скачать книгу бесплатно
Заповедные острова
Владимир Кутузкин
Что делать двух рабочим, вышедшим из подвала и обнаружившим, что часть жителей исчезла, а район накрыт непонятным куполом, мешающим попасть домой? Как организуется новый миропорядок внутри и что случилось с теми, кто оказался снаружи?
Владимир Кутузкин
Заповедные острова
ХХХ
Он понял, что лежит на койке в больничной палате, но, когда появлялись врачи, закрывал глаза и старался делать дыхание ровным. А они слушали его пульс, прикасаясь холодными пальцами, и что-то обсуждали, из чего было понятно главное – доктора и медсёстры ждут, что он вот-вот очнётся. Когда врачи уходили, он открывал глаза, разглядывал окружение и пытался сообразить, что это за больница и какой сегодня день. Он помнил слова Нины: «Ещё не известно, что нас ждёт на той стороне. Если окажешься там, не спеши всё рассказывать».
Наконец, ему это надоело и, когда врачи вошли в очередной раз, он открыл глаза. Те забегали, стали щупать его, светить в глаза, медсестра побежала кому-то докладывать. Через полчаса в палате появился подтянутый мужчина в строгом тёмном костюме, поздоровался, приставил стул поближе к кровати, достал из портфеля тетрадь с бланками и решительно выдохнул.
– Вы можете говорить? – начал мужчина в строгом костюме.
– Да, – прохрипел он.
– Вы помните своё имя? Назовите себя.
– Архипов Юрий Сергеевич.
– Отлично. Когда и где Вы родились?
– 20 января 1976 года, в Москве.
– Очень хорошо. Вы знаете, что с Вами произошло?
– Да, я всё помню. Скажите, а где я?
– Вы в больнице, Вам ничего не грозит. Здоровье в порядке. Есть небольшие поверхностные ожоги, недолеченная травма головы, последствия сотрясения мозга. У Вас шок. Точнее, у Вас был шок, но теперь организм почти восстановился.
– А Пузырь у вас тут существует? – спросил Юрий. – Небо какого цвета?
– Так как вы начали задавать вопросы, то обязан сообщить следующее. Сейчас я провожу с Вами первичную беседу, таков порядок. Там, за дверью, очень многие люди хотят поговорить с Вами, но существует протокол, согласно которому сначала опрашиваю я. Меня зовут Герман, первичные беседы – одна из моих обязанностей. Я должен опросить Вас, разговор займёт не более 10 минут. У меня, к сожалению, нет права подробно отвечать на вопросы.
– Хорошо.
– Скажите, откуда Вы?
– Из Москвы.
– Я имею в виду, где Вы были до того момента, как очнулись здесь?
– Я был в Москве, в Хамовниках, – пожал плечами Юрий, подумав: «А что, если они не знают ничего?». – Но там всё накрыло каким-то куполом.
– Как вы привыкли называть то место, откуда перешли сюда?
– Пузырь.
– Ясно. Как долго вы были в Пузыре?
– Полгода или около того.
–А как вы называли то, что случилось?
– Катаклизм.
– Можете назвать даты Вашего пребывания точнее?
– С 14 мая по 1 декабря 2021 года.
– Там были другие люди?
– Да.
– Можете назвать их количество?
– Нет.
– А примерно?
– Думаю, человек пятьсот или тысяча. В любом случае, вряд ли больше двух тысяч.
– Юрий, я задам Вам очень важный вопрос, – мужчина в костюме сделал доверительное лицо, – Вы видели там незнакомых существ?
– Нет.
– А слышали про них? Может быть, видел кто-то, а Вам рассказывал?
– Нет.
– А что-нибудь необычное там было? Там, в Пузыре?
– Всё. Там всё было необычным.
– Например?
– Розовое небо и… тишина, – Юрий почувствовал усталость и увидел, как в палату заходят врачи.
– Там менялась погода, времена года, осадки?
– Нет. Всегда одно и тоже. Сплошной майский день.
– А часы там работали? – Юрий видел, что Герман пытается узнать как можно больше, хотя врачи уже пытались его подвинуть. – Там шло время? Я спрашиваю в обычном понимании этого понятия.
– Это сложно объяснить. Но часы да, работали.
Доктора стали оттеснять Германа.
– И последний вопрос. Каким способом вы выбрались?
– Я… – Юрий понял, что одним словом это не объяснит и решил не напрягаться. Врачи пустили в капельницу что-то расслабляющее.
ХХХ
Через два дня Юрий чувствовал себя гораздо лучше и уже ходил по палате. На одной стене, у изголовья его кровати, висело огромное зеркало, как он предположил, прозрачное с другой стороны. Почему-то не покидало ощущение, что за ним следят, хотя камер наблюдения не было видно. Отдёрнув занавеску, он не смог увидеть улицы, так как окно было фальшивым, и за стеклом располагалась лампа дневного света. Он очень хотел узнать, куда попал и как здесь, снаружи Пузыря, устроилась жизнь. А то, что он снаружи, – сомнений не было. Но врачи и медсёстры были совершенно неразговорчивы, а снаружи палаты, за дверью, дежурили какие-то вояки, у одного из которых, когда доктора выходили, Юрий мельком увидел пистолетную кобуру на ремне. Ему не приносили газет и мягко игнорировали просьбы включить телевизор.
– Ну дайте мне, что ли, книгу какую-нибудь почитать, – взмолился он, когда вошёл доктор и сделал какой-то укол. – А что вы мне колете?
– Извините, Вы на карантине, пока ничего нельзя, – ответил врач, – а в укольчике витамины, – и сразу вышел.
На третий день уже так хотелось общения, что, когда в палату вошли трое с портфелями, Юрий обрадовался. Мужчины походили на чиновников. Им было на вид лет по шестьдесят; один совсем худой и мрачный, в каком-то странном кителе, другой полнее, в костюме и белой рубашке с галстуком, третий же совсем крупный и лысый, в бесформенном сером балахоне.
– Здравствуйте, Юрий, давайте знакомится. Нам предстоит много и долго общаться, – отрекомендовался один из них – тот, что был средней комплекции, самый жизнерадостный.
– Я очень рад. А когда меня выпустят?
– Ну уж, откуда такие слова, это не тюрьма, а больница. Отсюда не выпускают, а выписывают. Наша цель, Юрий, кроме того чтобы задать тысячу вопросов, подготовить Вас к выходу из палаты.
– А что, к этому надо готовить?
– Пожалуй, что так. Меня зовут Виктор Семёнович. Открою Вам секрет, я большая шишка, – мужчина был добродушен, какими бывают по-настоящему властные люди. – Моих коллег я представлять не буду, чтобы не забивать Вам голову, врачи специально просили не перегружать Вас. Они тоже будут задавать вопросы.
Коллеги кивнули, продолжая устраиваться, раскладывая тетради.
– Ну что ж, давайте поговорим.
– Как насчёт кофейка?
– С удовольствием! А то говорят: «Карантин! Ничего нельзя!».
Виктор Семёнович посмотрел на дверь, но один из помощников негромко сказал: «Сейчас принесут».
– Скажу сразу, это не вполне беседа, – обратился Виктор Семёнович к Юрию. – Если бы Вы были преступником, Юра, это был бы самый настоящий допрос, – и Виктор Семёнович расхохотался, но быстро собрался. – Но так как Вы никакой не преступник, а может статься, даже герой, то и отношение к Вам, как к герою. Однако форма нашей беседы ближе всего к допросу. Нам очень важно узнать как можно больше, – Виктор Семёнович встал и начал прохаживать по палате. – Поверьте, Юра, мы очень давно пытаемся сложить пазл и понимаем, что не хватает многих нужных кусочков. Вы даже сами не представляете, какая информация нам поможет, а какая нет. Поэтому, прошу, шпарьте всё подряд, а мы уж отфильтруем.
– Хм, постараюсь.
Медсестра вкатила в палату столик на колёсиках, сверху были кофейный чайник и чашки, на нижней полке печенье и конфеты. Быстро разлив кофе, она удалилась.
– И последнее. Юра, скажу вам честно, – Виктор Семёнович взял чашку, понизил голос, посмотрев на него пристально, – я на это жизнь положил. Посмотрите на меня, я седой, лысеющий и старый. Доверьтесь мне, прошу. Я знаю, что у Вас тоже тысяча вопросов, но очень прошу, потерпите, дорогой. Потерпите, пустите меня вперёд, а потом уж и Вы ответы получите, и из больницы выйдете и всё своими глазами увидите. Я Вам даже обещаю встречу со знакомыми.
– Ну что ж, хорошо, хорошо, – Юрий замялся от такого признания и принял чашку из рук Виктора Семёновича, – спрашивайте.
– Мы читали отчёт Германа. Вы закончили на том, что часы в Пузыре ходили, время шло, но, судя по всему, дело обстоит как-то сложнее?
– Да. У нас было ощущение, что всё вокруг замерло и стало каким-то не совсем настоящим. Не совсем таким, к чему мы привыкли. Я был в Пузыре полгода, но за это время так и не выросла новая трава, да и старая не завяла, а на деревьях не появилось новых листьев, кроме тех, что уже были. Когда наступила осень, – он осёкся, – точнее, когда она должна была наступить, листья не опадали. Они были свежие, сочные, какими бывают в начале лета. Впрочем, было и другое, противоречащее наблюдение. Однажды Нина принесла из магазина семена садовых цветов и посадила их. Через две недели, даже раньше, вырос прекрасный цветочный садик.
– Нина? – Виктор Семёнович посмотрел на своих помощников, один из которых незаметно кивнул, – впрочем, я забегаю вперёд. Давайте-ка всё по порядку. И ещё хочу предупредить вот о чём. Я буду иногда уходить, а мои помощники останутся. А чуть позже к нам присоединятся ещё несколько товарищей, они тихо подсядут тут на стульчики и тоже будут слушать. Так Вы внимания не обращайте, рассказывайте и рассказывайте. Хорошо?
– Ну, ладно… – ничего не поняв, ответил Юрий.
– Вам известно о ком-то, кто смог покинуть Пузырь тем же путём, что и Вы?
– Да, несколько человек.
– Кто был последним?
– Вот как раз Нина.
– Меня будет очень интересовать та часть времени, которую Вы провели один между моментами, когда улетела Нина и Вашим собственным перемещением.
– Виктор Семёнович, – хотел вежливо перебить его один из помощников.
– Да-да, знаю, протокол есть протокол, – ответил он ему немного раздражительно. – Юрий, просим от Вас последовательного рассказа. Расскажите о том дне, когда всё изменилось. Где вы были, что делали, как вы поняли, что что-то не так?
– Был обычный рабочий день, вроде пятница. Я слесарь-сантехник, вы ведь знаете?
– Да-да, – сказал помощник Виктора Семёновича – тот, что худой.
– Приехал на участок утром часов в восемь.
– Участок? Какой участок?
– Ну, мой участок. Это около метро Спортивная, там диспетчерская инженерной службы. Так вот, было 14 мая, пятница. Ночью была авария, прорвало трубу, дежурные всё починили, а воду на 9-й дом не подали, так как кое-где трубы надо было уже в плановом порядке менять. Нам в РЭПе сказали, что надо срочно заменить две трубы, идущие на бойлер.
– Хорошо, детали, связанные с заменой труб, можно пропустить.
– Так, ну что. У меня напарник, Гена.
– Полное имя можете назвать? – спросил толстый коллега Виктора Семёновича.
– Отчество не знаю. Геннадий Монин, он меня младше на год. Я с ним в паре работаю уже лет пять.
– Продолжайте, пожалуйста.
– Мы взяли газорезку, погрузили на мотороллер и поехали на объект. Спустились в подвал и часа два там ковырялись. И вот тут всё и началось.
ХХХ
Сначала нам показалось, что дом качнулся над нами, но это было лишь ощущение. Потом всё словно загудело, и мы услышали страшные крысиные визги, к счастью, самих крыс не было видно поблизости. Они пищали где-то за стенками. А потом до нас стали доноситься звуки сработавших автомобильных сигнализаций, глухие удары и звон разбитых стёкол. Мы с Генкой переглянулись, а через несколько секунд тряска снова повторилась. Ну, мы выключили газорезку и пошли наверх.
Когда вышли, то первую минуту стояли с открытыми ртами прямо у дверей подъезда – повсюду были автомобильные аварии. Машины парили пробитыми радиаторами, из разбитых окон играла музыка, белели вздутые подушки безопасности. Одна из машин, какой-то небольшой белый седан, выскочил с дороги и, пролетев небольшой садик, врезался в стенку в двух метрах от двери в наш подъезд. К счастью, это было минутой раньше.
Именно к этому седану мы подошли, когда немного пришли в себя. К нашему удивлению, никакого не было ни на водительском сиденье, ни в машине вовсе. Двигатель всё ещё работал и салон был заперт изнутри. Мы подёргали ручки, но открыть машину не смогли. А у нас грузовой мотороллер тут же стоял, в кузове лежал всякий инструмент. Генка взял монтировку и разбил стекло, чтобы открыть водительскую дверь. В салоне никого не было, но вот что интересно: на полу, у педалей, лежала женская одежда. Я помню, что там были какие-то короткие сапожки, юбка, курточка и так далее – весь гардероб, включая наручные часики и кольца с пальцев.
Генка протянул руку в салон и повернул ключ зажигания, мотор замолчал, лишь шипел и парил радиатор. Мы пошли дальше по улице по направлению к метро, крутя головами во все стороны. Повсюду на тротуарах валялась одежда, под деревьями было много вороньих и воробьиных перьев. Мы пошли вперёд, подходя к разбитым машинам и везде встречали одного и тоже: пустые салоны и кучки одежды на полу. Машины врезались друг в друга на ходу, в стоящие автомобили, в стены и деревья. Одна влетела в витрину магазина, другая во двор, прямо в детскую песочницу. Но нигде не было ни детей, ни их родителей, ни животных. В одном месте старая грузовая полуторка даже начала гореть, правда, пока ещё только под капотом – шёл густой дым. Мы подошли к ней, пошарили в салоне, никого не нашли и тушить, конечно, не стали.
– Юр, а где все люди-то? – спросил меня Генка, крутясь на месте.
