Надежный попутчик

Теперь мне казалось, что он меня обманывает. Вешает лапшу на уши, как маленькой. Он мне даже чем-то напомнил в этот момент отца, и я разозлилась.

– Не надо мне говорить всякую чушь, как идиотке. Да, я неприспособленная к вот этому всему. – Я махнула рукой в сторону раковины. – Но я не дебилка. Не хочешь брать с собой, так и скажи. Потому что я понимаю: ехать в противоположную сторону от Новосибирска, это словно прорубать дно в яме. Ты уже и так опаздываешь. Если ты будешь ещё увеличивать расстояние до Новосиба, это только ухудшит ситуацию.

– Нет. Я всё рассчитал. Я доберусь, пока нас не накроет бураном, до ближайшей железнодорожной станции. Поезда ходят. Куплю билет и доберусь до Новосибирска быстрее, чем откроют автомобильную трассу в его сторону. Мне надо успеть за 3 дня. Я должен успеть.

– Но почему ты не хочешь взять меня?

Роман посмотрел на меня, устало вытянув ноги.

– Потому что я поеду на развалюхе, которую здесь бросили военные, и чинил автомобилист любитель. У меня разбит телефон, но даже если бы он работал, пришлось бы ехать без навигатора, интернета нет и не будет. Я поеду по обычному атласу автомобильных дорог. Это безумный риск. У меня нет выбора. Если не отвезу флешку на конкурс, работа нашей компании в течение 3 лет – псу под хвост. Я буду рисковать собой только потому, что должен добиться результата не только для себя, но и для всей фирмы. Я за них отвечаю. И рисковать ещё кем-то я не хочу.

Я уже почти плакала от отчаянья! На него не действовали ни уговоры, ни просьбы.

– Это потому что я неприспособленная? Потому что не могу вставлять одеяла в порванные пододеяльники и не понимаю, как можно пить воду из крана?

Роман поднялся на ноги.

– Это потому, стрекоза Алиса, что мне и без тебя там будет тяжело. Самому терпеть, сжав зубы, проще, чем уговаривать и упрашивать человека, который не приучен ни преодолевать трудности, ни терпеть. Одному легче, а мне нужен результат. – Он грустно улыбнулся и взял меня за руку. – Хватит разговоров. Пойдём, я отведу тебя к спальному месту. Тебе надо отдохнуть, да и мне выспаться перед дорогой не помешает.

В его глазах была такая непреклонность, что я не стала упорствовать. Такие глаза бывают у отца, когда ему нельзя перечить. Глупо и небезопасно.

Рома завёл меня в тёмную комнату. Там на матрасах, постеленных на пол, спали женщины. Гранин, оставив дверь открытой чтобы ориентироваться в свете из коридора, бесшумно утащил меня к противоположной стене.

Подвёл к свободному спальному месту и качнул головой. Я всё поняла без слов. Сняла шубу и села на холодный матрас. Рома не стал дожидаться, пока я улягусь, и вышел.

Чувствуя себя никому не нужной, я легла на бок, лицом к окну. С улицы лился тусклый свет раскачивающегося на ветру фонаря. Снегопад усилился.

Я уже собиралась закрыть глаза и укрыться шубой, как заметила тонкую, едва различимую тень. Она спускалась от подоконника прямо ко мне. У меня моментально заледенели руки, и я резко села на матрасе, зажав рукой рот.

Не давай врагам оружие сама

Паук был небольшим, но страшным. Он спускался на тонкой паутине прямо ко мне. Руки и ноги моментально стали ледяными. Сердце так быстро молотило, что могло проломить грудную клетку.

Мне было не просто страшно, меня сковал ужас. Свитер моментально промок. Ладони стали липкими от пота. И чем ниже спускался паук, тем больше мне не хватало воздуха, словно мне на шею накинули удавку.

Кричать было нельзя. Вокруг спали люди. У кого-то из женщин, на матрасе лежал ребёнок. А стоит разбудить хоть одного малыша, как всё здание наполнится детским плачем.

Закусив основание большого пальца, чтобы не закричать, я встала на четвереньки. Сгребла шубу и сумку. Стараясь не смотреть в сторону окна, поднялась на ноги и медленно, стараясь не шуметь, вышла на цыпочках в коридор.

Арахнофобия не давала мне жить в детстве, но терапия у психолога, лекарства и время, значительно улучшили ситуацию. Свели неконтролируемый ужас к неприязни, но сегодня меня накрыло, как в детстве.

Я была готова выбежать на улицу и отправиться в Новосибирск пешком. В буран, в метель, лишь бы только не оставаться в пространстве, где есть пауки.

Зубы стучали, руки ходили ходуном. Голова кружилась так сильно, что я едва смогла добраться до комнаты с чайником. Набрала в кружку ледяной воды из крана. Стуча по зубам, сделала несколько болезненных глотков.

Было ощущение, что я проталкивала воду насильно. За грудиной пекло так сильно, словно я пила расплавленное олово. Но это был единственный способ успокоиться без лекарств. И почему так сильно накрыло? Думала, что всё уже улеглось.

Но в самый неподходящий момент снова стало плохо. И с этим надо было что-то делать. Я умылась ледяной водой, растёрла руки, уши, пальцы. Теперь горела кожа, и это было хорошо.

Надо было любой ценой вернуться к настоящим ощущениям от гипотетического ужаса. Умом я понимала, что ничего страшного не случилось, но тело не давало мне в это поверить.

Сначала я хотела попросить помощи. Роман упоминал лазарет, значит там были врачи. У кого-то могли быть с собой нужные таблетки. Но надежды на это практически не было.

К тому же паническая атака могла стать предметом обсуждения. Если меня начали травить из-за отсутствия примитивных навыков застилания постели, то пауки стали бы просто подарком для таких «милых» людей.

Отец всегда говорил, что самое острое оружие мы вкладываем в руки врагов сами. И я не собиралась давать повод местным девицам травить меня из-за арахнофобии. Много чести!

Значит, надо перетерпеть и молчать. Привести себя в порядок и уезжать отсюда как можно скорее. Потому что я точно знаю, что здесь есть пауки, а когда они вызовут новую паническую атаку – не знаю.

Ночь прошла в страхе. Я дрожала от каждой тени, от каждого шороха. Мне всё время казалось, что чешется рука, нога, даже лоб. Разумеется, я думала, что по ним ползает паук.

К утру я измаялась так, что легла на дальний стол. Закуталась в шубу и попробовала подремать хоть несколько минут. Но не смогла. Тряслась теперь уже лёжа. Понимала, что ещё одну такую ночь просто не переживу.

Поэтому, когда по коридору начали ходить люди, я поставила табурет к выходу и превратилась в слух. Начали те самые мамочки с детьми. Но и Гранин появился почти сразу же.

Он шёл, застёгивая на ходу бомбер, и едва не споткнулся, когда я кинулась ему наперерез.

– Стрекоза, чего тебе понадобилось на этот раз? Том-ям? Утку по-пекински? Устриц? Вертолёт? Что?

Он выглядел решительным. Немного угрюмым, не выспавшимся, но целеустремлённым. Он даже с шага не сбился, чтобы со мной поговорить.

– Ром, доброе утро.

– С тобой? Вряд ли. Что надо?

Гранин перестегнул клёпки на манжетах, так же не замедляя шага. Из-за высокого роста и желания поскорее отправиться в путь, он делал огромные шаги. Мне пришлось перейти почти на бег, чтобы не отстать от Гранина.

– Ром, возьми меня с собой!

– Нет.

– Ну, пожалуйста! Поверь, ещё вчера я бы спокойно осталась здесь. Я даже воду научилась пить из крана!

– Из скважины? Что тут геройского?

– Она нефильтрованная!

Гранин подошёл к двери в конце коридора и надел шапку. Я преградила ему дорогу.

– Стрекоза Алиса, я поеду через метель. Там не будет не только нефильтрованной воды, там вообще ничего не будет. Ни кабины с подогревом, ни обеда. Ни даже гарантии, что я доберусь до железнодорожной станции. Так что ты останешься здесь, в тепле и безопасности. Командир экипажа мужик толковый. Вчера написал все рапорта. Да и связи с городом нет, так что он полностью будет заниматься с вами. Ты останешься тут, пока за вами не вышлют транспорт. А я поеду, без вариантов. Только шарф мой отдай, пожалуйста. Потому что сибиряк не тот, кто не мёрзнет, а тот, кто тепло одет!

– Ромочка, ну, пожалуйста, возьми меня с собой! – Я повисла на его руке. Было видно, что он легко может стряхнуть меня и пойти дальше, но как породистый пёс, на которого напала малышня, терпит.

– Что у тебя произошло? Опять кто-то обидел? Девчонки задразнили? Спинку отлежала? Вода пришлась не по вкусу? Я даже представить себе не могу, что у тебя настолько ужасное, что ты рвёшься рисковать своим здоровьем.

Роман посмотрел на меня испытующе, и мне стало неловко.

– Я не скажу. Нельзя давать врагам оружие против себя.

Гранин поморщился.

– Ну и не давай. Я нелюбопытный. Оставайся здесь. Что бы ты ни сказала, я тебя не возьму. Одно дело рисковать своей жизнью, другое – твоей. Так что – отходи с дороги.

– Нет, ты меня возьмёшь с собой! Всё равно возьмёшь!

Меня захлёстывало отчаянье. Перед глазами снова качался паук на тонкой, невесомой паутине. И сердце начало ускорять темп.

– И почему же я возьму тебя с собой? Чем же ты меня можешь заставить?ударишь чайником по голове, или на шее повиснешь?

От этих обидных слов и собственной беспомощности я перешла на самое своё травматичное оружие – высокомерие.

– А ты возьмёшь меня с собой, потому что я – Алиса Голубева! Мой отец тебе заплатит за мой проезд.

– Отец? Заплатит? – Роман рассмеялся и прищурился. – И кто же твой дражайший папаша? Кем ты меня будешь пугать и подкупать? Господь Бог? Шейх ОАЭ? Кто?