скачать книгу бесплатно
– Ты подумай, три дня на раздумье тебе хватит? – белый кролик обеспокоен, прыгнет ли Алиса в его нору.
– Вполне, – под маской безобидной девочки скрывается Бармоглот.
– Вот и договорились. Ну всё, можешь идти. Если что, заскакивай на кофе…
– Спасибо. Кстати, я вам вчера говорил про…
– Да-да, конечно, ты можешь уйти пораньше.
– Спасибо, до свидания.
– Угу… – по старой привычке ответил Викторович спрятавшись за монитор.
Собрался я буквально за минуту, одновременно отключая компьютер и натягивая куртку на ту же руку, которая клацала по клавишам клавиатуры. Пара необязательных «пока-до-завтра», и моё тело покинуло место постоянного просиживания своего седалищного нерва, стремясь в сносную прохладу заснеженной и плохо убранной столицы.
– Александр Георгиевич?
– Я?
Голос, возникший с лестничного пролёта, который я только что преодолел в два прыжка, поверг меня в состояние глубочайшей растерянности. Его обладатель выглядел так, что его практически невозможно заметить на непримечательном сером фоном: серая курточка китайского происхождения; потёртые джинсики, родовое дерево которых корнями уходит во все тех же поедателей риса; бесформенная прическа, за которую женщины обычно убивают парикмахеров на месте; бесцветный свитерок, стыдливо прячущийся в вороте куртки; чёрные ботинки, наверное побывавшие везде, кроме глубинных космических пространств. Его лицо было обычным. То есть обыкновенным. Нет, точнее необыкновенно-обычным! До этой секунды я и не думал, что есть такие лица, к которым можно применить слово «обыкновенное». Как будто его и нет вовсе. Ничего примечательного, глаза закроешь, и из памяти словно пылесосом высосет.
Идеальная городская маскировка! Такой тип посреди площади, загруженной тупой толпой, может танцевать кукарачу с зажжённым факелом, обливая всех бензином, и при этом с хохотом материться на чисто японском – никто даже и не подумает взглянуть в его сторону.
Хотя все мои аналитические способности и говорили, что он меня там просто ждал, но по моим ощущениям он возник из неоткуда, словно материализовался из воздуха.
– Александр?
– Да… Я… Что…
– Я Кирилл Павлович Алышев, – спускаясь ко мне, он с ловкостью фокусника выкинул передо мной руку, и возле моего лица бордово-красной молнией промелькнула «корочка» со страшными аббревиатурами. – Мне бы хотелось с вами побеседовать. Вы не будете так любезны проехаться со мной?
– Проехаться? А что за… Ну конечно, если это…
– Ну вот и прекрасно, – нарочито ласково произнёс человек «без лица», беря меня под руку и выводя на улицу.
Там нас встречают «добры молодцы», одетые так же непримечательно. Словно выступая в цирке ассистентами «главного престидижитатора», они хватко принимают меня с рук Кирилла Павловича в свои и такой процессией мы следуем до гладко вымытой чёрной иномарки, уютно припаркованной в тени офисного здания.
– А на предмет чего вы со мной хотите поговорить? – двое усадили меня на заднее сиденье по середине, сами же уместились так, чтобы зажать меня с двух сторон.
– Просто зададим вам несколько вопросов… – сказал Кирилл Павлович с переднего пассажирского сиденья. – Про то, чем занимаетесь. Что интересного делаете. Простая светская беседа, не более.
Всё понятно – под белы рученьки, да в казематы сырые и тёмные. Картина ясна, пора ШМЯКовать эту ситуацию.
– Алексей Павлович! – резко сказал один из конвоиров, перехватывая мою руку, которая потянулась в куртку за ежедневником.
Главный повернулся и вопросительно уперся в меня взглядом.
– Это просто ежедневник! – быстро выпалил я, а то ненароком могут и в ребра от всей души засандалить, чтоб неповадно было. – Мне просто нужно перенести несколько встреч из-за… Сложившихся обстоятельств.
– Конечно-конечно, – улыбнулся он. – Только медленнее.
Тогда я продолжил движение, хотя руку с меня так и не сняли. Книгу через минуту другую у меня в любом случае возьмут посмотреть, так что решение нужно принимать быстро и с филигранной точностью, чтобы исправить этот завуалированный арест.
– Знаете, – начал я, немного успокоив дыхание. – Во всех фильмах и во множестве книг все диалоги проходят после того, как герои выйдут из авто. По-моему очень глупо – на дорогу уходит от получаса до полутора, и сидеть в молчании всё это время нелепо. Столько времени можно сэкономить, если поговорить прямо в машине…
– Ну не всегда, – парировал «Мефистофель», глядя на меня через зеркало заднего вида. – Если диалог в дороге художественно оправдан, то разговор происходит прямо в машине. Да и для сюжетных узлов иногда необходимо помещение, так что разговоры на месте вполне логичны.
– Да вы знаток драматургии!
– А, юношеские увлечения, не более. Кстати, в машине могут быть посторонние…
– А давайте сломаем этот шаблон? – пока я листал ежедневник до нужной страницы, один из «ассистентов Павловича» неприлично уткнулся в мою книгу своим ненасытным взглядом. – К чему нам эти ненужные клише…
– А вам есть, что сказать? – он даже не попытался изобразить, а слегка обозначил заинтересованность.
Ещё несколько страниц, и я найду нужную…
– Мне кажется, я знаю, почему вы меня… Знаю тему нашей беседы.
– О как! Любопытно, – Кирилл Павлович даже обернулся. – Я вас слушаю.
Главное ещё немного потянуть время, иначе у меня просто отберут ежедневник с целью полюбопытствовать об оном содержании.
– Ваша машина полгода назад подъехала к кинотеатру «Juvenility» из которого я выходил в четыре часа дня. Тогда в машине кроме водителя был только один человек. После, мне говорили что была какая-то проверка.
Я сделал маленькую паузу, в которой мои конвоиры успели разыграть этюд «переглядки» в тональности «что происходит?».
– Три месяца и пять дней назад мне звонил генеральный директор этого кинотеатра, и говорил, что к нему приходили и задавали скользкие вопросы. Месяц назад главный бухгалтер был вызван на допрос, и пять дней спустя он уволился по собственному желанию. А две недели назад в пять часов пятнадцать минут мы разминулись с вашей машиной буквально в полминуты, когда она выезжала с парковки кинотеатра.
– О как, – Кирилл Павлович приподнял серую бровь. – Интересные наблюдения…
– Следовательно, – вот она, страница, на которой был написан ключевой день. – Вопросы касаются кинотеатра «Juvenility».
Я быстро вытащил ручку из кармана, чтобы зачеркнуть нужную строчку, а следивший за моей рукой «добрый молодец» уже в открытую изучал содержимое моей книги.
– Палыч, – выпалил он. – Да он же псих!
– Не понял? – нахмурился Алышев.
– Сам ты пси… – моя фраза резко превратилась в тихий стон из-за прицельного удара локтём в печень. Казалось бы, что там бить, размаха-то нет! Но по ощущениям меня словно пропустили через молот и наковальню – резко заболело всё тело, в глазах поплыли круги, а руки набились ватой и стали напоминать непослушные верёвки.
– Это вы, Александр, зря, – его голос звучал точно из колодца – далеко и искажённо. – Мой коллега фигурально выразился. Вспылил, не подумал. А вы сразу детсадовский «самтакой» включаете. Дайте-ка посмотреть причину нашего непонимания.
– О как вцепился! Миш, помоги…
Кирилл Павлович тянул на себя ежедневник, но мои пальцы замкнуло так, что конвоирам пришлось отцеплять меня от книги всем коллективом. Не знаю как, но хватка оказалась хороша, и ребята кряхтели и тужились напрасно.
– Может не надо? – прокряхтел я, положив руку с гелиевой ручкой на страничку ежедневника.
– Давайте не будем превращаться в комедию, – сквозь зубы проговорил Кирилл Павлович. – Надо-надо!
Он выдохнул и так дёрнул на себя книгу, что любой питбуль без зубов остался бы. Конечно, мои пальцы не выдержали такой силы и выпустили ежедневник, а рука с гелиевой ручкой сама собой проехалась по нужной записи.
ШМЯК
– Ёптвоюматьсволочькозёлуродблин! – повалился я на пол хватаясь за печень.
– Сашенька, милый, ты чего? – Анька склонилась надо мной, пока я пытался избавится от фантомной боли.
– Я… Ни чего… – вдох-выдох, вдох-выдох. – А как все выглядело?
– Ну, ты стоял и говорил, потом бац, и повалился на пол. Ну и материшься ты, я тебе скажу…
– Еще бы, – немного успокоившись, я встал и облокотился о раковину. – Ты бы тоже материлась, если бы тебя так по печени.
– Опять фантомная?
– Да, она родимая. Никак не могу привыкнуть к тому, что боль уходит с перемещением…
– Бедняжка, – моя благоверная подняла бровки домиком.
– Ладно, это всё пустое. Нам надо кое-что поправить.
Отряхнувшись от шока после «не ареста» и кухонной пыли, я сосредотачиваюсь над «денежной картой боевых действий», которую мы нарисовали на склеенных обоях и разложили по всей площади обеденного стола.
– Ну вещай, оракул, – Анька начала массировать себе висок.
– Через три года схема с «Юнивилити» меня крупно подставит.
– Каким образом?
– Ко мне придут из спецслужб и…
– Постой-постой! – сощурилась она на меня. – Главный был такой невзрачный? Если бы он не заговорил, то ты бы его и не заметил?
Ох ты, что б меня лопатой по мозжечку!
– Да, – никогда бы не подумал, что слюна может сделаться такой сухой, а ротовая полость такой липкой. – А что?
– Это уже третий раз, когда ты возвращаешься и меняешь что-то в схеме из-за этого персонажа. М-да… Сделаю-ка себе чайку…
Всё-таки есть стабильность в наше беспокойное время – империи падут, ядерная зима окутает спрутом цивилизованные и не очень страны, союзы революционеров будут свергать режимы с властями, но Анькин чай никогда не перестанет быть вкусным и до необычайности притягательным.
– Как всегда, вкусненький с травами? – спрашиваю я.
– Ага, тебе сделать?
– Нет, я сейчас исправлю и назад.
– Это для тебя «назад» мгновение, а для меня ты так и останешься здесь. Ну так делать?
– Ну, давай. А с кинотеатром мы поступим так – между мной и гендиректором поставим еще одного посредника. Помнишь Антонова, который был у нас на примете? Вот его. И через полгода проконтролируем через него бухгалтерию, чтобы всё было чисто.
– Ты думаешь нас не вычислят?
– Думаю, нет.
Моя ручка заскользила по обойной схеме, добавляя «ячейки» с именами и пояснениями, кто и когда сделает то или иное действие. Со стороны это больше похоже на карту предсказаний доморощенного медиума.
– С Антоновым будем использовать удаленное финансирование «деньги в пакете»… – размышляю я вслух.
– А если обманет?
– Анют, мы с тобой столько способов разработали… Тьфу-ты! То есть разработаем, чтобы избежать всяких неприятностей, что просто закачаться можно. В наших руках самое главное оружие – время и знание. Так что не переживай.
Еще пара деталей и вуа-ля, коррективы в ход событий внесены. Теперь когда я вернусь в будущее, временная реальность событий будет исправлена так, как это нужно нам.
– Ну всё, солнышко, до встречи, – сказал я, раскрывая страницы личного транспорта во временном континууме.
– Ну-ну, Хартдеген ты мой, крути рычаги…
ШМЯК
Плохо скрываемая ненависть в глазах коллег вновь окружают своей кислотной атмосферой, заставая меня в полной готовности покинуть этот заповедник для разведения «офисных планктонов».
Лестничный пролет, еще один, и…
Сработало! Никто меня не ждёт, никого не интересует судьба простого менеджера и по совместительству подпольного миллионера по имени Александр. Замечательно, можно двигаться дальше. Подъезд, охранник, пропуск на магнит, улица. Вновь никого! Фух, теперь можно насладиться глубоким вздохом, да так, чтобы грудь обожгло холодными потоками зимнего воздуха, и почувствовать себя свободным творцом собственной вселенной.
– Извините, сигаретки не будет?
Не может быть! Боже, неужели я просчитался?
– Д-да, – мой голос предательски дрогнул, когда я пересёкся взглядом с «безликим лицом». – Пожалуйста.
– Спасибо, – ответил он, щелкнул зажигалкой, и, стрельнув острым взглядом исподлобья, отвернулся от моей персоны. Пронесло?
– А… Вы… – начал я несмело, на что Кирилл Павлович повернулся и уставился на меня, но выражение его лица олицетворяло собой скульптуру под названием «Эмоций нет, чувств не завезли». Как я не силился, всё равно не мог понять, что происходит в голове у этого человека.
– Павлович… – почему-то вырвалось у меня.
– Да… То-есть, не понял?
Не ожидал услышать от незнакомого человека собственное отчество? Единственная зацепка выводящая на меня – это кинотеатр, а «Юнивилити» в этой реальности глубоко запрятало свои финансовые хвосты. Из глубин моего когнитивного чуланчика мне неожиданно пришло откровение, что он просто кружил возле меня время от времени, находясь в полной задумчивости.
– Я говорю, Лаврентий Павлович Берия жил в том доме, интересный исторический райончик.
– А, спасибо, буду знать, – не сильно его это успокоило, но ничего другого он сказать не мог.
![Deja Vecu [Уже пережитое]](/covers/25093670.jpg)
