скачать книгу бесплатно
–Получается, мы должны просто опередить их, и все дела. Найти его раньше, – не желая уступать подведение итогов подчиненному, пальцем в небо угодил Стернвуд.
–Стопроцентное попадание, Клинт, стопроцентное, – уже не слушая его, отвечал Дадли, мыслями унесшийся куда-то далеко. – Но как это сделать?
–Ну не мне тебя учить, с твоим-то опытом… – развел руками Стернвуд.
–Опыт это да, это верно, это есть, – все так же отстраненно бормотал Дадли. – И этот опыт подсказывает мне, что, если удастся отыскать хакера, то мы получим ответы на многие интересующие нас вопросы.
–Ты опять про Джей-Эф Кей?
–Нет, почему? Мы ведь столкнулись с «Голубой книгой» намного позже. Помнишь?
Стернвуд помнил. Помнил очень хорошо.
25 ноября 1987 года, Вашингтон, округ Колумбия
Владелец детективного агентства «Стивенс и Ко» Уолтер Стивенс пришел в свой офис в здании Международного Торгового Центра сегодня чуть раньше обычного. Непонятно, откуда взявшаяся (скорее всего, возраст) бессонница превратила его ночь в сущий кошмар, который он предпочел прервать не по обыкновению рано – в 5 утра, разорвав ее путы бодрым началом рабочего дня. Правда, совсем уж бодрым оно не получилось – пришлось выпить добрую пинту кофе, чтобы в столь ранний час привести себя в форму, – но надежда на то, что ранний подъем и раннее начало работы принесут свои положительные плоды все же была. Как знать, может именно сегодня его будет ждать встреча с заветным толстосумом, который любит вставать и посещать детективные конторы чуть свет, или, как и Стивенс, всю ночь не спал, размышляя о том, куда навострила лыжи его молоденькая жена, слежку за которой он щедро оплатит Уолтеру.
Открывая дверь офиса, сыщик усмехнулся – его порадовал неожиданный ход его собственных мыслей, – но юмор улетучился, когда он увидел в приемной заплаканное лицо Сисли Энглтон, жены его старого боевого товарища, бывшего заместителя директору ЦРУ. Дело в том, что семь лет назад Стивенс уволился из ФБР, а во время службы тесно взаимодействовал с этим человеком, чье имя некогда было на устах у всей Америки.
–Сисли? Что ты тут делаешь? Что случилось? – Уолт понимал, что контору детектива люди не посещают без повода, но о плохом думать все же не хотелось.
–Джеймс умер, – огорошила его вполне ожидаемой новостью утренняя визитерша.
–О, Бог мой. Когда это случилось?
–Вчера. Проклятый табак все-таки свел его в могилу.
Досье (Джеймс Энглтон). Этот выдающийся деятель американской разведки родился в 1917 году, из чего понятно, что его молодость пришлась на Вторую мировую войну. В марте 1943 он поступил на службу в Армию США, а в июле женился на Сисли д’Отремон, выпускнице Вессер-колледж. Во время войны служил в лондонском отделе контрразведки (X-2) Офиса стратегических служб, в феврале 1944 года стал главой итальянской секции в Лондоне, в ноябре был переведён в Италию в качестве командира отдела Z тайной контрразведки, занимавшегося расшифровкой немецких радиошифровок (программа Ultra). К концу войны возглавил итальянский отдел X-2.
После окончания войны остался на работе в Управлении стратегических служб и его преемниках, и стал одним из ключевых сотрудников, основавших современное ЦРУ. С 1949 года отвечал за связи с союзными разведывательными службами, а с 1951 года курировал отношения с израильскими спецслужбами Моссад и Шин Бет. В числе его близких контактов был работавший в Вашингтоне Ким Филби, которому предрекали пост руководителя британской Секретной разведывательной службы (MI-6), однако, после того, как Гай Бёрджесс и Дональд Маклэйн сбежали в СССР, Филби попал под подозрение и был отозван из Вашингтона. В последующем выяснится, что он был советским шпионом.
В 1954 году Аллен Даллес, назначенный директором Центральной разведки, назначил Энглтона на пост руководителя контрразведывательной службы, который он занимал до конца своей карьеры. В его обязанности, кроме координации с разведслужбами союзников, теперь входила и внешняя разведка, а также контрразведка.[5 - R. Corley, Victor Grayevsky. Journalist and double agent (Obituary),The Independent 17 ноября 2007] Знакомство Энглтона с методами проникновения в разведывательные службы, почерпнутыми из его военного опыта и опыта операций ЦРУ по проникновению, а также личное знакомство с членом «Кембриджской четверки» Кимом Филби, оказавшимся советским агентом, заставили его постоянно исходить из предположения, что в ЦРУ также работают перебежчики и агенты недружественных разведок, и обосновали необходимость строгих проверок. Наиболее ярко это проявилось в деле перебежчиков из СССР Юрия Носенко и Анатолия Голицына.
В декабре 1961 года майор КГБ Анатолий Голицын с семьёй был вывезен в США. Голицын заявил, что, по его сведениям, в ЦРУ работают советские агенты, и после этого Энглтон получил разрешение работать с Голицыным. Голицын также обвинил в связях с КГБ премьер-министра Соединённого Королевства Харольда Уилсона и президента Финляндии Урхо Кекконена. Раскрытые архивы КГБ показывают, что Уилсон во время пребывания в СССР делился некоторой информацией с советскими собеседниками, поэтому в КГБ ему была присвоена оперативная кличка и заведено дело, однако до его вербовки дело не дошло. Что касается связей Кекконена с КГБ, историки не пришли к однозначному мнению.
Голицын помогал идентифицировать источники возможных утечек из советского отдела ЦРУ, и в результате Энглтон заблокировал продвижение многих сотрудников, попавших под подозрения. С тех самых пор к нему плотно приклеилось прозвище «Охотник за кротами».
В 1964 году в США перебежал подполковник КГБ Юрий Носенко, который попытался дискредитировать Голицына как агента КГБ, засланного для дезинформации. Кроме того, Носенко предоставил информацию о том, что Ли Харви Освальд не был завербован КГБ, хотя и находился под постоянным наблюдением, и, таким образом, СССР не имел никакого отношения к убийству Джона Кеннеди. Однако Голицын с самого начала предсказывал, что КГБ попытается его дискредитировать. Энглтон счёл утверждения Носенко подозрительными и не стал возражать, когда Носенко был подвергнут чрезвычайно строгому заключению во одиночной камере в течение трёх с половиной лет, с постоянными допросами и проверками на детекторе лжи. Тем не менее, Носенко не отказался от своих показаний. В 1969 году он был освобождён и стал работать консультантом ЦРУ.
Энглтон не поверил в двойную игру Голицына, в отличие от директора ФБР Эдгара Гувера, который значительно сократил сотрудничество с ЦРУ по контрразведывательной деятельности. Убеждённый Голицыным в наличии большого количества советских агентов в ЦРУ, Энглтон выдвинул теорию о широкомасштабной операции КГБ, служащей для манипулирования деятельностью ЦРУ в нужном направлении. В результате этого возникли многочисленные трения с другими отделами, операции которых Энглтон подвергал сомнению. Однако Голицын не был высокопоставленным сотрудником, перебежал относительно давно и не мог предоставить конкретных фактов для подтверждения своей теории, а потому к 1968 году руководство разведки и директор Хелмс перестали доверять его сведениям.[6 - Volodarsky, Boris. Stalin’s agent : the life and death of Alexander Orlov. Oxford; New York, NY: Oxford University Press, 2015. 832 pages. – ISBN 978-0-19-965658-5. р. 690.] Чего нельзя было сказать об Энглтоне…
В 1969—1975 году отдел контрразведки ЦРУ провёл масштабную операцию «Хаос» по слежке за гражданами США, подозреваемыми в работе на иностранные государства. Вообще ещё с 1965 года по приказу президента Линдона Джонсона контрразведка ЦРУ наблюдала за отдельным деятелями антивоенных организаций и гражданскими активистами. С приходом президента Никсона масштаб операций был расширен, и они были объединены под началом Энглтона.
Сначала управление занималось только отслеживанием зарубежных контактов, используя зарубежные отделы ЦРУ и помощь дружественных разведок. Однако затем агенты ЦРУ перешли к внедрению агентов, слежке и вскрытию почты внутри страны. Такая деятельность была незаконной, так как ЦРУ законодательно запрещены самостоятельные операции внутри страны: ЦРУ не является правоохранительной структурой и не подконтрольно судам и министерству юстиции во главе с Генеральным прокурором. По некоторым сведениям, было заведено от 7 до 10 тысяч досье, а также введены записи в компьютерную базу данных на 300 000 граждан и на 1000 организаций. Тем не менее, директор центральной разведки Хелмс несколько раз докладывал, что в результате программы не выявлено никаких подозрительных связей с иностранными государствами.
Программа «Хаос» была свёрнута в 1973 года после Уотергейтского скандала, когда бывшие сотрудники ЦРУ были пойманы в отеле «Уотергейт» за взломом штаба Демократической партии. Это в результате привело к отставке президента Никсона и, в конечном счете, самого Энглтона.
В декабре 1974 директор центральной разведки Уильям Колби отправил Энглтона в отставку, когда президент Форд потребовал отчёта о незаконных действиях ЦРУ. Также были уволены его заместители. В отчёте комиссии вице-президента Рокфеллера и сенатской комиссии Чёрча было указано, что ЦРУ, АНБ и ФБР вели незаконную слежку за гражданами США под предлогом раскрытия иностранного влияния, а ЦРУ также занималось организацией убийств зарубежных политиков, в частности, премьер-министра республики Конго Патриса Лумумбы, чилийского генерала Рене Шнайдера и кубинского лидера Фиделя Кастро. В результате распоряжением президента Форда ЦРУ было впредь запрещено организовывать убийства.
-Подумать только, – сидя в кресле и потягивая налитый на донышко стакана по случаю смерти коллеги скотч, покачивал головой Стивенс. – Мы ведь с ним не виделись с 1971 года, с тех самых пор, когда вместе расследовали угон самолета в Портленде. Уже тогда он смолил как паровоз, и его постоянный кашель заставил даже меня бросить курить. Однако, его хватило на долгих 16 лет. Я думал, курение сведет его в могилу раньше. Черт возьми, прости, Сисли… Я не знаю, что говорят в таких случаях. Смерть стала нашей данностью, объективной реальностью, в которой приходится работать, а смерть товарища…
–Ничего страшного, Уолт, – махнула рукой Сисли, опрокидывая бокал внутрь себя. – За сорок лет жизни с Джимом я привыкла к вашему плоскому юмору и к тому, что это – единственное, что позволяет вам выстоять в тех условиях, в которых другие ломаются. А еще привыкла к его скверному характеру, который отталкивал от него настоящих друзей. Вы ведь когда-то были не чужими людьми, верно, Уолт?
–Когда-то давным-давно, – улыбнулся уголками губ Стивенс. – С тех пор столько воды утекло, да и столько обстоятельств изменилось, что винить чей-либо характер бессмысленно. Никто в случившемся не виноват. Понимаешь все это, конечно, много лет спустя, наговорив друг другу глупостей и затаив в сердце обиду, но… ведь потом она уходит. Поздно, но мы все осознаем, прощаем друг друга и даже пытаемся соединиться вновь, но тут уж свое гнусное слово берет гордость. И часто бывает, что из-за нее мы не успеваем на этом свете сказать друг другу самое главное… Этого дерьма и во мне, и в покойнике Джимми было предостаточно, так что…
–Я потому и пришла к тебе, – сквозь слезы сказала миссис Энглтон. – Несмотря на то, что тогда, 16 лет назад, вы расстались на не очень хорошей ноте, я всегда знала, что ты объективен по отношению к Джеймсу. Ты говорил ему правду в глаза, невзирая на его чины и звания, и не боялся придать ее огласке, даже если сильные мира сего были категорически против.
–Поэтому я сегодня и здесь, а не в кресле, которое занимал Джим… – с горькой иронией констатировал Стивенс.
–Может, это и неплохо, – пожала плечами его собеседница. – Ты никому не подконтролен, сам себе хозяин. Кто может на тебя надавить, кто может связать тебе руки? Никто. Русские говорят, что молния бьет в высокое дерево – этому меня научил Анатолий Голицын. И, согласно этой теории, получается, что высокая должность – заведомое противопоказание к правде в любом ее виде, ведь эта самая молния, если правда ей не понравится (она вообще имеет такое свойство), куда вернее ударит в высокое дерево, чем в маленький пенек, каким может показаться обычный частный детектив с Манхэттена.
–Черт возьми, ты права. Но как этот простой сыщик может помочь своему покойному сановному другу?
–Он не был сановным, ты же знаешь. Хоть он и заглядывал им в рот и выполнял все их приказы беспрекословно, они все же съели его в 74-ом. За что? За то, что он устроил тотальную слежку за американцами, имевшими какое-либо отношение к Советам, желая тем самым оградить их, своих работодателей, от проблем…
–Так часто бывает, Сисли. Так чем я могу помочь? – вновь спросил хозяин кабинета.
–Я хочу, чтобы ты разобрался в обстоятельствах смерти моего мужа, – отрезала Сисли.
Стивенс задумался.
–Ты считаешь, что к его смерти кто-то приложил руку? – спросил он. – Но ведь сама же говоришь о том, что, будучи при должности, он был удобен и подконтролен, а после ухода – кому он вообще мог быть нужен? Для кого мог представлять опасность? И почему, если он и в самом деле знал что-то запредельное, они не разобрались с ним раньше?
–Нет, я не считаю его смерть насильственной, – помотала головой миссис Энглтон. – Как я и сказала, винить в случившемся можно разве что производителей сигарет да антидепрессантов, которые свели Джима в могилу. Нет, тут другое. Я не могу объяснить это словами, но убеждена, что его смерть пусть не впрямую, но все же связана с тайнами, в которые и он, и ты были погружены во время своей работы на Лэнгли.
–С какими?
Сисли мялась, очевидно, опасаясь произнести вслух то, что вертелось у нее на языке, но настойчивый горящий взгляд Уолтера вскоре сделал свое дело.
–«Голубая книга», – полушепотом ответила она. – Ведь, кажется, именно с ней были связаны результаты вашего расследования, которое вы вместе вели в Портленде в 71-ом?
–Да, но… тогда нам не дали сказать ни слова. Официальных результатов следствия нет.
–Ну и что? Так или иначе, все всё знали.
Уолтер задумался:
–Значит, ты думаешь, что ему не отомстили, а…
–…а наказали за обладание теми знаниями, которыми обладать не надо, если дорожишь жизнью, – подхватила его мысль Сисли. – Причем, наказал именно главный носитель этого знания, а не те солдаты на государственной службе, что, сами ничего не понимая, стоят на страже его.
–Вот даже как?! – вскинул брови Стивенс.
–Я так думаю, Уолт. И с каждым часом, анализируя последние дни Джима, все более укрепляюсь в этой мысли. Многое на это указывает. Например, то, что он умер, посмотрев по телевизору какое-то странное выступление полупьяного парня в чудаковатом костюме, который, как сказал сам Джеймс, выражался такими же шифровками, какими оперировали агенты «Голубой книги». Или то, что последние пару месяцев он только и говорил, что об этом проекте. Только и говорил, понимаешь? Я слишком долго живу на этом свете, чтобы верить в то, что случайности случайны.
Стивенс согласно кивнул в ответ. Он знал, что за тайнами «Голубой книги» давно охотились спецслужбы по обеим сторонам «железного занавеса», и понимал, что обладание ими запросто могло стоить жизни даже такому человеку, каким был Джеймс Энглтон.
Глава третья
02 июля 1959 года, Москва, СССР
Председатель КГБ СССР генерал армии Иван Александрович Серов принимал в рабочем кабинете на Лубянке своего ученика и старого приятеля, знакомого еще со времен войны, начальника 3 научно-технического отдела ГРУ, майора Олега Пеньковского.[7 - Шектер Дж., Дерябин П. Шпион, который спас мир. Том 1—2. – (Секретные миссии). – М.: Международные отношения, 1993. – 296 с. + 296 с. – ISBN 5-7133-0594-5.] Сегодня их встреча носила пусть не официальный, но все же рабочий характер, причем, с весьма напряженными нотками. Дело в том, что Пеньковский на протяжении последнего месяца занимался, по поручению генерала Серова, анализом работы следственных органов, не так давно завершивших работу над делом «дятловцев».
Суть его состояла в том, что около полугода тому назад в окрестностях горы Холатчахль на севере Свердловской области группа из девяти туристов под руководством Игоря Дятлова, совершавшая лыжный поход по Северному Уралу, погибла в полном составе. По результатам официального расследования, происшествие было признано несчастным случаем, вызванным стихийной силой, но, в действительности, тайн и загадок вокруг случившегося (даже после окончания расследования) было столько, что КГБ просто не мог пройти мимо, и создал особую группу во главе с Пеньковским, которая должна была систематизировать все эти неясности и дать ответ на вопрос: что же в действительности случилось с туристами? Все было так запутано и странно, что даже в рядах ГРУ поговаривали о гибели туристов вследствие взаимодействия с некими тонкими мирами, проход к которым, по заверениям местных оленеводов, крылся в той самой горной местности. Говорили еще, что КГБ потому проявляет интерес к делу, что сам отправил этих «туристов» для поиска внеземного разума (идеей о котором все заболели после розуэлльского инцидента 1947 года) в те края. Так это было или нет, назначенный куратором надзорной группы Пеньковский не знал (даже в общении с близкими скрытный по натуре Серов предпочитал задавать вопросы, а не отвечать на них), но те выводы, к которым он пришел по итогам работы с делом, заставили его долго и основательно ломать голову. Так ни к чему и не придя, явился он сегодня с докладом в кабинет генерала Серова.
–Итак, вам должно быть известно, что следствием поначалу рассматривалась версия о нападении и убийстве туристов представителями коренной народности северного Урала манси, – держа в руках папку с отчетом, рапортовал Пеньковский. – Под подозрение попали манси из родов Анямовых, Бахтияровых и Куриковых. Во время допросов они показали, что поблизости от места происшествия в начале февраля не были, студентов из тургруппы Дятлова не видели, а священная для них молельная гора находится в другом месте. Кроме того, судебно-медицинское исследование пяти обнаруженных на начало марта тел не выявило у погибших смертельных травм и определило в качестве причины смерти замерзание. Поэтому подозрения с манси были сняты.[8 - Ракитин А. И. Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале. – 2-е издание, дополненное. – Москва – Екатеринбург: Кабинетный учёный, 2016. – 892 с. – ISBN 978-5-7525-2841-5.] Кроме того, произведённым расследованием не установлено присутствие 1 или 2 февраля 1959 г. в районе высоты «1079» других людей, кроме группы туристов Дятлова. Установлено также, что население народности манси, проживающее в 80—100 км от этого места, относится к русским дружелюбно – предоставляет туристам ночлег, оказывает им помощь и т. п. Место, где погибла группа, в зимнее время считается у манси непригодным для охоты и оленеводства.
Вместе с тем, манси сообщили, что видели в ночь их исчезновения с 1 на 2 февраля в небе странный «огненный шар», описали это явление и нарисовали его.[9 - Смехов В. Б. Гибель группы Дятлова. Дело тёмное. НТВ (4 апреля 2014).] В материалах уголовного дела зафиксировано, что 17 февраля «огненный шар» в небе видели многие жители Среднего и Северного Урала, в том числе туристы в районе водораздела рек Северная Тошемка и Вижай (в 50—60 км от места гибели группы Дятлова),[10 - Допрос свидетеля Атманаки (Уголовное дело, т. 1, л. 209—220). HIBINAUD. Дата обращения: 25 января 2017.] а 31 марта «огненный шар» наблюдали участники поисков в окрестностях места происшествия.[11 - Лепихин А. И., Якименко В. Г. Хроника событий // Уральский следопыт : журнал. – 2009. – Январь (№ 1). – С. 8—16.] Следствие полагает, что это странное небесное явление может быть связано с гибелью группы Дятлова.
–Вот даже как? – Серов сделал вид, что удивился, хотя в действительности ничего нового для него в этих словах не было. – А сами-то манси – они вроде охотники, люди, умудренные опытом, – как считают? Что это был за шар и как он мог быть связан с гибелью членов группы?
–Во-первых, они утверждают, что не такими уж обычными туристами были наши «дятловцы». В такое место в такую пору идти – обрекать себя на верную смерть, если, конечно, ты на самом деле хочешь перейти перевал в научных, так сказать, целях. Они считают, что члены группы искали контактов с внеземным разумом, который давно обитает в тех местах…
–Так… – оживился генерал, явно не ожидавший такой проницательности от темных оленеводов.
–А, во-вторых, они полагают, что огненный шар – есть переход, – продолжал майор. – Некий электрический барьер, выставленный этим самым неведомым разумом на пути к своим границам. Вспыхнуло в небе – и ударило «дятловцев» так, что те не очнулись.
–Значит, барьер? – Серов встал со своего места и стал ходить по кабинету. – Барьер на пути к неизведанному? Не хватало нам огласки таких вот выводов. В прежние времена этих манси за одни только такие предположения к стенке могли поставить, а сейчас… Ладно, что дальше?
–Судебно-медицинское исследование найденных в мае оставшихся тел обнаружило причинённые «воздействием большой силы» переломы костей. Следователь Иванов предположил, что эти туристы подверглись какому-то энергетическому воздействию, и направил их одежду и образцы внутренних органов в Свердловскую ГорСЭС на физико-техническую (радиологическую) экспертизу.[12 - Иванов Л. Тайна огненных шаров // Ленинский путь : газета. – Кустанай, 1990. – 22 и 24 ноября.] По её результатам главный радиолог города Свердловска Левашов пришёл к следующим выводам: «Исследованные твёрдые биосубстраты содержат радиоактивные вещества в пределах естественного содержания, обусловленного Калием-40. Исследованные отдельные образцы одежды содержат несколько завышенные количества радиоактивных веществ или радиоактивного вещества, являющегося бета-излучателем. Обнаруженные радиоактивные вещества или радиоактивное вещество при промывке образцов одежды проявляют тенденцию к смыванию, то есть вызваны не нейтронным потоком и наведённой радиоактивностью, а радиоактивным загрязнением бета-частицами».
Повышенная радиоактивность была обнаружена на небольших участках трёх предметов одежды. Измеренная на этих участках интенсивность бета-распада после пересчёта результата на площадь 150 см? составила: на коричневом свитере, найденном на туристке Дубининой – 9900 распадов в минуту; на поясе свитера, найденном на члене группы Колеватове – 5600 распадов в минуту; на нижней части шаровар, найденных на Колеватове – 5000 распадов в минуту.
Из ответов эксперта на дополнительные вопросы следует, что загрязнение бета-излучателем до 5000 распадов в минуту со 150 см? считалось нормальным для людей, работающих с радиоактивными материалами. Но они ни с какими радиоактивными материалами и близко не работали! Это раз. И второе – даже, если бы работали, допустим, случайно натолкнулись бы на какое-нибудь месторождение урановой руды, которые, как известно, там время от времени обнаруживаются – почему такие высокие показатели?
–Очередной вопрос, ответ на который порождает лишь новые загадки, – бормотал хозяин кабинета. – Энергетический барьер, получается, связан с высоким уровнем радиации, так?
–Выходит, что так, – пожал плечами Пеньковский.
–Родственникам знать об этих выводах совсем необязательно – могут неправильно понять. Давай-ка от греха подальше изымем результаты радиологической экспертизы из материалов дела… Береженого, знаешь ли… Давай дальше.
Пеньковский снова открыл папку и продолжил:
–28 мая 1959 года судмедэксперт Б. А. Возрождённый был подвергнут допросу,[13 - Допрос эксперта Возрожденного (уголовное дело, т. 1, л. 381—383). HIBINAUD.] в ходе которого ответил на вопросы о возможных обстоятельствах получения серьёзных травм, обнаруженных на трёх из найденных в ручье тел. Из протокола допроса следует: «Все травмы – прижизненные и причинены воздействием большой силы, заведомо превышающей ту, которая возникает при падении с высоты собственного роста. В качестве примеров такой силы можно привести воздействие движущегося с большой скоростью автомобиля с ударом и отбрасыванием тела и воздействие воздушной взрывной волны. Вместе с тем, черепно-мозговая травма туриста Тибо-Бриньоля не могла быть получена вследствие удара камнем по голове, так как отсутствует повреждение мягких тканей».
–Версия манси подтверждается, – резюмировал генерал. – Сильный удар, не связанный с механическими повреждениями. Удар энергетического свойства. Что же это может значить? Что мы никогда не попадем туда, куда удалось попасть американцам?
–Не знаю, Иван Александрович, – задумался его собеседник. – Знаю только, что обскакал нас дядя Сэм. Определенно, их контакты с этим запредельным, непознанным доселе разумом, и объясняют тот скачок, что удалось им сделать в вопросах науки, техники и вооружения. Что-то им доступно, что недоступно нам…
–Как называется их проект, посвященный контактам с этим твоим… запредельным разумом?
–«Голубая книга».
–Что нам о нем известно?
–Ничего, кроме названия, – развел руками Пеньковский. – По озвученной мной ранее причине, трясутся они над ним как над младенцем. Никого не подпускают. Двойную степень защиты установили – теперь сотрудники ЦРУ без согласования с ФБР не могут получить доступ к проекту, равно, как и сотрудники ФБР без одобрения Лэнгли. Не подползешь на пушечный выстрел. Правда, знаем, что основной базой этого проекта является некая «Зона-51».
–Это что такое?
–Если следовать той терминологии, что придерживались манси, дававшие показания следователю Иванову, то это – что-то вроде места обитания тех самых внеземных материй. У нас, как они считают, это Холатчахль, а у них – «Зона-51». Наиболее оптимальное место для контакта с далеким космосом и запуска сверхзвуковых истребителей и самолетов-разведчиков, которых ни один радар не обнаруживает. Каким-то образом рассчитали, вычислили, узнали. Только вот место ее нахождения – тоже тайна за семью печатями.
–Тайна, тайна, – нервно бормотал Серов, расхаживая по кабинету. – Понятно, что тайна. Причем, стратегическая. Только не забывай, что мы с тобой затем и есть, чтобы эти тайны разгадывать. Понял, к чему я веду?
–Понимаю, Иван Александрович. Надо усилить работу с агентурой в Вашингтоне, в том числе постараться привлечь специалистов из их силовых структур… Только не все так просто.
–Ты о чем?
Пеньковский хитро улыбнулся и принялся растолковывать генералу на человеческом языке то, что не положено было писать в официальных формулярах «страны победившего социализма», даже если речь шла о формулярах совершенно секретных.
–Ну вот представьте себе нашего агента. Кто он? Продавшийся шпион.
–Ну, это ты не прав! – замотал головой Серов. – Он, в первую очередь, дальновидный патриот, желающий своей стране как можно скорее пополнить ряды членов соцлагеря…
–Это понятно, – снова улыбнулся Пеньковский. – Но это для нас с вами. А для них он кто? Шкура. Подлый человек, без принципов и совести. Государство доверило ему секреты, а он их продал. Ну так ведь? Так. Вот и получается, что из святого для него – только деньги и есть, и кто больше предложит, тому он и их, и собственную червивую душонку продаст, кабы только спрос был. Сегодня КГБ предложило ему пять тысяч долларов, сторговались, ударили по рукам. А если завтра кто-то предложит 100 тысяч, 200, 500? Ведь так же поступит, и глазом не моргнет, предавая уже очередного своего работодателя из-за океана. Так?
–Так. А к чему ты клонишь-то?
–А к тому, что стоимость этих секретов даже не сотнями тысяч и не миллионами долларов измеряется. Это сакральное знание, которым человеку обладать вообще не полагается, доступ к которому делает его как бы сверхчеловеком, если выражаться по-ницшеански. И что может получиться в таком случае? Мы вложим в него деньги, наведем мосты к «Голубой книге», поможем преодолеть административные барьеры, в помощь ему завербуем еще с десяток агентов, все устроим в лучшем виде. Он подберется к этим секретам, завладеет ими, а, когда поймет, что именно держит в руках, пошлет лесом и нас, и их.
–А к кому он переметнется-то? Кому продаст, если не одной из сверхдержав? Кто еще сможет ему заплатить такие деньжищи? – недоумевал Серов.
–К кому, говорите? – задумался его товарищ и поднял палец вверх. – К ним. К тем самым, к кому пытались пробраться члены группы Дятлова,.. если верить манси. Он ведь уже, как я выразился, будет не вполне обычным человеком…
Серов посмотрел на своего ученика с восхищением.
–Вот не зря я всегда говорил, что ты – парень неординарный. Далеко смотришь, больше остальных видишь и понимаешь. Верно, очень верно подметил, что с обычным человеком такую операцию не провернуть. Я бы в таком деле в разведку даже с Кимом Филби не пошел бы. Тут должен быть небожитель, обладатель огромной власти. Понятно, что и стоить это будет огромных денег, но и договориться с ним будет проще.
–То есть?
–Повторяю – много денег и… кусочек этого знания. Куча благ земных и совсем немного благ небесных с возможностью коснуться их еще при жизни, приоткрыв запретную завесу и став носителем небольшой толики вселенской мудрости, недоступной простым смертным. Иными словами, если уж у панов наших не получается договориться между собой, то хлопцы-то всегда смогут это сделать.
Пеньковский понял, к чему клонит шеф.
–Мудро, – кивнул он. – На шестьсот миллионов населения Земли счастье подели – и никому ничего не останется. А если на десятерых, то вполне всем угодить можно!
Часть вторая
Глава четвертая
20 декабря 1961 года, пригород Чикаго, штат Иллинойс
Заместитель директора ЦРУ Джеймс Энглтон чуть свет примчался на закрытую военную базу Управления в районе Чикаго. Там его ждала встреча с прилетевшим из Финляндии советским посольским работником (а, читай, разведчиком) Анатолием Голицыным, решившим перейти на службу разведки Соединенных Штатов.[14 - Golitsyn Anatoly. «New Lies for the Old: The Communist Strategy of Deception and Disinformation» (1984)] В течение последних двух-трех лет советское направление деятельности ЦРУ начало хромать на обе ноги – провал в информационном обеспечении следовал за провалом. Сначала «проморгали» запуск Советами первого космического спутника; затем допустили утечку информации о самолете-разведчике «Локхид У-2», что привело к попаданию самого самолета и его пилота в руки врага; затем упустили из виду старт первого космического корабля и испытание сверхмощной «Царь-бомбы». В такой обстановке любой кадр из Москвы, решивший добровольно перейти на другую сторону железного занавеса, был на вес золота. Конечно, обстоятельства появления Голицына на территории Штатов были весьма странными – его никто не вербовал, никто не предлагал сотрудничество, он занимал высокий пост в финском посольстве СССР, получал хорошую зарплату, ни в чем не нуждался, да еще и пользовался протекцией со стороны КГБ, негласно вербовавшего каждого атташе. Казалось бы, чего ему искать в Вашингтоне, где ему для начала не поверят, а потом и вовсе могут депортировать или посадить в тюрьму? Зачем рисковать столь многим? Но информационный голод Энглтона и представляемого им ведомства был настолько велик, что все эти сомнительные обстоятельства решено было оставить «за скобками». Как и вопросы, которые обычно сотрудники ЦРУ задают таким гражданам – о причинах их поведения. Опытный разведчик Энглтон знал, что настоящего шпиона к заброске подготовят как следует и снабдят не только вариантами ответов на эти вопросы, от которых у него волосы дыбом встанут, но и соответствующей биографией, долженствующей перебежчику. Случай с Голицыным был принципиально иным – и потому Джим решил изменить обычный порядок встречи, опустив эту лирическую официальную часть, и перейдя с места в карьер.
–Для начала позвольте искренне поблагодарить вас за прием… – заговорил невысокий, коренастый, приятной наружности молодой человек с идеально выбритым лицом и курносым носом, идя навстречу Энглтону прямо по летному полю.
–Подождите, – уклонившись от рукопожатия и спрятав руки от промозглого декабрьского ветра в карманы плаща, отрезал Энглтон. – Мы еще ничего не решили. Вы находитесь хоть и на территории Соединенных Штатов, но на особом правовом положении, называемом, если можно так выразиться, буферной зоной. Здесь мы держим тех, в ком еще не уверены, но потенциально заинтересованы. От результатов вашего поведения здесь будет зависеть и наше решение.
–А у вас разве есть выбор? – жестко парировал бесправный, но убежденный в своей силе перебежчик.
