скачать книгу бесплатно
– Не ершись. Просто садись и слушай. Только пообещай мне, что больше необходимого вреда мы не причиним. Дай слово дворянина и мага.
– А если не дам?
– Тогда я займу деньги у кого-нибудь ещё, а тебе принесу посох. Но ты никогда не узнаешь, как я его получила.
Думал Колин недолго. Искоса взглянул на меня, вытянул вперёд руку с раскрытой ладонью и произнёс:
– Даю слово мага и дворянина, что не нанесу торговцу Никласу вреда сверх необходимого.
Над ладонью вспыхнуло пламя – и погасло.
Как интересно – это что, ритуал такой?
Следующие несколько минут Колин слушал и задавал вопросы. Потом предвкушающе потёр руки и спросил:
– В чём именно моя роль?
– Ты обеспечиваешь обе сделки деньгами и отвечаешь за то, чтобы сразу после продажи устриц женой бочки увезли со склада.
– И куда я дену потом столько устриц?
– Пожертвуй трапезной? – предложила я.
Дальше мы разыграли всё как по нотам. Ален отправился на речную пристань, а я – в магазин. Сложнее всего оказалось уговорить жену Никласа поставить печать и подпись на договоре о продаже, но женщина так хотела избавиться от опостылевших бочек…
Потом настал момент, когда мы уже потратили сорок золотых и стали гордыми владельцами чертовой уймы грозящих испортиться моллюсков, а посох по-прежнему маячил где-то за горизонтом. Я нервничала. Такой прорвы денег я не то что за всю жизнь в руках не держала, но, наверное, до самой смерти заработать не смогу. А вдруг всё сорвётся?
Совершенно неожиданно поддержал меня Колин:
– Если не выйдет, всё равно это была хорошая попытка.
Я с удивлением посмотрела на него…
Но вышло. Потому что подписанный договор, который невозможно выполнить, – это сила. А два подписанных договора на один и тот же товар – уже мошенничество, даже если правая рука продавца просто не ведала, что делает левая. В конце концов, это же его руки? И спасти в этом случае от последствий могло только мировое соглашение с покупателем, чтобы тот не подавал жалобу.
Вечерний скандал в доме купца, когда выяснилось, что каждый из супругов продал злополучные устрицы, слышала, наверное, вся округа. Мы тоже немножко послушали, а потом зашли в дом. Мне было даже слегка жаль торговца, хотя зачем тот держал у себя посох, я так и не поняла.
Когда оказались снова на улице, спросила:
– Ну что, справилась я с заданием?
Нежно прижимавший к груди увесистую чёрную дубину с перламутровым набалдашником Колин кивнул, а потом хохотнул:
– А почему ты выбрала именно устриц?
Ален на секунду задумался, затем тоже засмеялся:
– Эль, ты знаешь, что значит предлагать мужчине устриц?
Пожала плечами. Сама я их никогда не пробовала, как-то не сложилось. И, если честно, думала сейчас совсем о другом – о том, стоит или нет говорить Колину, что видела подмену записок. Наверное, разумнее промолчать – отношения только-только начали налаживаться.
На следующий день на завтрак основным блюдом была каша с моллюсками… Тьфу, правильно я никогда не интересовалась устрицами!
Глава 7
Я был рад, что могу дать ответ незамедлительно. Так я и сделал. Я сказал, что не знаю.
Марк Твен
Началась нормальная учёба.
Думаю, говорить, что я плавала по всем предметам, кроме географии и ферейского, не стоит. А ещё сильнее расстраивало то, что я ждала практических занятий по магии, но их не было.
Поэтому я то зарывалась в книги в библиотеке, читая наставления по использованию разных видов волшбы, то до середины ночи бдела в компании Хаоса в башне. Мы перешли на новую ступень в общении – теперь кот, если надо, мог не просто мысленно говорить со мной, а передавать картинки. Зачастую это оказывалось полезным. Например, выяснилось, что всем волшебникам доступно нечто под названием «магия рун». Закорючка хитрой формы, в которую при рисовании вкладывалась магическая сила, могла творить самые разные вещи: взорваться при приближении врага, нагнать туман, вызвать дождь или привлечь крыс, изгнать с поля кротов и так далее. Хаос передавал мне визуальные образы разных рун, а я выводила их песком на полу. В принципе, пользоваться можно было чем угодно – углём, солью, мелом. Важным являлось только, чтобы субстанция отличалась от окружения, то есть границы были контрастными.
Однажды я поинтересовалась:
– А можно ли рисовать прозрачные руны? Скажем, сахарным сиропом?
«И привлечь всех муравьёв с округи? Представляешь, буквы чёрные и шевелятся!»
Я засмеялась. Но всё же в идее что-то было. Нужно попробовать сделать отвар какой-нибудь бесцветной травы и нанести на пол или стену. По логике, с контрастностью всё должно быть в порядке, а о существовании руны не будет знать никто, кроме её создателя.
Проблем с другими студентами у меня пока больше не было. Правда, никто, кроме Алена, ко мне и не подходил. Ещё при встрече мы здоровались с Колином, который мерил меня задумчивым взглядом и щурился, будто решал какую-то задачу. Надо сказать, что я тоже ломала голову на его счёт. Картинка упорно не складывалась. Вроде бы он – одарённый маг из могущественной семьи, ведь Дом Эрранд, как мне объяснил Ален, тоже входил в пятерку самых-самых. Что стоило Колину использовать влияние семьи или же пригрозить несговорчивому купцу устроить парочку пожаров на складе? Но парень не стал применять грязные методы. Спрашивается, почему, ведь нрав у этой звезды местного масштаба ещё тот? Значит ли это, что в его семье серьёзно относятся к кодексу чести и уважают закон? Но тогда как объяснить случай со мной, ведь записку с заданием Колин подменил без раздумий. Или то была для него лишь невинная шутка?
А ещё, увы, с первого дня в Академии я ни разу не видела лорда Тиурру. Стыдно сказать, но я скучала. Сейчас, посмотрев на других магов, я осознала, что мой «первый встречный» и вправду был особенным.
Наконец, как только волосы на висках чуть отросли, я прокрасила их хной. Если добавить в ту немножко отвара не из корня, а из листьев вержейки, который действовал как усилитель, рыжело что угодно. Теперь то, что я – огненная ведьма, мог видеть каждый.
Между тем денежный вопрос становился острее и острее. Я, постаравшись не обидеть, отказалась от помощи Алена, сказав, что кормлю сама себя всю жизнь, и это – принцип. Если хочет помочь – пусть научит читать ноты и играть на какой-нибудь дудке. Или нет, дудка не подойдёт, тогда петь не получится. Ален хохотнул, что к моему характеру лучше всего подошёл бы барабан, причём там даже ноты учить не надо. Я надулась и стукнула его тетрадкой по белобрысой макушке. После этого в мозгах у парня наступило просветление, и он вспомнил о брэне – пятиструнной разновидности лютни. По словам Алена, играть на нём было не в пример проще, чем на том же клавесине, а звук выходил нежным и мелодичным.
Не знаю, где друг раздобыл инструмент, но через два дня я уже была при личной лютне. Сидела на идеально выметенном чердаке в башне, перебирала струны – несколько аккордов запомнились быстро – и разучивала по книжке баллады. Я решила, что двадцати песен достаточно для репертуара.
Тут-то, глухой полночью, и застал меня лорд Тиурра.
Оглядел изменившийся чердак – счастье, что Хаос успел выскочить в окно – и уставился на меня.
– И чем вы заняты, леди? Мне казалось, что вопрос с вашим проживанием я решил.
– Я тут стараюсь не мешать другим. Представляете, если начну в час ночи петь в «Розовом коттедже» о штурме Рдийска и гибели славных героев?
– А зачем вам петь по ночам о штурме Рдийска и гибели героев? Неужели вы таким оригинальным способом учите нелюбимую историю?
Нет, так просто его из себя не вывести…
– Вообще-то я готовлюсь к работе. Конечно, если у вас есть ещё пара словарей для переписывания, тогда мне не придётся зарабатывать вокалом. Кстати, я проверила – Уставом Академии подработки не запрещены. – Сладко улыбнулась: – О них нет ни слова. Наверное, потому, что до моего появления в этих стенах ни у кого не возникало такой надобности.
Сама не знаю, почему я его так задирала.
– Ладно, хотите петь – пойте. Ваше право. Выходит, кстати, неплохо, хотя игре недостаёт уверенности. Вообще-то я зашёл узнать, всё ли у вас в порядке. Слышал, были какие-то проблемы с нашей звездой – юным лордом Колином эйд Эррандом.
Ха, он тоже огненного задиру звездой зовёт!
– Всё хорошо. Я помогла Колину купить вещь, которую он давно хотел, и сейчас мы ладим. – Прищурилась: – А если бы и не ладили, вас, лорд, я просить бы о помощи не стала.
Прозвучало не слишком вежливо, но показалось, что стоит лишний раз напомнить о границах.
– Почему?
– Потому что с детства справляюсь, хорошо или плохо, но сама. У вас же есть принципы? У меня тоже.
– Ладно, спойте ещё что-нибудь, я послушаю, а потом всё же отправляйтесь спать.
Что-то он подозрительно мирный сегодня. Хорошо, порадую его балладой о мёртвом женихе и невесте на кладбище.
Он дослушал, а потом вежливо поинтересовался:
– Собираетесь петь на поминках, леди?
К работе я приступила неделю спустя. Оказалось, что ресторатор – господин Фосс – так никого ещё и не нанял. Договорились, что петь буду три вечера в неделю. Правда, услышав, что я собираюсь выступать одна, хозяин тут же срезал оплату на треть, но зато пообещал рассчитываться в конце каждого вечера. Я пожала плечами – всё равно выходило больше, чем делить первоначально предложенное вознаграждение пополам с Аленом. Тот, кстати, порывался помочь и поучаствовать в сомнительной инициативе, но я отговорила – ему, знатному отпрыску влиятельного Дома, никак не подобает выступать за деньги в каком-то трактире. Если дойдёт до родителей, – а наверняка дойдёт, – попадёт и ему, и мне.
Вопрос с нарядами я решила просто: вряд ли в этом ресторанчике собираются сильные маги, так что надеваю, скажем, голубое платье и при помощи иллюзии превращаю его в то, что мне нужно – меняю цвет, покрой, добавляю шлейф или блёстки. Огненные пряди на висках тоже прячу. Кстати, между песнями можно развлечь публику фокусами: вынуть бумажную розу из сложенных кольцом пальцев, достать пару карт из-за уха какого-нибудь посетителя посимпатичнее, жонглировать фруктами, веерами или факелами – это я умела безо всякой магии.
Остался последний вопрос – имя. Представляться своим, пусть и придуманным, не хотелось. Значит, надо обзавестись сценическим псевдонимом. Я – огненный маг, да? Так пусть будет, скажем, Агнесс. Леди Агнесс – вроде, звучит неплохо?
Первый вечер прошёл как в тумане. Всё же я давно не выступала и волновалась. Чуть не забыла в середине слова одной из баллад. Зато фокусы, которые стали неожиданностью для господина Фосса, – как-то выпало из головы предупредить его о своих талантах – удались на славу. Белую бумажную розу я подарила самой красивой посетительнице.
Ален, естественно, пришёл посмотреть на очередное развлечение.
Ближе к полуночи я засобиралась. Хозяин, замечу, попытался было изменить условия оплаты на «всё сразу в конце недели», но я смахнула морок с волос – он уставился на горящие пряди, потом заглянул мне в глаза – и полез в карман за кошельком. Дал, замечу, две серебрушки сверху.
На обратном пути мы с Аленом распевали дуэтом.
Соседки смотрели на мои вечерние отлучки с подозрением. Ясно, я ж никому не объясняла, что или сижу до трёх пополуночи в башне, или вывожу для прокорма рулады в трактире. Кстати, после жонглирования в первый день лимонами – больше ничего подходящего не нашлось – я озаботилась инвентарём и раздобыла пять неплохих кинжалов с костяными рукоятками. Смотрелось это эффектнее, а ещё я прикинула, что вид летающего колюще-режущего арсенала остудит горячие головы некоторых слишком галантных посетителей. А то была пара парней, разглядывавших меня предвкушающе и нежно, как непочатую бутылку бренди.
Ален ходил на каждое моё выступление, но сюрпризом стало, когда я заметила в зале Колина. А этот что здесь потерял? Хотя кормили в «Трости и свече» на самом деле неплохо – с какого-то момента я стала брать сверх оплаты кусок чего-нибудь мясного. Не для себя, естественно.
Ко мне Колин не подошёл, но в следующий раз появился снова. Я пожала плечами: может, у парня предки под Рдийском воевали? – вот он и ходит.
Осень вступила в права…
Я купила на заработанные деньги то, что задумала, – пушистый серый тёплый палантин, который подходил к любому из моих платьев и который я закалывала на груди приобретённой задёшево в ломбарде брошью с камеей. Следующей моей целью был хороший плащ с капюшоном и меховой подкладкой. Учёбой я не особо заморачивалась, ничему интересному, на мой вкус, нас пока не учили. Зато старалась освоить лютню и начать играть по нотам. Музыка мне нравилась.
Что забавно, проблемой большей, чем нелюбовь к скучной истории, стали танцы, которые устраивались два раза в неделю. Танцевать умели все – кроме меня. Выручил, как обычно, Ален. Друг сам предложил потренировать путающуюся в ногах неумеху вечером в башне, чтобы больше не приходилось прикидываться охромевшей и подпирать стенку.
Он и стал моим бессменным партнёром, больше никто безродную выскочку приглашать на котильон или вальс не рвался.
Ещё мне удалось сдружиться с Терри: однажды, под настроение, я предложила ей сшить новое платье – и соседка согласилась. Пока выбирали материю, Терри рассказала, что приехала из провинции и что её родители не очень богаты.
– Тогда пошли отсюда! – потянула я её за руку прочь из дорогого магазина.
Потом мы полдня бродили по рынку, присматривая отрезы ткани – я решила побаловать и себя тоже – и болтая.
Терри было интересно, как я уладила дело с Колином, но я отшучивалась – неразгаданный фокус производит большее впечатление.
– А знаешь, что у лорда Колина есть прозвище – Девичья Погибель? – закатила глаза Тереса.
– Как-как, погибель? – зафыркала я.
– Именно! И я понимаю… Каждый раз, как он на меня смотрит, мне просто ужас как хочется погибнуть!
Мы уставились друг на друга и захихикали.
– А с тобой он сам здоровается! Ты – счастливица!
Я вздохнула.
Но Терри мне понравилась – милая и отзывчивая. И никому по доброй воле не причинит зла. С удовольствием помогу ей с платьем.
Ален сказал, что уедет на несколько дней, потому что заболела прапрабабушка. Сначала я озадачилась – это ж сколько лет старушке? – но потом вспомнила, что маги живут намного дольше простых смертных. До сих пор я об этом не задумывалась, но сейчас примерила на себя – и порадовалась.
И в первый же вечер моего выступления в «Трости и свече» без Алена на меня напали.
Произошло всё на обратном пути, когда я, закутавшись в плащ, выскользнула из задней двери ресторанчика в тёмный переулок. Лютню, по счастью, я сегодня оставила в трактире, потому что на улице было очень сыро.
Не успела я дойти до фонаря на углу, как за спиной послышались не шаги, а буквально топот. Будто табун несётся.
– Вот она!
Похоже, это не случайность и не ошибка. Им нужна именно я. Ну что же, проверим, сработает ли то, что я придумала на подобный случай.
Шаг ускорять не стала, просто сгорбилась. А когда меня схватили за плечо – повернулась так, чтобы фонарь освещал лицо.
Мужик, дёрнувший меня, глянул – и завопил.
Эту личину я лепила долго и с любовью. Украшенный парой бородавок размером с боб нос почти касался оттопыренной нижней губы, обвисшие морщинистые щёки поросли серой шёрсткой, под седыми кустистыми бровями сверкали угольками жёлтые глазки…
– Мило-ок! Ой, ка-акой ты хорошенький, прям соколик яхонтовый! – проскрипела дребезжащим голосом я и протянула руки с растопыренными пальцами, украшенными чёрными когтями, к «соколику».
Тот отпрянул:
– Изыди, ведьма! – и рванул в темноту. Подельники с конским топотом помчались следом…
– Са-аколик, ты куда? – Разочарование в моём голосе было искренним, я ещё не наигралась.
Из темноты послышался хохот, а потом в освещённом фонарём круге появился Колин. Я настороженно уставилась на него.
– Ну, ты даёшь! – сообщил он вместо приветствия.
