скачать книгу бесплатно
– Нет, не из шкатулки. Мы с Ирочкой сложились.
– То ли еще будет, – сказала Ирка, – вот закончим учиться и будем жить как тетя Клава – смотреть цветной телевизор и носить джинсы.
Игорь все еще разглядывал свой футляр, когда мама его тихонько толкнула:
– Игорек, твой подарок.
Ах да, у Ирки же тоже день рождения. Он весь октябрь экономил на обедах, тратя данную мамой пятерку только на проезд. Мама чуть добавила денег для нужной суммы и помогла с выбором подарка. Игорь достал из серванта, где лежали его пластинки для проигрывателя, сверток в серой магазинной бумаге.
– Вот, с днем варенья, сеструха.
Так они поздравляли друг друга, когда были маленькие.
Ирка развернула шершавую бумагу и закусила губу.
– Откуда ты узнал?
– Сорока на хвосте принесла.
– Мам, вы ему рассказали? Ну ничего в этом доме не утаишь.
Счастливая Ирка разглядывала свой подарок. Отреза синего сукна, под цвет ее глаз, должно было хватить на деловой костюм, о котором мечтала Ирка.
Мама подарила Ирке большие ножницы закройщика. Она рассказала Игорю, что выпросила на складе ножницы, шедшие под списание, но мужики на ее заводе отполировали их и хорошо наточили. Ножницы выглядели как новенькие. Словом, подарки всем пришлись по душе.
Мама смахнула слезу:
– Посмотрел бы на вас отец, какие вы стали – взрослые, высокие, красивые, самостоятельные.
– Мама, ну-ну что вы о грустном? – Игорь приобнял маму, которая и вправду казалась ниже обычного, за плечи. – У нас сегодня двойной праздник, и не надо плакать.
Настроение опять испортилось от мысли, что в такой день отца нет с ними и что вместо обеденного стола, накрытого в зале, и дома, полного гостей и друзей, их будет всего трое за кухонным.
– Идите уже чай пить, – позвала Ирка, гремя чашками.
Когда Игорь с мамой вошли, большим ножом она резала «Наполеон» надвое.
Глава шестая. Новый год-82
Со второй четверти началась студенческая практика в заводских и школьных столовых Стаханова. Игоря и дылду Валентину, приезжающую в бурсу каждый день из своего поселка, отправили в среднюю школу.
Игорь разочарованно разглядывал небольшую грязноватую кухню с выщербленными кафельными полами в горячем цехе, с огромной электрической плитой посередине, на которой высились пятидесятилитровые кастрюли с красной маркировкой на боку: «1 блюдо», «2 блюдо», «компот», «чай», «молоко».
Подсобная комната, где Валька и Игорь по очереди переодевались в рабочую одежду, была еще омерзительнее. Холодное узкое помещение, заваленное коробками с подгнивающими овощами и голыми говяжьими мослами для супа, по температуре, запаху и содержимому походило на морг.
«Неужели это и есть моя будущая работа? – думал Игорь. – В этой грязи с протухающими продуктами и гнилыми запахами? Из этой помойки и домой ничего не хочется нести».
Заведующая производством не поручала Игорю и Вальке никакой нормальной работы, кроме чистки и нарезки картошки и лука. У Вальки текли слезы всякий раз, когда они неумело шинковали лук.
– Злой, зараза, – ругалась Валька. – Мамка говорит: «Чем злее лук, тем добрее хозяйка». Вранье. Вот какие злые поварихи ходят.
Толстые поварихи в засаленных фартуках и вправду были злые. Однажды Игорю доверили засыпать в огромную кастрюлю картошку для супа. Он не прочел красную маркировку на боку и засыпал картошку в кастрюлю с темным содержимым. Оказалось, это был компот.
– Ти шо, не вмiешь читати? Ось туточки розгрiбаешь картоплю шумiвкою![7 - Ты что, не умеешь читать? Вот здесь выгребай картошку шумовкою! (укр.)] – заорала на Игоря пожилая повариха и всучила ему поварешку с дырочками, чтобы Игорь выловил картошку из компота.
Она добавила с полкило сахара в кастрюлю и подавала компот на обед школьникам как ни в чем не бывало. Игорь поклялся себе никогда больше не обедать в столовых.
После трудовой смены Вальке разрешили набрать домой говяжьих мослов. Игорю никто ничего не предложил.
* * *
Вторая четверть была на исходе. Зима выдалась снежная. Девчонки из деревень часто опаздывали к началу занятий или вообще не приезжали в зависимости от того, смог поселковый автобус доехать по снегу до их станции или нет.
К концу декабря уже никто не хотел учиться. Четвертные оценки уже были известны. На базаре продавали елки и сосны. Спрос на горошек и майонез вырос. Первостепенным являлся вопрос, кто с кем будет встречать Новый год. Житомирские Светки первыми уехали на зимние каникулы в свой Житомир. За ними потянулись остальные неместные студенты, жившие далеко от Стаханова и добиравшиеся до родных мест поездом.
Валька рассказала Игорю, что Венчик пригласил к себе домой на квартиру полгруппы из местных студентов отмечать Новый год.
– Так у него же вроде частный дом. Еще яблоня растет, – удивился Игорь.
– Да не, у них четырехкомнатная квартира на Карла Либкнехта. Еще пригласил Серегу, Лену Завгороднюю, меня и восемь девчонок, с которыми сильно сдружились в колхозе.
«Ну, ясно, меня не позвал, значит, со мной не сдружился. Ну и катись ты со своей четырехкомнатной квартирой, – подумал Игорь. – Опять один, как на день рождения».
Но он ошибся. Ирка позвала к ним домой отмечать Новый год если не полшвейного училища, то добрую его треть. Готовить блюда для праздничного стола Ирка припрягла всех своих немногочисленных домочадцев. Холодец взяла на себя мама. Игорю достались селедка под шубой, винегрет и оливье. С нарезкой у него уже получалось хорошо после двух месяцев опыта в школьной столовой. Ирка запекала курицу, фаршированную черносливом, и картошку с майонезом в духовке.
Глядя, как умело Ирка шпиговала курицу чесноком и замачивала чернослив в теплой воде, Игорь в который раз подумал, что это сестре надо было идти в кулинарное. Вон как у нее все ловко получается.
– Игорь, репчатым луком нужно посыпать селедку, а не картошку. Так вкуснее, – сказала Ирка.
– Уже поздно, – ответил Игорь. – Я картошку майонезом намазал.
– Ничего не поздно. Аккуратно лопаточкой переложи слой картошки на тарелку, посыпь селедку луком, а потом картошку назад и разровняй. Морковкой и вареным бураком прикроем, и никто не узнает, что ты лопухнулся. Как там ваша училка из бурсы говорила? «Повар прячет свои ошибки под соусом, а доктор под землей». Хорошо, что ты не в медицинское училище пошел.
Игорь тоже уже жалел, что поступил на повара. Уж лучше бы на какого-нибудь фрезеровщика подался, что ли. Теория по всем предметам у него шла хорошо, и пятерки стояли по всем предметам, кроме физры. Помогала отличная память и то, что он сидел на первой парте из-за зрения. А там не пофилонишь, приходилось и учителя слушать и конспекты писать. Ну, мужской вариант конспекта, конечно.
А практика так и свелась к чистке и нарезке овощей, после которых у него были порезаны пальцы, и тасканию горячих кастрюль на раздачу. В мясной цех его так никто и не пригласил.
Новогодними подарками решили обменяться до прихода Иркиных гостей, да и мама собиралась идти отмечать Новый год к тете Клаве со второго этажа и там же остаться смотреть «Голубой огонек» по цветному телевизору.
Ирка подарила Игорю ремень для той крутой бляхи с лошадью.
– Кожзам, – сказала она. – Наша фарца делает. Петька постарался, подогнал под размер бляхи.
Мама подарила Игорю и Ирке по синему вязаному жилету, что вязала по вечерам.
– Под цвет ваших глаз, – сказала она, грустно улыбнувшись, но упоминать отца, от которого двойняшкам достались темно-голубые глаза, не стала.
Подарки Игоря не претендовали на оригинальность: две шоколадки «Аленка» – одна маме и одна Ирке.
Мама надела свое единственное выходное платье из красного кримплена, пошитое ей Иркой еще в девятом классе, поцеловала двойняшек, и со словами: «Увидимся в следующем году» и с тарелкой холодца ушла на второй этаж.
Говорливая и краснощекая с мороза толпа Иркиных друзей ввалилась в 27-ю квартиру в 22.45, если верить ходикам на стене. Семь девчонок и три парня. Они принесли московскую копченую колбасу, эдамский сыр и спиртное.
– Ирэн, это и есть твой брательник? – спросила сильно накрашенная толстушка, снимая пальто с лисицей. – А вы похожи – лицо, глаза, рост. Меня Вита зовут. Вообще-то, мама назвала Викторией, но этих Вик сейчас как собак нерезаных, поэтому я и придумала Виту.
На Вите было цветастое трикотажное платье, которое обтягивало ее тело как целлофан сосиску, но она ничуть не смущалась своих пышных форм и сразу объявила подружкам:
– Девочки, чур, Игорь мой кавалер на вечер. Но на медленные танцы могу одолжить потанцевать по одному разу, – и засмеялась.
Игорю она сразу не понравилась, но было поздняк метаться. Да и куда сильно убежишь в двухкомнатной малогабаритной квартире площадью 26 квадратных метров?
Три парня и были фарцой, как их называла Ирка.
Игорь познакомился только с Петей. Два других парня прилипли к девчонкам и зажимались с ними целый вечер на диване, поэтому Игорь их особо не запомнил.
Невысокий коренастый Петя первым протянул Игорю руку для знакомства:
– Пьер, – представился он. – А ты брат Ирэн? Наслышан.
Похоже, переиначивание родных имен было в моде в швейном училище. Если Ирка это Ирэн, Виктория это Вита, Петька это Пьер, то и Игорь решил не отставать на вечер.
– Гарри, – сказал он и пожал руку Пети.
Гости принесли семь бутылок спиртного, и отмечать все начали еще до боя курантов. Игорь раньше только пробовал разливное вино с пацанами во дворе. В новогоднюю ночь он попробовал и водку, и рислинг, и шампанское.
Курил сигареты «Стюардесса» с Пьером на балконе. Из своих у него был только «Беломор».
Скакал со всеми под песню «Бони М» «Варвара жарит кур». Хотя до новогодней вечеринки он точно знал, что английское название этой песни было «Daddy Cool», но после третьего стакана шампанского ему стало все равно, и он вместе с Иркиными гостями распевал на русском:
Варвара жарит кур,
Варвара жарит кур,
Жарит, жарит кур,
Варвара жарит кур!
Танцевал медляки со всеми девочками по очереди, кроме Ирки.
А когда вышел в тесный коридор за пачкой папирос в своей куртке, толстая Вита прошмыгнула следом. Она зажала его своим могучим потным телом, толкнула к вешалке с верхней одеждой и поцеловала взасос. От нее несло винегретом и селедкой. Игоря не вырвало прямо на пальто с лисицей только потому, что он и сам был пьян. За свой безобразно пахнущий первый слюнявый поцелуй он обозлился сразу на всех – на Виту, на Вику, на Венчика с Серегой, на Лену Завгороднюю и почему-то на Ирку с мамой. И только сильнее сжал руками большое потное тело. Вита некрасиво заржала.
– Гарик, ты неправильно целуешься, дай-ка я тебя научу, – выдохнули селедочные губы.
Глава седьмая. Масло сливочное – 5 граммов
Возвращаться в училище после постыдного Нового года и 11 дней зимних каникул Игорю было в ломы. Хотя кто в группе мог узнать, что он целовался по пьяни с бесшабашной Витой, а потом на трезвую голову они даже сходили в кино вчетвером – Ирка с Пьером, и Игорь с Витой. Крутили какой-то нудный черно-белый польский детектив, от которого у Игоря не осталось ничего, даже названия. Несмотря на то, что они не встретили никого из знакомых в кинотеатре, Игорю было стыдно смотреть в глаза Лене Завгородней или случайно встретить Вику в коридоре.
Хорошая новость пришла в виде нового распределения на практику. Теперь те, кто проходил практику в заводских столовых, были отправлены в школы, и наоборот. Игорь попал на практику в столовку машиностроительного завода, где работала заведующей сменой тетя Клава.
За время зимних каникул Ирка пошила Игорю настоящий поварской колпак. Как в кино у всяких там французских поваров, такое белое пушистое облачко над высокой тульей.
– Будешь как настоящий повар. Шеф Гарри, а что? Звучит неплохо, – подкалывала Ирка.
Женщины-повара носили на головах высокие громоздкие сооружения из марли и крахмала. Как накрахмаленный кусок стоячей марли превращался в высокую корону, Игорь так и не понял, хотя мастачка показывала пару раз в первый день практики. В школьной столовой Игорь носил белую пилотку, да там особо никто и не придирался по поводу головных уборов. Еще та шарашкина контора.
Заводская столовая поразила Игоря размером и размахом.
Здание столовой сдали в эксплуатацию только в прошлом году. Просторные цеха, высокие окна с сетками от мух, чистые белые полы и громадный горячий цех с новейшим оборудованием. Про такие котлы, в которых готовят первые блюда сразу на 400 человек, Игорь помнил из уроков по оборудованию. Грымза Ивановна не зря гоняла их по техническим данным паровых котлов и мясорубок. Ну еще бы – накормить 1000 рабочих за одну смену это вам не картошку в компоте вылавливать.
Заглянул Игорь и в мясной – там стояли столы и мойки из нержавеющей стали, деревянный сруб, покрытый толстым слоем поваренной соли, весы, огромные холодильные камеры и мясорубка «Универсал». Игорь завистливо вздохнул и закрыл дверь, пока не явились работники мясного цеха.
Даже сами поварихи заводской столовой были все чистенькие и аккуратненькие. Для вытирания мокрых рук и подхвата горячих кастрюль они носили при себе белые полотенца, а не старые засаленные тряпки, как повара в школьной столовой. У каждой из них был свой набор ножей.
Так Игорь узнал, что каждому уважающему себя повару, особенно если ты мужчина и работаешь в мясном цехе, полагается иметь свой набор ножей. Производственные безобразные ножи с неудобными ручками из черного пластика были тупее не придумаешь.
– Не беда, добудем, – сказала Ирка. – Мам, кто у вас там из токарей делает ножи? А мы обменяем на ремень с крутой бляхой или рубашку с заклепками. Пьер подгонит.
«С таким Пьером и я бы не пропал», – подумал Игорь. Невысокий Пьер был на голову ниже дылды Ирки, но это его не смущало, а уж Ирку тем более. Она мечтала о сапогах-чулках на шпильке. Игорь был уверен, что Пьер добудет и этот дефицит, дай ему только время.
Через неделю у Игоря был свой набор ножей – маленький для чистки корнеплодов, средний для филирования мяса и рыбы и большой для рубки. Рукастая Ирка пошила Игорю холщовый кляссер вроде тех, в которых художники носят свои кисти.
– Красота. Ирка, ну ты и башка. Деловая, умная, с фантазией. Тебе не в ателье работать, а где-нибудь в дизайнерской компании какого-нибудь Софи Лорена.
– Тундра ты, Игорь. Софи Лорен это итальянская актриса. А Ральф Лорен это американский дизайнер одежды.
Ирка вздохнула.
– Эх, была бы у меня машинка с оверлоком, я бы такие модели создавала, что закачаешься. А то все вручную приходится обметывать. Еще я бы в театре хотела работать, костюмы для актеров шить. Хорошо бы махнуть куда-нибудь в Прибалтику или, еще лучше, за границу. Да вы с мамой без меня пропадете.
Может, и не пропадем, но без Ирки будет туго.
То ли набор ножей так произвел впечатление, то ли новый поварской колпак, то ли умение Игоря быстро нарезать картошку кубиками, а может, и все вместе, но ЛЛ почему-то прониклась к Игорю и взяла над ним персональное шефство.
Вообще-то мастачкам полагалось регулярно приходить на предприятия общественного питания и курировать своих студентов во время прохождения практики. Но в школьную столовку ЛЛ зашла только один раз и так же быстро вышла.
– Игоречек, золотко, сам понимаешь, в мясной тебя пока поставить не могу, – сказала тетя Клава, вернее, Клавдия Никаноровна, как ее нужно было называть на производстве. – Но могу на горячее. Научишься блинчики и сырники печь. Картофельные зразы, крокеты. А там, глядишь, и до котлеток доберемся.
Она засмеялась беззвучным смехом. Несколько слоев тети-Клавиного живота заколыхались вместе с ней. Игорь так и не понял, почему ему нельзя в мясной уже сейчас, но спрашивать не стал. Ну, горячие так горячие.
В горячем цехе Игорю даже выделили персональный стол с поверхностью из нержавеющей стали и настольными синими весами и дали новенькую разделочную доску.
Игорь решил задать вопрос, который у него вертелся в голове с утра.
– Людмила Леонидовна, а какая зарплата у повара?
– 40 рублей в месяц за третий разряд. Если у тебя четвертый, то 50. Ну, повар-мастер и заведующая производством вытянет на 90.
– Сорок рублей? А почему так мало?
