Futurum

Про себя же он с удивлением отметил, что совершенно не волнуется, как обычно было раньше при устройстве на новую работу. И понял – ему просто всё равно. Возьмут – хорошо, не возьмут – ну и ладно.

Получив магнитную карточку Кожин, приложив её, как в метро, к сиреневому кружку, прошел через замысловатый турникет. И – оказался в здании компании.

Он с интересом осматривался по сторонам. В интерьере офиса преобладали минималистичный дизайн и строгие геометрические формы. Просторные помещения, освещаемые, как отметил Кожин, лишь лампами холодного спектра, были отделаны серым камнем, прозрачным пластиком и стеклом. Внутренний дизайн и внешний вид здания 18-го века с изящными колоннами и барельефами резко диссонировали между собой – возникало ощущение, словно в оболочку старого, устоявшегося и родного насильно впихнули что-то холодное, новое и совершенно чужое.

Пройдя по коридору, он остановился возле двери, на которой висела табличка «Генеральный директор Юрий Сергеевич Тихонов». Постучал в дверь.

– Да, да… – услышал Кожин женский голос. – Входите.

Кожин толкнул дверь и оказался в большой приёмной. За столом сидела секретарша и что-то бодро печатала на небольшом, подключённом к большому многофункциональному устройству, ноутбуке. Перед ней на столе лежало несколько испещрённых записями от руки листов бумаги. Судя по всему – она что-то перепечатывала из них.

Напротив её стола располагался небольшой кожаный диван. На подоконнике – стояло несколько цветов в горшках.

Кожин назвался секретарше, и она, пригласив его присесть на диван, тотчас же связалась по коммутатору с директором компании.

– Юрий Сергеевич, к вам Кожин… – сказала она в трубку. – Да…да… поняла… – она положила трубку и с профессиональной улыбкой сказала ему. – Проходите… Юрий Сергеевич ваш ждет…

Кожин с трудом открыл большую массивную дверь, ведущую к директору, и оказался в просторном кабинете с большими окнами, выходящими, как он сообразил, на парк. Кабинет был достаточно просто обставлен – деревянный стол, кресла с высокой спинкой, массивный шкаф с книгами и научными журналами. У одного из окон стоял макет модели квантового компьютера из стекла и металла.

Директор компании Тихонов приветствовал гостя стоя.

– Здравствуйте, Сергей Николаевич, – быстро заговорил он, протягивая Кожину руку для приветствия. – Рад вас видеть у нас… Будьте как дома… надеюсь, сработаемся. Люди такой квалификации, как у вас, сейчас – редкость… Да что же вы… садитесь… садитесь…

Кожин сел в предложенное кресло, смущённо пожимая плечами.

– Спасибо вам большое, – пробормотал Кожин. – Мне действительно нужна работа, – и добавил: – Но как вы обо мне узнали? Ведь я… не присылал вам резюме.

– Ну, вот видите – работа сама нашла вас… – весело рассмеялся Тихонов. – Всё просто: ваш друг Валерий Балчинский порекомендовал вас как высококлассного специалиста… А мы с ним… дай Бог памяти… лет пять уже как сотрудничаем… Да – не меньше…

Директор внимательно и даже с какой-то нежностью рассматривал Кожина.

– Так, вы готовы с нами поработать? – спросил директор.

– Конечно… иначе бы не пришел… – ответил Кожин.

– Ну да, простите… вопрос, конечно, глупый… – кивнул директор и продолжил: – Это хорошо… «Futurum», ну…наша с вами компания…

– Ваша компания… – неожиданно для самого себя пробормотал Кожин.

Эта вроде бы совсем невинная фраза неожиданно произвела странный эффект. Тихонов вдруг резко замолчал, с него разом слетела вся непринужденность и лоск, и он, едва ли не извиняясь, будто пытаясь успокоить Кожина, забормотал:

– Да-да… конечно, наша… Но нет… мы надеемся… мы теперь… – тут он неожиданно пришёл в себя, к нему вернулась вся его уверенность и некоторая вальяжность, присущая людям, привыкшим руководить. Он даже рассмеялся: – Мы надеемся, что теперь «Futurum» станет и вашей компанией… – он улыбался, по-прежнему внимательно и даже уже не ласково, а с какой-то любовью изучая Кожина, продолжил: – И мы уже рассматриваем вас как полноценного члена нашей большой семьи.

Да что он на меня так смотрит? – подумал про себя Кожин и тут же стал себя успокаивать: – Да нет… показалось… Вот ведь! Теперь везде чудится черт знает что!

– Ну так вот, наша компания занимается исследованиями в области квантовых вычислений и разработки новых версий искусственного интеллекта. Работа непростая, важная и – жутко перспективная… – продолжал между тем Тихонов.

– Какие будут мои обязанности? – спросил осторожно Кожин. – Видите ли… я сейчас не могу работать… ну, в полную силу…

– Да-да, – перебил его директор. – Не надо объяснений. Балчинский ввел нас в курс дела. И мы бы хотели, чтобы вы постепенно входили… словом, возвращались в рабочее состояние.

Тихонов откинулся в кресле и после паузы, улыбнувшись, продолжил:

– Для начала ваша задача – довольно проста, Сергей Николаевич. Вам придётся дежурить ночами, следить за приборами и записывать показатели измерений. Ничего сложного, но требует внимания и ответственности… – и добавил: – А потом, надеюсь, мы сможем предложить вам кое-что поинтересней.

Кожин задумался на мгновение, вспоминая бессонницы и кошмарные сны, ставшие особенно болезненными за последние несколько недель.

– Меня это устраивает, – кивнул он.

Тихонов понимающе кивнул.

–Тогда предлагаю вам приступить к работе сегодня же вечером, если вы не против, конечно…

– Что вы – обеими руками за! – с неожиданным жаром ответил Кожин.

Он вдруг почему-то сильно обрадовался, что не придется возвращаться домой, в опостылевшую квартиру.

– Отлично! Сейчас вас введут в курс дела… – радостно пробормотал Тихонов.

***

Кожин уже часа три осторожно ходил туда-обратно вдоль длинного ряда, переплетенных точно лианами, больших серверов, изучая показания датчиков и индикаторов. Иногда, чтобы не забыть, он делал себе пометки на разлинованном листе бумаги. Поначалу Кожин нервничал, но потом привык и освоился. И поймал себя на мысли, что ему здесь нравится – он вернулся в родную стихию.

Серый холодный свет мониторов мерцал в полутьме длинной комнаты лаборатории, освещенной лишь слабенькими люминесцентными лампами, свет которых, казалось, лишь подчёркивал пустоту некогда живого пространства, теперь же – полностью захваченного и окончательно принадлежащего машинам.

Что внутри, то – и снаружи… – вдруг вспомнилась Кожину какая-то восточная философская формула. – Что ж, всё может быть… – он хотел здесь отвлечься от терзавших его душу дома воспоминаний, и поначалу так и было – отвлёкся.

Когда Кожин позвонил жене и сообщив, что сегодня не будет ночевать, та достаточно холодно отреагировала… И он не обиделся, да, расстроился, но – лишь самую малость. Кожин прекрасно осознавал, что они с женой сильно охладели друг к другу… Настоящего у них давно не было – одно лишь прошлое… Сын…

Против воли, вновь нахлынули воспоминания, старые мысли. Они тихо и осторожно, точно змеи, каким-то неведомым образом вползали в его и расстроенное сознание. И Кожин раз за разом – возвращался в прошлое… К нему, к Ванечке… его любимому мальчику… Маленькому мальчику, самому лучшему ребенку на свете…

Вскоре ему стало совсем тяжело. А как выяснилось, Кожин, по рассеянности, не захватил с собой новых, выписанных вчера, лекарств.

Образы сына – ожившие фантомы прошлой жизни – постоянно всплывали в его памяти… Детские игры, первый день рождения, первые слова… без конца…

И Кожин не выдержал – прислонился к стене и разрыдался… Слезы принесли успокоение. Но он знал, что – это было уже не раз – оно будет недолгим. Вскоре прошлое, словно дикое голодное животное, вновь выскочит из своей глубокой норы и вцепится в его и без того разорванную в клочья душу. И Кожин тяжело вздохнул.

Неожиданно свет в лаборатории погас. И тут же – в глубине зала возникло слабое сияние.

Это ещё что? – пронеслось в голове Кожина.

Лампы с минуту тихо поморгали… А затем, правда, наверное, не более чем в половину своей полной мощности, снова включились – в лаборатории воцарилась полутьма. Контуры всех предметов были видны, но слегка размыты.

Кожин чертыхнулся про себя – показания приборов в такой темноте снять было невозможно.

И тут, к своему удивлению, он совершенно отчетливо увидел очертания чьего-то силуэта, направлявшегося прямо к нему… Кожин потряс головой, пытаясь отогнать это видение, но – бесполезно. Силуэт – приближался к нему, с каждым шагом обретая всё более чёткую форму – это был силуэт ребёнка…

И тут Кожин замер, открыв рот от ужаса и изумления… Он не верил своим глазам – это было его сын, Ванечка… Радостно улыбаясь, мальчик шёл прямо к отцу, протягивая к нему обнажённые ручонки. Ребенок был почти нагим – на нём были только трусики. А его кожа, впрочем, возможно, это была всего лишь игра света, слегка мерцала…

Кожин, совершенно потрясённый, смотрел на сына, боясь даже моргнуть, чтобы видение не исчезло.

Между тем, мальчик приблизился вплотную и нежно прижался к его ногам. Кожин не мог сказать ни слова, продолжая лишь выпученными глазами с ужасом смотреть на ребёнка.

И тут мальчик заговорил – его голос звучал тихо, проникновенно… И это был голос Вани.

– Папочка, как я соскучился! Почему тебя так долго не было? – сказал он, всё сильнее прижимаясь к Кожину и доверчиво, как это было раньше, заглядывая ему в глаза.

Слова сына буквально оглушили Кожина – он уже ничего не соображая, упал перед ним на колени и крепко прижал к себе. Кожин обнимал его, целовал, говорил какие-то ласковые – совершенно бессмысленные слова. И рыдал! Но теперь – рыдал от счастья!

Но в следующий миг, его пальцы коснулись пустоты… на спине ребенка. От неожиданности Кожин выпустил Ванечку из рук. Тот ласково провел своей ладошкой по щеке отца.

– Не плач, папочка… – тихо сказал он. – Я теперь всегда буду с тобой.

В этот момент щёлкнул какой-то прибор, а затем раздалось шелестящее шипении электрических разрядов. Ваня с интересом оглянулся.

– Что это папа? – спросил он и направился к прибору.

Теперь Кожин, видел сына со спины… И понял, что – спины у ребенка нет… Рядом с позвоночником и ребрами располагались, как и положено, судя по всему, прекрасно функционировавшие все внутренние органы: пульсирующее сердце, печень почки, раздувающиеся легкие, и даже насыщенные кровью артерии – всё было перед глазами Кожина. Просто живой анатомический атлас.

Ванечка обернулся к отцу, его улыбка стала ещё более мягкой и ласковой и, видимо, увидел полный ужаса взгляд отца.

– Не бойся, папа… теперь всё будет хорошо… – прозвучал его ласковый голос.

И лаборатория пошла кругом перед глазами Кожина, мгновение – и он упал в обморок.

Глава 5

Узкая полоска света постепенно расширялась, становясь всё ярче. Кожин с трудом открыл глаза и тут же закрыл их вновь. И вдруг услышал чью-то приглушённую речь. Он попытался приоткрыть глаза, но сквозь мутную пелену едва различил белые кафельные стены и яркую лампу на потолке. Тогда он собрался с силами и широко распахнул глаза.

Рядом с ним стояли директор компании Тихонов и незнакомый мужчина в белом халате. По-видимому, врач.

Кожин попытался приподняться, но тут же в глазах потемнело, а голову пронзила, точно молния, сильнейшая боль, так что он упал на кушетку и застонал.

– Очнулись, значит? Хорошо… – сказал врач и похлопал Кожина по плечу.

Кожин тщетно пытался сообразить, как он сюда попал. Вспомнил события последней ночи… И – замер.

– Ему бы расслабиться и отдохнуть, организм перенёс сильное потрясение… – обратился врач уже к директору.

– Где я? – прохрипел Кожин.

– В медпункте, Сергей Николаевич, – ответил Тихонов, – хорошо, что охранник вас нашёл, а то лежали бы на полу до самого утра… – и поспешно добавил: – Сергей Николаевич, здесь у нас ЧП произошло… утечка эфира…

Кожин приподнялся на локте – голова болела, но уже не так сильно.

– Было бы не лишним, пару дней за ним понаблюдать, взять более детальные анализы… – заметил врач, заглядывая в свой планшет.

– Нет! – воскликнул Кожин и подскочил с кровати. – Я – домой!

– Да-да, как скажете… – ласково сказал Тихонов. – Конечно, идите. И завтра можете не выходить… Если всё будет в порядке – выходите через день… Вам нужно восстановиться… – и добавил: – Мы, безусловно, компенсируем…

– Хорошо-хорошо… – оборвал его Кожин. – Я уже могу идти?

И директор компании «Futurum» Тихонов лишь молча развел руками.

***

Кое-как вернувшись, домой, Кожин не переставая, всё время думал о случившемся.

Что это было? Новая форма галлюцинаций? Но всё настолько реально… Или же – отравление эфиром добавило новый эффект?

На Кожине не было лица, и жена, увидев его в таком состоянии, стала расспрашивать… Не сразу, но всё-таки Кожин рассказал ей… Он говорил взволнованно, путаясь в словах и периодически останавливаясь, чтобы перевести дыхание – от охвативших его эмоций, перехватывало дыхание. Кожин снова увидел всё это воочию – встречу с сыном, их теплые объятия и охвативший его ужас, когда мальчик обернулся к нему спиной. И тут Кожин разрыдался в полный голос.

Елена слушала внимательно, но молчала, не пытаясь вставить даже слово.

Успокоившись, Кожин неожиданно для самого себя осознал, что всё произошедшее ночью – точно галлюцинация. Ничем другим это просто быть не могло.

– Представляешь… Он был как будто живой… – закончил Кожин. – Правда, утечка эфира… Но сейчас голова – чистая, а ведь это как-никак наркотик…

Елена подошла к нему и неожиданно обняла. Кожин так отвык от объятий с женой, некогда самым близким, а теперь – почти чужим человеком, что поначалу замер как истукан, и лишь спустя несколько мгновений заключил жену в ответные объятия.

– Может, съездим на кладбище? Проведаем малыша… – сказала Елена слегка дрожащим голосом: – Давно ведь уже не были… Нехорошо это…

Кожин отстранился от неё и тяжело опустился на стул.

– Нехорошо… – согласился он. – Но… может, не стоит…

– А что у нас от него осталось? – спросила она мужа. – Осталось лишь это место и наша память.

Кожин тяжело вздохнул.

***

Небольшое старое кладбище располагалось на окраине города и было окружено вековыми тополями, огромными соснами и разросшимися между ними кустами.

Камни и памятники разных форм и размеров беспорядочно располагались на участках – с разного вида оградой или вообще без неё. Кожин подумал, что у каждого человека, похороненного здесь, была своя история, своя неповторимая жизнь… А конец – всегда один – для всех. Безликий, скучный и одинаковый, уравнивающий всех без исключения… Своего рода – общий знаменатель.

И вот почти в самом конце кладбища находилась небольшая гранитная плита, установленная ими, Сергеем и Еленой Кожиными – родителями своему единственному сыну Ивану. Могильный участок на фоне большинства других был ухоженным, окружен небольшой свежеокрашенной оградкой, выложен коричневой гранитной плиткой. Правда цветы в небольшой клумбе заросли и уже пожухли.

Раньше они ходили сюда каждый день… Потом – раза в неделю… А потом Кожин начал бояться кладбища и стал выдумывать разнообразные предлоги, чтобы бывать здесь как можно реже.

Не сговариваясь они пропололи клумбу от сорняков, убрали мусор и протерли гранитное надгробие влажной салфеткой… И вот в полной тишине, нарушаемой лишь шелестом опавшей листвы, которую теребил холодный осенний ветер, да карканьем ворон, летавших над их головами, стояли перед могильной плитой сына. Стояли долго… Минут десять, может, пятнадцать… Наконец, Кожин не выдержал.

– Ну… пойдём? Не могу я больше… – пробормотал, он, оборачиваясь к жене.

Та лишь посмотрела на Кожина отсутствующим взглядом и ничего не ответила.

– Зачем вообще приперлись сюда?! Хватит! – взорвался Кожин. – Послушал тебя…Что толку от этих визитов?! Его всё равно не вернешь! А мы с тобой – свихнемся окончательно!

Елена зажала уши руками и кусала нижнюю губу, чтобы не расплакаться.

– Замолчи, пожалуйста, – попросила она тихо. – Если хочешь – уходи… Да, иди… Я тебя догоню.

Кожин обошёл вокруг могилы, подобрал какой-то сломанный цветок, раздражённо швырнул его обратно и решительно направился по направлению к воротам.

Елена осталась одна. Она медленно провела рукой по гладкой мраморной поверхности надгробной плиты, ещё раз перечитала выгравированное имя сына. И стала молиться… тихо, качая в такт словам молитвы головой.

Спустя какое-то время, она догнала мужа.

***

Уже стемнело. Шоссе прорезало осеннюю равнину, точно стрела, пролетающая между небом и землёй, слившихся во тьме в единое целое. Слабые лучи фар то и дело выхватывали во мраке – по большей части совершенно голые деревья, практически без листьев.

Кожин вёл автомобиль легко, привычно, краем глаза поглядывая на сидящую рядом жену. Елена была явно напряжена и смотрела в окно, избегая взглядов мужа.

– Ну, прекрати… – пробормотал Кожин. – Хватит дуться…

Но Елена не ответила, продолжая молча глядеть в темноту окна.

Кожин сосредоточился на дороге… и вдруг – снова увидел его… Да, точно… Мальчик… стоял у дороги. Кожин готов был поклясться, что это был его погибший сын, его Ванечка! Кожин с застывшим ужасом в глазах смотрел, не отрываясь, как тот улыбается ему, машет ему, приветствуя, ручкой…

– Стой! – вдруг раздался испуганный голос Елены. – Тормози!

И тут же раздался яростный оглушающий гудок, жуткий рев, который тотчас привёл Кожина в себя. И тут его ослепили фары чего-то огромного, несущегося прямо на них на полной скорости. Кожин понял, что вылетел на встречную полосу. Он до предела нажал на педаль тормоза, одновременно крутя руль вправо – и машина, вильнув, с трудом ушла от прямого столкновения с огромной фурой.

Тормозя, шины «Рено» противно завизжали на мокром асфальте… Машину «повело» и она, сделав один поворот вокруг своей оси, едва не улетев в кювет вдруг резко остановилась на самом краю… Правое переднее колесо свисло над канавой.

Елена сидела в шоке, прижимая руки к груди, и жадно хватая ртом воздух.

– Извини… – выдохнул Кожин, теребя дрожащими руками ключи зажигания. – Просто… голова закружилась…

– Всё! Хватит! – жёстко отрезала Елена, тяжело дыша. – Больше я с тобой никуда не поеду.

Кожин оглянулся на дорогу, где только что видел ребенка. Как раз проезжавшая машина осветила фарами это место… Там никого не было.

Кожин тяжело выдохнул, и, собравшись с силами, повернул ключ зажигания.

Всю оставшуюся дорогу они ехали очень медленно и осторожно. Вдобавок попали в «пробку», и поэтому подъехали к своему дому совсем поздно.

Елена молча вышла из машины. Резко захлопнула за собой дверь. Кожин смотрел вслед жене, неторопливо приближавшейся к укутанной туманом пятиэтажке. А вокруг неё сильный ветер играл остатками сухих листьев, швыряя их ей под ноги.

Черт возьми, дело, по ходу, совсем дрянь! – думал, между тем Кожин, провожая жену взглядом.

Да, галлюцинации случались и до этого… Но таких ярких и насыщенных – не было! И он ясно отдавал себе в этом отчет, что если так пойдет дальше – всё закончится «дуркой»… И тогда – это конец.

Между тем, Елена подошла к двери подъезда и резко дернула её на себя. А затем стремительно вошла внутрь, не оглядываясь.

Злится… – подумал Кожин. – А как ей всё объяснить? Ведь ещё хуже станет…

Кожин вылез из машины, подошел к багажнику, открыл его, доставая пакет с моющими средствами, который они брали с собой на кладбище. Погруженный в свои мысли, он не заметил мужчину, стоящего у соседнего подъезда.

Тот стоял к Кожину в профиль и внимательно вглядывался в окна дома. Захлопнув багажник, щёлкнул кнопкой на пульте ключей, закрывая замки машины, Кожин бросил на него безразличный взгляд, и пошел к подъезду. Вдруг резко обернулся – и вновь посмотрел на незнакомца.

Мужчина был одет в длинный чёрный плащ, полы которого трепыхались на ветру как крылья огромной птицы. Незнакомец, видимо, почувствовав взгляд Кожина, повернул к нему голову. На мгновение их глаза встретились, но этого было достаточно… Пакет выпал из рук Кожина… Волна холода обрушилась на Кожина, и он затрясся в ознобе, с ужасом узнав лицо незнакомца…

Это было его собственное лицо, лицо Сергея Кожина…

Глава 6

До незнакомца было