Под властью паука. Роман

скачать книгу бесплатно

Под властью паука. Роман
А. С. Кузнецов

Книга «Под властью паука» – это откровенный диалог героя с читателем на злободневные темы. История не о прошлом и не о будущем. Все события происходят здесь и сейчас. Мы все отличаемся от Чарли, но наверняка каждый не раз бывал в его шкуре. Сомнения, неудобные ситуации, знакомства, секс, падения и подъемы – это обычная жизнь, в которой, конечно же, нашлось место незаурядному случаю, следствием которого стало кардинальное изменение жизни и взглядов на её счёт…

Под властью паука

Роман

А. С. Кузнецов

© А. С. Кузнецов, 2021

ISBN 978-5-0055-0555-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кузнецов А. С.

ПОД ВЛАСТЬЮ ПАУКА

Роман

2015—2018

Выражаю благодарность всем

моим близким и дорогим людям,

а также идейному вдохновителю

и другу Ерофееву А. В.

Уже 33 года я смотрю в зеркало каждый день и спрашиваю себя: «Если бы сегодняшний день был последним в моей жизни, захотел ли бы я делать то, что собираюсь сделать сегодня?» И как только ответом было «Нет» на протяжении нескольких дней подряд, я понимал, что надо что-то менять.

Стивен Пол Джобс

I

Мой, казалось бы, невероятный сон прерывает красивое пение лесных птиц. Они так усердно пытаются сделать это в девять утра, и вы знаете, у них это отлично получается. Нет, нет – я не живу в каком-то уютном загородном домике с шикарным садом и великолепным видом на озеро. Напротив, моим пристанищем является съемная комната в затхлом районе Нью-Йорка, из которой можно разглядеть разве что стену соседнего дома из красного кирпича. А пение это раздается всего-навсего из динамика моего мобильного телефона, иначе говоря – это обычный будильник.

Кто я такой? Что делаю в этом городе? Ну, иногда и меня посещает этот вопрос. Полтора года назад я решился оставить Халборо – небольшой городок в штате Висконсин, где сейчас живут мои родители, и отправился искать себя в город-городов – Нью-Йорк. Моим мыслям и тайным грёзам открывались неведомые пути, которые, как я предполагал, мне предоставит жизнь в этом городе. Вот так в двадцать с небольшим лет я и оказался в плену его огромных улиц и многоэтажных домов.

Мой отец до сих пор работает на ферме и регулярно раз в неделю звонит мне узнать, как обстоят дела. А у меня всегда хорошо и не может быть иначе. Ведь если ответить, что всё идёт паршиво, то отец окажется пророком, так как он частенько говорил, что в Нью-Йорке находят свое место либо богачи, либо идиоты. Он предлагал мне остаться дома и помогать ему с хозяйством, но я полагал, что лучше попытаюсь стать тем самым «идиотом», чем всю жизнь буду гнуться в тех краях, пока через десяток лет какой-нибудь случай не посадит моё истощённое тело в кресло-качалку для завершения бесконечных дел. Я решил попробовать стать бабочкой и расцвести в Нью-Йорке, не имея за собой ровным счётом ничего, и при этом, родившись в самом коконе Висконсина.

Что касается моей матери, то она, наверное, является единственным человеком, способным смотреть на все мои неудачи с улыбкой и говорить, что очень скоро счастье застанет меня врасплох. Но шашки на моей доске судьбы слишком смешались и сейчас сложно определить, что меня ждет в дальнейшем.

О-о, нет, каждый новый день ставит мне хладнокровные подножки, опуская меня в липкую грязь лицом. И я не успеваю отделаться от одной неприятности, как из-за угла жизнь опять кидает меня мордой в дерьмо, словно я самый грешный человек на земле.

Постоянно копаюсь в себе и понимаю, что я становлюсь всё дальше от тех грез, которые когда-то построил в своих мыслях. Сегодня нет, пожалуй, даже сотой доли того, что я некогда желал наблюдать в своей жизни. Хотя нет… Наверное, сотая часть все же присутствует – я живу в Нью-Йорке, и на этом перечень сбывшихся надежд можно завершить. В остальном же я соломинка в огромном стоге сена, которою если и выкинуть куда-нибудь в овраг, то никто и не увидит изменений в рамках существующей повседневности, а мой босс, обругав мою непунктуальность, недолго думая, тут же найдет нового Чарли, который будет разносить посылочки по городу и получать свои пятьдесят долларов в неделю. Ах, да, кстати, о моей работе. Она ужасна? Может быть, но другой работы пока что найти я не могу. Какой-то профессии или специальности, как это там называется, у меня нет. Работаю я в курьерской конторе, и, как несложно догадаться, обычным курьером. Шесть дней в неделю на своем велосипеде я разъезжаю по улочкам города и забрасываю заказы по заранее указанным адресам. В день приходится развести порядка десяти-пятнадцати посылок. Эти трудовые будни, как морская волна окатывают меня своей безразличностью. И среди огромных домов, под гулы моторов, шум улиц и сигналы светофоров, словно в лабиринте, я пробираюсь к цели по назначенному адресу. Каждый день десятки дверей, из которых выходит очередное существо, расписывающееся за доставку. Любопытно, что всегда стучась или звоня в квартиру, я как будто, открываю киндер-сюрприз. Иногда милая пожилая дамочка, отворив свою крепость, улыбнется, распишется, да и в придачу накинет чаевых. А порой, редкостный ублюдок встретит с беззубым оскалом и накинет, только что, пинок под зад, и плюсом пожалуется в контору, что посылку доставили с опозданием. И всем будет глубоко плевать, что я был там вовремя, а в конце недели у меня вычтут пять баксов за каждую жалобу. И выходит, что если постараться и быть честным с подобными выскочками, и говорить правду в лицо, когда они на мне вымещают свои неудачи, то к концу недели можно заработать минус пятьдесят баксов, и таким образом, отпахать две недели бесплатно. Да, се-ля-ви, господа, и не поспоришь.

Одинок ли я? В моем представлении одиночество слишком похоже на секс. Еще вчера его страстно желал, а сегодня, получив изрядную долю, хочешь поскорее избавиться. В этом сравнении, я трахаюсь по нескольку раз на день с одной и той же женщиной, в самых неинтересных позах с тех пор, как переехал сюда. Её зовут Салли. Страстного романа у нас не было и быть уже не может, но отношения между нами довольно крепкие. Скажем так, меня всё устраивает; её, пожалуй, тоже.

Все дело в том, что я панически боюсь вечеров. Каждый день, когда сгущаются сумерки, я остаюсь один на один со стареньким подержанным телевизором и пытаюсь заполнить пустоту голосами из вечерних новостей. Больше всех мне нравится голос Чарисы Томпсон с канала ESPN, он, знаете, такой, в меру резкий, с нотками стервозности, которые перекликаются в сладком аромате неповторимой женственности. Он чем-то напоминает мне Салли, хотя, пожалуй, совсем наоборот. Казалось, я победил одиночество, когда впервые пригласил ее поужинать в «Леннис» в Даунтауне, на Уотерс Стрит…

Серая мышка из бухгалтерского отдела: очки в толстой роговой оправе, длинная коричневая юбка и заплетенные в косички секущиеся кончики светло-русых волос придавали ей особую виртуозность. Она мне никогда не нравилась, но и не была противна. У нас с Салли было не так много общих тем для душевных и захлёбных бесед о насущном. Но порой мы довольно-таки неплохо проводили время вместе. Если бы она сняла свои очки и немного поменяла имидж, то безусловно её внешность стала бы более выигрышной, но я никогда не говорю ей об этом, потому что боюсь, что это поменяет её изнутри. Мне достаточно того, что я могу её видеть таковой в своём воображении.

Изначально я к ней относился как к подруге, как к человеку, с которым могу посетить кино или прогуляться скучным вечером. Но подобная грань между мужчиной и женщиной, как известно, зачастую очень тонка, особенно когда кровь разгоняет алкоголь. И вот на четвертой встрече, изрядно налакавшись пунша в «Дорианс», мы взяли такси и поехали в мотель. По дороге в моей голове вертелась известная мысль о чертях, что водятся в тихом омуте. Говорят, серые мышки в постели демонстрируют невероятные способности и ближе к цели я уже успел представить её во всех возможных откровенных сценариях. Но в конечном итоге мои надежды не были оправданы. Салли, обладательница восхитительной груди первого размера переходящего в нулевой, лежала неподвижно, как статуя богини Исиды в храме на острове Филе, предоставив мне счастье быть великим волшебником и колдовать над ней самому. Это один из тех случаев, когда ожидания не соответствуют реальности.

Но вечером следующего дня я все же вновь позвонил ей. Словно автоматически взял телефон и без глубинных мыслей сказал ей «Привет». И не по причине того, что она зацепила меня своей мышиной кротостью и «потрясным» сексом, а скорее всего потому что тучи вновь сгустились, и над городом повисла сумеречная дымка. И я, будучи один в съёмной комнате, испугался, что сойду с ума от этого вечернего безмолвия. Голос Салли из мобильного телефона, пожалуй, схож со светом в конце туннеля, если так можно обозвать мои монотонные, резиновые дни.

Что ж, пожалуй, достаточно воспоминаний, наконец-то я нахожу в себе первые силы сегодняшнего дня и поднимаю свое тощее тело и перед умывальником чищу зубы, смотрясь в маленький треугольничек, оставшийся от зеркала прошлого обитателя моей комнаты, в этом стеклышке я иногда напоминаю себе, как выгляжу, чтобы не обознаться на тот случай, если будет кто-то стоять рядом и в отражении увижу не только себя. Натирая щеткой зубы, я корчу различные жуткие и смешные гримасы и в тот же момент думаю, что я очень странный, хотя наверняка не единственный, кто поступает подобным образом. Закончив утренний туалет, я быстро собираюсь и отправляюсь в путь.

И вот, я оставляю своё пристанище. Неся рукой под раму свой велик, привычным образом миную три этажа по лестнице. Что касается лифта, то его в этом доме не было и в лучшие времена. Вырываясь на волю, встречаю пару чернокожих ребятишек, играющих в футбол на дороге, что вполне приемлемо для этого района города. Каких-то площадок для этого тут не предусмотрено, а машины ездят не так часто.

Возникшая из-за угла Мирэль, здоровается со мной, я отвечаю ей тем же. Она моя соседка из комнаты напротив, и, насколько знаю или, точнее говоря, предполагаю, работает проституткой и, по всей видимости, возвращается в свою берлогу после очередной трудовой ночки. Мирэль симпатичная девчуля, в ней есть особый шарм. Если бы не мои убеждения в отношении неё и не регулярные утренние возвращения, то, быть может, я взглянул бы на неё как-то иначе. А так, перед моими глазами не угасает картина её веселой ночной жизни. Хотя в её взгляде не видно и доли удовлетворенности, но, полагаю, вы согласитесь, что экскортница, идущая под утро домой со счастливым лицом выглядела бы куда более странно. Но, в то же время, всё зависит от отношения человека к своему «труду», поэтому чёрт её знает, ну да ладно…

Я запрыгиваю на двухколесный и качу меж улиц на моем транспорте класса «спортсмен/ребенок/неудачник», к какой из этих категорий отношусь я, у вас не должно возникнуть вопроса. На улице пахнет жжёной резиной и автомобильными выхлопами, а откуда-то из-за угла тянет варёными сосисками. Не люблю городской смрад, мне он навевает тоску.

Сквозь улицы большого города пробираюсь к офису фирмы «Нэт Бокс», где я работаю, чтобы получить очередную партию писем и пакетов, которые предстоит развести по городским адресам. Последнее время у людей нет возможности, лишних часов, или же элементарно становится лень в ходе встречи лично передать какую-то вещь. Именно для этого и создана контора «Нэт Бокс», через которую можно рассылать что угодно по всему Нью-Йорку, его окрестностям и даже в соседний штат. При желании таким же способом можно отправлять наркотики, оружие и другие занимательные вещи, что, периодически, как мне кажется, и отправляют люди через эту службу. И, как правило, посылки никто не проверяет, сохраняя принцип тайны переписки. Мы же не почтовая служба и тем более, в основе своей работаем в пределах одного города. А если бы «контора» и организовывала проверки подобного характера, и докладывала бы о нарушениях в компетентную инстанцию, то курьерская служба «Нэт Бокс» таким образом потеряла бы далеко немаленький процент от своей клиентуры в кратчайшие сроки.

Мой черный «Стэлс», слегка поскрипывая, несёт меня к цели. Его я получил в подарок от моего приятеля Баки, который, к слову, помог мне устроиться в курьерскую контору. Сейчас он пересел на старенький «Форд», доставшийся ему после смерти его деда. А своего «коня» отдал мне. Глупо быть курьером без транспорта, весь заработок будешь оставлять в общественном. Хотя велосипед тоже не выход, однако, хоть что-то. Но именно поэтому мне и дают не самые дальние адреса, и получаю я, соответственно, меньше. Скоро зима, и если наступят сильные морозы или начнутся обильные снегопады, то придется каким-то образом выкручиваться. Надеюсь, что к тому времени я всё же найду другую работу, на которой мне не придется выискивать по всему городу адресатов, прокачивая свои икроножные.

Я спрыгиваю с двухколесного и ставлю его на прижитое место у фонарного столба. И вот оно, серое здание, довольно неприметное обывательскому взору. В общем, оно такое же, как и тысячи других построек в современном городе, совершенно не выпадает из панорамы. Своей серостью город нагнетает не только на наши мысли и фантазии, так он запирает нас самих в рамках своего быта и властвует над нами, как ему угодно. Этакий визуальный абсолютизм людских сознаний, он заставляет нас поступать так, как необходимо «высшей власти», хотя мы верим в свою бесконечную свободу.

Лифт тянет мое бренное тело на десятый этаж. О чём вы обычно думаете, находясь в лифте? Иногда я себе удивляюсь. Меня останавливают, разве что, прозрачные лифты в некоторых зданиях и центрах. В закрытых лифтах, если еду не один, то смотрю на цифры, читаю объявления, даже задумываюсь о том, что до этого и в голову не могло прийти. Как это вообще возможно? Будто вот этот туннель сквозь здание воздействует на наше сознание. Хотя на днях поймал себя на мысли, что надо вообще всё делать прозрачным, иначе, не попадая под взгляды других людей, мы совершенно иные. Если в лифте никого нет, то зачем-то кривляюсь, упираю ключ или палец в раздвижные двери, в ожидании, когда они будут открываться, чтобы затягивало вместе с дверьми до последнего момента как в кино. Могу даже подпрыгнуть, когда лифт быстро летит вниз – и, конечно же, вполне вероятно, что звучит это странно, но почти все такие, но зачем-то скрывают это. Ха-ха, нет, всему миру не надо сходить с ума, но почему бы не подпрыгнуть вдвоем с попутчиком? А? Предложите ему такую идею. Возможно, он думает об этом же…

И вот я вхожу в офис «Нэт Бокс». Тут же я встречаю Баки, который общается с молоденькой секретаршей Наоми Хоук. Он уже почти переваливается к ней через стойку, пытаясь в очередной раз пофлиртовать с малышкой. У Наоми незаурядная внешность, в её роду, по всей видимости, присутствуют пуэрто-риканские корни, поэтому выглядит она довольно сочно. С самого первого дня моей работы тут, сколько я помню, Баки всегда заигрывал с секретаршей босса, но, по крайней мере, о каких-то реальных результатах их отношений никто не знал. Всё живёт лишь на уровне обычных слухов нескольких сотрудников и уборщиц. По-честному – мне плевать, ведь и ко мне Наоми относится с немалой долей безразличия.

– Привет, Баки! Доброе утро, Наоми! – здороваюсь с ними.

– И тебе доброе утро, Чарли, – приветствует меня Наоми.

– О, Чарли! Привет, дружище, как твоя голова после «Дикого веста»?! – поворачиваясь ко мне, спрашивает Баки.

– Баки, «Дикий вест» был уже две недели назад! О чём речь? Я уже давно в форме и прекрасно себя чувствую.

– Да?! А по тебе так и не скажешь. Выглядишь скверно, словно только оттуда пришел, причем прямым ходом и без сна, – с усмешкой добавляет Баки.

Наоми хихикает.

– Не так уж и смешно… Плохо спал, птицы достали… – бурчу я.

– Стоп! Стоп! Какие еще на хрен птицы, друг? Ты в Центральном парке ночевал? – продолжает юморить Баки и заключает свои наблюдения: – У тебя, наверное, едет крыша, тебе надо взять отгул.

– Нет, я прекрасно себя чувствую.

– Тогда зайди к шефу минут через пять!

– Почему через пять? – спрашиваю.

– Потому что сейчас он в толчке, можешь зайти туда, если тебе не терпится, ну, что за вопросы, Чарли?!

– Ясно, пожалуй, лучше подожду эти пять минут, – отвечаю, и уголки губ убегают друг от друга на моем лице, растекаясь в первой улыбке за сегодняшний день, возникшей из-за моего недальновидного вопроса и нескромного ответа Баки.

Наконец, босс закончил свои дела. Вхожу в его кабинет. Лицо шефа довольно красное, как у запыхавшегося индейца. «Уходил от погони?» – так и рвется фраза наружу. Представляю, как этот «вождь» идет сквозь долины Техаса, за ним плетется его верная измученная коричневая кобылка. Гремучий пот стекает по его усам, образуются реки в районе подмышек, и прудится местечко внизу спины. Он поправляет свою потрепанную серую шляпу, сгоняя задремавшую муху. Клубится пыль под ногами, и солнечный закат жмурит повидавший виды мудрый взгляд. В общем-то, мой босс не индеец, а просто полноватый мужик с французскими усиками-стрелочками. И он сейчас вовсе не такой потный, каким я представил его, но видимо в туалете ему пришлось изрядно поднатужится.

– Чарли, работенки на этот раз не так много, считай, что тебе повезло, – говорит шеф, и добавляет: – Задачу свою знаешь, вон там отправления, на нижней полке, бери и в путь!

– Да, я понял, окей, босс.

Я подхожу к шкафу, беру с полки одну посылку и четыре конверта, на которые указал босс, кидаю их в портфель и побыстрее выхожу из кабинета, чтобы не попасть под какие-то дополнительные комментарии.

Покинув офис «Нэт Бокс» с рюкзаком за плечами, в котором лежат отправления, и списком адресов в кармане, спускаюсь вниз. Прямо у входа встречаю Салли. Она как всегда одета прекрасно для вишневой дамы девяностых годов прошлого столетия. Яркая помада, длинная юбка и болотно-желтого цвета кофта, плывет она, еле цокая по тротуару своими изношенными каблучками. Ты ж моя прелесть…

Салли работает в соседнем офисе бездарного журнала «Норд-вест». Она секретарша у старого маразматика и по совместительству директора этого журнала. Забыл, как его… А, кажется, старик Стортман. Точно-точно. Он никак не может найти себе новое занятие и продолжает выпускать этот журнал, который читают человек пять по штатам, один из этих читателей-почитателей как раз сам мистер Стортман.

– Привет, Чарли! – говорит Салли, поправляя свои локоны: как твоё настроение?

– Всё бы ничего, если бы не эта грёбаная жизнь! – иронично, отвечаю я.

– Не говори так, милый, всё хорошо. Мы сегодня увидимся? – спрашивает Салли и нежно целует меня в щеку.

– Как и договаривались, в семь вечера, – отвечаю я.

– Да, отлично, буду с нетерпением ждать конца рабочего дня. Я побежала, а то Стортман лишний раз будет ворчать.

– Окей, до вечера, мне тоже надо бежать.

Мы расходимся. Я достаю листок с адресами и выбираю первый финиш. Так-так, пусть он будет здесь, смотрю на Гринстрит, одновременно продумываю маршрут. Затем запрыгиваю на своего «коня» и вдоль тротуаров и городских улочек еду по адресу.

Желтые, синие, красные, но чаще всего черные авто проносятся мимо. Непрерывный поток машин приводит в движение город. Рой металла заглушает все природные звуки: воды, деревьев, птиц в конце концов. Нью-Йорк в моей голове превращается в большущий организм, где как кровяные клетки в теле – это машины! Они едут по бетонным венам от одних органов к другим. Из дома на работу, с работы домой. Круговорот. И вот инфаркт на вене под названием «40-ая улица», ведущей к зданию федерального суда, здесь образовался тромб, иначе говоря – автомобильная пробка. Я спокойно проезжаю мимо, оглядываясь на участников движения – дикое любопытство. А в чём же причина? И через минут всё становится понятно, как всегда кто-то хотел стать быстрее потока, обособиться. И теперь своеобразная обособленность черного «Шевроле» отлично отпечаталась на заднем бампере белого «Форда». Если кто-то из вас вдруг подумает, что мой «конь» не участник этого организма, то вы глубоко ошибаетесь. Я каждый раз, двигаясь по этим венам, того и гляди, норовлю стать «3-D» картинкой на асфальте, хотя, смотря с чем повстречаться, а то можно и вообще в «2-D» превратить свое тело, в случае условного поцелуя с каким-нибудь лихим, здоровенным джипом или грузовиком.

Я подхожу к дому, в котором находится квартира, куда мне надо доставить посылку. Звоню по домофону.

Отвечает какой-то сопляк: – Кто там?

– Это квартира Андерсенов? – спрашиваю.

– Да, а кто это?

– Это? Это почта, скажи папе, что пришло письмо.

– Папы нету, он на работе.

– Тогда, маме, или кому-нибудь из взрослых.

– Поднимайтесь! Седьмой этаж… – внезапно говорит женский голос.

Пикающий звук и дверь открыта. Вхожу и поднимаюсь на нужный этаж. Квартира шестьдесят три, стучусь. Дверь открывает стройная, хорошо одетая женщина, блондинка, лет тридцати пяти. Я отдаю ей письмо. Она расписывается за получение и благодарит меня. Чаевыми такие балуют редко, особенно если ты их должно не оценишь или не пошутишь, а я на эти вещи не мастак.

Первая контрольная точка, и я отправляюсь дальше. Конечно, сохраниться здесь нельзя, такова жизнь, но условно для себя мы постоянно устанавливаем какие-то промежуточные результаты (можно сказать, условные чекпоинты), от которых распределяем дальше наш график. Я говорю не только о курьерах, но о людях в целом. Постоянно чего-то ждем, на что-то ориентируемся, так же проще. Согласны? Далее отправляюсь по оставшимся четырем адресам по порядку. Везде, как правило, новые люди. Хотя встречаются и уже знакомые адреса, ну и, конечно же, постоянные клиенты – без них никуда, как и в любом бизнесе. Эта работа научила меня обращать внимание на жизнь и на людей совершенно с другой стороны. Какого только человека не встретишь в этом городе. Ведь это словно огромный зоопарк под открытым американским небом. Причем американцев здесь не больше, чем всех остальных уникумов.

Таким образом, активно крутя педали, от двери до двери – я, в итоге, заканчиваю сегодняшний рабочий день.

Кучи лиц, горы, точнее планеты, нет – вселенные лиц, которые вокруг я вижу ежедневно. Они громоздятся друг на друге, давят и теснятся своими щеками. Находящиеся наверху головешки прижимают тех, кто внизу. Их кочаны торчат из своих застеклённых скворечников. Они всё плодятся и плодятся. Щетина трёт гладкую кожу. Животные с особым статусом в миг становятся птицами или муравьями. В большинстве своем, но не все… Кто-то же наоборот отстраняется от грязных щек. Побеждает чувство теснения и жажду стадности. Кто-то… Кто?

Я заползаю домой. Здесь всё по-прежнему, всё чахнет. Надо сделать влажную уборку, вторую неделю откладываю на потом. Я заваливаюсь на свою койку и включаю музыку на телефоне, а лицом влюбляюсь в подушку. По натуре я беспристрастен к музыке и никогда не следовал какому-то направлению. Сегодня в моей комнате царят песни группы «Линкин Парк». Так получилось, что я могу крепко спать практически под любой шум, даже иногда под шум собственных мыслей. А случается, что они барабанят в голове как тропический ливень, заглушая все другие окружающие звуки, приводя меня в оцепенение. Благодаря моей способности, дрём меня тут же легко накрывает. И лишь пара часов спустя я просыпаюсь от телефонного вызова (удивительно спать под музыку, но затем проснуться от входящего звонка, работа человеческого мозга на уровне «ого-го»), беру мобильный – это Салли. Отвечаю.

– Алло, милый, ты дома? – спрашивает она.

– Да, лежу, тухну.

– Разбудила тебя, вот же блин! Я просто скоро освобожусь, зайду домой, приму душ и к тебе.

– Да я почти не спал. Хорошо, буду ждать тебя, – отвечаю я и зеваю, что аж сводит подбородок.

– Окей. Тогда до встречи, Чарли, – говорит Салли.

– Ага.

Я кладу трубку и иду в душ. Перепады горячей и холодной воды играют с моим телом. То раскаленная лава спускается к подножию священного города, едва не уничтожая его; то ледяной, неласковый дождь уменьшает урожай, делая богатства короче и короче все в том же безызвестном городке. Кровь в моем теле сначала ускоряется, а затем, затаившись, призрачно шествует там. Блаженство…

Салли приходит где-то к половине седьмого вечера. И мы, естественно, отрабатываем ранее изученные акробатические приемы, исполняя которые, Салли слегка постанывает, а я кряхчу как дедок, закручивающий гайки. Закрутив несколько отличных гаек, мы с Салли лежим на кровати, от наших тел к потолку поднимается дух секса, из губ Салли вьется дымок ментоловых сигарет. Всегда провожаю этот дым взглядом до самого потолка. Я не курю, но смотреть на эту картину мне приятно, почему-то в такие моменты она выглядит более зрелой и сексуальной. Быть может, в эти секунды в ней я улавливаю тонкие признаки, с которыми у нас ассоциируются матёрые проститутки и меня это заводит. Хотя, конечно же, до матёрой жрицы любви ей ещё далековато. Это же Салли – она не будет другой, такие девушки не меняются с течением времени и обстоятельств. По крайней мере мне так думается.

Вот так, частенько, мы проводим скучные вечера. Почему бы и нет?! В этом есть что-то больше, чем просто секс… Наверное, таких людей называют «парой». Интересно, о чём думает Салли, находясь в таких бесперспективных отношениях? Что в ту же самую секунду происходит в её голове? Нам никогда не добраться до глубинных мыслей друг друга. Наверняка, что-то неведомое мне мелькает в её закулисных рассуждениях под играющий дым ментоловых сиг и тлеющую в темноте бумагу. Мне нравится запах Салли, особенно, когда её волосы пропитаны ментолом и запахом женского шампуня.

Она поднимается, чтобы выкинуть окурок и проходит по комнате, а моей взгляд следует за её пятой точкой. Вернувшись в постель, она плотно прилегает ко мне и обнимает. Я кладу руку сверху. Кожа нежна, глажу её и в раздумьях прикрываю веки.

Около двенадцати Салли отправляется домой. Вызвав ей такси и проводив до авто, я завожу или, правильнее сказать, «ставлю» будильник. Сейчас вообще мало кто заводит будильники, это слово постепенно редуцируется, уступая место новым технологиям. Заводить – это слово, как мне кажется, теперь необходимо для описания сексуального возбуждения. Но мы всё же упорно используем это словосочетание, доставшееся нам от предков.

Делаю несколько незначительных вещей перед сном (умываюсь, чищу зубы, читаю газету), и теперь я могу полностью расслабиться. Вновь перед моим лицом подушка, люблю спать на животе. Кто-то называет это позой «супермена», кто-то «падением ястреба», я же называю это просто – позой человека, которого всё изрядно задолбало. Наверное, когда мы спим на животе, то ощущаем себя более защищенными. Впрочем, в эту ночь меня отрубает при любой позиции. Я не долго стою в очереди на приём к богу снов, он быстро смилостивился и открыл мне врата в свой дворец. Жизнь удивительная и разнообразная штука, сны – по мне, так вообще загадочный внутренний мирок, но это, как говорится, уже совсем другая история.

II

Вторник, семнадцатое сентября. Птицы пропели вновь. Тяжело перевалившись с левого на правый бок, я всё же выключаю будильник. Почему с утра мы торопимся побыстрее заглушить этот звук, даже когда квартира пустая? Или тем более, когда пустая (типа остальных ещё можно побесить, но себя…)? Нагретая теплом моего тела постель, совершенно не хочет выпускать меня из своих уютных лап. Но ведь этим мы и отличаемся от животных, что имеем свойство заставлять себя делать не всегда приятные нам вещи. До харакири я еще не созрел, но вставать на работу все же научился. Однако, честно признаться, у меня стоит стабильно три-четыре будильника. И проснувшись под первый, оставляю только последний. Зачем спросите вы? А я тоже задам встречный вопрос – разве я один делаю так? Если вы нет, то поинтересуйтесь у своих знакомых. Не знаю, как вам, но мне так проще. Психология – развожу руками, иначе не объяснить. Осознание того, что еще у тебя есть время не вставать с постели. Зато потом приходится всё делать второпях. Но стоит отметить, что даже десять будильников не гарантируют вам неуязвимость от возможности опоздать на работу или куда угодно.

Кофе получается слишком приторным, приходится слить четверть содержимого в раковину и добавить еще сливок. Я уже предвкушаю удовольствие от насыщения, но чашка предательски выскальзывает из рук, окатив по ногам ароматным кипятком. Мой рот непроизвольно разражается великолепной тирадой не совсем приличных слов, и я спешу взять полотенце, чтобы избавиться от горячих следов. И почему я не встал по первому зову птиц?! Не пришлось бы всё делать таким образом, словно избавляюсь от улик и вот-вот должны прийти легавые. Но хотя бы можно войти в образ.

Ещё одна засада – чёртов ботинок! Ну, не мог же я вчера прийти домой в одном. Идиотизм! Злюсь на себя самого и одновременно поражаюсь, как зачастую такие простые вещи могут выбить из колеи. Рассуждаешь иногда здраво и пытаешься внушить себе или кому-то ещё, как надо реагировать на такие мелочи. Но стоит им произойти и бесконечная война с проблемами, с решениями, на худой конец, с самим собой. Ботинка нет у входа, в шкафу тоже нет. Я смотрю под кроватью – нет. Что за растяпа?! Где же он может быть? Спустя мгновение в поле моего зрения попадает вчерашняя «Нью-Йорк таймс», которая подозрительно насупилась, как будто увидела жертву и готовится к броску. Еще вчера, после ухода Салли, я успел почитать заголовки на первой полосе, и потом, недолго думая, бросил ее за диван. Ну, и что же у нас тут?! Вот скотина! Как же я сразу не увидел, вот же он! Натянув второй ботинок, я спешу на улицу. Сегодня спортивный друг – велосипед будет важно шествовать со мной рядом, как преданный конь, у него небольшой релакс до работы. А, серьезно говоря, так вчера был дождь и я не думаю, что будет очень приятно ощущать грязные лужи на своем затылке. В центре дороги более ровные, и к тому же, часиком позже всё равно подсохнет, и проблем с брызгами возникнуть не должно.

Пасмурно. Осенняя сырость дает о себе знать. Отголоски вчерашнего ливня остались везде: на тротуарах, дорогах, крышах домов, витринах магазинов. Я люблю рекламу на больших экранах телевизоров на «6 Авеню», она придает этому городу хоть немного красок, чего не скажешь о людях. Угрюмые серые лица, куда-то вечно спешат, если взгляды всё же пересекаются, возникает чувство, как будто я должен денег! По этой причине я не люблю большие города. Да, это серьезные возможности. Но основной минус – время значительно сокращается (расстояния, пробки, очереди). А ещё народ относится предвзято друг к другу. Все чужие, все чуждые. Сомнения и отрешенность повсеместно. Душевности – кончено же, ноль… Увы…

А вообще, перескакивая на другую тему, хочу сказать, что ещё я люблю женские задницы! Просто обожаю. Выдающиеся, упругие, обтянутые джинсами или платьем ягодицы – настоящий кайф. Я готов смотреть вечно, как шагает обладательница шикарной попы, это как бесконечный сериал.

Сегодня мне выпала удача, и наши пути совпали. Велосипед, конечно, не в тему, но, что поделаешь – смотреть можно всем, но главное не попадаться – культура же. Она идет впереди, метрах в десяти-пятнадцати. Я сокращаю расстояние до трех. Ближе нельзя, иначе буду разоблачен. Каблуки придают ей особую грациозность, она напоминает кошку. Какую же власть имеют красивые женщины! Назову ее Кери. Мне кажется, это имя ей подходит. Если бы мне удалось соблазнить ее хотя бы на одну ночь, я несомненно, так бы её и называл. Мимолетность не требует точных имен, излишне, лишь фантазия задаёт темп, так пусть же всё будет как в красивом романе или норовящих иллюзиях.

Завороженный кошкой, я не замечаю, как останавливаюсь у огромной лужи. Подошва уже скрылась в грязной дождевой воде. Мимо проносится старый Бьюик, и я оказываюсь в очень некомфортном положении. С таким же успехом мог смело ехать на велосипеде, а не вести его рядом, но я в очередной раз убеждаюсь, что вовсе не пророк. Мой светло-зеленый свитер приобретает серый оттенок сырости, брызги на брюках, груди и даже на лице свидетельствуют о том, какой я всё-таки неудачник. Проклятая Кери! Если бы не ты, давно бы уже был на работе! Я злюсь на Кери, но не на водителя Бьюика. Мало ли, кто там за рулем, старый пердун или властитель судеб. С ума сводят женщины… Лишь они способны навести смуту в нашей душе, голове и делах. Все проблемы от, ну, сами знаете… А если, вдруг, не знаете или же вообще являетесь представителем прекрасного пола, тогда смело забудьте прошлое предложение и шагайте далее, ведь я рассуждаю исключительно как мужчина, и вам ещё ни раз придётся меня осудить.

Успокаиваю себя тем, что я всего лишь курьер и нет особой нужды каждый день приходить на работу в кристально-чистых рубашках. Но и стиль лузера явно не к месту. Ладно, никто и не заметит мою утреннюю неудачу, никто, кроме Салли. Она увидит, но промолчит. Такова уж ее сущность. Наверное, самыми громкими звуками в ее жизни были стоны той ночью в мотеле. Они, как клад, были спрятаны в ней, и я нашел карту к ним, пусть знает, кто обладатель этого недорогого, но все же своеобразного сокровища. Сегодня я точно грязный «пират».