Его трофей

Я инстинктивно начала отступать, заворожено наблюдая, как он приближается. Что-то в его походке, в полном отсутствии дыхания, в этом абсолютном спокойствии парализовало меня.

Когда он оказался достаточно близко, я не успела среагировать. Его рука резко метнулась, крепко схватив меня за горло. С лёгкостью, словно я ничего не весила, он приподнял меня над землей.

Я отчаянно цеплялась за его руку, пытаясь вырваться, но хватка была словно из железа. Кислород стремительно покидал мои лёгкие, и перед глазами начали появляться тёмные пятна. Паника захлестнула меня, но я не могла позволить себе погибнуть.

Обхватив его запястье одной рукой, я сосредоточилась, чтобы воздействовать на его эмоции. Я направила поток своей силы в попытке ослабить его гнев, внушить сомнение, страх или что угодно, что заставило бы его отпустить меня. Но его разум оказался закрыт. Стена воли и силы отразила моё влияние, как вода отражает свет.

Понимая, что время уходит, я отчаянно потянулась за кинжалом, пристёгнутым к бедру. Сжав рукоять, я вслепую ударила его в плечо, пробив доспех и вогнав клинок до самой рукояти.

Но Оберин даже не вздрогнул. Ни звука боли, ни малейшего движения. Казалось, он вообще не ощутил раны.

Моё сознание начало угасать. Последнее, что я помню, – это его глаза, наполненные тёмной, непостижимой энергией. Они стали последним огнём, который я увидела, прежде чем провалиться в бесконечную тьму.

Глава 4

Селин

Моё сознание выплывало из темноты медленно и осторожно. Сначала я уловила приглушённые звуки хохота и песен, которые будто доносились откуда-то издалека. Потом ощутила мягкость шкуры под собой, её приятную шероховатость. Такой же мех укрывал меня сверху, а вокруг было что-то новое и чужое. Я не в своей комнате.

Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в шатре. Воздух был наполнен запахом трав, дыма и чего-то металлического, словно оружия. Несколько минут я просто лежала, уставившись в тканевый потолок, пока не услышала низкий, спокойный голос:

– А ты оказалась более живучей, чем предполагал мейстер.

Испуганно подскочив, я резко повернула голову в сторону голоса, и тут же вспышка боли пронзила шею. Застонав, я инстинктивно приложила ладонь к горлу, ощупывая его.

Повернувшись туда, откуда доносился голос, я увидела Оберина. Он сидел на полу, опираясь на стену шатра. Одна его нога была согнута в колене, другая вытянута. На плече виднелась повязка, пропитанная кровью. Его лицо было усталым, но взгляд – острым, неотрывно следившим за мной.

Пока я пыталась понять, что происходит, мой взгляд зацепился за круглое зеркало в углу. Какая-то непреодолимая необходимость взглянуть на себя заставила меня медленно подняться. Каждое движение отзывалось болью, особенно шея и правая нога. Боковым зрением я заметила, как Оберин слегка напрягся, будто собирался вмешаться, но передумал и остался на месте.

Дойдя до зеркала, я замерла. Отражение, которое я увидела, вызвало у меня шок. На моей шее темнели гематомы – багрово-фиолетовые, болезненно свежие. Казалось, я снова чувствую его руки, стискивающие горло. Правая рука была в глубоких царапинах, а на правую ногу наступать было мучительно.

Одна слеза, тяжёлая и горячая, скатилась по моей щеке.

– У тебя очень нежная кожа, – услышала я за спиной низкий голос Оберина.

Я резко обернулась, сдерживая ком в горле.

– Как и твоя рука, – отрезала я ядовито. – Мой клинок вошёл в тебя, как в масло.

На его лице появилась лёгкая усмешка . Это разозлило меня, но одновременно начал вытеснять злость чем-то странным, почти примиряющим. Это была битва за трон. Возможно, всё действительно обошлось слишком легко.

– Так вот и всё? – сказала я с горечью, бросив взгляд в сторону. – Мы сделали то, к чему нас готовили с рождения? – Я горько усмехнулась. – Теперь ты – Владыка Сумеречных земель и Элландора.

На мгновение в шатре воцарилась тишина, только звуки празднества доносились снаружи. Я решила отвлечься от главного вопроса и сухо спросила:

– Где мой клинок? Это подарок моего друга, и я не хочу его терять.

– Ах, того выскочку-эльфа, что вился вокруг тебя после нашего танца? – его голос прозвучал неожиданно резко, как лезвие, вскользь касающееся кожи, но не наносящее рану.

Я невольно напряглась, удивлённая этой вспышкой раздражения.

– Кристофер… Ты с ним знаком, – ответила я твёрдо, вглядываясь в его лицо, ища в его выражении намёк на истинные эмоции.

Тишина в шатре сгустилась, стала вязкой, почти осязаемой. Воздух был пропитан чем-то опасным, хищным.

– В пекло его и его клинок, – глухо бросил он.

Эти слова эхом прокатились у меня в голове, и я не сразу поняла, что он ждёт. Ждёт самого главного вопроса.

Я сглотнула.

– Почему я здесь? – выдохнула я, голос предательски дрогнул.

Я всё ещё стояла перед зеркалом, взгляд прикован к собственному отражению, словно оно могло стать щитом между нами.

Услышала, как он встал. Шаги. Медленные. Тяжёлые.

Каждый приближал его ко мне, наполняя воздух затаённым напряжением.

Мурашки побежали по коже, холодный пот выступил на ладонях. Инстинкт самосохранения вопил: Беги! Но ноги словно приросли к полу.

Он остановился за моей спиной.

Я чувствовала его близость каждой клеткой. Тепло его тела. Негромкое дыхание. В зеркале я видела только часть его – широкую грудь, мощные плечи. На его фоне я казалась слишком хрупкой и уязвимой.

Я судорожно сжала руки, пытаясь удержать дрожь.

– Я же сказал, что заберу тебя себе, – его голос прозвучал низко, глухо, как предупреждение. Как обещание.

И в этом голосе было что-то, от чего по спине прошёл озноб – не страх, нет. Ощущение неминуемости.

Он протянул руки и мягко отвёл мои руки от груди. Я подчинилась, слишком испуганная, чтобы сопротивляться. Он медленно перекинул мои волосы на одно плечо, открывая спину, и начал расстёгивать корсет. Его движения были неторопливыми, будто он смаковал каждый момент.

Когда корсет наконец был снят, он откинул его в сторону, сделав это с каким-то неприкрытым раздражением, почти ненавистью. Его взгляд остановился на моей обнажённой коже. Он долго смотрел, и я заметила, как его руки едва заметно поднимаются, будто он хотел прикоснуться. Но он так и не сделал этого.

Затем его руки снова появились в поле зрения – он резко разорвал юбку в месте разреза. Она мягко соскользнула вниз, обнажив ноги. Я смотрела только на его руки – большие, сильные, и на то, как напряжённо они сжимались в кулаки. Я не могла видеть своего отражения в зеркале, только его грудь, которая вздымалась неровно, будто от сдерживаемого усилия.

На повязке его плеча всё больше расплывалось пятно крови. Шум его дыхания казался громче всего вокруг.

– Прикажу, чтобы тебе подготовили ванну и принесли нормальную одежду, – прохрипел он. Голос звучал хрипло, будто с трудом выдавленный.

Не дожидаясь ответа, он резко развернулся и вышел из шатра, оставив меня стоять посреди комнаты, ошеломлённую и потерянную.

Как только он вышел, я забралась в постель, свернулась и тихо разрыдалась. Слёзы текли сами по себе, и я не могла их остановить. Меня терзала одна мысль: Почему меня отдали? Даже если отец не любил меня, как дочь, это было делом чести. Он должен был защитить меня, ведь я – единственная, кто мог продолжить наш род. Здесь не требовались чувства, здесь должна была быть только гордость за свою кровь. А вместо этого он просто отступил. Что же случилось после того, как я потеряла сознание?

Из раздумий меня вырвал тихий звук – кто-то слегка покашлял. Это оказалась прислуга, которая пришла, чтобы помочь мне принять ванну. Смахнув слёзы, я нехотя встала с постели. Передо мной стояла деревянная бадья, полная горячей воды, от которой струился лёгкий пар.

Я отказалась от её помощи и, раздевшись, осторожно опустилась в бадью. Вода обожгла кожу, но это было то, что мне нужно. Ощущение жара отвлекало от мыслей, от воспоминаний, от тянущей боли в душе. Я подтянула колени к груди, обняла их руками и положила голову, замерев в этой позе.

Я вздрогнула, когда почувствовала, как прислуга осторожно коснулась моих волос. Совсем забыла, что она всё ещё здесь. Она молча вымыла мои волосы, а затем начала мягко расчесывать их. Её прикосновения были лёгкими, почти утешающими. И всё же, когда она заговорила, её слова обожгли меня больше, чем вода.

– Не бойтесь, Владыка Оберин очень добр ко всем, – проговорила она ласково, будто пытаясь успокоить. – Он заботится о своих подданных и не сделает вам ничего плохого.

Я сжала губы, чтобы не разрыдаться снова, и тихо ответила:

– Мне сделает, я знаю.

Эти слова прозвучали горько, как будто я говорила это не только ей, но и самой себе. Я закрыла глаза, ясно давая понять, что не хочу продолжать разговор. Она уловила мой настрой и молча занялась своими делами, оставив меня наедине с мыслями, которые гудели в голове, как назойливый рой.

Позже ко мне зашёл мейстер, чтобы осмотреть мои раны. Это был сухой, морщинистый старик в чёрном одеянии, из-под которого торчал длинный чёрный хвост. Его глаза, обрамлённые сеткой глубоких морщин, выражали смесь усталости и суровой доброты. Осматривая мою шею и наносив густую, резкую на запах мазь, он негромко сокрушался:

– Горячие головы влюблённых и жестокость демонов – опасное сочетание. И всё же, ваша природа сыграла вам на руку. Природная способность к исцелению спасла вам жизнь.

Я вздрогнула при этих словах и прижала пальцы к гематомам на шее, словно пытаясь ощутить, что я действительно ещё жива.

– Когда принц Оберин принёс ваше тело, он был уверен, что вы мертвы, – продолжал мейстер, его голос был сухим, но внимательным. – И всё же он всё равно принёс вас ко мне. Как вы думаете, почему, принцесса?

Я не смогла сдержать горькой усмешки.

– Потому что одной моей смерти ему мало, мейстер, – ответила я.

Старик усмехнулся в ответ, но в его взгляде читалась едва уловимая тень понимания.

– Предположу, что без вашей жизни его собственная была бы куда менее интересной, – сказал он с тихим смешком. Затем поднялся. – Мы завтра утром продолжим путь ко дворцу. Отдыхайте. Завтра у вас будет сложный день.

С этими словами он оставил меня одну, а я осталась лежать, вновь погружённая в свои мысли.

Действия Оберина не укладывались в привычную схему. Он никогда не был добр ко мне. В каждом его взгляде, каждом жесте я всегда видела презрение и ненависть. Но тогда почему он позволил мне подойти так близко во время боя? Почему ответил на поцелуй?

Ответы на эти вопросы, наверное, уже были где-то в глубине моей души, но я не решалась взглянуть на них. Я боялась того, что узнаю. Боялась того, как это изменит всё, что я о нём думала. И самое страшное – я не знала, что мне делать с этими ответами, если они окажутся правдой.

***

Утром меня разбудила Мелинда – та самая прислуга, что помогала мне вечером. Она принесла мне одежду для верховой езды. Льняная белая рубашка, кожаные брюки, сапоги и перчатки выглядели непривычно, но удобными. Мелинда, завязав мои волосы в аккуратную косу, объяснила, что мне предстоит ехать верхом.

Когда я осознала, что кареты не будет, меня охватило отчаяние. Я никогда не проводила много времени в седле – мое тело не было готово к такому испытанию. Но жаловаться было бесполезно. Оставалось собрать остатки достоинства, выйти из шатра и предстать перед войском демонов.

За пределами шатра меня встретил шум и суматоха. Несколько сотен демонов неспешно собирались в путь, тушили костры, сворачивали шатры, привязывали поклажу к лошадям.

До этого момента я никогда не видела столько демонов сразу. Каждый из них был уникален: один обладал кожей, сверкающей, как отполированное чёрное стекло, с рогами, раздвинутыми в стороны, словно готовыми пронзить воздух. Его глаза горели огнём, пугая своей яркостью. Другой демон, крылатый, с перепончатыми крыльями, блестящими, как бархат, двигался, будто хищная птица. Их глаза, светившиеся багровым светом, казались вырезанными из раскалённого угля.

Я пыталась понять, зачем столько воинов? Это был не просто отряд, а полноценная армия. Почему их так много? Они рассчитывали на сопротивление или опасались последствий, если Оберин потерпит поражение?

В этот момент меня заметили. Шепот быстро распространился среди демонов, и вскоре десятки, а потом сотни глаз уставились на меня. Их пристальный взгляд был неприятным, проникающим.

Тишину нарушил громкий рык:

– За работу! Никогда эльфийку не видели?

Этот голос я узнала сразу. Ноэль, друг Оберина, всегда сопровождал его, когда тот приезжал в наши земли. В отличие от большинства демонов, он никогда не выражал открытой ненависти ко мне. Его терпимость заставляла меня отвечать ему подобием симпатии.

Ноэль подошёл ко мне с белоснежной лошадью и, подхватив меня за талию, легко усадил в седло, как будто я ничего не весила.

– Умеете ездить или вам стоит дать пару уроков? – поинтересовался он с лёгкой улыбкой.

– Благодарю за предложение, я умею ездить, – ответила я миролюбиво, стараясь не выдать своих сомнений.

Ноэль коротко кивнул, подавая поводья, но его взгляд задержался дольше обычного. В этой мимолётной задержке читалась странная смесь интереса и скрытого уважения.

Я подобрала узду, вставила ноги в короткие стремена.

Лишь бы не опозориться, мелькнула мысль.

Ноэль с усмешкой наблюдал за мной, словно ожидая промаха. Собравшись, я едва ощутимо коснулась лошади коленями, и та мягко тронулась вперёд. Толпа расступилась, следя за каждым моим движением.

Я не знала, куда ехать, но мне хотелось исчезнуть из поля зрения. Охраны у меня не было – её и не требовалось. Все знали: тот, кто свернёт с тропы в Сумеречных землях, обречён.

Когда караван двинулся, я старалась держаться ближе к Ноэлю. Сперва следила за его силуэтом, потом просто пыталась удержаться в седле.

Час за часом…

Кожа на ладонях саднила даже сквозь перчатки. Если бы я их сняла, то, возможно, вместе с кожей. Бёдра горели от натирания. Каждый скачок лошади отзывался в теле тупой болью.

Я не знала, сколько ещё выдержу. Голова кружилась от жары, жажды и усталости. Мир плыл перед глазами.

А затем чьи-то сильные руки подхватили меня.

– Моё восхищение, – усмехнулся Ноэль, пересаживая меня в своё седло. – Ты продержалась дольше, чем я ожидал.

Его голос звучал тепло, но не без издёвки.

– А теперь… передадим тебя Владыке, пока он не снес мне голову за то, что трогаю его трофей.

Ноэль пустил коня вперёд, и вскоре я увидела Оберина.

Даже если бы я захотела не смотреть на него, это было невозможно. Он выделялся. Чёрный жеребец под ним казался вылепленным из самой тьмы, а сам он – каменной статуей. Непоколебимый. Мрачный.

Ноэль подъехал ближе.

– Ваше величество…

Он не успел договорить.

Оберин схватил меня за грудки и рывком пересадил в своё седло. Без слов. Без лишних движений.

Я застыла, стараясь держаться как можно дальше от его тела. Но через несколько минут руки начали дрожать, мышцы сковало судорогой, боль стала невыносимой.

И тогда он притянул меня ближе.

Я не сопротивлялась. Просто позволила себе расслабиться. Голова сама опустилась на его грудь.

Его рука на моей талии оставалась неподвижной, горячей. Казалось, она запирает меня в клетке, сотканной из его силы и жара.

Меня охватило томление. Желание чего-то большего.

Внизу живота возникло странное, тянущее ощущение. Я пыталась дышать ровно, не выдать себя.

Почему?

Почему я так на него реагирую?

Он пытался убить меня. Презирал меня.

Ты безумна! – кричала гордость.

Но тело говорило другое.

Краснея от этих мыслей, я молча терпела свою пытку, пока небо не погрузилось во мрак, и караван наконец остановился.

Объявили привал.

Оберин спешился, затем легко поднял меня за талию и поставил на землю.

Я подняла на него взгляд…

Его глаза пылали. Красное зарево в темноте.

Он был зол.

– Сейчас же иди в шатёр! – рявкнул он, почти сорвавшись на крик.

А затем ушёл.

Я стояла, смотря ему вслед. Испытывать влечение к демону, который тебя ненавидит, – безумие.

Найти шатёр оказалось легко. Пройти сквозь сотню пристальных взглядов демонов было намного сложнее.

Когда я оказалась внутри, то, наконец, вдохнула полной грудью.

В шатре уже всё было готово: в центре – постель, рядом – деревянная бадья для купания, зеркало, стол, бачок с водой, сундук с одеждой.

Я открыла сундук и достала длинную белую рубашку.

Сняла кожаные брюки… и вздрогнула.

Кожа на бёдрах вспыхнула болезненно-красным. Ладони были в ещё худшем состоянии – покрыты волдырями.

Я прикусила губу, сдерживая слёзы.

И тут в шатёр вошёл Оберин.

Я резко обернулась, прижимая рубашку к груди.

– Что ты здесь делаешь?! – выдохнула я, надеясь, что он уйдёт, как и в прошлую ночь.

Он усмехнулся.

– В своём шатре?

Он сделал шаг вперёд

Я отступила и замерла, растерянная, словно обнажённая не телом, а душой. Щёки горели, а слова застряли в горле.

Подойдя вплотную, он взял мои ладони в свои руки и задержал взгляд. Его глаза искрились чем-то глубоким и опасным. Моё дыхание сбилось, ноги предательски подкашивались, но прежде чем я успела осознать, что теряю равновесие, оказалась плотно прижатой к его крепкому телу.

Его взгляд прожигал меня насквозь. Он видел всё, что творилось с моим телом, и наслаждался этим. Я почувствовала, как он едва заметно усмехнулся, и это вернуло меня в реальность. Как будто ведро холодной воды окатило меня, смыв на мгновение пелену страсти. Возмущённая, я попыталась оттолкнуть его, вложив всю свою ярость в этот жест.

Но Оберин не сдвинулся даже на сантиметр. Напротив, его руки сжались вокруг меня ещё крепче, заставляя моё тело в полной мере ощутить его силу. Усмешка исчезла с его лица, сменившись тяжёлым, почти мрачным выражением. Я не успела возразить, как он накрыл мои губы своими.

Этот поцелуй был диким, необузданным и жадным. В нём не было ни капли нежности, он просто завладел мной, словно требовал подчинения. Его руки, крепко сжимавшие моё тело, причиняли почти болезненное удовольствие. Это была не просьба, не уговаривание – это был вызов, который он бросил мне. И я… я ответила.

Внезапно я почувствовала, как его тело напряглось. Он явно не ожидал, что я поддамся его страсти. Но это длилось лишь мгновение. Но его поцелуи стали чуть мягче, чуть менее требовательными, но от этого не менее властными. Его хватка ослабла, давая мне возможность коснуться его.

Мои пальцы дрожали, но я позволила себе провести ими по его крепким плечам, ощутить силу его тела под своими ладонями. Я запустила руки в его густые волосы, ощутив их мягкость. И как только я это сделала, он издал низкий, глубокий рык, который я услышала не ушами, а скорее кожей.

Тяжёлую тишину разорвал голос:

– Владыка, из леса вышла химера.

Оберин медленно оторвался от меня, тяжело дыша, и повернул голову в сторону входа. Ноэль стоял в дверях шатра, его лицо застыло в ошеломлённом выражении. Он явно не ожидал увидеть своего Владыку в таком… положении.

Оберин бросил на него короткий, грозный взгляд, отчего Ноэль сразу опустил глаза. Затем, ничего не сказав, Оберин вышел из шатра.

Я осталась одна. Моё тело дрожало, губы горели от его жадных поцелуев. Пальцы бессознательно поднялись к моим губам, словно хотели убедиться, что всё это было реально.

Что со мной происходит? Это началось только сейчас? Или всегда тлело между нами, просто ожидая момента, чтобы вспыхнуть пожаром?

Оберина долго не было. За это время принесли ужин. Я села за небольшой столик, но еда вызывала во мне только отвращение. Ужасный голод смешивался с тошнотой, а воспоминания о том, что произошло ранее, не давали мне сосредоточиться. Именно в таком состоянии меня и застал Оберин.

Он вошёл в шатёр резко, словно порыв ветра. Увидев меня, он на мгновение замер, но затем продолжил движение, снимая доспехи по пути. Когда он остался лишь в тонкой рубашке и штанах, я украдкой бросила на него взгляд. Оберин был совсем близко, но напряжение, исходящее от него, будто заполняло всё пространство шатра.

– Надеюсь, больше ни одной химере не захочется выйти из леса, – пробормотал он, скорее себе, чем мне, и тяжело опустился на стул рядом.

Я почувствовала, что его взгляд изменился. В нём исчезло прежнее раздражение, осталась только сосредоточенность… и что-то ещё. Он внимательно смотрел на меня, а затем, протянув руку, легко перекинул мою косу назад. Его прикосновение было почти нежным.

Пальцами он приподнял мой подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом.

– Мне жаль, – его голос был тихим, но в нём звучало что-то новое. Уязвимость. – Я не знаю, что на меня нашло… Думал, что задохнусь.

– Это был яд тасманской змеи, – я перебила его, отстраняя его руку. – Он даёт временный эффект.

Оберин коротко кивнул. В его глазах мелькнула тень, словно он мысленно возвращался к тому моменту.

– Да, но понял это слишком поздно, – он на секунду замолчал, затем заговорил жёстче: – Поешь. Ты сегодня ничего не ела.

Я колебалась, затем спросила, почти не надеясь на ответ:

– На тебя совсем не подействовал мой дар?

Внутри всё сжалось в ожидании.

Он немного улыбнулся краем губ.

– Поешь, – сказал он мягче. – Тогда я расскажу.

Оберин продолжал смотреть на меня, его взгляд был тяжёлым, почти подавляющим. Но за этой суровостью читалось нечто большее – забота? Под его пристальным взором я нехотя взяла кусочек хлеба, отломила крохотный кусочек и, собравшись с силами, начала жевать.

– Селин, я не ощутил действия твоего дара, – неожиданно произнёс он. – Мне казалось, ты просто… шла ко мне.

Я резко подняла на него взгляд, застигнутая врасплох.

– Совсем не почувствовал? – спросила я, растерянно моргая. Это было невозможно.

– Совсем, – подтвердил он, наклонив голову. – Никогда не случалось так, чтобы кто-то сопротивлялся?

– Никогда, – ответила я, слегка качнув головой.

Меня охватило странное чувство. Будто не контролируя себя, схватила его за руку, решив проверить хоть что-то. Я попробовала проникнуть в его разум, уловить хотя бы тень эмоции, но… пустота. Глухая, непроницаемая пустота. Ни единого намёка на то, что я могла бы на него воздействовать.

– Ну как? – спросил он с ноткой сочувствия, и я застыла.

От этого абсурдного сочетания – сочувствие от Оберина и моя собственная беспомощность – мне стало смешно. Я хрипло рассмеялась, и он, подняв бровь, с непониманием посмотрел на меня.

– Просто… – выдохнула я, пытаясь справиться с собой. – Не ожидала сочувствия от тебя.

Я подняла взгляд, встретившись с его глазами, и слегка улыбнулась:

– Что ж, остаётся надеяться, что ты будешь добрым и справедливым правителем.

Он долго смотрел на меня, молча, словно пытаясь что-то понять, прежде чем отвернулся.

В тишине, которая повисла между нами, я решилась задать мучивший меня вопрос:

– Почему мой отец позволил тебе меня забрать?

Он замолчал, и тишина стала угнетающей. Его лицо словно застыло, а взгляд потемнел. Было очевидно, что он обдумывал, стоит ли говорить мне правду. Но вместо ответа он просто развернулся и вышел из шатра.

Я осталась одна, растерянная и подавленная. Пыталась найти объяснение его молчанию, но ничего путного не приходило в голову.

Вскоре вошла Меринда, принеся воду, чтобы я могла освежиться. После коротких водных процедур легла на постель, уверенная, что Оберин сегодня, как и вчера, не вернётся.

Однако, когда я уже погружалась в сон, услышала, как кто-то вошёл в шатер. Я резко села, сердце колотилось, а в руках отозвался тревожный озноб. Это был Оберин.

– Что ты здесь делаешь? – повторила свой вопрос второй раз за вечер.

– В своём шатре? – также повторил свой ответ, усмехнувшись.

Пока я пыталась подобрать слова, он небрежно начал снимать одежду. Раздевшись, подошёл к бадье с водой и залез в неё, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я, к своему ужасу, не смогла отвести глаз, невольно залюбовавшись его телом. Когда осознала, что смотрю слишком пристально, то густо покраснела и отвернулась.

– Ты собираешься спать здесь? – еле выдавила я, всё ещё не осмеливаясь взглянуть на него.

– Моё положение не позволяет мне спать на полу. Ты должна это понять, – ответил он с лёгкой насмешкой, явно наслаждаясь ситуацией.

– Тогда я лягу на полу! Мой статус это вполне позволяет, – резко встала я, намереваясь найти хоть что-то, что могло бы заменить мне матрас.

Но он остановил меня внезапным движением, поднявшись из воды.

– Нет, ты останешься там! – его голос был полон властности, от которой у меня перехватило дыхание.

Я резко отвернулась, но образ его обнажённого тела всё равно стоял перед глазами. Услышав, как он вышел из бадьи, я поняла, что он идёт ко мне, и, скорее всего, всё ещё голый.