Фрунзе. Том 1. Вираж бытия

– Но здесь уже есть эскизы мины, – несколько удивился Дьяконов.

– Это наброски членов комиссии. Так сказать, мысли вслух, по опыту изучения иных систем. Вам надлежит их проверить или, если они будут выглядеть неудовлетворительно, разработать что-то взамен.

– Какие у меня сроки? Ресурсы?

– Сроки – чем быстрее, тем лучше. По ресурсам. А что и кто вам потребуется? Какое оборудование и так далее. Хорошо все взвесьте, обдумайте, и через пару дней жду вас на доклад. Заодно и сориентируете по срокам. Двух суток для оценки объема работ вам хватит?

– Учитывая детальность проработки заказа – вполне.

– Отлично. Тогда не смею вас больше задерживать.

– А какой калибр? Его в точности повторить?

– Пусть будет ровно восемь сантиметров. Плюс-минус один-два миллиметра погоды не сделают, а называть станет проще…

Дьяконов попрощался и удалился. Следом поднялся и сам Фрунзе.

Он, завершив все оперативные встречи, собирался отправиться в санаторий «Сокольники», что разместили в 1922 году на бывшей даче Лямина. В парке Сокольники. И провести там пару дней в тишине. Без того, чтобы его постоянно дергали, отвлекая от разных важных дел. А точнее от плана развития и реконструкции РККА. Его требовалось продумать очень тщательно.

Михаил Васильевич вышел на крыльцо.

Хлопнула дверь.

Он вдохнул воздух полной грудью и улыбнулся.

Шел небольшой снег. Но сырости не наблюдалось.

– Прекрасный денек! – огладив усы, озвучил он свои эмоции.

Урча двигателем, подкатил автомобиль.

Это был Studebaker Light Six 1924 года выпуска. Самая дешевая модель в линейке Studebaker 1920–1924 годов. Но Михаил Васильевич не брезговал.

Обычный добротный автомобиль. В целом ничем не примечательный. В отличие от некоторых деятелей советского правительства, он не стремился отжать себе самый классный, статусный автомобиль. Ни к чему это. Этот его вполне устраивал. Двигатель – рядная шестерка трехлитровая мощностью в сорок лошадей. Трехступенчатая коробка передач. Крепкий кузов – седан с четырьмя дверями. Что еще нужно? А то, что он неприметен, даже хорошо. Можно было внезапно оказываться в самых разных местах.

Он подошел.

Сам открыл дверь и сел на заднее сиденье.

Спереди разместились водитель и порученец. Последний хотел было открыть наркому дверь, но услужить не удалось. Не успел. Тот и сам шустро действовал.

– Трогай, – произнес Фрунзе и откинулся на спинку сиденья, погружаясь в свои мысли. Дорога по такой погоде предстояла небыстрая. Видимость дурная. И в принципе, можно было уже начинать работать в относительном покое.

«Студебекер» дернулся и мягко пошел, разгоняясь…

Дорога была медленной и, в общем-то, неинтересной.

Он лишь изредка поглядывая в окно, за котором проползали виды зимней Москвы. Снег, покрытый местами грязью, лежал огромными сугробами. Серые дома. Угрюмые люди, идущие по тротуарам, словно бы нахохлившиеся из-за поднятых воротников… Ничего нового…

И вот они выехали на Русаковскую улицу. Достигли железнодорожного моста. И…

Выстрелы.

– Гони! – рявкнул Фрунзе водителю.

Тот не задумываясь подчинился. И автомобиль стал ускоряться. Довольно бодро как по этим годам. Стремясь скорее проскочить под железнодорожным мостом и уйти из-под обстрела. Сам же Михаил Васильевич лег вдоль заднего сиденья. Он бы и ниже лег, в проход, да места там не имелось. Не поместился бы.

Пули продолжали стучать по обшивке.

Вот упал вперед порученец.

Вот вскрикнул водитель и упал на руль, а «Студебекер», вильнув, уткнулся в один из сугробов на обочине.

Фрунзе, словно ведомый непонятной силой, выскочил из автомобиля. И, прячась за большим сугробом, побежал к ближайшему зданию. К углу его кирпичной кладки. За которой планировал укрыться от нападающих. Собраться с мыслями. И решить, что делать дальше. Потому как в машине оставаться было явно очень опасно.

К этому времени снег усилился. И дальше полусотни метров почти что и не было ничего видно. А автомобиль проскочил наверное за семьдесят после моста. Так что, люди, открывшие огонь по авто, явно упустили из виду эту метнувшуюся к зданию серую тень.

Вот он добежал.

Свернул за вожделенную каменную кладку. Прижался к ней спиной, пытаясь выровнять дыхание и прислушаться. До машины было всего каких-то двадцать шагов. Едва ли больше. Так что кое-как на слух можно было оценить приближение противников.

Вот, тяжело дыша, подбежала к «Студебекеру» какая-то компания. Громко топая. Словно слоны…

– Чу… – недовольно протянул один из незнакомцев. – А где фраерок-то?

– Да черт с ним! Где рыжье!?

– Неужто уволок?

– Да куда он уволок? Он вон – подранок, – махнул он рукой в сторону угла дома, где снег был измазан кровью. Прямо по следам.

Но, к счастью, это была кровь не Фрунзе, а водителя. Прыснула на него из пробитого плеча.

– А вдруг уволок?

– Так проверь!

Медлить Фрунзе не стал.

Он уже успел достать свой Colt 1911.

Взвел его. Снял с предохранителя. Принял правильную стойку с двуручным хватом пистолета. Выдохнул. И шагнул приставным шагом за край каменной кладки. С ходу открывая огонь.

Бам-бам.

Бам-бам.

Бам-бам.

Стрелял он как в тире.

Да, у этого тела подходящих навыков еще не имелось. Во всяком случае, на должном уровне. Равно как и рефлексов, наработанных тысячами и тысячами выстрелов. Но все равно получилось недурно. Тем более что нападающие явно не ожидали отпора.

Бил он двойками.

Первой же свалил один из силуэтов. Тут же перенес прицел на следующий. Тот, что находился к нему ближе по азимуту. Чтобы время не терять. Благо, что при нормальном хвате двумя руками и устойчивой позиции переносить прицел на новую цель и быстро стрелять было легко и просто.

Эти персонажи, конечно, открыли беспорядочную стрельбу в ответ. Но быстро стихли. Первые двое легли, даже не успев пикнуть. А остальные – палили «в ту степь», убегая. Впрочем, несмотря на это, они сумели Фрунзе даже ранить. Слегка. Царапнув пулей по ребру. Именно что царапнуть, только повредив кожу.

Он же, отстреляв магазин, сбросил его прямо на снег и, не медля ни секунды, поставил туда запасной. Его он предварительно заткнул за пояс, чтобы скорее вытаскивать. Нажатием пальца снял затвор с задержки. И продолжил стрельбу. Все-таки последний нападающий оказался шустрый. И его на бегу подбить оказалось не так-то просто. Тем более что и дистанция быстро увеличивалась.

Опустошив второй магазин, нарком вновь перезарядился. Осмотрелся. И пошел к машине, будучи настороже.

Двое наповал. Один тяжелый умер прямо у него на руках. Еще один – не жилец. Вот – лежит, хрипит с пробитым легким. Сорок пятый калибр разворотил грудную клетку дай боже. А пятый выл, схватившись за ногу. Ту по касательной зацепил нарком, вырвав кусок мяса тяжелой пулей. Подбежав, Михаил Васильевич пробил ему сапогом по лицу. Затыкая. И, связав ремнем, вернулся к раненому водителю.

Порученца наповал. Пуля попала ему прямо в лоб. А вот водитель был жив. Благо, что рана оказалась не тяжелой, а скорее неприятной. Ни артерия, ни кость вроде как не были задеты. Так что, по-простому перевязав его, чтобы остановить кровь, Фрунзе вышел на дорогу.

Машин было немного.

Выбирать не приходилось. И он, расстегнув шинель, чтобы обнажить френч с парой орденов Красного Знамени, шагнул навстречу проезжавшему грузовику. Перегораживая путь. Пистолет же никуда не девал, так и держал в руке. Хоть и не наводил на водителя и вообще им не угрожал.

Тот остановился.

Михаил Васильевич подошел к бледному как полотно водителю и его товарищу, что сидел рядом.

– Я Фрунзе. Нарком. На мою машину напали. Мне нужна ваша помощь. Убитых и вон того раненого надо погрузить в авто. И помочь довести до ГПУ.

– ГПУ… – тихо проблеял водитель, явно не желавший связываться с этой организацией.

– Мой водитель ранен. Я его перевязал. Положу на заднее сиденье. И сам поведу авто. Вы за мной с этими «подарками». У ГПУ выгрузим, и я вас отпущу…

Эти двое нервно кивнули. Куда деваться-то? Тем более что после представления они вспомнили портреты, напечатанные в газетах. И сходство между тем и этим лицом явно имелось. Да и два ордена Красного Знамени не фунт изюма. Такие просто так кому попало не дают.

И, решив что-то для себя, вышли, начав помогать.

Подъехала еще одна машина. Фрунзе и ее остановил. Кратко описал ситуацию и отправил в ближайшее отделение ГПУ. Чтобы предупредить.

Третья машина. Ее он отправил за врачом, чтобы приехал в ГПУ для оказания помощи.

Четвертая. Ее он направил в наркомат.

Ну и так далее.

Все это делал открыто, спокойно, четко. Без нервов.

Раненый уголовник же, видевший и слышавший это все, лишь тихонько выл. Как потом показал допрос – он Фрунзе в лицо не знал. И если бы знал, на кого нападают, не пошел бы. Но им дали наводку, что в такой-то машине с таким-то номером будет ехать один нэпман после выгодной сделки. С большой суммой золота…

Глава 8

1926 год, февраль, 2, Москва

Новость о происшествии на улице Русаковской облетела Москву в самые сжатые сроки. Фрунзе специально постарался сделать так, чтобы придать делу максимальную огласку. А то ведь после покушения на него в больнице имени С. П. Боткина, шум если и шел, то тишком и шепотком. Чего оказалось совершенно недостаточно для задумки наркома.

Понятное дело – сарафанное радио не задушишь и не заткнешь. Но слухи были слишком уж осторожными. Более того, потихоньку затихали. Люди в целом уставали эту тему обсуждать и переключались на иное. А данное происшествие подходило лучше всего для политического пиара. Сам-то Михаил Васильевич в жизни на подобную инсценировку не пошел бы. Но раз уж так случилось – грех не воспользоваться. Тем более что он ожидал двойного удара, то есть подстраховки на случай провала. Как и в прошлый раз.

Часа не прошло, как все московские газеты и журналы уже направили своих корреспондентов. Дабы прояснить ситуацию. И в больницу, куда отправили водителя. И к сотрудникам ГПУ, начав их откровенно нервировать. Ответить-то им нечего. И с журналистами работать они не умели со всеми, как говорится, вытекающими последствиями.

Сам Дзержинский узнал о стрельбе где-то через пару минут после того, как водитель, отправленный Фрунзе, достиг ближайшего отделения ГПУ. И так подорвался, устремившись к месту событий, словно крылатая ракета. Он о них, правда, еще ничего не знал, но та скорость и ловкость, с которыми он огибал ландшафт, были вполне сопоставимы.

Его авто едва не въехало в подъезд. Резко затормозило, разгоняя прыснувших от дверей журналистов. И, бодро выскочив из авто, Феликс Эдмундович буквально ворвался в помещение. Кратко опросил присутствующих там сотрудников и быстрым шагом прошел в комнату, где находился Фрунзе.

Дверь.

Энергичный рывок.

И вот перед ним предстал уже Михаил Васильевич, которого бинтовали врачи. Он специально настоял на том, чтобы те сначала оказали медицинскую помощь раненому бандиту. Дабы тот случайно не умер раньше времени. Тем более что у него все одно была царапина.

Врач скосился на Железного Феликса, но даже и не подумал дергаться. Спокойно закончил свою работу. Помог Фрунзе одеть одежду. Собрал свои вещи и вышел.

Все это время Дзержинский нервно курил.

Молча.

– Что случилось? – наконец произнес тот, когда дверь закрылась. – Вся Москва на ушах!

– Ничего особенного. Просто на мою машину напали. Порученец убит наповал. Пуля в лоб попала. Водитель ранен в руку. Меня вот – слегка задело.

– Кто напал?

– Уголовники какие-то. Я присутствовал на первом допросе задержанного. Ничего внятного. Судя по его словам, их кто-то навел на мой автомобиль.

– Навел? Кто?

– Увы, – пожал плечами Фрунзе. – Осведомитель был известен тому бандиту, что умер. Может, этот и врет. Но тут даже если выбить признания, все равно после всей этой шумихи осведомитель заляжет на дно. Или в бега отправится. Или заказчик покушения его сам убьет.

Феликс молча покивал.

– Они считали, что в автомобиле едет нэпман с крупной суммой денег. Золотом. К делу они готовились загодя. Третьего дня перебрались на хату поближе к дороге. Я как раз три дня назад оформил себе двухдневный отпуск для отдыха в санатории «Сокольники».

– Что? – оживился Дзержинский.

– Я отдал распоряжение своему секретарю перенести все свои встречи и совещания с указанных дней, а также зарезервировать для меня номер в санатории. Работы очень много. И когда тебя дергают постоянно, сложно на чем-то сосредоточиться. Вот я и отправлялся – побыть в тишине и поработать над планом реконструкции РККА.

– Секретарь, значит.

– Не факт. Я мог выехать в санаторий разными маршрутами. Я уже посмотрел карту. К санаторию было несколько магистральных подъездов с удобными местами для засад. О том, что я выезжаю от наркомата и двинусь именно по Русаковской улице, стало ясно буквально за несколько минут для начала движения.

– Кто об этом знал?

– Всего несколько человек. Я уже сообщил о них сотрудникам ГПУ. Они отправились их проверять. Я также отправил людей на ту хату уголовников – осмотреть все и обыскать. Плюс на телефонную станцию. Промежуток времени небольшой от моего выезда до нападения. И выяснить, кто куда звонил из наркомата и прилегающих домов, не так сложно. По выявленным адресам можно будет потом отработать. Хотя телефонистки могли и не запомнить, кто куда звонил. Столица. Звонков много. Но мало ли. Вдруг повезет?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Термин «клиническая смерть» использовался в медицине уже в XIX веке, хотя закрепился как стандартный термин только на рубеже XX–XXI веков.

2

Электрические дверные звонки появились в первой половине XIX века. И так как дом наркома был электрифицирован, у него он тоже стоял.

3

У него был Mauser C96 модели 1912 года под патрон 7,63 × 25.

4

У данного пистолета не было быстросменного магазина. И после израсходования патронов их нужно было заряжать либо по одному, либо из обоймы. В условиях боя и то и другое выглядело безгранично медленным и неудобным в глазах обновленного Фрунзе.

5

Для пистолетов главным и фундаментальным свойством является останавливающее действие пули. Дабы как можно скорее выводить из строя противника. Желательно с одной таблетки. Из-за чего патрон 7,63 × 25 получался в целом бессмысленным в парадигме пистолета или пистолета-пулемета. Справедливости ради стоит заметить, что исследования по этой теме в те годы почти никем не проводились. Разве что немцами перед принятием на вооружение Luger P08 под патрон 9 × 19 Para вместо изначального 7,63 × 25.

6

В приложении помещен список оценок свидетельства об окончании четырех классов Тифлисской духовной семинарии Иосифом Джугашвили. Логика и церковное пение представляли собой предметы, в которых он добился наивысших показателей.

7

Речь идет о документе «Акт о приеме наркомата обороны CССР Тимошенко С. К. от Ворошилова К. Е.» от 7 мая 1940 года.

8

Страйкбол (или airsoft) – командная военно-тактическая игра на честность с применением специально разработанной мягкой пневматики (разрешенная дульная энергия в России не более 3 Дж).

9

ГТО была утверждена в 1931 году.

10

Идеологического безумия, характерного для современных неоконов, в те годы хватало. Например, в СССР был зарегистрированы первые в истории однополые браки (в 1922 году – лесбийский, в 1923-м – гейский). Да и доктрина обобществления женщин/детей также последовательно продвигалась, хоть и без особого успеха. И так далее, и тому подобное. Жара шла по полной программе.

11

«Мелкий земледелец при капитализме становится – хочет ли он этого или нет, замечает ли он это или нет – товаропроизводителем. И в этом изменении вся суть дела. Одно это изменение, даже когда он еще не эксплуатирует наемных рабочих, все равно делает его антагонистом пролетариата, делает его мелким буржуа. Он продает свой продукт, пролетарий продает свою рабочую силу». ПСС, т. 27, с. 220.

12

Закупка с/х сырья в 1925–1926 годах была основной статьей расходов – 36,2 %, опережая закупку машин и оборудования (20,6 %). Это можно проверить, например, по книге «Внешняя торговля СССР. Статистический сборник. 1918–1966», издательство «Международные отношения», М., 1967.

13

Что и стало глубинной причиной сначала Гражданской войны, а потом, после отхода от ленинских компромиссов, аукнулось широкими, массовыми бунтами при коллективизации и довольно многочисленным коллаборационизмом в годы ВОВ. Ну и в 1991 году в немалой степени отразилось. Ведь крестьян так и не удалось перековать в пролетариев, а с остальным населением пришлось заключать новые компромиссы (например, знаменитая формула успеха: «квартира, дача, машина»). Что вылилось сначала в попытку возродить НЭП в 80-е, а потом и в крах всей системы в целом.

14

В основном через Швецию, которая перерабатывала всякое золото и серебро. Через австрийские аукционы продавались произведения искусства.

15

О масштабах вывоза ценностей Фрунзе знал еще по прошлой жизни. После знаменитого выступления В. В. Путина в феврале 2022 года заинтересовался темой ошибок первых лет советской власти и… ужаснулся. Впрочем, это не важно. Важно то, что он знал: у Коминтерна есть деньги. Много. И он не испытывал иллюзий относительно невзрачности этой структуры. Это было государство в государстве с огромными возможностями.

16

Спецеедство – враждебное/негативное отношение к квалифицированным специалистам. Началось в феврале 1917 года (например, расстрелы офицеров) и в целом сохранялось до самого конца существования Союза. Из-за чего даже в достаточно благополучные 1970-е годы рабочий высокой квалификации на том же ЦКБ «Алмаз» (сборка спутников) нередко зарабатывал больше толкового инженера и пропорционально выше ценился. В 1920–1940-е годы это явление носило особенный размах. И особенно доставалось инженерным кадрам (пик спецеедства технической интеллигенции пришелся на 1927–1939 годы).

17

Техническая интеллигенция – это рабочие высокой квалификации и инженерные кадры.

18

81-мм миномет системы капитана Стокса разработан в 1915 году. Первый миномет, созданный по схеме мнимого треугольника, впоследствии ставшей классической. Его мина не имела стабилизатора. Именно он стал родоначальником всех современных минометов. Характеристики: калибр – 81,4 мм; вес – 52,5 кг; скорострельность – 25 выстрелов в минуту; дальность – 100–1000 м; вес мины – 3,2 кг.