Нахаловка 2

Тем же вечером, когда водитель Кирьян притащил в участок пережеванные свиньей разрозненные части тела упомянутого рецидивиста Бурята и после установления факта принадлежности убиенной свинки фермеру Валентину Петровичу Хлыстову, мы с Филимоном Митрофановичем, отпустив водителя грузовика домой, залечивать «психическую травму», посетили дом установленного фермера.

Жилище этого преуспевающего труженика села, оказалось настоящей «барской» усадьбой даже по городским меркам. Солидные размеры «поместья», огороженные высоченным капитальным забором, большой трехэтажный дом в фахверковом стиле, мощеный камнем широкий двор, сад… А неслабо в какой-то зачуханной дыре фермеры живут! (Тоже самое чувство Света испытала, когда первый раз появилась на пороге дома Катерины). Блин, да она бы тоже так хотела жить! Не дом – мечта!

Митрофаныч остановил свой открытый канареечный кабриолет-УАЗик у раздвижных ворот фермерской усадьбы, а сам направился к небольшой калике, возле которой обнаружилась неприметная кнопочка звонка. Светлана тоже вылезла из машины и присоединилась к старому участковому. Митрофаныч, не мало ни смущаясь, придавил пальцем звоночек и не отпускал его до тех пор, пока за воротами усадьбы не раздался недовольный скрипучий голос, с едва различимым среднеазиатским акцентом:

– Какого шайтана на ночь глядя принесло?

– Открывай, Махмуд, – крикнул Сильнягин, – свои!

– В такой поздний час свои дома сидят, телевизор смотрют! Только чужие шастають! – последовала слегка подкорректированная фраза из известного мультика «Простоквашино».

– Хочешь сказать, что дверь открывать не будешь? – ехидно осведомился Митрофаныч. – Тогда подойдем к сему моменту по-другому: откройте, гражданин, милиция! – зычно крикнул Сильнягин, что у стоявшей рядом Светланы даже зазвенело в ушах.

– Ну, чего разорался, старый черт! Всех соседей мне на ноги поднимешь! – раздраженно выругался хозяин поместья, распахивая калитку. – Нету уже давно твоей милиции – вышла вся! Полиция у нас теперь!

– А, – отмахнулся от его замечания Филимон Митрофаныч, – хрен редьки не слаще! Ну, здоров, Махмуд!

– И тебе не кашлять, гражданин начальник! – Ответом искушенного сидельца, отозвался появившийся в проеме крепкий, но слегка сгорбленный старик.

По его скуластому лицу с раскосыми глазами Светлана определила в нем азиата: то ли узбека, то ли таджика. Точнее определить девушка не смогла, да, собственно и не особо хотела.

– Чё приперси, Митрофаныч? – не особо уважительно буркнул азиат. – Только заснул…

– Так у тебя ж бессонница, Махмуд, – не обращая внимания на нарочитое запанибратское обращение к единственному представителю правоохранительных органов в этой дыре, спокойно произнес участковый, – сам же на днях жаловался.

– Так вот как раз сегодня не было её – снотворного я принял, – и не подумал смущаться старикан.

– Ну-ка, ну-ка? – принюхался Сильнягин, наклонившись к Махмуду. – Опять ганджубасом балуешься, старый? Ох, и допрыгаешься у меня до двести двадцать восемь один УК РФ[1]! – пригрозил участковый старику.

– Ой, да не бери меня на понт, гражданин начальник! Не пришьешь ты мне эту статью, сколь не пыжься! – презрительно скривился старый уголовник. – Но нюх у тебя, Митрофаныч, просто выдающийся!– А эти слова Махмуд произнес с явно сквозившим в голосе восхищением. – Настоящий легавый, не в обиду будет сказано!

Светлана с интересом наблюдала за перепалкой этих двух колоритных стариканов, относящихся, по всей видимости, в молодости к двум противоположным полюсам этого мира – преступного и правоохранительного. Но вывод, который она сделала для себя, что эти двое, несмотря на кажущееся противостояние и «проклятия», явно уважали друг друга, и не являлись непримиримыми врагами. Так, мелкое педалирование чужими промахами и «мелкими вредными привычками». И никто никого за наркоту привлекать не собирался.

– Водяра, Митрофаныч, которую ты не в пример чаще хлещешь, чем я гаджубас покуриваю, куда как вреднее для твоего изношенного непосильной службой здоровья! – укоризненно продолжил таджик, поблескивая в свете фонаря относительно сохранившимися для его возраста крепкими зубами. – Завязывал бы ты бухать, старый, пока печенка еще не отстегнулась…

– Не учи ученого, – буркнул Сильнягин, театрально нахмурив брови.

Но Светлана чувствовала, что участковый совсем не в обиде на своего оппонента. Такое поведение, похоже, у них в порядке вещей. Развлекаются старперы. А чего, спрашивается, им в этом медвежьем углу еще делать?

– Так чего приперся? – вновь повторил Махмуд.

– Значит, так, Махмуд, слушай сюды, – «подобравшись», по-деловому перешел к сути вопроса Сильнягин, – сегодня вечером гражданином Кирьяном Бочкиным, двигающимся на грузовике, на пересечении улиц Советской и Луговой была задавлена свинья… При проведении следственной экспертизы – путем опознания клейм – было установлено, что это невинно убиенное животное принадлежало твоей свиноферме. Вернее, на данный момент эта свиноферма принадлежит твоему сыну – Вальку… Э-э-э, – он оглянулся на Светлану и поправился, – Валентину Петровичу Хлыстову. Но это не суть…

– У меня свинья, что ли, сбежала? – наконец дошло до престарелого таджика. – А этот охламон Кирюха её на своем грузовичке сбил до смерти? – переспросил он участкового.

– Все в точности так и было, – согласно кивнул Сильнягин.

– А от меня-то ты чего хочешь, Митрофаныч? Убиенное животное вернуть в лоно семьи? Или похороны попышнее ей сообразить? Так пускай Кирьян этим и занимается, только стоимость свиньи возместит – и всего делов-то…

– Ты тут мне не умничай, Махмудка! – жестко прикрикнул на старикана участковый. – Дело серьезное…

– Ага, серьезнее не бывает, – фыркнул в кулак, не удержавшись от смеха таджик.

– Повыкобенивайся еще! – В голосе Филимона Митрофановича неожиданно прорезались стальные нотки, а в глазах сверкнули льдинки. Да он даже ростом стал выше, нависнув над неожиданно сдавшим назад Махмудом. Похоже, что таджик прекрасно знал суровый нрав бывшего десантника-орденоносца и в такие минуты резонно его опасался.

– Ладно-ладно, начальник! Не газуй! – выставив вперед раскрытые ладони, сипло произнес Али-Баба.

– То-то же! Значит так, сейчас со мной едем на опознание твоей свиньи…

– А, может, она и вовсе не моя, – попытался отмазаться таджик, но на этот раз не прокатило.

– Вот, заодно и разберемся, чья! – твердо ответил Сильнягин. – Документы, надеюсь, у тебя в порядке? Хотя… Валек дома? Можешь его вместо себя послать – он ведь по бумагам хозяин свинофермы?

– Дома его нету, – ответил таджик. – Сам же знаешь – лето-осень самый напряженный период в нашем хозяйстве. Вот и вертится, как вошь на гребешке. А с меня помощник никакой: то спину ломит, то хвост отваливается…

– Есть такое, старина, – посочувствовал ему участковый, – годы свое берут. Как в молодости уже не побегаешь. Значит, ты с нами на опознание свиньи поедешь? – подвел итог разговору Филимон Митрофаныч.

– Выходит, что я, – кряхтя по-стариковски, отозвался Махмуд.

– Тогда вэлком – карета подана! – Указал участковый на свой допотопный УАЗик с гербом СССР и надписью «милиция» на борту.

– Хорошо еще, что не «черный воронок», – недовольно буркнул таджик, выходя на улицу и запирая за собой калитку.

[1] УК РФ Статья 228.1. Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные сбыт или пересылка растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества.

Глава 3

Перед тем, как поехать в участок, Махмуд отпросился переобуться – по двору он ходил в богато расшитых восточных шлепках. На что любезно получил разрешение Филимона Митрофаныча. Отсутствовал он буквально минутку. Наконец загрузив в своего основательно поюзанного, но выглядевшего словно «с иголочки», козлика всех заинтересованных лиц, Сильнягин занял место за рулем своей колымаги.

Усевшийся сзади Махмуд ворчливо произнес:

– Ну, начальник, поехали уже – спать хочу!

Участковый обернулся и с прищуром посмотрел на недовольного пассажира, а затем иронически произнес:

– Не поехали, Махмудка, а полетели! Пристегнулись простынями! От винта! – И он завел свое раритетное средство передвижения.

Эту легкоузнаваемую цитату из кинофильма «Ирония судьбы, или с легким паром», Светлана сразу опознала. Она очень любила эту старую киноленту, транслируемую на Новый год, наверное, по всем каналам. А вот Игорешку она отчего-то раздражала, и на этой почве у них постоянно возникали разногласия. Но со временем она привыкла к этой его непереносимости старых советских комедий, которые она полюбила с детства всей душой, сидя вместе с родителями холодными зимними вечерами возле нарядной елки.

А Митрофаныч еще и запел:

– Под крылом самолета о чем-то поет…

– Да езжай уже, старый шайтан! – недовольно выругался сквозь зубы Махмуд.

Вообще, Светлана заметила, что пожилой таджик, с первого взгляда кажущийся невозмутимым, отчего-то нервничает. Его кривоватые пальцы постоянно двигались, словно перебирая невидимые четки, а мышцы, словно бы находились в напряжении. Да он и в машине сидел, как будто кол проглотил. Но сказать точно, ошибается она или нет, Дроздова не могла, поскольку с недовольным Махмудом дел раньше не имела. Может он все время такой недовольный и нелюдимый. Но криминальная психология, которую ей преподавали во время учебы, была одним из любимейших предметов.

Сделав в памяти зарубку, повнимательнее приглядеться к этому подозрительному старику, Светлана с удовольствием подхватила, припомнив, как этот эпизод звучал в любимом кинофильме:

– Душевно-душевно! …о чем-то поет зеленое море тайги!

Несмотря на происходящий вокруг нее весь этот «деревенский сюр» с убийством свиньи и найденной в её чреве расчлененкой встреченного утром киллера (правда об этом в тот момент она и не подозревала), ей отчего-то стало хорошо-хорошо, как в далеком детстве, когда она летом у бабушки гоняла с соседскими ребятишками в казаки-разбойники, где она всегда играла на стороне «закона».

– Ай, Светлана! Ай, товарищ следователь! Ай, молодца! – восторженно воскликнул Сильнягин, обрадованный её неожиданной поддержкой. – Сразу видно – наш человек! Переезжай в Нахаловку, Светлана Батьковна! Нечего тебе в том городе делать! Вот в твои надежные руки я тебе с радостью бы свой участок и передал! – Автомобиль Сильнягина тем временем покатил по дороге к гаражу Кирьяна.

– Захвалите вы меня, Филимон Митрофаныч! – со смехом ответила Дроздова. – Не могу я сюда переехать – у меня в городе муж! – Привела она в свое оправдание железобетонный довод.

– Эх! Ну, это ты поспешила, девка! – отозвался участковый. – Хотя, а что муж? Муж, как известно, объелся груш! Не захочет с тобой переезжать – так мы тебе у нас отменного жениха найдем!

– Уж не вас ли, Филимон Митрофаныч? – подначила старика Света.

– Ох, егоза! – погрозил ей пальцем Сильнягин. – Да куды ж мне женихаться? Был бы помоложе чуток…. А так – не сегодня-завтра коньки отброшу! А парни хорошие у нас найдутся! Вон, можно у Катьки в бригаде пошукать! Лесорубы! Красавцы! Прям тридцать три богатыря! Эх… – УАЗик резко затормозил – В свете фар показался сарай Кирьяна, и сам хозяин, стоящий у распахнутых ворот с прискорбным выражением лица и взъерошенной плешивой шевелюрой.

Сильнягин залихватски остановил «козла», едва не наехав на Бочкина.

– Филимоныч, сдурел? – заверещал, испугавшись, водитель грузовичка. – Задавить же мог!

– Так не задавил же? – парировал его претензию пожилой мент, резво выбираясь из-за руля. – А ты вот бедную животину вусмерть ухайдохал!

– Ну, так то – я, а то – свинья… – заикнулся, было, Кирьян, но Сильнягин, приблизив свое небритое лицо к самому уху Бочкина грозно прошептал, но так, чтобы не расслышал Махмуд:

– Не вздумай трепать языком, Кирюха, пока я буду допрос вести! Стой, да помалкивай себе в тряпочку! Усек?

Кирьян молча кивнул, за что Сильнягин одобрительно похлопал его по плечу: мол, молодец!

– Ну, я долго ждать буду, гражданин начальничок? – цепко зыркнув по сторонам из-под прищуренных глаз, произнес таджик. – Мне уже по возрасту пора колеса принять, корвалолу накапать и бай-бай в кроватку!

– Да не прибедняйся ты, Махмудка, – не принял во внимание жалобы старика участковый, – ты еще здоров, словно конь. – Думаешь, я не знаю, как ты до сих пор у себя на ферме упахиваешься? Похлеще иного молодого! Ты лучше своего внучка к работе приставь! А то пропадает пацан ни за грош…

– А ты меня не учи, ментяра! – Неожиданно окрысился пожилой таджик, видимо причина, озвученная Сильнягиным, была для Махмуда очень болезненной.

– Ладно, извини, старый! – неожиданно извинился Филимон Митрофаныч. – У самого за твово пацана душа болит. Ведь я тоже его с малолетства пытался на путь истинный наставить. Но не вышло у нас чего-то… – И он, словно оправдываясь, развел руками. – Недосмотрели. Я, так-то, с себя ответственности тоже не снимаю…

– Хватит уже! – устало произнес таджик. – А с Тимкой все нормально будет – мы его намедни к старой Лукьянихе определили…

– Ой, смотри, Махмуд, не перегни палку… – предупреждающе протянул участковый. – Если насильно…

– Да окстись, ментяра! – невежливо перебил Митрофаныча Али-Баба. – Он сам попросился! Представляешь?

– Ах, да! – хлопнул себя пятерней по лбу участковый. – Я же сегодня Алешкину машину на дороге останавливал – опять лихачил, паразит! Он как раз с Тимохой был… – припомнил Сильнягин. – И они что-то с крестником мне про Лукьяниху плели… Правда, что ль, сам согласился?

– Валька с Алешкой его к Лукьянихе вечор увезли, – ответил Махмуд. – Пока желание бросить эту гадость не пропало.

– Это же здорово, Махмудка! – действительно обрадовался Сильнягин. – Может, сумеет помочь старуха-то. Ведь многих из синей ямы вытащила!

– С Тимкой куда запущенней ситуация… Но, дай-то бог, дай-то бог! – с надеждой в голосе произнес старый таджик. – А теперь хорош трындеть, показывай свинью – и разбежимся…

– Заходи, дорогой… – Сильнягин первым вошел в сарай и остановился у склоченного из досок кособокого стола с лежащей на нем распотрошенной животиной. – Смотри. И внимательно смотри! – предупредил он.

Вошедший следом таджик наклонился над тушей свиньи, из распахнутого чрева которой еще несло свежей парной кровью, и ловко пробежался пальцами по её «пробитым» ушам. Затем его пальцы скользнули по выжженному на толстой ляжке клейму. Только после этого он вытащил из кармана очки и присмотрелся к вытатуированным на ушах цифрам.

– Ну? – нетерпеливо вопросил участковый. – Узнаешь тело?

– Моя это свинья, – не стал отпираться Махмуд. – Если хочешь, я завтра по вот этой маркировке, её тебе в журнале учета разыщу. Все теперь?

– Подожди… – Сильнягин вытащил из папочки, которую прихватил с собой, серый листок протокола и протянул его Дроздовой. – Послушай, товарищ следователь «по особо важным», – не поможешь старику протокол накидать? А то у меня с глазами уже совсем плохо. – Старик изобразил на лице настолько потешную и умильную физиономию, что Светлана со смехом согласилась.

Заполнение протокола много времени у нее не заняло, и уже через несколько минут его подписали все указанные лица.

– Теперь-то, надеюсь, я свободен, гражданин начальник? – с ехидцей уточнил Али-Баба. – А с Кирьяна я много не возьму – по себестоимости убытки посчитаю…

– Вот спасибо, добрый человек! – сварливо отозвался плешивый водитель.

– Цени мою доброту! – непоколебимо произнес таджик. – За свои косяки надо отвечать. Так я могу идти?

– Не торопись, уважаемый! – Слегка придержал его за рукав участковый. – С опознанием и принадлежность покойной скотинки мы определились. А вот с остальным еще только придется разбираться…

– С каким остальным? – неожиданно взбеленился Махмуд. – Что ты мне мозги сношаешь, старый шайтан!

– Так, гражданин! – В очередной раз за вечер повысил голос на таджика Сильнягин. – Сейчас мы с тобой проедем в участок, а там я тебе все подробно растолкую! И не советую напрасно рыпаться! – Припечатал он напоследок. – Могу расценить, как воспрепятствование осуществлению правосудия! А то и сопротивление…

– Совсем двинулся на старости лет! – тяжело вздохнув, пробурчал себе под нос Махмуд. – Поехали в твой участок…

В «опорнике» Сильнягин усадил таджика на стульчик возле своего стола, а Светлана пристроилась на одном из стульев, стоявших рядком возле стеночки. Бочкина они решили с собой не таскать, ибо все, что он знал, было уже запротоколировано и сложено «в папочку».

– Итак, гражданин, – приступил к очередному допросу «подозреваемого» участковый, – в процессе следственных мероприятий мы выяснили, что свинья принадлежала вашей свиноферме. Так?

– Так, – кивнул Махмуд.

– Каким образом она попала из свинарника на улицу Нахаловки? – задал следующий вопрос Филимон Митрофаныч.

– Да шайтан его знает? – Пожал плечами таджик. – Сделала, наверное, подкоп под оградой…

– Ну, допустим… – Кивнул Сильнягин. – Тогда, как ты объяснишь, откуда в желудке твоей свиньи, обнаружились куски человеческого тела? Ты их что, человечинкой на досуге подкармливаешь? – Накинулся на пожилого таджика Сильнягин, не давая старику опомниться.

Пока участковый наседал на Махмуда, Светлана пыталась отслеживать его реакцию. Однако узкоглазый подозреваемый оказался не из пугливых – она лишь увидела, как на мгновение дрогнули его набрякшие морщинистые веки, да сухие ладони едва ли не со скрипом сжались в кулаки. И все – кремень человек! Даже если он и виноват, так просто его не расколоть! И, похоже, что Сильнягин тоже это прекрасно понимает, но ничего другого ему в голову не приходит.

– Совсем уже двинулся на своей работе, гражданин начальник? Сериалов заграничных пересмотрел часом? – ровным, недрогнувшим голосом произнес Махмуд.

– Сериалов, говоришь? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, прошипел участковый, поднимаясь со своего места и отпирая сейф.

Из сейфа участковый достал слегка помятую алюминиевую кастрюльку, прикрытую крышкой, которую поставил перед старым таджиков.

– Чего это ты мне суешь? – с неподдельным недоумением в голосе произнес Али-Баба.

Но Светлане отчего-то почудилась в его голосе некая фальшь. Если старик действительно причастен ко всей этой кровавой истории, то актер из него тоже получился хороший. Ничем себя не выдал! А все, что кажется, но недоказуемо, Дроздова привыкла трактовать в пользу «обвиняемого».

– Да ты не меньжуйся, Махмуд! Открывай крышечку-то! – И участковый подтолкнул под локоть лежащую на столе руку старого таджика. – Не бойся – оно уже не кусается! Откусалось, кажись…

– Да пошли вы… – буркнул Али-Баба, но крышку с кастрюльки, тем не менее, снял.

Заглянув в металлическое нутро, он обнаружил там окровавленный пакет, в котором водитель Кирьян и притащил в участок найденные в брюхе свиньи отдельные человеческие конечности. Осторожно раздвинув целлофан двумя пальцами, он уставился на куски татуированных конечностей Бурята. О чем-то таком МаХмуд, конечно же, уже начал догадываться, ведь он самолично, не далее, как несколько часов назад разделал эту бл.дскую торпеду Вити Бульдозера на куски и скормил голодным свиньям.

Таким отработанным способом он неоднократно избавлялся от на голову отмороженной братвы, пытавшейся в девяностых отжимать его набирающую обороты ферму. Следственные органы, в лице все того бессменного участкового Сильнягина, исчезнувшими бандитами не особо интересовались – помер Максим, ну и хер с ним! Главное, что головную боль не приносит. А бандитских разборок со стрельбой в то время было явно в переизбытке – та же дележка жирного лесозаготовительного бизнеса, куда как круче проходила. Хотя мертвых тел тоже в основном не находили – тайга, она большая, она все освоит и переработает, и никаких следов не оставит.

Махмуд мучительно размышлял, делая вид, что жутко удивлен, что же ему делать с этой, не ко времени сбежавшей из свинарника свинкой, набитой, словно жареный гусь яблоками, кусками разделанного Бурята.

– Это что? – наконец оторвав взгляд от кастрюльки с жутким содержимым, невинно поинтересовался таджик.

– То самое, о чем я тебе говорил – человеческая расчлененка! – Резко хлопнул ладонью по столу участковый, так, что кастрюлька подпрыгнула.

Но старый таджик даже глазом не повел:

– Я вижу, не слепой. Только причем тут я?

– Как это причем? – наиграно нахмурился Сильнягин. – Свинья твоя? Твоя! Значит, что у нее внутри…

– Э-э-э! Начальник, ты, так-то, палку не перегибай! – так же наиграно возмутился Махмуд. – С хрена ли мне должно быть известно, что у нее внутри? Она, шайтан знает, где-сколько времени бегала, а я знать должен, что она в это время жрала? Я что, их каждые пять минут пересчитываю?

– Согласен, погорячился… – Участковый почесал заросший сивой щетиной подбородок. – Тогда поехали, проверим твой свинарник. Нужно же выяснить, как она сбежала? Да и поглядеть, вдруг, еще какие запасные части этого бедолаги, – он указал на кастрюльку, – у тебя отыщутся.

– Дело, конечно, твое, – пожал плечами Али-Баба, – но ты хоть представляешь, сколько у меня свиней? Будем каждую вскрывать, чтобы желудок проверить? Только ты мне сначала оплати все свои следственные мероприятия, а потом уже сходи с ума!

– Да не собираюсь я их вскрывать, Махмуд, – заверил таджика участковый. – Только помещение проверим…

– Ну, давай, проверяй, – с тяжелым вздохом поддался напору Сильнягина фермер. – Только предупреждаю – свинок своих в обиду не дам!

В огромном свинарнике Махмуда, расположенном на основательном удалении от поселка (сами понимаете – запашок), представители закона ожидаемо ничего не обнаружили. Ни останков тела, ни кровавых разводов, ни с удовольствием пожирающих человечину свиней – совсем ничего. Хрюшек, к изумлению Светланы, действительно оказалось много, она даже приблизительно не смогла их пересчитать. Мясное производство у старого таджика оказалось поставлено на широкую ногу.

Старик с гордостью вышагивал рядом с Сильнягиным, и было заметно даже невооруженным взглядом, что «свиное изобилие» радует его душу. А вот подкоп под забором загона, через который несчастная скотина ушла в бега, обнаружить как раз удалось. Реакция чересчур уж спокойного пожилого таджика не замедлила проявиться, он мгновенно вызвал «дежурного свинопаса» и устроил ему такой разнос, что Светлане пришлось зажимать уши руками, чтобы не слышать виртуозных матюков, изрыгаемых пришедшим в настоящее бешенство Махмудом.

Отведя душу на подчиненном, старик приказал ликвидировать подкоп, а после вновь подошел к участковому:

– Ну, теперь-то твоя душенька спокойна? Еще вопросы есть?

– Вопросов нет. – Даже и глазом не повел Сильнягин. – Вот только где эта свинья труп нашла? – Сдвинув на нос свою неизменную ковбойскую шляпу, почесал затылок участковый.

– Ну, это уже не мои проблемы, – заявил Махмуд. – Теперь я свободен?

– Свободен…

– Приносим свои извинения за доставленное беспокойство! – подключилась к разговору Светлана. – Поймите – служба такая.

– Вот, Сильнягин, учись, как надо с людьми общаться! – повеселел Махмуд. – Спасибо, красавица!

Глава 4

Минули вот уже вторые сутки, а от верного Бурята до сих пор не было вестей. Виктор Павлович Тихорецкий, а для очень узкого круга старых «друзей» и компаньонов по криминальному бизнесу – непререкаемый и коронованный авторитет Витя Бульдозер, мерил нервным шагом большой каминный зал первого этажа своего шикарного особняка, отделанного с большим шиком и неописуемой для простых смертных роскошью. Он метался из угла в угол, пытаясь привести суматошные мысли в относительный порядок и немного снизить нервное напряжение.

Нацедив себе стакан первоклассного виски, он сделал большой глоток и плюхнулся на диван, скрипнувший дорогой кожаной обивкой. Дорогой алкоголь приятно опалил горло мягким теплом, которое разбежалось по напряженным мышцам, заставив их немного расслабиться. Уставившись на потрескивающие в камине поленья, Виктор Павлович отхлебнул ещё глоточек и невидящим взглядом уставился на пляшущие в очаге языки пламени.

После третьего глотка он наконец-то сумел успокоиться и проанализировать сложившуюся нестандартную ситуацию. А пораздумать было над чем. Во-первых: он понимал, что ведет себя как пряник-первоходок, в первый раз попавший на зону, но ничего не мог с этим поделать. А все чертов общак Семена Метлы, неожиданно всплывший после стольких лет забвения! Уж очень жестко макнул его носом в собственное дерьмо пожилой казначей, заставив Витю даже после его смерти, ощущать собственную неполноценность и бессильную злобу на самого и себя, да и на весь мир в придачу.