скачать книгу бесплатно
Глаша вздрогнула, лицо сделалось задумчивым. Она силилась что-то вспомнить.
– И что эта Мари? – хмуро спросила Татьяна. – Оказалась хорошей женщиной?
– О, да. Для своей профессии она просто исключительная женщина. Мы все ее очень любим.
– И вы до сих пор живете у нее?
– Да, представьте себе, живу. И ничуть о том не жалею. В доме у Мари все устроено довольно роскошно. У каждой пансионерки есть отдельный вход в собственные апартаменты. За нашим здоровьем следят лучшие доктора, лучшие повара готовят нам обеды. К нашим услугам есть умелые модистки и швеи. Ткани нам привозят из Парижа и Лондона. Шляпки, туфельки, духи… Такое изобилие не знакомо даже многим состоятельным дамам. Кроме того, у каждой из нас есть свои богатые поклонники. Я уже трижды ездила за границу за счет одного важного господина. Словом, я необычайно счастлива.
– И за что же такие щедроты? – глупо спросила Татьяна.
– За сущий пустяк, моя дорогая. Вам всего-то и надобно, что уметь любить мужчин. И делать это хорошо.
– Во-он оно что… – Татьяна прищурила глаза. – Благодарствуем барышня, за ваш совет. Но нам такого счастия не надобно.
– Вы напрасно отказываетесь, Татьяна. Кстати, у каждой пансионерки бывает и свободное время, то время, когда она имеет право заниматься собственными делами. Есть у нас и такие, которые в свободные от мужчин часы, предпочитают ласкаться со своими подружками, – Виктория хитро подмигнула.
После этих слов Таня и Глаша обе покраснели. Таня откусила нитку после штопки и растеряно протянула гостье ее роскошное платье.
– Возьмите, я уже зашила.
– О, благодарю. Как это мило с вашей стороны. Вы знаете, я, наверное, пойду. Уже слишком поздно для чаепития.
Виктория довольно быстро облачилась в шуршащие шелка и застегнула невидимые крючки. Теперь она стояла перед нашими путешественницами с чуть отрешенным выражением лица. В ее высокой фигуре было столько грации и обаяния, что обе подруги невольно залюбовались своей гостьей.
– Я не смею давать вам советы, милые барышни. Однако вы обе показались мне достойными хорошей жизни. А ваша красота, – Виктория выразительно посмотрела на Глашу и провела пальцем по ее щеке и губам так, что последняя совсем неожиданно, в истоме, прикрыла фиалковые глаза, – дорогого стоит. Поверьте. А потому, я все-таки оставлю вам визитную карточку дома Мари. Ее фамилия Бонне.
Изящная рука Виктории нырнула в кружевной ридикюль и выудила оттуда кусочек плотного картона с темной витиеватой надписью. Глаша, не отрывая глаз, сосредоточенно смотрела на эту карточку. Где она могла ее видеть?
– Еще раз благодарю вас, мои дорогие, за гостеприимство, – уже прохладнее проговорила гостья. Вежливая улыбка тронула ее розовые губы.
Она открыла дверь и скрылась за порогом. Глафира Сергеевна растерянно смотрела на то место, где еще недавно стояла незнакомка.
– Таня, – спустя минуту воскликнула она. – Я вспомнила, где уже видела такую карточку.
Глаша полезла в собственную сумочку и выудила оттуда точно такую же визитку. На которой красивым лакированным почерком было выведено имя – Салон мадам Бонне (Marie Bonnet), Доходный дом Е. Н. Сухомлиной, 5-я Измайловская улица, вход со двора.
– Как я могла позабыть о ней?
– Откуда она у тебя?
– Володя дал. То есть Махнев Владимир Иванович.
– И зачем? Я правильно поняла, он хотел, чтобы ты туда ехала?
– Не знаю. Он сунул мне эту карточку в сумку и сказал… – Глаша напрягла память. – Он сказал, что это адрес Мари. На всякий случай.
– Мари? Это та, кудрявая поганка?
– Да, это она…
– Вот же бесовское совпадение!
– Как все странно…
– Ладно, спрячь покуда обе карточки. Пущай пока лежат. Мы с тобой не мотовки какие- нибудь, чтобы деньги на ветер швырять. Копеечке цену хорошо знаем. А потому, зачем нам во всякие дома хитрые идти? Богатые платья задаром никто не даст – оплату за них потребуют. А сдюжим ли?
– Ой, Таня, права ты. У этой Виктории на словах все гладко, а только многое она недоговаривает, похоже.
– А чего там договаривать? Проститутка она есть проститутка. Даром, что разряженная. Нет, Глашенька, попробуем мы с тобой в швеи, для начала, податься. А там, как бог даст.
* * *
Спиной к закрытой двери, с хитрым выражением на красивом лице, их диалог внимала недавняя гостья Виктория. Она еще раз ухмыльнулась, услышав рассуждения худенькой Татьяны. Медленно отошла от комнаты и развязанной походкой проследовала по узкому темному коридору. Рука толкнула одну из дверей. Виктория вошла в гостиничный номер и заперлась изнутри. А после она прошлась по шатким половицам и приблизилась к седому старому зеркалу, висевшему на стене. Глянула на свое отражение, поправила рыжеватые локоны, умильная гримаса исказила красивое лицо.
– Как иногда полезно, почувствовать себя в женском теле, – проговорила Виктория мужским баритоном. – Какой славной дамочкой я умею быть. А что? Mundus universus exercet histrioniam[6 - Весь мир занимается лицедейством (Крылатое латинское выражение).]
Виктория наклонилась и подняла пальцами подол.
– А ножки какие! Глаз не отвести. Эх, жаль такую красоту сбрасывать, однако, придется.
Тело Виктории дрогнуло, закружив вокруг себя пространство нехитрой комнаты, и на том самом месте, где еще недавно находилось женская фигура милой барышни, появился наш давний знакомец – демон по имени Викто?р.
Викто?р приосанился. Он был одет в английский клетчатый дорожный костюм, шляпу с мелкими полями, в руках золотым набалдашником поблескивала изящная трость. Демон решительно распахнул дверь и шагнул за порог унылой комнаты. Его каблуки простучали по деревянным ступеням – Викто?р спустился на первый этаж.
Все постояльцы в гостинице уже спали, только хозяйка убирала в обеденном зале со столов посуду.
«Кому это там не спиться?» – подумала она, услышав стук шагов на лестнице.
Ее взору предстал довольно высокий и дорого одетый господин. Среди ее постояльцев не было таких. От неожиданности хозяйка открыла рот.
– Вы кто такой будете, господин хороший?
– Я, моя дорогая, приходил в гости к одному из ваших жильцов.
– Что-то я вас не видала раньше, – рассеянно проговорила хозяйка.
Мужчина хитро улыбнулся, стремительно обошел женщину сзади и совершенно бесцеремонно хлопнул ее по пышному заду.
– Так и я вас, голубушка, тоже не видел, – он рассмеялся. – Адью, моя дорогая.
И быстрым шагом он вышел вон из гостиницы. Сразу за дверью наш давний знакомец растворился в воздухе, оставив после себя лишь легкий запах серы.
* * *
Через пару дней Глаша и Татьяна оказались на улицах Нижнего Новгорода.
– Сколько тут церквей-то, Глашенька! – умильно проговорила Татьяна, перекрестившись. – Красота-то какая…
Но, наряду с белокаменными церквями и резными домами в центре города, на окраинах всюду была грязь. К тому же приближался паводок – Волга стремительно выходила из берегов. Старожилы опасались очередного половодья.
Пока Глафира сидела на лавочке в центре города и тревожно посматривала на суетливых прохожих, Татьяна обежала несколько рабочих кварталов и даже нашла место для ночлега.
– Ну вот, завтра нас должны принять на работу, в швейный цех. Пошли в комнату, – Татьяна показала Глафире ключи.
Через четверть часа они оказались в длинном рабочем бараке, разделенном тонкими перегородками на маленькие комнатушки. Как только девушки вошли в барак, в нос ударили отвратительные запахи – кислых щей, гнилой картошки, сажи, пота и немытых тел. В одной из комнат пиликала гармошка, раздавался грубый мужской смех, женские визги, и матерная брань. Глаша побледнела.
– Ну, чего ты нос морщишь? Переночуем пока здесь, а там как бог даст.
Глаша с брезгливым отвращением смотрела на закопченные стены их нового жилища.
– Таня, гляди, тут тараканы!
– Да, а где ж им быть-то еще? Где человек, там и эти твари пробавляются, – успокаивала ее Татьяна. – Обожди чуток. Зимой их выморозим.
– А до зимы? – Глаша делала страшные глаза.
– Я тут все побелю, салфеточки постелем, простыни чистые. Распаковывай пожитки.
– Нет, Таня, обожди. Не мило мне здесь. Гнусно все…
– Полюбовницей у Махнева было мило?
Глафира с гневом смотрела на Татьяну. Она с ужасом поняла, что совершила непоправимую ошибку, отправившись в город с Таней.
Ночь, последовавшая за сумбурным днем, окончательно привела ее к мысли о том, что они должны покинуть Нижний.
То плача, то слегка упрекая друг друга, подруги ближе к вечеру улеглись на ночлег.
– Завтра нас ждет у себя портниха с соседней улицы. Она готова нас взять на работу. Деньги, конечно, небольшие, зато кормежка бесплатная. Ну, чего ты молчишь?
– А что тут скажешь?
– Ну, раз неча, тогда спи, – зло отозвалась Татьяна. – Нам завтра вставать рано.
Но спать спокойно им не дали. Примерно в полночь в коридоре раздались громкие шаги, шум и мужские пьяные голоса. Дверь, закрытая на плотную щеколду, затряслась.
– Бабоньки, откройте, – раздалось за дверями. – Мы к вам в гости. У нас вино и закуска.
– Проваливайте, не надо нам вашего вина.
– А, это ты долговязая? Можешь и не пить. Мы не станем за то печалиться. Ты нам подружку свою мягонькую отдай. Мы потискать ее хотим. Не пойдет с нами по-хорошему, поколотим вас обеих.
– Я сейчас в участок пойду, – гневно отвечала Татьяна.
– Тю-юю, напугала, дылда. Не успеешь добежать. Открывай лучше по-хорошему. Не то в окно влезем.
Бледная Глафира тряслась от страха. А Таня, схватив полено, подошла к двери.
– Только попробуйте, – воинственно крикнула она. – Живыми не дадимся. Трех из вас я точно покалечу.
– Васька, ну их к лешему. Пошли лучше к нашим бабам, – предложил кто-то невидимому Ваське.
Но тот продолжал колотиться в плотную дверь. Татьяна выудила из чемодана портновские ножницы.
– У меня нож в руках! Всех вас порежу! – крикнула она.
– Вася, пошли от греха. Ты же видишь, они полоумные. Может, монашки… Ну их.
– Видал я их днем. Не монашки, не… Одна длинная, как мужик. А другая – пригожая. Я ее сразу заприметил, – заплетающимся языком пояснял Васька, – только ночи ждал.
– Вот эта длинная-то тебя и отходит поленом по башке, – раздался дружный смех Васькиных собутыльников.
Какое-то время невидимый Васька продолжал колотить в дверь новой комнатки подруг. Пока Татьяна переругивалась с незваными гостями, Глафира, зажмурив глаза, читала про себя молитву. Чуть позже Ваське надоело биться возле девичьих дверей. Шумная компания скрылась в глубине барачного коридора. Они приходили еще раз, под утро, но были уже не столь настойчивыми – выпитое вино валило их с ног, делая желания слабыми, а поступки невнятными.
– Ну, погодите, бабоньки. Дайте только проспаться. Завтра вы обе моими станете, – пообещал им разбойник-Васька.
Глаша не спала всю ночь. А когда первые лучи рассвета забрезжили за пыльными окнами барачной комнаты, она решительно поднялась с кровати.
– Мы едем в Санкт-Петербург. В этом городе я не намерена оставаться ни минуты.
– Полюбуйтесь-ка на нее, калика перехожая выискалась! – злобно огрызнулась Татьяна. – Я могу найти другую квартиру, где мужиков нет, а женщины живут.
– Нет, благодарю. Мне не нравится этот город.
– Воля твоя. Пошло-поехало… По дорогам охота, значит, мотаться.
– Не охота. А только тут я не останусь. Пьяниц здесь много.
– А в столицах-то поди-ка меньше?
– Может и меньше.
– Ну, будь по-твоему. Ты же у нас барыня, тебе и приказывать.
Собрав свой нехитрый скарб, подруги покинули на рассвете сей неласковый приют, а заодно и сам город. Голодный до утех Васька так и остался ни с чем.
Дорогие читатели, мы не станем утруждать вас подробным описанием дороги двух наших героинь. Больше месяца они добирались до Санкт-Петербурга, ночуя на постоялых дворах, пугаясь и радуясь безотчетной надежде, которую связывали с прибытием в столицу. Глаша стремилась туда всей душой, ибо юность ее и учеба были связаны с гранитными берегами Невы. В Москве Глафира простудилась, и им пришлось задержаться там на несколько дней. Татьяна, раздобыв мед и листья малины, ухаживала за своей любимой барынькой. Но молодой организм быстро справился с простудой, и девушки продолжили свой путь.
Санкт-Петербург встретил их июньским теплом. Легкий ветерок с Невы трепал Глафире волосы. Всей грудью она вдыхала знакомый воздух. Татьяна любовалась огромными домами, широкими улицами, соборами, мраморными львами и тайком крестилась.
– Гляди Танечка, это и есть столица! – на осунувшимся лице лихорадочно блестели фиалковые глазищи. – Как тебе, нравится?
– Камней больно много, – супилась Татьяна. – Тут человеку пропасть, все равно, что чихнуть. Раз – и нет тебя. Потерялся, и не сыщут.
– Да, ладно тебе, – смеялась Глаша.
– О, гляди, какие ноздри у львов. Отчего таки страшные? Как есть, бесовский город.
