Позвонки мышей

скачать книгу бесплатно


11

Всё это время Марк продолжал жить как прежде. Работал где придётся, нещадно изводил мать своим одиночеством и злостью на всех и вся. Только шрам на шее приобрел благородный оттенок слоновой кости и перестал ужасать прохожих.

Он окончательно отмежевался от человечества и порой не мог заставить себя пойти в магазин – ведь для этого пришлось бы тереться в толпе, смотреть в глаза продавцу или кассиру. Или не смотреть в глаза, но всё же протягивать деньги или просить, к примеру, «Будьте добры, буханку хлеба». Возвращаясь домой, он тщательно мыл руки с хозяйственным мылом, и прикосновения к миру утекали в сливную трубу.

Ножи для резки мяса больше не соблазняли Марка своими лезвиями, но смирения перед миропорядком не прибавилось ни на пядь.

Впрочем, однажды у него всё же появился друг, а вместе с ним – шанс найти точку пересечения с внешним миром.

Марк встретил парня на улице, когда тот, с трудом поборов гордость, попросил у него мелочи на проезд. Окинув молодого человека привычно недоброжелательным взглядом, Марк приметил в его лице ум, а в руках – потрёпанную связку книжек.

Именно он рассказал Марку про Факультет жизни. Скоро мы подберёмся поближе к этой мышеловке, которая сломала хребты многим грызунам, повылезавшим на свет божий из своих подземных лабиринтов. А пока будущий друг Марка сбивчиво и торопливо описывал, как его ограбили сразу по приезде в город.

– В электричке я вышел покурить в тамбур и познакомился с молодой парой, парень и девушка внушали доверие, они болтали без умолку, девушка спросила, куда я направляюсь, я сказал, что собираюсь поступить в университет, – Марк всё это время молча смотрел себе под ноги. – Потом они предложили мне выпить и поболтать о том о сём, всё равно приёмная комиссия закрыта, суббота же, я обрадовался, у меня здесь никого, они отвезли меня на берег какой-то реки, налили водки, но видно это была не просто водка, после пары рюмок я уснул на траве, а когда проснулся, вокруг никого, в кошельке ни копейки, я пошёл пешком по трассе, попутки не останавливались, я хочу уехать отсюда, мне только нужны деньги на дорогу, понимаешь, я уже ненавижу этот город, сдался мне этот факультет…

На удивление терпеливо и доверчиво выслушав историю первого встречного, Марк вдруг решил помочь парню. Конечно, его первоначальным намерением было развернуться и уйти, оставив горсть мелочи, чтобы отвязался, но он вспомнил собственные слова: «Что может быть лучше друга?», вспомнил о том, как беспокоится мать, и о своей неприкаянной жизни, в которой не было ни души. Он решился. Терять было нечего.

– Если хочешь, поживи у меня. Расскажешь про свой университет, поговорим об искусстве Древней Греции, – Марк снова глянул на книжки в руках нового знакомого, среди которых оказались античные поэты.

Виктор, так звали этого несчастливца, сначала не поверил своим ушам и заподозрил подвох, но быстро смекнул, что украсть у него больше нечего и, протянув руку теперь уже для знакомства, отправился к Марку. Конечно, юноша удивился, что его новый приятель спит на табурете, но вскоре привык к безобидным странностям Марка.

Выпив таблетку от головной боли, он расположился на кровати и тут же заснул, а Марк уселся на пол и долго смотрел на спящего. В ответ на какой-то беспокойный сон лицо юноши то и дело хмурилось, на носу проявлялся каскад морщинок. Этот юнец ломал интерьер своим несуразным присутствием, но прогнать его было нельзя – ведь Марк сам предложил ему помощь. «Нужно быть верным слову, если кроме слов у тебя ничего нет».

Когда Виктор проснулся, Марк скормил ему суп, приготовленный матерью и уже неделю киснувший в холодильнике, принёс вещи переодеться. Парень тут же оживился и предложил скрепить дружбу алкоголем. Марк был не против. Они сходили за пивом и проговорили на балконе всю ночь. Очень кстати там стояла низкая деревянная лавочка, усевшись на которой Марк обычно наблюдал, как горят холсты. Раньше мать взбиралась на неё, чтобы развесить бельё.

– Я сжигаю их, потому что мне тошно смотреть, – объяснял он Виктору после пары-тройки бутылок. – Единственный способ остаться здесь чистым – это выжигать себе нутро калёным железом. Жечь без жалости, создавать заново, и снова жечь, и снова начинать, в мире полно отравы, зачем умножать боль, зачем умножать холсты, которые никому не хочешь показывать, которые следует уничтожить?

– Думаю, мир мог бы оценить твою боль. Все вокруг страдают. Да у каждого второго лицо как на похоронах!

– Оценить – не исцелить.

Виктор виновато пожал плечами.

– Я не участвую в аукционах.

– Что ты за человек! – не унимался Виктор. – Тебя послушать, так здесь и заняться нечем, кроме как перерезать себе глотку.

Марк рассмеялся.

Они просидели до рассвета, а потом Марк не мог заснуть на своём табурете, потому что по закрытым векам хлестали солнечные лучи. Пришлось лечь на полу, подложив под голову ботинок. Это нарушило привычный распорядок – каждый его день был расписан по минутам. Он знал, что будет делать спустя час или два, для каждого движения были заготовлены правила, он и не замечал своего педантизма, но, едва проснувшись, неизменно начинал повтор алгоритма.

Теперь он злился, засыпая, хотя и знал, что виноват сам. Если впустил в дом человека, нельзя обвинять его в нарушении своего личного расписания. А чего стоила эта вторая зубная щётка в ванной, это полотенце на соседнем крючке, запах чужого тела, который Марк ощущал чутко, как парфюмер!

Мать не могла нарадоваться. Пьяные выходки нового приятеля Марка её не заботили. К тому времени она постарела внутри и мечтала избавиться от каждодневной тревоги за сына, мучительно перерастающего детство. Она стала приходить реже. Они говорили друг с другом уже без надрыва и, казалось, научились любить друг друга, обитая по разные стороны улицы.

Однако гармония сохранилась ненадолго. Поначалу дружба крепла, но пару недель спустя Виктор переменился. Всегда оставаясь безнаказанным, он ухитрялся воровать алкоголь в магазинах самообслуживания и каждый вечер напивался вдрызг. С трудом передвигая ватные ноги, возвращался, но разговоров избегал. В один из таких вечеров он поджёг в мангале документы, которые предназначались для приёмной комиссии.