Полная версия:
Шизофрения. Том 1
Хорошо быть красивой и умной, а Инна именно полагала себя таковой, девушкой в городе, до отказа забитом деньгами и похотливыми мужчинами, которые в порыве тщеславия не умеют толком и получить причитающееся с женщины, больше озадачиваясь её оргазмом, поскольку наличие такового даст им повод именовать себя хорошими любовниками, но сейчас происходило что-то для неё непонятное. Она по опыту знала, что стоит ей в компании мужчин встать и, извинившись за необходимость срочно уехать к больной подруге или ещё куда подальше, как она непременно прочтёт в глазах всех присутствующих самцов, даже и наделённых уже на вечер самками, неприкрытое разочарование и почти обиду за то, что променяла их на кого-то ещё (понятно, что в байку про подругу верили только уж самые дубоголовые), а тут она отчётливо осознала, что стоит ей произвести данный выпад и в ответ она услышит лишь вздох облегчения, и эта новая реальность ей, мягко говоря, пришлась не по душе. Она впервые со времени чудесных школьных лет и первых разочарований почувствовала себя лишней на этом празднике жизни: скучном и неинтересном, который она бы с удовольствием сейчас же покинула, но перспектива увидеть радостные лица двух мужчин буквально придавила её к дивану. Ахиллесова пята победителей, так сказать, по праву рождения в том, что они совершенно не умеют проигрывать, даже когда победа не нужна совершенно или, более того, вредна. Вид поверженного противника со временем становится для них из привычки потребностью – сначала насущной, потом главной, и вот уже они почти разучиваются наслаждаться плодами побед, как наркоман со временем начинает принимать наркотики не ради удовольствия, а для возврата в привычное и единственно уже возможное состояние кайфа, забывая, что удовольствие, ставшее перманентным, перестаёт быть таковым.
Слишком явно эти двое были заняты самими собой, друг другом, но только не ею, и завязавшаяся будто беседа и попойка – а Инна знала, что Сергей более, чем равнодушен к алкоголю, прозвучала для неё боевым горном, кличем и просто руководством к действию. Здесь во многом сыграла роль неожиданная готовность босса изменить своим принципам ради того, чтобы сблизиться с новым знакомым, что, как это часто бывает у женщин, придало последнему исключительный вес в её глазах. «Чего это он так его обхаживает, надо присмотреться», – игриво подумала она, и в этот момент, сама ещё не осознавая того, решила непременно и любыми средствами уложить Михаила сегодня же в свою постель. Такова логика женщины: она инстинктивно интересуется тем, кто уже занят другой, особенно если более красивой девушкой, роль которой в данном случае взял на себя Сергей, так как наличие блистательной подруги подразумевает в мужчине, на взгляд конкурентки, непременную массу достоинств, которых она не прочь и отведать. С этого момента Михаил оставался бы её сексуальной фантазией в любом виде и качестве, но только покуда им интересовался Сергей. Она охотно подралась бы за него, хотя бы и лежащего под столом в луже собственной блевотины, лишь только бы тот изъявил желание борьбы. Мужчинам свойственно снисходительно улыбаться такой близорукости, но этот принцип работает безотказно в девяти случаях из десяти, и снова опьяневший Михаил был как раз тем единственным из десятки исключением, эдакой прорухой, которой он должен был сегодня ночью в прямом смысле обрушиться на по-старушечьи опытную в любовных делах Инну. К чести счастливца стоит отметить, что, узнай он правду о блистательных перспективах своего вечера, то, хотя и порядком испитая, но всё-таки ещё живая некая джентльменская составляющая его мужской натуры непременно ограничила бы дальнейшие возлияния из уважения к партнёрше, но так уж устроена была Инна, что считала унизительным первой показать свою симпатию, пусть даже и решилась уже отдаться на милость неожиданному победителю.
Ничего не подозревавший Михаил, молча плеснув в ответ на просьбу положенную дозу на дно её бокала, продолжал с Сергеем какую-то чересчур содержательную беседу, которая с виду безмерно увлекала обоих. Они прямо-таки лоснились от удовольствия общения и со стороны походили на двух влюблённых педиков, встретившихся после долгой разлуки и спешащих наперебой рассказать друг другу обо всём, что произошло в период отсутствия любимого, через слово вставляя полные нежности эпитеты, дабы показать своему единственному и неповторимому всю силу обуревающих их чувств. К счастью, скоро начался обещанный концерт, какой-то звёздный московский джазбанд вдарил по струнам, клавишам и стаканам, и дело пошло веселее. Голубки вынуждены были примолкнуть и, воспользовавшись моментом, Инна, съевшая в делах обольщения незадачливых мужчин не одну здоровенную собаку, нежно, как бы испугавшись слишком громкой музыки, всем телом прижалась к Михаилу и как-то само собой получилось, что положила голову ему на грудь, благо он полулежал теперь, утопая в мягком диване. Её избранник, недоумевая, посмотрел на этот жест искренней дружбы, с минуту поразмыслил над этим новым обстоятельством и затем жестом пьяного собутыльника, обнимающего друга перед сакраментальным вопросом «ты меня уважаешь», бросил на неё свою правую руку, да так удачно, что ладонь оказалась прямо на её заднице. Инна чуть вздрогнула, когда не неё всей мощью обрушилась эта клешня, и на лице её отчетливо выразилось подавленное желание выругаться, которое не осталось незамеченным для веселившегося Сергея. Она подняла глаза и посмотрела на своего соперника, который, от души веселясь, кажется уже распознал её игру и, подмигнув ей вроде бы примирительно, тем не менее, налил ещё по бокалу и подал один в левую свободную руку Михаилу, сказав ему на ухо какой-то тост. Итак, он принимал вызов и теперь в его глазах светился азарт охотника и где-то даже злость: предстояла схватка за ими же выбранный трофей, бесполезный жестяной переходящий кубок, который на этот вечер стал для них гораздо большим: мерилом собственной успешности в этом не прощающем поражений мире.
Опьяневший мозг Михаила, хотя и смутно, но тем не менее отчётливо начал улавливать этот нездоровый интерес к собственной персоне, но, раз решив отдаться чужой воле, счёл правильным быть последовательным и не сопротивляться обстоятельствам, которые развивались вокруг него с поразительной быстротой. Инна прошептала ему что-то нежное, и, хотя из-за играющей музыки он и не услышал слов, зато уловил, как она случайно коснулась губами кончика его уха, и этот ничего не значащий жест вдруг всколыхнул в нём целую волну эротических впечатлений. Через меру наполненный эстрогеном, он, видимо, уже и эрогенные зоны имел женские, потому что даже заметно вздрогнул от этого мимолётного прикосновения, с такой силой по телу прошёл, казалось, возбуждающий электрический разряд. Сергей заметил успех противника и тут же бросился в контратаку, наполнив из второй уже бутылки бокалы на этот раз всем трём участникам пирушки. Инна лукаво улыбнулась, Сергей не сдержался и даже слегка огрызнулся в её сторону, они выпили и, отдышавшись, все трое приготовились к новой битве.
Тот вечер знал ещё много маневров, наступлений, поражений и побед, но главное действующее лицо уже не сумело оценить находчивость сражавшихся. Он устало водил глазами по сторонам, с виду даже наслаждался музыкой, но мозг был давно в отключке, поэтому, когда Михаил встал в туалет, то не сделал и трёх шагов, как под влиянием коварного земного притяжения очутился лицом на полу, который стал быстро убаюкивать его своей мраморной прохладой, и он всё менее отчётливо различал какую-то вокруг себя суету, голоса и звуки, пока вся мишура этого мира наконец не покинула его, и он удовлетворённо захрапел.
Пробуждение не обещало ему ничего хорошего, но на этот раз, видимо, сжалившись, поместило в просторную двуспальную кровать, заботливо раздетого, хотя почему-то до гола, и, открыв глаза, первой его мыслью было, что всё, должно быть, не так уж плохо, коль скоро он очутился в таком уютном месте, да ещё и заботливо накрытый одеялом. Вспышка справа, какое-то движение заставили его повернуть гудевшую голову и даже зажмуриться, чтобы, снова открыв глаза, убедиться, что он уже не спит. Рядом нежно посапывала его вчерашняя спутница и, очутись на её месте нильский крокодил, он удивился бы меньше. «Однако, я мужик», – подумал Михаил, впервые с похмельного утра примеривший на себя костюм супермена и блестящего любовника, умудрившегося в полнейшей бессознанке уложить в постель такое сокровище.
По правде говоря, Михаил сомневался в своей способности что-либо сделать в хорошо знакомом ему состоянии чрезмерного опьянения, но, напиваясь почти всегда в одиночестве, он всё-таки не имел случая проверить на практике функционал своих гендерных признаков, так что вполне мог рассчитывать и на пару фрикций, прежде чем совершенно отрубиться. Anyhow, скоро всё должно было разрешиться, тем более что данная проблема стремительно вытеснялась двумя более насущными: нужно было найти воду, а лучше – какой-нибудь кефироподобный напиток и по возможности ещё и таблетки от головной боли. Плавно, чтобы не разбудить девушку, он сполз с кровати прямо в тапки, что лишь увеличило его замешательство: вокруг, насколько хватало взгляда, отсутствовали следы раздевания пьяного в виде разбросанной одежды, зато явно наличествовал просторный халат, который недвусмысленно говорил о том, что он дошёл сюда сам и после душа – обстоятельства, усилившие его подозрения касательно способности всё-таки произвести накануне несколько любовных па, прежде чем отъехать в царство Морфея.
С доселе незнакомым ему по утрам чувством победы, которое отчасти даже нивелировало похмельные симптомы, он тихонько надел халат, вышел из комнаты и очутился в огромном, по меркам обитателя панельной девятиэтажки, холле, совершенно не имея представления, куда ему идти дальше. Как всегда, обострённая алкогольной интоксикацией интуиция подсказала ему, что даже блистательная Инна вряд ли могла быть обладательницей подобных хором, поскольку заполучить их ценой лишь своей красоты (уж точно не на зарплату сэйлз-менеджера) означало бы для неё навсегда потерять тот свежий, почти юный цвет лица, который в таком случае закономерно отдан был бы в жертву бесчисленным похотливым фантазиям доброго десятка богатых папиков. В арендованную же содержателем квартиру приводить любовника небезопасно – с учётом повсеместно распространённых и недорогих уже технологий тотального видеонаблюдения. Предоставив обстоятельствам разрешить для него и эту дилемму, он пошёл по коридору в сторону, как ему казалось, кухни и на пути встретил открытую дверь в ванную. Решив не упускать открывшуюся возможность и всерьёз опасаясь не найти потом к ней дорогу, шатающийся первооткрыватель заглянул в помещение и увидел там светловолосую копию Инны в одном нижнем белье – те же длинные стройные ноги, подтянутая спортивная фигура и приятное лицо.
– Доброе утро, – приветливо улыбаясь, сказала она ему, и как ни приятно было бы пофантазировать на тему того, как он героически поимел сразу двух потрясающе красивых девушек, но Михаил оборвал себя, потому что был всё-таки слишком реалистом, чтобы пускаться в такие откровенно лживые мечтания. Он уже было открыл рот для ответного приветствия, но успел лишь обдать новую знакомую мощной волной перегара, когда услышал сзади знакомый голос:
– Как видишь, девушки нам тоже нравятся одинаковые.
Михаил повернулся и с неожиданной радостью увидел Сергея, к слову, как будто и не пившего, потому что это тут же расставило по местам все составляющие его доселе загадочной мозаики: квартира явно была его, блондинка тоже, а он на правах гостя и сопровождаемый Инной занял одну из спален. Следовало признать, что это одно из самых, если не самое блестящее его похмелье, в котором будет явно присутствовать не только обычные душ, кефир и кодеин, но к тому же наверняка вкусный завтрак – а он вдруг почувствовал голод, приятная компания, возможно, даже продолжение вечера накануне и, буде на то воля провидения, ещё и тяжёлый по исполнению, но феерически приятный похмельный секс с красивейшей из девушек.
«Вот это я удачно зашёл», – не без видимого удовольствия подумал он, пожелал всем доброго утра, полюбопытствовав у девушки Сергея насчёт душа: «Вы закончили?», получил утвердительный ответ и напутствуемый предложением непременно присоединиться к завтраку, чуть только не похрюкивая от удовольствия, полез в душ. Принимая на себя потоки освежающей влаги, он вспоминал ещё раз все обстоятельства вчерашнего вечера и не мог не признать их достойными лёгкого непритязательного романа про похождения скучающего, чуть правда больше нормы пьющего Байрона, лениво и частью даже неохотно покоряющего многочисленных красоток. От утренних приятных впечатлений он снова сделался почти что пьян и потому лишь с опозданием услышал, как приотворилась дверь и, сбросив на пол халат, Инна ловко юркнула к нему. В этот день провидение, видимо, решило вывалить на него все свои блага, и он уже начинал с тоской задумываться о том, чем таким особенным ему придётся за это расплачиваться, когда его почти уже любовница, деловито отстранившись от поцелуя, который, принимая во внимание резкий запах изо рта, обещал ей мало приятного, и решив, видимо, из двух зол выбрать всё-таки меньшее, чмокнула его в нос, а затем опустилась на колени, чтобы устами, так сказать, припасть к источавшей этим утром наименьшую вонь части его тела. Часть, и без того взведённая на боевой режим похмельем, не замедлила отреагировать и отдалась в приятные, уютные и, главное, опытные руки и рот русской девушки. Квалификация сказалась быстро, и не прошло и пяти минут, как Михаила затрясло в конвульсиях похмельного оргазма, ноги задрожали, он с силой упёрся затылком в стену, и лишь эта точка опоры спасла его от сползания прямиком на дно ванной.
Пока он, находясь в приятной ватной дымке, впитывал бесчисленные волны серотонина, обрушившиеся на него из туманных областей благодарного мозга, Инна прополоскала рот, нежно, но решительно, как заслужившая это делом, отодвинула его в сторону и, улыбнувшись своей фирменной обаятельно-обольстительной улыбкой, стала принимать душ. На этот раз она видела устремлённый на себя полный искренней благодарности и обожания взгляд, который её обрадовал, но в то же время как-то и успокоил. Возьми он её равнодушно и грубо, это сохранило бы интригу и заставило её, признаться, даже охотно, и дальше изрядно попотеть для доказательства своей женской состоятельности, а теперь ей оставалось лишь с сожалением проводить только лишь появившееся новое чувство покорности чьей-то действительно силе, даже если сила эта пока что выражалась лишь в пьяном сонном равнодушии к её соседству ночью. Такому, каким он был вчера, она отдавалась бы с удовольствием, ей самой непонятным и где-то противным, но от того ещё более сладостным. Впервые, может быть, она увидела что-то, не дрогнувшее перед её красотой, и уже готова была всерьёз увлечься этим новым открытием, когда этот чёртов философ вдруг беспомощно сдулся от одного посредственного минета. Всё-таки мужчины, похоже, одинаковы, и тогда уж лучше делить с многочисленными конкурентками пресыщенного Сергея, чем ловить на себе этот жалкий влюбляющийся взгляд. Впрочем, хоть на некоторое время и как-то боком, но он дал ей прочувствовать эту манящую своей холодной безжалостностью власть сильного мужчины, и за эти несколько часов унижений и борьбы она была ему по-настоящему благодарна, а потому решила провести с ним остаток дня и подарить ещё пару приятных воспоминаний, смотря по тому, насколько хватит его измученного пьянством организма.
Что же касается Михаила, то он действительно был почти что счастлив в это утро, но Инна всё-таки поспешила нацепить на него ярлык беспомощного влюблённого. В этот день вопреки ожиданиям он ещё не один раз воспользовался её благосклонностью, так что к вечеру измученная девушка уже разочаровалась в своей чрезмерной доброте и была очень довольна, когда распрощалась с ним поздним вечером у открытой двери такси, подарив напоследок прощальный, чуть менее холодный, чем рассчитывала, поцелуй. Её изрядно озадачило, почему он даже не попытался взять у неё личный телефон: то ли надеялся на помощь Сергея, то ли рассчитывал продолжить знакомство на ниве деловых отношений, но, покидая их сплочённую компанию, она поймала себя на мысли, что какая-то, возможно, главная часть этого спивающегося недотёпы осталась для неё закрытой.
Впрочем, в целом ситуация сложилась как нельзя лучше: их спор с Сергеем завершился боевой ничьёй, ведь бездыханное тело Михаила так и не смогло сделать свой выбор, хотя лично для неё последующий день был самым красочным доказательством заслуженной победы. Она, впрочем, не спешила её праздновать, чтобы не раздражать лишний раз шефа, который мог быть несколько уязвлён могуществом её женского обаяния. Юная хозяйка жизни уходила из этой истории почти такой же как пришла: самоуверенной, неглупой, влюблённой в свою красоту, будущей акулой корпоративного бизнеса или ночных московских тусовок – смотря на что достанет её терпения и хватки. В глубине души она верила и ждала прекрасного принца на непременном белом коне, но, в чём вряд ли призналась бы даже самой себе, с такой же непременной нагайкой, выраженной в силе характера, способном раз и навсегда сломать её и подчинить своей воле – и чем больше Инна встречала в жизни обожания и преклонения перед её красотой, тем сильнее она ждала того, кто спокойно выстоит под напором её чар, грубо и властно возьмёт за волосы и покажет её скромное место у своих ног.
Так рассуждал Михаил, глядя вслед удаляющемуся такси, везущему его милую подругу в пучину московской ночи, и в который уже раз проклял свою идею, заслонившую для него весь горизонт. Чего проще было бы увлечься такой красотой, которая сама по себе есть концентрированная сила, разве что не благоприобретённая, но дарованная природой или кем там ещё, ради этого идола бросить пить, вгрызться зубами в карьеру, стричь откаты, идти по головам и каждый вечер встречать дома прекраснейшую из мотиваций, чтобы, засыпая рядом с её великолепным телом, чувствовать удовлетворение и счастье и с тихим спокойствием сознавать, что завтра будет такой же прекрасный день, как сегодня. Неожиданно он дёрнулся, как будто от удара током: его удел теперь быть на гребне замысленной борьбы, а не растрачивать жизнь на плотские утехи и душевный покой. «Так какого же чёрта я здесь делаю!» – выругался Михаил, в первый раз осознав, что, страдая от поработившей его страсти, он тем не менее и в самом страшном кошмаре не может расстаться с ней, потому что нельзя же просто взять и выбросить большую, наиболее ценную часть себя. Это новое открытие ещё предстояло осмыслить, но сейчас ему нужно было поскорее убраться из этого земного рая, поэтому он быстро вернулся на веранду ресторана французской кухни, взглянул тоскливо на только открытую бутылку бордо двухтысячного года и в ответ на самоуверенное замечание Сергея: «Ну, теперь, я полагаю, отношения с нашим отделом продаж будут развиваться у Вас самым продуктивным образом», резко, почти грубо попросил его спутницу посидеть пять минут за баром, коротко озвучил Сергею процент отката, схему передачи наличных, специальный e-mail для связи и непременное главное условие сотрудничества: чтобы, получив весьма существенный бонус за нового крупного клиента, Инна затем была раз и навсегда совершенно устранена от общения как с ним, так и с любым другим представителем его компании. Дав Сергею подумать до понедельника, хотя тот уже поспешил согласиться на предложение, поблагодарив за знакомство и пообещав непременно его продолжить, буде на то желание противной стороны, Михаил оставил своего озадаченного приятеля и его испуганную девушку переваривать это резкое изменение настроения их милого флегматичного пропойцы, взял такси и отправился домой.
Мысли, которым он предавался по дороге домой субботним вечером, трудно было назвать радостными. Его мучила совесть, отравленная ядом идеи и потому радикально изменившая его мировоззрение: он с лёгкостью простил бы себе убийство невинного человека, даже не ради, а только лишь не вопреки главному, и в то же время готов был пристрелить себя самого за малодушие, проявленное им сегодня днём. Как мог он увлечься юбкой, пусть даже и красивейшей, обаятельной, но всё-таки юбкой – квинтэссенцией простейшего обезьяньего инстинкта, на которую он – пусть на долю секунды, пусть в момент приятной слабости, но готов был променять то единственное, что делало его человеком, отличало от безликой толпы приматов, вечно жующих особей, без цели, ищущих, куда бы потеплее пристроить или, наоборот, раскрыть свой детородный орган. «Однако, ты – говно», – таков был простой и очевидный приговор его самому себе, с которым он и вошёл в свою простенькую холостяцкую квартиру и уже было собирался и дальше предаваться самобичеванию, но то ли вид относительно родных стен, то ли исчезнувшее, благодаря приятно проведённому дню, похмелье, а скорее – привычка и в поражении искать возможности обратить оное себе во благо, настроили его на более продуктивный лад, и он вернулся к привычным последнее время размышлениям.
Итак, с этим новым поставщиком он был полностью и хорошо обеспечен – так, чтобы никакие материальный трудности не отвлекали его от занятия главным. Эта успокоительная мысль кое-как примирила его с сегодняшней слабостью, и уже более спокойно и трезво он стал прикидывать шансы дальше. Сергей, свалившийся на него как с неба, по виду вполне подходил на роль первого члена их группы: пресыщенный, разочарованный в жизни, но при этом характерно не истаскавшийся русский барин, жаждущий сильных эмоций и готовый на любые авантюры, лишь бы встряхнуть своё день ото дня всё более засыпающее сознание. «Только что-то уж слишком во власти сплина», – засомневалось в нём что-то, но с другой стороны, может, такого-то для начала и надо: пойдёт на что угодно, лишь бы развеять исконную русскую тоску – двигатель всего неординарного в нашей стране на протяжении её тысячелетней истории.
Опять же существенным преимуществом были деньги, которые на первом этапе формирования группы, пусть и в небольших количествах, но всё же понадобятся и, хотя он и мог их выкладывать из собственного кармана, но пара-тройка съёмных конспиративных квартир, машина, поддельные документы и прочее рисковали со временем превратиться в тяжёлое бремя для его кошелька, и тогда материальные трудности всерьёз смогли бы отвлекать от основной деятельности, а в худшем случае и вовсе тормозить её. Да и первичная вербовка новых членов в хорошо финансируемую организацию гораздо проще, чем обработка в духе религиозной секты с непременным входным билетом и регулярными членскими взносами. Не стоило также и забывать, что кому-то, возможно, придётся даже оставить основную деятельность ради дела, и тогда лишняя тысяча долларов в месяц будет очень уместна для поддержания духа и тела бойца. Впрочем, материальная составляющая никогда не должна была стать камнем преткновения в вопросе приёма новых, а уж тем более – первого члена, и Михаил ещё раз взглянул на кандидата, отбросив его потенциальную спонсорскую помощь. Сергей молод, обладает известной силой характера, самоуверен, но не самовлюблён, хорошо образован, красив – на случай, если им придётся иметь дело с женщинами, физически силён, имеет, судя по всему, довольно свободного времени, и в довершении – слишком явно находится в длительном безуспешном поиске своего я или хотя бы стоящего предназначения в жизни.
Сделав поправку на отчасти возможно ошибочное первое впечатление и даже отбросив половину из перечисленных качеств, Михаил должен был признать, что объект подходит хотя бы для разговора. Оставалась лишь одна неприятная деталь: Сергей был достаточно умён, чтобы в случае незаинтересованности понять реальную угрозу расправы над ним, и более чем обеспечен, чтобы при таком повороте дела, предварительно заказав горе-террориста хорошему киллеру, на какое-то время свалить в неизвестном направлении. Риск мог быть отчасти снижен, если на этапе вербовки говорить об уже существующей организации, которая и без живого Михаила – своё лидерство лучше тоже пока опустить – способна достать незадачливого рекрута если не где угодно, то хотя бы на территории нашей страны, но всё-таки риск был, и достаточно велик. Что ж, ничто не мешает узнать сначала Сергея поближе, благо он и сам, вроде, не прочь продолжить знакомство, а там для начала даже в шутку можно поболтать о том глиняном колоссе, которым является нынешняя власть, и как было бы соблазнительно, смеха ради, свалить этот столп суверенной демократии обратно в болото русской действительности, хотя бы затем, чтобы посмотреть, как он будет там беспомощно барахтаться и тонуть. Итак, предстояло для начала заложить основу для регулярных неформальных встреч в виде действующего контракта и требования на первом этапе передачи наличных строго самим Сергеем, чем успешный менеджер, как он сам окрестил себя, почти среднего звена и решил заняться в первую очередь.
Он слишком резво приступил к этому с самого понедельника, загрузив работой юристов и менеджеров закупки, не выдержав положенную корпоративной откатной этикой паузу для двух-трёх официальных meetings, на которые следовало притащить как можно больше всякого встречного и поперечного, но, главное, безразличного непосредственно к выбору народа, чтобы решение выглядело коллегиальным, запротоколировать всё в виде подробных minutes на несколько страниц с графиками и таблицами, дабы никому и в голову не пришло копаться в этой многотрудной галиматье, и лишь затем, соблюдя весь причитающийся политес, дать уплывающему за океан на повышение боссу подмахнуть вердикт. Михаил нарушил неписаный, но от того не менее строгий кодекс и потому был уже в среду (оперативность реакции подчеркивала серьёзность вопроса) затребован на встречу к жаждавшему заокеанского парохода начальнику, инициатором которой были финансовый аналитик и старший менеджер по закупкам.