Грязные чернила

Запах Харриса, какой‑то только ему присущей мужественности вперемешку с парфюмом и табаком, окутывает меня со всех сторон, и моя голова начинает кружиться. Наверное, просто коктейли ударили.

Я немного расслабляю пальцы, сжимавшие до этого плечи Лиама, вот это я вцепилась. Стараюсь двигаться с ним в такт и, кажется, у меня неплохо получается.

Последний раз я так танцевала лет десять назад со своим отцом и от всей души тогда потоптала его новые кожаные туфли. Но папа ничуть не расстроился, только рассмеялся и назвал меня тяжёлым случаем. Больше я не пробовала. Зачем лишний раз людей мучить?

– Танцуешь ты получше, чем поёшь, – насмешливо заявляет Харрис.

– Заткнись, или я наступлю тебе на ногу каблуком, а я могу, потому что в жизни не носила эти штуки.

– С какой ты планеты? Любишь ходить пешком, «эти штуки» не носишь, платья тоже. Ты вообще девчонка?

– Хочешь проверить?

– Предлагаешь сексом заняться?

Да, зря я ляпнула. Я наступаю Лиаму на носок, и он ворчит.

– Не порти мои любимые кеды, пожалуйста.

Он прав, кеды ни при чём.

– Я знаю карате, Харрис. Так что не беси меня.

Он весело хохочет, и впервые я слышу его искренний смех. Мягкий, раскатистый, такой заразительный, что я улыбаюсь, представляя, как делаю чоку‑цуки20 прямо в грудь этого здорового парня.

– Приму к сведению, крошка.

– Почему ты вообще зовёшь меня крошкой? Мы почти одного роста.

– Ты на «этих штуках», это не считается.

– Считается.

– Хочешь со мной за рост поспорить?

– Почему бы и нет? Я люблю спорить.

– Я заметил. Без этих своих штук ты ниже меня на голову. – Он смотрит на меня сверху вниз, надменно улыбаясь. – Так что не обольщайся, крошка.

– Мне не нравится это прозвище.

– Это не прозвище. Просто… милое обращение.

– Всё равно. Мне не нравится.

– Ну а мне плевать, Рид, что оно тебе не нравится.

– Какой же ты говнюк.

– А ты зануда.

Пора заканчивать этот бессмысленный диалог.

Меня никто и никогда не называл крошкой, не считая того странного типа в аэропорту. Типа, очень похожего на Харриса. Я вообще запрещаю всем, кроме Сэма и родных, придумывать мне прозвища. Если я крошка, кем он тогда считает Барбару? Она же меньше меня в два раза!

Я прикрываю глаза и пытаюсь выгнать из головы ненужные мысли об идеальной блондинке. Мне немного льстит, что Лиам сейчас здесь со мной, а не с ней. Если бы он хотел, то пригласил бы на танец её, но он этого не сделал. Что это может значить?

Скорее всего, он просто хотел меня поддержать после стычки с мерзким Джеффри. Я вздыхаю и только сейчас позволяю себе окончательно расслабиться в крепких мужских руках, в которых чувствую себя до неприличия комфортно и безопасно.

– Так о чём ты там думала, пока смотрела на меня, прикрыв глазки и прикусив свою пухлую губу? – вдруг спрашивает Лиам, почти прикасаясь к моему уху своими губами.

Я вздрагиваю и тут же заливаюсь краской, мечтая провалиться сквозь пол прямо до первого этажа и убежать от него домой. Но Харрис быстро бы меня догнал. У него слишком длинные ноги.

– Ты всерьёз думаешь, что я буду тебе что‑то рассказывать? – Я вскидываю одну бровь.

– А есть, что рассказать?

– Нет.

– Ну, тогда мне всё расскажет твоё тело.

Что это значит?

Харрис проводит большим пальцем по моей пылающей щеке и убирает за ухо волосы. Я вся напрягаюсь, но пошевелиться не могу.

Он снова склоняется к моему уху, и от его тёплого дыхания все мои внутренности делают кувырок и приземляются где‑то внизу живота.

– Ты свела колени, когда разглядывала меня, и часто дышала. Ты представляла, как я ласкаю тебя. Пальцем или языком?

Откуда он всё это знает?

Я пытаюсь вырваться из его объятий, но он не даёт этого сделать.

– Пальцем или языком?

– Я тебя сейчас ударю, Харрис.

– Твой пульс опять взлетел. Значит, и то и другое. – Он отпускает меня, довольно улыбаясь.

Я сглатываю, тут же отступая от него. На самом деле мне требуется прилагать огромное количество усилий, чтобы разговаривать о таких вещах. Я ещё ни с кем не говорила о сексе, даже с мамой и лучшей подругой. Ответить Харрису мне нечего, и смысла врать ему тоже нет. У него точно побольше опыта в этой теме, и он быстро раскусит меня, как орешек, слопает и не подавится. Он ничего не стесняется и никогда не стеснялся.

Но обсуждать с ним настолько интимные подробности я не собираюсь. Это слишком личное, а он мне не парень и вообще, по сути, никто. Харрис просто зазнавшийся придурок с красивым лицом.

Ничего больше ему не сказав, я быстро иду на балкон.

Глава 15

Мне жарко, а всё тело будто горит изнутри. Я что, заболела? Огромный балкон практически пустой, не считая одной ругающейся парочки, которые, увидев меня, тут же замолкают и уходят. Я облегчённо выдыхаю, радуясь, что осталась одна.

Прохладный ноябрьский ветер бодрит, и, схватившись за поручень, я делаю несколько жадных вдохов и смотрю вниз, на сверкающий огнями ночной Лос‑Анджелес. Как красиво.

Смотря на город с высоты шестьдесят пятого этажа, действительно чувствуешь себя маленькой крошкой. И какой‑то ничтожной. Вдали от людей и долбаного Харриса с его пошлым языком, мне удаётся немного расслабиться. Я устала от шума и бесконечных бессмысленных разговоров. Всё, никаких больше вечеринок! С меня хватит. Лимит исчерпан на год вперёд.

За моей спиной раздаются шаги, и я резко оборачиваюсь, думая, что за мной опять мог увязаться тот старый извращенец, но встречаюсь взглядом с голубыми глазами. Лиам.

Ох, это ещё хуже. Он что, теперь весь вечер собирается ходить за мной по пятам?

– Даже не приближайся ко мне, – заявляю я и отворачиваюсь от него так же стремительно, как повернулась.

Лиам встаёт справа от меня, касаясь плечом моего плеча, и я тут же отступаю на полшага в левую сторону. В одной руке он держит незажжённую сигарету, в другой красный стаканчик, и тоже смотрит на простирающийся внизу город.

– Я бы не советовал тебе оставаться одной на пустом балконе в таком коротком платье.

– Тут у всех короткие платья.

– Но не у всех такие потрясные ноги и задница.

Ч‑что? Я вскидываю на него голову. Он правда сказал, что у меня потрясные ноги и задница? Почему эти пошлые комплименты, сказанные из его уст, так мне нравятся?

Харрис игриво приподнимает бровь и прикусывает свою нижнюю губу. Мой взгляд тут же приклеивается к его дурацкой губе, и я снова хочу её укусить.

Да что со мной такое? Наверное, я просто много выпила сегодня, а пью я очень редко, вот и лезет в голову всякое.

– Ты опять на меня так смотришь, будто хочешь трахнуть, – заявляет Лиам, и я закатываю глаза.

– Не обольщайся, тут есть парни и посимпатичнее тебя.

– Да? Например.

Нет тут таких парней. Харрис долбаный номер один!

– Элиас, – говорю я, зная, что его это разозлит.

И его это правда злит. Ого, он что, ревнует меня, или это просто примитивное соперничество альфа‑самцов?

– Он тоже был в твоих фантазиях сегодня? – спрашивает Лиам хмуро.

– Ты не был в моих фантазиях! И он тем более.

– Тем более? Значит, я всё же для тебя привлекательнее Бейкера?

– Лиам, тебе почти тридцать…

– Пока мне всего двадцать шесть, – тут же поправляет он.

– Короче, будь уже серьёзнее, – заканчиваю я сердито, и Харрис усмехается.

– Хорошо, маленькая зануда. Ну ты как? Устала?

– Смертельно, – отвечаю я. Это правда, я еле на ногах держусь. – Что это у тебя? Травка?

– Нет, просто сигарета, – отвечает он и закуривает. – Ты ведь не против?

– Нет. – Я заворожённо гляжу, как он выпускает дым. – А… травка у тебя есть? – спрашиваю, немного помявшись.

Вообще‑то я не употребляю, мне просто любопытно.

– Есть. – Лиам улыбается, затем коротко смеётся и качает головой. – Но я тебе не дам.

– Почему? – возмущаюсь я.

– Зачем тебе это?

– Просто хочу попробовать. Вроде это расслабляет.

– Я знаю другой, более полезный и приятный способ расслабиться, можем попробовать его, – ухмыляется Лиам, явно намекая на секс, и я закатываю глаза.

– Всё понятно. Ладно, забудь. – Я отворачиваюсь от него, насупившись.

– Не обижайся, я ведь о тебе беспокоюсь. Ты весь вечер пила коктейли и ничего не ела. Тебе может стать плохо.

– Откуда ты знаешь, что я ничего не ела?

И я только сейчас понимаю, что он прав. Мой желудок тут же отзывается гулким урчанием, и я в смущении обхватываю живот.

Лиам смеётся.

– Вот видишь. Там есть довольно неплохие закуски, попробуй. Канапе с лососем и сливочным сыром мои любимые.

– Окей, попробую, – обещаю я, наблюдая, как загорается огонёк, когда он делает очередную затяжку. – А сигарету можно?

– Нельзя.

– Какого чёрта, Лиам? Мне уже есть двадцать один, не веди себя как папочка!

– Папочка? – Лиам удивлённо вскидывает брови, затем широко улыбается. – А мне нравится. Отныне зови меня так.

– Господи боже мой!

– О да, так тоже можешь. – Он смеётся, наблюдая за моим недовольным лицом, и вдруг протягивает мне сигарету. – Держи, если так хочешь. Только сильно не затягивайся, хотя ты вряд ли сможешь.

Я киваю, осторожно беру её кончиками пальцев и делаю маленькую затяжку. Горло тут же заполняется едким неприятным дымом, и я начинаю кашлять.

– Фу, мерзость какая! – хриплю я, возвращая сигарету. Во рту появляется противный привкус. Ну и что в этом может быть приятного?

Харрис, смеясь, протягивает мне стакан.

– Выпей, это вода.

Я удивляюсь, что там не алкоголь, но ничего не говорю. Делаю пару глотков и становится немного легче.

– Спасибо.

– И часто ты любишь брать в рот всякую дрянь?

– Уж точно не так часто, как ты!

Лиам фыркает от смеха.

– Один‑один, крошка, – говорит он и тушит сигарету в пепельнице, после чего допивает воду.

– Серьёзно, зачем тебе вся эта гадость?

Он пожимает плечами.

– Баловство, привычка, способ расслабиться, получить вдохновение.

– Есть много других способов расслабиться и получить вдохновение.

Я тут же жалею, что это сказала, думая, что Лиам опять начнёт шутить про секс. Его глаза вспыхивают, но говорит он совсем другое.

– Согласен, но эти способы меня пока вполне устраивают. А ты хоть была раньше на вечеринках?

– Да, в универе пару раз.

– Пару раз? А что ты делала в выходные? Как развлекалась?

Он выглядит удивлённым, даже ошеломлённым. Конечно, для него тусовки это обычное дело, для меня – ад сущий.

– Я жила с сестрой в Чикаго, когда училась. У меня не было компании, и все свои выходные я подрабатывала бариста в кофейне рядом с универом. Либо ездила к маме. Мы готовили вкусности, смотрели старые фильмы. Если мамы не было дома, я рисовала и… Хм.

Я замолкаю, внезапно стушевавшись. Зачем я это рассказываю? Ему такое явно неинтересно.

Я не собиралась откровенничать перед Лиамом, но воспоминания о доме развязали мне язык. В груди поднимается тепло вперемешку с тоской. Я соскучилась по маме, Чипсу и Пим и с удовольствием бы их всех зацеловала сейчас.

– Значит, ты семейная девочка, – подытоживает Лиам, и я сержусь на себя за то, что поделилась с ним личным.

– И что в этом плохого? Хотя о чём это я, тебе меня не понять.

– Тише, тише, крошка. – Лиам улыбается, подхватывает прядь моих волос и щекочет мне нос.

Я чихаю, и мы оба смеёмся.

– Я не сказал, что это плохо. Наоборот, мило.

– И скучно.

– Нет. Мило. Значит, ты ещё и рисуешь?

– Да. Я была трудным ребёнком, куда родители меня только не отдавали. – Я вновь с головой опускаюсь в воспоминания, ничего не могу с собой поделать. – Отец записал меня на карате, чтобы я могла за себя постоять, потом мама отдала меня в художественную школу. Поначалу карате мне нравилось больше, если честно. А вообще, я хотела быть как отец, когда вырасту. Заниматься музыкой, играть на гитаре, выступать и путешествовать, но, к сожалению, его талант совершенно мне не передался. Ты ведь слышал сегодня моё пение на кухне. – Я закатываю глаза, и Лиам смеётся.

– Ну, на самом деле всё было не так уж и плохо.

– Да знаю я, что нет у меня голоса, – усмехаюсь я и пожимаю плечами. – Не судьба. Зато отец научил меня играть на гитаре и немного на барабанах. Я успокоилась, отбросила мечты о большой сцене и с головой ушла в живопись и фотографию.

– Твоего отца зовут Дэвид Рид?

– Ага, точно.

– Однажды я видел его на разогреве у Aerosmith21. Он у тебя реально крутой мужик.

– Правда?

Внутри меня всё расцветает. Я не видела собственного отца уже полгода, так как он вечно в разъездах и редко бывает в Чикаго, хотя живёт там. Я по нему скучаю и, услышав, как Лиам называет его крутым, испытываю невероятную гордость.

– Правда, он умеет раскачать толпу. А как Элис поживает?

– У неё всё хорошо, спасибо, что спросил. Кэтрин часто заходит к нам в гости, они с мамой практически неразлучны.

– Круто. Рад, что у ма хотя бы друзья есть.

В его глазах что‑то мелькает. То ли злость, то ли грусть. И что значит «хотя бы»?

– Она просила меня передать привет, если я тебя увижу. Говорит, ты перестал выходить на связь.

– Мм. Ну, спасибо, что передала.

– Я знаю, у тебя всё сложно с семьёй, но звони маме хоть иногда, она очень по тебе скучает, – говорю я с укором. Просто вспомнила печальное лицо Кэтрин неделю назад, когда уезжала.

Лиам поворачивается ко мне всем корпусом и его глаза вспыхивают. Я начинаю жалеть, что вообще подняла эту тему.

– Прости, лезу не в своё дело, – говорю я тихо, опуская голову. – Но Кэтрин в последнее время была такая подавленная. Мне кажется, у них с Питером что‑то не ладится.

– Да у них всю жизнь что‑то не ладится! – рявкает Лиам, и я вздрагиваю. – Чёрт, ладно. Позвоню ей завтра.

– Хорошо.

Несмотря на напряжение, повисшее в воздухе, я всё же чувствую слабое облегчение в груди.

Мы стоим в тишине несколько минут. Просто смотрим на ночной город под шум вечеринки и молчим. Мне не особо уютно, но сдвинуться с места я почему‑то не могу, а говорить больше не хочется.

– Почему твои родители развелись? – вдруг спрашивает Лиам, и я вскидываю голову, не ожидав этого резкого вопроса.

– Не знаю. – Я пожимаю плечами и отворачиваюсь от него.

– В смысле, не знаешь?

– Мне было четыре, когда это случилось. Сейчас они говорят, что у них были разные взгляды на жизнь. Но я думаю, что оба врут.

– Почему?

– Чувствую так. Столько лет прошло, а они до сих пор одни. Мама никого больше не встретила себе по душе, отец тоже. Вряд ли дело было лишь во взглядах. Я уверена, было что‑то ещё, но они нам не говорят.

– Ты бы хотела, чтобы они сошлись?

– Раньше хотела. Сейчас мне уже всё равно.

– А я, наоборот, всегда хотел, чтобы мои развелись. Питер никогда не заслуживал такую женщину, как наша мать. Она слишком добрая и наивная, а он и пользуется этим по сей день.

Лиам всегда называл своего отца по имени, и Питера это очень бесило. Особенно когда он обращался к нему так при других людях. А Лиам был и рад лишний раз позлить отца.

– Они вместе уже столько лет. Не думаешь, что это любовь?

– Нет там никакой любви. У Питера уж точно, а у мамы это всего‑навсего банальная привязанность и боязнь одиночества.

Я изумлённо смотрю на Лиама. Что это он говорит такое?

– Удивлена? – Он усмехается. – Питер кровопийца и деспот, а мама слишком кроткая, чтобы ему перечить. До сих пор не понимаю, какого хрена она вообще его выбрала. – Лиам морщится и безжалостно сминает свой стаканчик.

Я не знаю, что сказать. Я даже подумать не могла, что он будет говорить со мной об этом, но Лиам выглядит так, словно и сам не ожидал от себя такой откровенности. Он хмурится и прочищает горло. Кажется, ему неловко.

– Давно ты общался с отцом?

– Лет пять назад, – отвечает Лиам коротко и будто ставит точку в этом разговоре. – Ты не замёрзла? Тут довольно ветрено.

Я пожимаю плечами.

– Немного. Вообще‑то я уже собиралась ехать домой, пока на этого урода не натолкнулась. Пойду предупрежу Сашу и вызову такси.

– Я могу тебя отвезти.

– Нет уж, спасибо, – усмехаюсь я и иду внутрь, но через пару шагов вдруг поскальзываюсь на чьём‑то разлитом напитке, подворачивая лодыжку, которая тут же вспыхивает острой болью.

Глава 16

– Ай! – вскрикиваю я и начинаю падать, но Лиам успевает быстро подхватить меня.

– Осторожно, господи, нахрена ты надела эти убийственные штуки! – чертыхается он и крепко прижимает меня к себе.

Я тоже прижимаюсь к его телу, словно испуганный зверёк. Моё сердце бешено колотится в груди. Я уже близка к тому, чтобы снять эти чёртовы каблуки и щеголять босиком. А ещё мне так стыдно, представляю, как глупо это выглядело со стороны.

Подняв голову, я кончиком носа задеваю колючий подбородок Лиама. Наши лица настолько близко, что я даже вижу маленькие родинки на заросшей щетиной щеке и как сверкает серебряное колечко в носу.

Лиам переводит взгляд на мои губы, но тут же его отводит.

– Как нога? – спрашивает он, и я только сейчас осознаю, что повисла на его руках, будто ватная кукла.

Я вся подбираюсь и осторожно ступаю на правую ногу, но её тут же пронзает боль, и я не могу сдержать стон.

– Что такое?

– Кажется, подвернула…

– Твою мать, Саммер!

Лиам берёт меня в охапку и усаживает на стул, после чего садится на корточки и осторожно ощупывает мою лодыжку. Его пальцы тёплые, слегка касаются моей кожи, и я закусываю губу, ощущая неприятную ноющую пульсацию. Лиам расстёгивает ремешок туфли и отшвыривает её в сторону.

– Надо в больницу, лодыжка опухает.

– Только не это! – Я закрываю лицо руками. Я боюсь больниц и любого рода врачей. Меня в панику вгоняет даже простой осмотр у стоматолога. – Может, всё не так страшно? Давай я ещё раз попробую встать. – Я делаю попытку подняться, но Харрис удерживает меня на месте.

– Не вздумай, так можно только хуже сделать. Я однажды на концерте неудачно прыгнул и так ногу подвернул, что неделю вставать на неё не мог.

– Какой ужас.

Я начинаю глубоко дышать, не в силах посмотреть вниз на свою ногу. Так и знала, что этот вечер закончится катастрофой. Я просто ходячая неудача!

– Лиам! – внезапно раздавшийся совсем рядом голос Барбары заставляет нас обоих вздрогнуть. – Лиам, где ты, мой Медвежонок?

«Медвежонок?»

Она серьёзно его так называет или это тоже прописано в их дурацком контракте?

Не могу сдержать смешок. На самом деле это жутко забавно и глупо. Ну какой из Лиама медвежонок? Он больше похож на жирафа.

Лиам прикрывает глаза и сжимает переносицу. Кажется, его всё это бесит, и я чувствую себя виноватой, что ему приходится ещё и со мной возиться.

– Она как всегда не вовремя, – бормочет он еле слышно. – Подожди меня тут, ладно? Вот, возьми.

Харрис снимает с себя толстовку и быстро надевает на меня, я и пикнуть не успеваю. Я поднимаю голову и ахаю.

На нём теперь простая белая майка в обтяжку, и я вижу, что обе его руки, плечи и грудь сплошь забиты татуировками. Сквозь тонкую ткань на животе тоже проглядываются чернила. Их так много: чёрных и разноцветных, маленьких и больших, что я не знаю, куда смотреть. Глаза разбегаются.

– Вау, – выдыхаю я, и Лиам удивлённо на меня смотрит.

– На мои тату ещё никто так восхищённо не реагировал.

– Я, конечно, знала, что они у тебя есть, но чтобы столько. Обалдеть. Это круто. Но это же больно. Вау.

Лиам смеётся, кажется, даже польщённый моей реакцией, но тут его опять зовёт Барбара.

– Я сейчас вернусь, а ты не вздумай вставать. Я серьёзно, Саммер, – бросив на меня суровый взгляд, он выходит с балкона.

Мне удаётся мельком увидеть его спину. Естественно, она тоже забита. Ну ничего себе! Когда он жил в Сисеро, у него была только одна татуировка, а значит, остальные он сделал уже после того, как уехал. Почему Саша никогда об этом не рассказывала?

Мне безумно хочется посмотреть, что у него везде набито. Вживую посмотреть. Но это невозможно. Для этого Харрису надо будет раздеться, а такого мне точно не светит, я же не собираюсь с ним… трахаться.

Я вздыхаю и сильнее закутываюсь в толстовку. Она ещё тёплая от его тела и пахнет… им. У меня начинает кружиться голова. Я сижу и молюсь о том, чтобы на балкон не завалилась толпа, а то я сгорю со стыда.

Чувствую себя до жути глупо, сидя тут в одиночестве в огромной толстовке Лиама и в одной туфле. Абсолютно не представляю, как буду возвращаться отсюда домой. Лодыжка и правда опухла, почти косточки не видно.

Я закусываю губу, чтобы не разреветься, и проклинаю тот миг, когда согласилась надеть эти дурацкие босоножки от Маноло Бланика! Эта современная мода в буквальном смысле убийственна.

Как я пойду на учёбу в понедельник? Смогу ли вообще теперь ходить? А если мне скажут дома месяц сидеть? Это будет полнейший провал.

Я не успеваю накрутить себя ещё больше, потому что вскоре возвращается Лиам, и это меня немного успокаивает. В руках он держит какой‑то мешочек, а за ним я вижу взволнованную Сашу.

– Я принёс лёд. – Лиам осторожно прикладывает мешочек к моей ноге.

Ух, холодно.

Подруга садится рядом с ним на корточки и берёт меня за руку.

– Прости меня, Сам, – говорит она тихо, и Лиам бросает на неё сердитый взгляд.

Кажется, он уже успел неплохо так отчитать её. Действительно, папочка.

– Всё нормально, ты не виновата, это я ходить не умею. – Я пытаюсь шутить, чтобы подбодрить нас обеих.

– Я отвезу её в больницу, ты поедешь с нами? – спрашивает Лиам, бережно держа мою ступню в своих холодных руках, будто она хрустальная.

– Конечно! – Саша активно кивает. Она и правда чувствует себя виноватой.

– Окей, тогда снимай с неё вторую чёртову туфлю, и погнали.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Чикагский университет – частный исследовательский университет в городе Чикаго, штат Иллинойс, США, основанный в 1890 году.

2

Bon Jovi – американская рок‑группа из Нью‑Джерси, образованная в 1983 году.

3

Сэмюэл Джордж (Сэм) Клафлин – английский актёр, ставший известным после роли Филиппа Свифта в фильме «Пираты Карибского моря: На странных берегах».

4

Северо‑Западный университет – частный исследовательский университет, расположенный в северном пригороде Чикаго – городе Эванстон, штат Иллинойс. Входит в список 20 лучших университетов мира и в 10 лучших университетов США.

5

Калифорнийский университет в Лос‑Анджелесе – государственный исследовательский университет, расположенный в городе Лос‑Анджелес в штате Калифорния, США.

6

Центральный колледж искусства и дизайна им. Святого Мартина – один из старейших англоязычных университетов по дизайну в мире, а также первый подобный вуз в Великобритании. Основан в 1854 году, расположен в городе Лондон.

7

ЛА – сокращение от Лос-Анджелеса.

8

193 сантиметра.

9

173 сантиметра.

10

Маноло Бланик (настоящее имя – Мануэль Бланик Родригес) – испанский дизайнер обуви и основатель одноимённой британской компании, известной во многих странах прежде всего по сериалу «Секс в большом городе».

11

Ив Анри́ Дона́ Матьё Сен‑Лора́н – французский модельер, работавший в мире моды с конца 1950‑х до конца 1980‑х годов, создатель модного дома Yves Saint Laurent.

12

Дрейк (настоящее имя – Обри Дрейк Грэм) – канадский рэпер, певец, автор песен, музыкальный продюсер, актёр и предприниматель.

13

Джаред Джозеф Лето – актёр и эксцентричный музыкант, вокалист альтернативной рок‑группы Thirty Seconds to Mars.

14

«Мыслить как преступник» (англ. Criminal Minds) – американский телесериал о работе команды лучших следователей ФБР, способных понять и проанализировать ход мыслей самых изощрённых преступников, предугадать их дальнейшие поступки и тем самым предотвратить ужасные преступления.