы на твоём месте полагаться. Ведь Казимир не стесняется в лести и обещаниях.
– Магдебургское право?
– И его тоже он всем сулит.
– Проклятье… – процедил Иоанн, отвернувшись к окну.
Он в своё время увлекался историей и военно-исторической реконструкцией, хоть и совсем другой эпохи. И недурно был осведомлён о том, каким тяжёлым бременем на экономику страны ложились милитаристские устремления монархов Нового времени. Что Людовики там всякие во Франции выжимали своих крестьян до состояния мумии, что те же цари московские. Да и Петровские реформы на Руси выглядели категорически грубыми, надрывными.
Иоанн не хотел так поступать, ибо в голове своей всё ещё оставался не столько правителем, сколько человеком. Раз уж он вляпался в эту всю историю, то он планировал вести реформы аккуратно. С минимальной кровью и общественным сопротивлением. Да и деньги, накопленные в казне по счастливому случаю, он не спешил спускать на сиюминутные забавы. Именно поэтому он и строил большие планы, замышляя что-то вроде пятилетки с обширным инфраструктурным строительством. Вот на него он был готов эти «внезапные» деньги и спустить. А не на войну…
Всю осень он сидел, думал, планировал. Но человек предполагает, а Бог располагает. Так что со своими благими намерениями он уже умудрился оказаться в центре мощного международного конфликта военного, экономического и – хуже всего – религиозного толка.
Церковь Северо-Востока Руси оскудела личным составом. Кого-то перебили. Кто-то сбежал. В результате и без того не самая многочисленная религиозная организация оказалась категорически ослаблена. А мир не терпит вакуума.
Но что Иоанну было делать в сложившейся ситуации?
Пытаться примириться с Патриархом Константинопольским, в епархию которого Русь входила? Так ведь он верой и правдой служил султану османскому, отстаивая его интересы. Как и прочие восточные патриархи древней Пентархии. Вон он какое коленце выкинул с Киевской митрополией. Что здесь, в XV веке, что там, в XXI. Патриарх Константинополя всегда был верен только себе и своим интересам, которые тесно переплетались с его непосредственным сюзереном, то есть тем, кто крепко держал за яйца и этого иерарха, и всё руководство патриархата.
Возвращаться под руку этого деятеля – то же самое, что ставить в 30–40-е годы XX века во главе идеологического отдела компартии Советского Союза подчинённых Геббельса. Может, поначалу и не станут шалить, но волю своего начальника всё одно будут реализовывать. А ведь султану компания Персидской торговли, задуманная Иоанном, как серпом по известному месту. Она ведь подрывает экономику его Империи. В то время как для нашего героя эта компания была очень важным инструментом международной политики. Ну и источником большого бабла в перспективе.
Идти к католикам? Так там тоже не санаторий. Папа Римский был самостоятельным светским правителем, который, как и Патриарх, преследовал свои и только свои интересы. И лавировал между мощными политическими образованиями Западного мира: Францией, Священной Римской Империей, Кастилией с Арагоном и так далее. Не говоря уже про весьма крутые разборки, что кипели непосредственно в Италии не умолкая.
В какой-то мере союз с Папой выглядел интересным делом. Ведь он находился далеко, и прямого конфликта интересов, как с теми же «православными» османами, не выходило. Да и ресурсами они обладали куда как бо́льшими, из-за чего можно было получить серьёзные преференции в случае грамотно заключённого союза.
Однако Иоанн прекрасно понимал, что уже начались потрясения, в ближайшие век грозящие перерасти в мощнейшую волну религиозных войн и реформацию. Вон до рождения Мартина Лютера осталось каких-то десять лет. А гуситские войны уже успели отгреметь и перепугать всю Европу. Так что волей-неволей ему во всём этом гадюшнике придётся участвовать, ежели идти к католикам. А этого ему как-то совсем не хотелось.
Пытаться свою церковь построить, как меньше через век попытается сделать Генрих VIII? Так у него для этого тупо не имелось ресурсов.
Достаточно сказать, что к 1473 году на территории Руси не было ни одного учебного заведения от слова вообще. Сказалась политика, которую проводили православные иерархи в отношении Руси. Ни светских школ, ни семинарий для священников. Да и церкви стояли только в городах, в то время как село было всё ещё в основе своей языческим, и встретить там церковь было сложно.
Конечно, со второй половины XIII века на Северо-Востоке Руси начался «взлёт на холмы», то есть освоение земель вдали от речных террас. И этот взлёт сформировал новый тип поселения – село. Но оно поначалу не отличалось наличием церкви и просто представляло собой крупное поселение с какой-никакой, а администрацией, вокруг которого были рассыпаны крохотные деревушки в три-четыре, максимум пять дворов, из-за чего в дальнейшем именно в сёлах стали ставить церквушки. Кое-где они и в 1473 году имелись. Но скорее выборочно, чем повально. Шутка ли! Даже в XIII веке под самой Москвой всё ещё хоронили уважаемых людей по древним языческим обычаям в курганах. В XV веке ситуация с этим делом улучшилась, но не сильно.
Так что после разборок с Филиппом и его людьми ресурсов людских у местной церкви стало ещё меньше. Конечно, нет худа без добра, и вместе со старым митрополитом удалось вырезать многих его приспешников, которые в будущем легли бы в основу движения «иосифлян», то есть стяжателей, которые вовлекут Русь не только в коллапс самоизоляции, но и в течение XVI века будут буквально высасывать все соки из державы, расширяя свои земли и прочие имущественные владения. А к XVII веку превратят церковь в самого крупного, мощного и влиятельного землевладельца Руси, обогнав в этом плане даже монарха.
Опасные парни. И нерешительность Иоанна III свет Васильевича в борьбе с ними была не чем иным, как преступной халатностью. Но, к счастью, основной корпус стяжателей оказался банально и бесхитростно вырезан в 1471–1472 годах. А те, что выжили, бежали из страны.
Бонус? Бонус. Да вот беда. Оставшихся священнослужителей оказалось так мало, а их квалификация в среднем была столь незначительна, что опираться только на них, чтобы построить «своё казино с блэк-джеком и шлюхами», выглядело совершенно не реальным. Теоретически-то да, конечно, можно было. Потихоньку, полегоньку обучать священников и как-то крутиться. Но это время. Много времени. А ни католики, ни православные не будут сидеть без дела, пока какой-то там строптивый монарх станет у них кормушку отбирать. Ведь свято место пусто не бывает…
И Иоанн, вляпавшись в эту историю по неосторожности, не знал, что делать. Куда не кинь – всюду клин.
Феофил прекрасно понимал сложившуюся ситуацию. Будучи бывшим архиепископом Новгорода, он не отличался глубиной веры, компенсируя это трезвым мышлением, так что юродствовать в подобных вещах даже не пытался. Потому он и давил на Иоанна, настаивая на максимальном укреплении войска, связывая своё благополучие с его. Он ещё годом ранее понял, что его уберут с кафедры сразу же, как пошатнётся власть Иоанна. Ибо считают его человеком короля.
– Зима близко… – тихо констатировал наш герой после очередного спича своего собеседника.
– Что? – удивился митрополит.
– Зима, – повторил Иоанн. – Как образ тяжёлого испытания.
– Да-да, – охотно согласился Феофил. – Зима близко. Очень близко. И нам нужно быть готовыми к ней…
Глава 3
1473 год, 2 мая, река Ока недалеко от Переяславля-Рязанского[12]
– Берёзы подмосковные шумели вдалеке, плыла-качалась лодочка по Яузе-реке… – тихо напевал себе под нос Иоанн, вглядываясь в водную гладь Оки.
– Государь, – также тихо произнёс стоящий рядом капитан, – мы ведь не на Яузе.
– Так про Оку я песен и не знаю, – мягко улыбнулся тот. – А на душе что-то радостно и светло. Гляди, как плывут, гребут, стараются, – указал он на приближающиеся корабли Рязанского княжества.
Капитан посмотрел туда, куда указывал наш герой, но радости от увиденного не испытал. И у него почему-то на душе светло не стало. Он ведь и сам был родом с Рязани, а потому в предстоящем бою ему светило сойтись с земляками…
Иоанн II не стал ждать, когда его враги соберутся и нанесут удар по его владениям. Он решил действовать на опережение, работая по принципу превентивных ударов, и как только Москва-река очистилась ото льда, так сразу и выступил в поход на Рязань без всяких промедлений.
Московский флот был слаб и мал. Василий II Тёмный, дед Иоанна, не уделял ему должного внимания. Не до того было. А отец, Иоанн Васильевич, просто не успел толком им заняться. Рязанцы же имели большие торговые интересы по Оке и средней Волге, оттого флот держали представительный. И выступая союзниками Москвы, немало ей в речных манёврах помогали. Но флот не военный, а торговый. Ибо не было как такового военного флота в те годы ни на Москве, ни на Рязани, поэтому в случае войны шла мобилизация торговых судов.
Так или иначе, но, выступая в поход, Иоанн сумел собрать всего два десятка относительно больших купеческих корабликов. Невооружённых, разумеется.
Хуже того, осмотр показал, что они настолько хлипкие, что даже лёгкие полевые орудия, что использовал наш герой в сражениях, не поставить. Один-два выстрела – и жди беды. Или кусок борта отвалится, или крепления расшатаются, и пойдут большие течи. Впрочем, даже если бы и были эти кораблики крепкими, такого количества нормальных, пусть и лёгких орудий у него попросту не имелось. И судя по тому, что половина из дюжины отлитых годов ранее «саламандр» вышли из строя из-за трещин, так быстро их не восстановишь. А даже если и наделаешь – неясно, как они себя в речном бою покажут. Ведь трещины у них пошли уже после дюжины-другой выстрелов. Так что наш герой пошёл по не совсем очевидному пути.
