скачать книгу бесплатно
Натан, поблуждав некоторое время по коридорам и переходам обители знаний, довольно быстро нашёл кафедру в?щевиков, а там отыскать нужный лекторий не составило труда. Поскольку занятие началось уже с полчаса как, поручик не стал никого беспокоить и, тихонько проскользнув внутрь, присел на краю ближайшего к выходу ряда.
Увиденное Титова впечатлило. Больше полусотни студиозусов, среди которых имелось заметное количество девушек, внимали Брамс очень сосредоточенно, а это уже говорило о многом. Сама же преподавательница стояла за кафедрой, вела рассказ неожиданно уверенным, сильным голосом и выглядела совсем иначе, нежели в департаменте. Там она показалась поручику рассеянной милой девочкой, почти ребёнком, сейчас же перед ним была строгая, серьёзная женщина. Кроме шуток, она казалась на добрый десяток лет старше – столько было в ней спокойствия, рассудительности, уверенности в собственных силах и знаниях. Аэлита охотно отвечала на вопросы, разъясняла непонятные студентам места, даже шутила, правда специфически, в рамках предмета, и соли Титов не понимал.
«Всё же до чего необычная и многогранная особа», – думал Натан, наблюдая за лекцией.
Брамс заметила его только после окончания занятия, когда слушатели начали расходиться и поручик сдвинулся в сторону, давая дорогу. На полицейского поглядывали кто с опаской, кто с любопытством, кто-то даже поздоровался. Когда основной поток прошёл, Натан двинулся по лестнице, спускавшейся к кафедре, расположенной в центре амфитеатра – в?щевичка замешкалась, собирая свои записи.
– Здравствуйте, Аэлита Львовна, – проговорил он. – Я…
– Аэлита Львовна, всё в порядке? – послышался от двери низкий мужской голос, в котором звучало напряжение.
Титов обернулся и едва не присвистнул восхищённо, столкнувшись взглядом с замершим у прохода рослым детиной, живым воплощением образа «косая сажень в плечах». С коротко остриженными льняными волосами, голубыми глазами и простым, открытым лицом – настоящий богатырь. Довольно неожиданная наружность для студента, больше бы кузнецу подошла или солдату.
Зато фамилия у него оказалась очень подходящая.
– Что? Что-то случилось, Кузнецов? – вскинулась Аэлита и уставилась на богатыря.
– Всё в порядке? – повторил тот.
– Я за решительно всё вокруг не отвечаю, – недовольно нахмурилась в?щевичка, а после выдвинула единственное, на её взгляд, логичное предположение: – Вы что-то не поняли из лекции? Скажите толком!
– Ваш студент беспокоится, что я вам досаждаю, – пояснил Натан вместо смятенного богатря.
«Сказать толком» тот не мог явно из нерешительности и отсутствия нахальства: всё же грубить полиции – не лучшее в жизни дело. А с ходу сказать то же самое, но вежливо, не хватало красноречия.
– С чего бы это? – растерялась Аэлита. Но на это восклицание не ответил ни один из мужчин, и в?щевичка недовольно всплеснула руками. – Что вы мне голову морочите?! Идите, всё, кончилась лекция!
Поручик едва удержался от улыбки: всё же Брамс неподражаема. А студент одарил сыскаря тяжёлым взглядом, словно предупреждая, и, попрощавшись, вышел.
«Ревнует, что ли?» – растерянно подумал Натан, а вслух поинтересовался:
– Вы не распространялись среди студентов, что служите в сыске?
– Нет, зачем? Это ведь не имеет отношения к их обучению, – логично ответила она и посетовала: – Тут по делу-то всё рассказать времени не хватает, куда уж попусту языком молоть!
Титов усмехнулся и качнул головой в такт своим мыслям, а вслух проговорил:
– Хорошие у вас студенты, неравнодушные.
– Это вы о ком? А, об Илье? Он толковый, но вечно каша во рту, – пожаловалась девушка, вдохновлённая интересом поручика к её работе. – Мямлит, я его никогда понять не могу. Всё время приходится письменно спрашивать. Что твоя собака, всё знает, сказать не может.
«Точно, ревнует», – пришёл к выводу Натан и сменил тему:
– Элеонора передала, что вы планировали проверить некое предположение. Как успехи?
– Пока рано говорить об успехах, – оживилась Аэлита. – Нужно пробовать, считать, может даже экспериментировать. Я уже прикинула план работы, и его даже Павел Трифонович одобрил.
– Кто одобрил? – растерялся поручик.
– Профессор Иванов, – охотно пояснила девушка, собрала наконец в планшет свои бумажки и двинулась к выходу. – Он по части экспериментов у нас в институте лучший.
– Погодите, скажите всё же толком, что именно вы желаете проверить? Но только в двух словах, тонкостей я всё равно не пойму.
– Ну, там математика в основном… – протянула Аэлита, задумчиво хмурясь. – Если вкратце, можно попытаться выловить из тех цифр, которые выдал прибор, что-нибудь полезное. Понимаете, умбра, она… непрерывна. Это ведь не просто точка на бумаге, это поле, величина которого не может измениться мгновенно во времени и пространстве. И существуют определённые законы её изменения и распространения, описанные ещё в прошлом веке. Когда говорят, что тени на предмете нет, она на самом деле всё равно существует, но при этом столь мала, что её нельзя измерить. Ну как невозможно, например, невооружённым взглядом увидеть клетку. Вообще с точки зрения науки умбра и в?щевая сила – это одно и то же, просто применяются термины в разных обстоятельствах. И большинство современных теоретиков склоняются к тому, что сила эта существует решительно везде вне зависимости от присутствия человека. Просто мы накапливаем её и усиливаем вокруг себя. Ну как растёт поле вблизи постоянного магнита или как линза фокусирует свет… Ой, я уже не о том совсем, да? В общем, сейчас важно, что мы можем посчитать умбру, опираясь на показания наших несовершенных приборов и точное знание их устройства. Грубо говоря, можно попробовать вычесть из полученных показаний собственную умбру измерителей и обработать результат на основе имеющихся у нас общих теорий её распространения.
– И что это даст?
– Как минимум есть неплохой шанс узнать, каким способом злодей стирал умбру и чем при этом пользовался. А может, даже получится частично восстановить уничтоженную умбру и узнать, какие в?щи находились рядом с покойницей.
– Звучит фантастически, – недоверчиво хмыкнул Натан.
– Мы с вами живём в такое время, когда вся фантастика – это дело ближайшего будущего, – весело улыбнулась Брамс. – А математику не зря называют царицей всех наук.
На собственное образование поручик никогда не жаловался, ему доставало познаний для выполнения служебных обязанностей и даже применения в случае необходимости собственного дара. Больше того, Титов привык работать с в?щевиками, относился к ним с искренним уважением и считал весьма нужными на полицейской службе людьми. Они могли осмотреть место происшествия, что-то насвистеть – и с лёту выдать какие-то его характерные особенности.
Но дело в том, что прежде это были исключительно полицейские в?щевики, причём именно в таком порядке: сначала сыскари, а потом уже всё остальное. Они и учились там же, где все прочие следователи, просто на отдельной специальности.
Может, конечно, в той группе Охранного отделения, которая специализировалась на преступлениях, совершённых в?щевиками, всё обстояло несколько иначе, но для поручика то, о чём говорила Аэлита, было почти откровением.
Брамс полицейским только называлась, и доверить ей какое-то обыденное для сыскаря дело вроде обыска или допроса свидетелей Натан не согласился бы и под страхом смерти, потому что точно знал, чем это закончится. Навыки общения с в?щами на практике требовались полицейским сравнительно редко; собственно, всё, что мог предпринять в?щевик, Аэлита уже сделала при осмотре тела. Дальнейшее же присутствие девушки Титов воспринимал философски, относясь к девушке как к несамостоятельной младшей сестре, которую не с кем оставить дома, поэтому приходится таскать с собой. То есть до следующего момента, когда понадобятся её таланты, Аэлита в представлении Натана была совершенно бесполезна. Да, её триумф не состоялся, преступник оказался хитрым и не дал возможности в?щевичке поймать его за руку. Ну нет умбры – и нет, существуют другие способы вычислить преступника. Во всяком случае, именно так всё происходило бы в привычных Титову обстоятельствах.
А вот поди ж ты! Оказывается, «нет умбры» – это совсем ещё не значит, что её действительно нет.
Впрочем, несмотря на собственное восхищение талантом и познаниями Брамс, к её энтузиазму поручик отнёсся довольно скептически, хотя и не стал этого показывать. Зачем ссориться на пустом месте? Ну не найдёт и не найдёт, так хотя бы попытается, будет всё это время при деле – уже хорошо. А если найдёт, так он, Натан, тем более в выигрыше.
За этим разговором они дошли до одной из лабораторий в?щевиков – наглухо закрытой комнате в подвале. Там Титов имел удовольствие познакомиться с поджидавшим Брамс профессором Ивановым, и если бы у поручика изначально возникли какие-то подозрения в адрес этого человека (всё же опытный в?щевик; кто знает, не он ли – таинственный злодей?), то они бы исчезли после первого же взгляда.
Начать с того, что у Павла Трифоновича отсутствовала правая рука до самого плеча, и пустой рукав пиджака был аккуратно вложен в карман и даже как будто прихвачен булавкой. Здороваясь, Натан, не теряясь и не мешкая, протянул для пожатия левую ладонь, чем, кажется, заслужил симпатию старика.
И – да, профессор Иванов был исключительно стар. Ссутуленный, хрупкий, с пушистым венчиком седых волос вокруг усыпанной тёмными пятнами лысины. Впрочем, назвать его дряхлым всё же не получилось бы: семенил он вполне бодро, а глядел хитро, насмешливо. Да и голос профессорский звучал твёрдо, значительно, без скрипа.
– Ишь ты, бравый какой, – чуть прищурился он, разглядывая Натана, и, покачав головой, добавил: – Ну точно я в молодости! А ты чего с гостями-то, Алечка?
Этот вопрос поставил Брамс в тупик: она за вчерашний день удивительно быстро привыкла к компании Титова, сейчас была исключительно рада его видеть, в особенности, конечно, польщённая его интересом, да и разговор завязался очень легко и быстро, и девушка попросту не догадалась расспросить поручика о цели визита.
– Ой, и правда, а вы какими судьбами? Просто поинтересоваться ходом экспериментов? – обратилась она к мужчине.
– И это тоже. Но кроме того, я хотел спросить помощи и хоть как-то ограничить круг подозреваемых, – сообщил Натан и пояснил уже профессору: – Аэлита Львовна говорила, что для устранения умбры не требуется особенно выдающихся навыков, но я всё же думаю попытаться создать какой-никакой список. Ну сотня там будет человек, ну две, даже три, но всяко не десяток тысяч!
– Алечка и не такого наговорит, вы слушайте её больше, – вдруг захихикал Иванов.
– А что я не так сказала? – тут же насупилась девушка.
– Да всё так, да, выдающихся навыков не требуется, – продолжая хихикать, махнул на неё рукой профессор. – Только вы, Натан Ильич, соотносите как-нибудь её представление об исключительности с общечеловеческим.
– Погодите, вот сейчас не понял. Хотите сказать, специалистов такого уровня ещё меньше?
– Полсотни наскрести можно, если очень постараться и добавить тех, кто теоретически всё же способен на подобное, но широкая общественность не в курсе его интересов к данной теме, – пожал плечами профессор. – Ну и всегда остаётся возможность, что это кто-то пришлый, незнакомый, который просто в гости приехал.
– А всех местных вы знаете? – ошеломлённо проговорил Титов.
– Кого как, – отозвался Иванов, покрутив ладонью в воздухе. – Кого шапочно и понаслышке, а кого вот этой рукой за уши таскал. Алечка, а что ты сидишь и дуешься? Подготовь-ка покамест аппаратуру по списку, а то мы до морковкина заговенья делом не займёмся!
Брамс сверкнула на профессора глазами, но спорить не стала. Натан с иронией подумал, что и у этой упрямой девицы, оказывается, есть непререкаемые авторитеты, просто искать их нужно было не в полицейском департаменте, а в совершенно ином месте.
– А как же те, кто в?щевиками не является, но понимает в этой теме?
– Хм. Ну бредовые варианты вам же не нужны, вам же приземлённые, верно? Да ещё, небось, ребята покрепче, не из таких древних вешалок, как я? – поинтересовался профессор насмешливо, пожевал губами и сообщил: – Трое. Два инженера с нашего «Взлёта», и на новый, Станкостроительный, исключительно толкового специалиста прислали. Но только я бы их всерьёз не рассматривал. Без в?щевика стереть умбру, конечно, возможно. В жизни вообще нет невозможного, есть лишь маловероятное или никому не нужное. Только это же оборудование, и довольно громоздкое, сложное оборудование, требующее ко всему прочему немало электричества…
– Насколько громоздкое? В авто войдёт? – прагматично уточнил Натан. – И эти трое, я так понимаю, располагают возможностью при необходимости получить нужные приборы?
– Войти-то войдёт, и располагают, – вздохнул профессор. – Да вот только нужно ли оно?
– Имеете в виду, что инженер вряд ли занялся бы чем-то подобным и придумал другой способ не оставить следов? – спросил Титов. – Я склонен согласиться, но проверить всё равно нужно. Мне только непонятно, почему их так мало? Они ведь работают с в?щевиками, разве нет?
– Работают, работают. Тут, Натан Ильич, вот какое дело. Обычные люди вообще очень редко задумываются о существовании умбры, ещё реже – знают, как с ней работать, и работают. У них же своих забот полно, и дело их совсем в ином. Стереть умбру – дело муторное, сложное, его нужно крепко знать, нужно заниматься этим. Много чего учесть надо, и нет универсального рецепта, как у рачительных хозяек для выведения разного рода пятен. Но то для в?щевиков. А стирать умбру с приборами, без в?щевика… Нет такого прибора, на котором довольно рычажок подвинуть, и всё само исчезнет. Это нужно брать сложную измерительную технику, снимать показания, потом производить весьма непростые и громоздкие расчёты, потом подбирать приборы, которые окажут требуемое воздействие. Право слово, это работа целого дня, а то и не одного, особенно ежели один человек её выполняет. Само собой, много специалистов такого класса быть не может, а большинство из тех, кто есть – давно не мальчики. В этом деле, знаете ли, умение приходит только с опытом, на одних лишь природных талантах далеко не уедешь. Обыкновенный инженер начинает совсем с другого, и чтобы он дошёл до столь плотного изучения в?щей и умбры, должно пройти много лет плодотворной и очень нетипичной работы. Я ни в коем случае не пытаюсь кого-то из них выгородить! Просто… – он на мгновение осёкся, подбирая слова.
– Не стоит, вы меня убедили, – усмехнулся поручик. – Я уже понял, что это была не лучшая идея и стоит сосредоточиться на в?щевиках.
– Вот и прекрасно. А мы с Алечкой соберём в ваш список всех, кого знаем, она вам его вечером и отдаст. Или завтра, глядишь, вместе с какими-нибудь результатами. Вы же отпустите её на сегодня, чтобы она могла спокойно поработать?
– Да, конечно, – легко согласился Натан. Даже, наверное, излишне поспешно.
– Но как же… – обиженно пробормотала Брамс, однако поручик постарался её успокоить:
– Не переживайте, Аэлита Львовна, всё равно без ваших результатов далеко нам не продвинуться. Обещаю, никаких новых интересных визитов без вас.
Слова Титов подобрал верно. В?щевичка тут же смягчилась и подобрела, без капризов согласилась остаться и продолжить работу, отпустив Натана в департамент, и мужчина откланялся, мысленно вновь дивясь противоречивости натуры Брамс. Вот куда, спрашивается, в пять минут подевалась та серьёзная, собранная женщина, что столь уверенно читала студентам лекцию? Волей-неволей подумаешь, что играет и издевается, но ведь нет же, совершенно искренна!
Институт Небесной Механики существовал в городе всего десять лет, и здание это было отстроено непосредственно для него на Семейкинской, аккурат на полпути между полицейским департаментом и заводом «Взлёт», из-за которого в нём в основном и возникла надобность.
Двадцатый век не только газеты, но и учёные называли веком, в который человек обрёл крылья и сумел оторваться от земли. За двадцать лет самолётостроение сделало поразительный рывок и продолжало развиваться столь ошеломляющими скачками, что люди прошлого века лишь потрясённо крестились и качали головами, предрекая всяческие катастрофы.
С каждым годом всё глубже пролегал намеченный ещё Великой войной разлом: неповоротливые, неуклюжие, громадные дирижабли, способные нести поражающие воображение грузы, использовались для гражданских и транспортных нужд, а быстрые, манёвренные и дорогие самолёты строились для войны. «Взлёт» занимался последними, и всё, что Титов знал об этом большом заводе, так это пристальное отеческое внимание к нему Охранного отделения.
Натан бы и не вспомнил о подобном обстоятельстве, но его терзало смутное неприятное предчувствие: как бы не пришлось идти на поклон к «соседям». Титов прежде об этой детали не задумывался, а тут внезапно понял, что самые толковые в?щевики, не считая подобных Брамс своеобразных личностей, наверняка прибраны к рукам именно военными, и внимания полиции к этим людям не одобрят не только они сами, но и опекающяя всю отрасль Охранка. А потому назавтра, после знакомства со списком, Титов на всякий случай наметил себе визит к полицмейстеру: в таких делах без помощи высокого начальства не обойтись.
Для начала он решил всё же повторно заглянуть в дом четырнадцать по Владимирской улице – это было почти по дороге, а до Полевой Натан собрался прогуляться пешком. Погода располагала, но, главное, на ходу ему лучше думалось.
А подумать было о чём. Например, посетовать на себя за то, что вот так легко принял на веру слова Аэлиты об относительной простоте стирания умбры. На девушку Титов, конечно, не сердился, она говорила что думала, но он-то сам хорош! Уже вроде бы понял, что имеет дело с неординарной особой, а так лопухнулся. Благо времени ещё немного потерял и повернулось всё в итоге к лучшему.
Но после разговора с профессором картина в самом деле начала складываться. Пока зыбко, однако поручик уже не чувствовал себя в тупике. Например, Натан был уже почти убеждён, что убийца – человек весьма самоуверенный и очень увлечённый собственным делом, привыкший полностью полагаться на талант в?щевика и не считающий само его наличие сколько-нибудь примечательной чертой. Почти как Аэлита. Стерев умбру, он посчитал, что замёл следы, однако совершенно не подумал, что этим поступком выдал себя куда больше.
Вот чего Титов совершенно не мог понять и даже предположить достаточно убедительно, так это мотивов. Не только причины убийства, но почему всё обставлено именно вот так.
Чем в?щевику могла помешать проститутка? Шантажом тянула деньги? И чем, интересно, грозилась? Просто предать связь огласке?
Но любые домыслы на эту нему не объясняли главного: зачем сбрасывать покойницу в воду, да ещё вот так ненадёжно? Если желал убить – ну так убей, концы в воду, привязав камень на шею, и кто станет искать продажную женщину! Так нет же, плотик этот соорудил, в рубаху обрядил. Рассудком он тронулся, что ли, от большого ума?
С такими мыслями Натан и дошёл до знакомой уже Владимирской. Время получилось самое подходящее: достаточно поздно, чтобы женщины пробудились, и достаточно рано, чтобы не начался ещё наплыв клиентов. Ничего полезного от этого визита мужчина не ждал и всерьёз не верил, что кто-нибудь из местных обитательниц сумеет вспомнить нечто примечательное, однако небольшую зацепку неожиданно для себя получил. Таинственного любовника Наваловой, конечно, никто не видел, зато одна особа, Проскурина Елена, припомнила извозчика на двуколке, с коим Аглая общалась довольно панибратски. Елена даже потом пошутила над Наваловой про синицу в руках, которая лучше журавля, но та по обыкновению отнеслась равнодушно и на подначку не повелась.
Событие это случилось в прошлом месяце, и из примет извозчика блудница сумела назвать только пегую лошадь и бритое лицо, кажется достаточно молодое. Не бог весть какой портрет, однако и шансы найти возможного знакомца Аглаи имелись: извозчики по крестьянскому обычаю чаще носили бороды, да и пегая – не гнедая. С каждым годом экипажей в городах становилось всё меньше, и у Титова имелся хороший шанс, что поиски увенчаются успехом.
Часа три потратив на расспросы по городским биржам, Натан всё же нашёл ту, на которой знали бритого парня на пегой лошади. Звали его Петром Коробом, был он спокойным и основательным, неконфликтным, немного бирюком. Однако на этом везение поручика кончилось, потому что Пётр третьего дня отбыл в родную деревню по какой-то надобности – не то умер у него кто-то, не то родился, – а названия деревни или хотя бы уезда никто не знал. Впрочем, дело это было наживное: зная имя, установить остальное не составляло труда, только для этого требовалось вернуться в департамент.
Михельсон нашлась на рабочем месте, но в дурном настроении, причин которого не назвала. Титов предположил, что виной тому Валентинов, однако непрошено лезть в душу не стал. Просьбу делопроизводительница выслушала и пообещала всё решить, но – завтра утром, потому что день незаметно для Натана, проведшего его в разъездах и разговорах, склонился к вечеру. Может, нужные люди всё ещё имелись на местах, однако Элеонора была непреклонна. Настаивать поручик не стал и воспользовался возможностью своевременно вернуться домой, надеясь добрать сна за прошлую беспокойную ночь.
Глава 7. Лобное место
Брамс явилась домой снова за полночь, уставшая, но довольная. До полного решения поставленной задачи они с Ивановым сегодня, конечно, не дошли, но, чувствовалось, путь нащупали верный. Профессор был уже не в том возрасте, когда можно позволить себе сутками корпеть над цифрами, и потому домой он ушёл гораздо раньше. Аэлита, может, и дольше просидела бы, но из лаборатории её выгнал голод, привычный институтский буфет уже давно закрылся, и, чем искать какую-то ресторацию, проще было уже сразу отправиться домой. Ну и кроме того, при всей собственной увлечённости Брамс сознавала, что отдых и здоровый сон очень нужны разуму, а потому решительно, хотя и с некоторым сожалением, оставила арифмометр, отложила логарифмическую линейку и толстую тетрадь для записей и отбыла в родные пенаты.
А вскоре Брамс искренне пожалела, что не оставила свои вычисления раньше, потому что утро у неё началось с рассветом.
– Алечка! Вставай, милая, тебя там просят, случилось что-то. – Одетая в длинный халат, с наскоро повязанным на голову платком, встревоженная Людмила Викторовна Брамс будила дочь, которая от пронзительного звонка в дверь не проснулась, в отличие от родителей.
– Что? Мам, ну брось, темно ещё, – проворчала Аэлита в полусне, пытаясь отгородиться подушкой.
– Аля, вставай, – продолжила настаивать на своём женщина. – Или пойди сама скажи, что не поедешь. Ну нехорошо, люди ждут, они тоже не просто так ни свет ни заря взбаламутились.
Увещевания достигли цели, девушка всё же проснулась до конца и села в постели, сонно растирая глаза.
– Кого там черти принесли? – проворчала она недовольно, поправляя сползающую с плеча ночную сорочку и поминутно зевая.
– Не ругайся, – одёрнула Людмила Викторовна и продолжила, протягивая дочери халат: – Назвался Титовым, поручик. Уверяет, что вы служите вместе. Очень извинялся за визит в неурочное время, но дело, говорит, безотлагательное.
– Что там стряслось такое? – не на шутку изумилась Аэлита. Она плохо разбиралась в людях, но даже её познаний было достаточно, чтобы понять: случилось нечто по-настоящему серьёзное, иначе Натан Ильич или обошёлся бы без её общества, или уж в крайнем случае дождался утра.
– Ну куда ты? – возмутилась Брамс-старшая. – Хоть волосы прибери, мужчина же, неприлично!
Аэлита даже отмахиваться не стала и молча прошла в гостиную, кутаясь в расписанный птицами шёлковый халат на манер японского кимоно – дань моде двадцатилетней давности, когда обычные жители сердца Российской Империи познакомились со странными традициями этой далёкой страны, о которой большинство прежде и слыхом не слыхивало. Мода схлынула, перестав быть диковинкой, а такие вот халаты очень прижились среди обеспеченных граждан и особенно гражданок.
Титова разговорами о погоде развлекал Лев Селиванович Брамс, ещё более сонный, нежели его дамы, но при этом совершенно спокойный, чем поставил поручика в тупик. Тот ожидал справедливого возмущения от родителей в?щевички, за которой заехал в такую рань на служебном автомобиле, и был весьма озадачен невозмутимым кивком Льва Селивановича и его безмятежным: «Да-да, проходите в гостиную, сейчас мы её разбудим». Ни вопросов, ни недовольства…
На самом деле всё было просто: отец семейства Брамс являлся одним из главных инженеров, заведующих водонапорным хозяйством города, и давно уже привык к тому, что по необходимости его могут выдернуть из дома в любое время суток. С Аэлитой подобного прежде не случалось, несмотря на два года её полицейской службы (весьма и весьма безоблачные два года), но Лев Селиванович был слишком рассеянным в житейских вопросах, чтобы заметить эту странность.
– Здравствуйте, Натан Ильич, – вновь зевнув и прикрыв рот ладонью, проговорила Аэлита. – Что стряслось?
– Здравствуйте, Аэлита Львовна, – ответил Титов, поднимаясь при её появлении. – Новое тело нашли, на том же месте, нужно всё оформить. Уверяют, один в один предыдущее. Я мог бы попросить кого-нибудь ещё, но у вас явно получится точнее. Ну и кроме того, мне подумалось, вы расстроитесь, если я хотя бы не предложу. Впрочем, если не желаете ехать, я…
– Нет, нет, что вы! Правильно решили, – тут же оживилась Брамс. – Дайте три минуты, я сейчас!
Обратно в комнату она упорхнула с куда большим энтузиазмом, чем брела в гостиную, и Натан всё же не удержался от улыбки, с которой отчаянно боролся с самого появления Аэлиты на пороге. В алом халате с чёрно-белыми журавлями, окутанная облаком растрёпанных рыжих кудряшек, Брамс выглядела исключительно потешно, очаровательно и по-детски трогательно. Однако явление это ещё сильнее осложнило Титову жизнь: он и прежде-то с заметным трудом заставлял себя воспринимать в?щевичку всерьёз, а как делать это теперь, и вовсе не представлял.
То ли по рассеянности со сна, то ли из-за тусклого света торшера под тканевым абажуром, то ли по какой ещё причине поручик не заметил, сколь задумчивым, одобрительно-оценивающим взглядом смерила его в это время мать семейства и как довольно улыбнулась своим мыслям.
– Позвольте, это та несчастная, о которой в газетах писали? Утопленница? Вы о ней говорили? – полюбопытствовал Лев Селиванович, высокий нескладный мужчина с дурной осанкой, кудрявыми русыми волосами с густой проседью, ухоженными усами и грустными глазами спаниеля.
Вот тоже странность; типом, общей хрупкой одухотворённостью наружности Брамс был очень похож на Валентинова, но отчего-то вызывал совсем иные чувства. Никакой неприязни, только любопытство и лёгкую подспудную симпатию. Может быть, просто оттого, что поручику была приятна его дочь и отношение это распространилось на всю её семью?
