скачать книгу бесплатно
– Херню всякую.
– Интересно?
– Не знаю, мало ещё прочитал.
– Расскажешь тогда потом, – сказал Алиев и, перепрыгнув через диван обратно, исчез за дверью палаты, откуда через мгновение раздался скрип и треск койки от падения на неё молодого, энергичного тела.
Сосову совсем не хотелось с кем-то знакомиться и общаться. Ему было конечно приятно провести время за короткой беседой с Городнищевым, но он не хотел вступать ни с кем в приятельски-дружеские отношения. Так как в таком случае он бы сам на себя возложил ответственность за этого человека. В том плане, что друзьям ведь надо помогать и защищать их, а этого он делать не планировал, как и вступать в конфликт со своей совестью. Поэтому ещё с начала службы он дал себе установку – держаться от людей на расстоянии и не давать в обиду себя, а остальные пускай справляются сами в меру своих сил. Он, конечно, понимал, что такая жизненная позиция не очень красивая и правильная в его же понимании, но закрывал на это глаза и не рассуждал на тему соответствия своих взглядов на жизнь и своего поведения.
Затем был обед, в результате которого Сосов стал счастливым обладателем четырёх яблок. И в тихий час он лежал, читая книгу и жуя эти румяные шарообразные фрукты. Алиев зашёл в палату и как всегда:
– Напердели здесь, ублюдки, воняет, – посмотрел на Сосова и добавил. – Ещё и ты здесь со своими яблоками.
– Тебе не нравится запах яблок? – спросил Сосов.
– Какой-то он, – Алиев подбирал слова. – Неестественный. Может это из-за… того что они… были в твоей… ротовой полости.
В конце этой фразу в его глазах отчётливо блеснуло признания себя дегенератом, но сразу же вслед за ней он прыгнул на свою койку.
До ужина Сосов читал книгу в палате. Вокруг что-то происходило, абсолютно серое и не интересное, по мнению Сосова, но не по мнению принимающих в этом участие. Максимов и Гусев обсуждали наркотики, затем к ним присоединился Алиев, и они переменили тему на шаверму. Алиев сходил к контрактникам и узнал номер такси. Ближе к ужину троица уже обжиралась шавермой, запивая её колой и обильно рыгая. Джаму и Ямбу не было. Они смотрели телек, как и почти все остальные пациенты. Рекреация была забита. Мест не хватало, поэтому кто-то лежал на ковре, кто-то стоял за диваном, опираясь на спинку. И все они молча и жадно взирали на маленький экран телевизора, который был размагничен, из-за чего безжалостно искажал цвета по всему периметру.
За ужином Городнищев нарочно сел за стол к Сосову и предложил ему масло. Сосов понимал, что Городнищев хочет общения, но настроения не было.
Вечер безмолвно сменился на ночь, а затем и вовсе мутировал в утро, и Сосов открыл для себя голос Марии Васильевной, заступившей на этот день.
– Подъём, мужчины! – властно и бодро призывала Мария Васильевна. – Строимся.
Солдаты неохотно и вяло выползали из своих палат.
– Почему вы без кителя? – спросила Мария Васильевна у Сосова и обратилась так же к остальным, стоящим только в нателке. – Идите, одевайте. Мы подождём. А где вообще Артамонов, он же ещё не выписался? Кто его сосед? Иди, зови его.
Мария подождала, пока все вернутся в строй, и продолжила:
– Подрассосало вас тут, я смотрю. По порядку рассчитайсь.
Первый, второй, третий… семнадцатый, расчёт окончен.
– Равняйсь! Смирно! – скомандовала Мария и пошла по палатам. Далеко не ушла. – Третья палата, ко мне! – раздался её голос из третьей палаты.
Солдаты вяло потянулись к дверям.
– Кровати не умеете заправлять? Это чья кровать?
– Моя, – ответил Алиев.
– Почему не заправлена?
– Она заправлена.
– Я что слепая, что ли? Почему у всех заправлена, а у тебя нет?
– Я заправлял.
– Ну и почему она тогда не заправлена?
– Да заправлена она.
– Мне ротному твоему звонить что ли? Чтобы он тебе напомнил, как кровати заправлять. Ты с какой площадки?
– С ж/д батальона.
– Ага, Нурлиев значит. Пойду, наберу.
– Не надо никому звонить.
– Заправь тогда кровать.
– Но она же заправлена.
– Ничего, мы подождём до завтрака, пока ты заправляешь. Если не получится, то и до обеда ждать будем.
– Так, а чего ждать, если она заправлена? Вы ко мне как-то предвзято относитесь.
Алиев прекрасно понимал, что кровать заправлена плохо, но, по его мнению, этого достаточно и придирки медсестры его выбешивали и злили, но он сдерживался и не грубил. Возможно, продлись этот диалог ещё пару минут, Алиев бы забыл об остатках своей вежливости, но медсестре надоело попугайничать, и она просто вышла к строю.
– Ждём, – сказала она. – Ждём, пока третья палата заправит свои кровати.
Через несколько секунд Алиев признал своё поражение. В строю шёпотом не любили Алиева, и с каждым днём этот шёпот становился громче.
После завтрака Городнищев и Сосов заняли свои излюбленные места в рекреации.
– Читал библию? – спросил Городнищев, махнув новым заветом.
– И Библию тоже.
– Вот, читаю, – сказал Городнищев.
– Я заметил. У тебя только новый завет, там не особо интересно. Ветхий почитай, там самое месиво.
– Мне пока бы этот осилить.
– А ты всё-таки верующий?
– Ну, как сказать, – отвечал Городнищев. – Сложно сказать. Скорее, хочу им стать… Хочу поверить, вот и читаю.
– Хочешь – верь, хочешь – не верь. Зачем читать?
– А как тогда? Тут, к тому же, много мыслей интересных есть.
– Какие, например?
– Ну, я так не могу сразу сказать…
– Зато я могу тебе сказать. «Ибо не мир я пришёл нести, но меч, чтобы разделить сына и отца, дочь и мать…» и тому подобное, а в конце – «…ибо враг человека – его домашние». Что ты об этом думаешь?
– Не знаю, надо в контексте смотреть.
– Поищи. Главы не помню. Девятая, десятая или вообще двадцать первая. Не важно. Смысл то прост – надо самостоятельным быть. Хватит за папиными штанами прятаться и за юбкой маминой. Находясь в комфорте, ты чувствуешь себя хорошо, тебя кормят, одевают, слова плохого не скажут. А ведь ты взрослеешь, и жизнь уже требует от тебя соответствующих действий и поведения, а ты только и знаешь что свой домашний очаг. Родные это, конечно, хорошо, но человек рождается, чтобы создать новую семью, а не пытаться обессмертить ту, в которой родился.
Сосов так просто высказывал свои мысли, что у него рот наполнялся слюной от удовольствия. В лице Городнищева он видел идеальные уши, всегда открытые и жаждущие информации. А сама личность Городнищева не представляла для него никакого интереса и вызывала только жалость.
– Вот ты, например, – продолжал Сосов. – Зачем в армию пошёл?
– На контракт остаться, – честно ответил Городнищев и стал смотреть в глаза Сосову, ища поддержки.
– Ты серьёзно? – усмехнулся Сосов.
– Серьёзно, – ответил Городнищев, отведя взгляд.
Сосов стал задавать банальные вопросы, а Городнищев давать банальные ответы.
– Зачем?
– Деньги?
– А другая работа?
– Найти сложно и платят мало.
– А как же свобода?
– Зато стабильность…
Когда шквал без эмоциональных вопросов и ответов прекратился, Городнищев ушёл на перекур, а Сосов остался читать всё ту же надоевшую книгу. За его спиной Мария Васильевна боролась с непослушным Алиевым.
– …телефон я сказала!
– Какой телефон? У меня ничего нет, – строил невинность Алиев.
– Не надо дуру из меня делать, Алиев, ты меня уже достал.
– Почему же дуру? Я разве такое сказал?
Наоборот, я вас считаю очень умной.
– Хватит паясничать. Алиев, я сейчас Олегу Константиновичу скажу и всё, – говорила Мария про заведующего отделением.
Их диалог стремился продлиться вечность, но всё-таки оборвался, когда в палату вернулись с перекура. Вернулся и Городнищев с головою набитою вопросами и мыслями. Кроме Городнищева в рекреацию снова сел Шишкин. Он снова тщательно изучил расписание работы телевизора и сел наглаживать подлокотник, дёргая себя за отрастающую от лени бороду.
– Всё читаешь? – спросил Шишкин у Сосова.
– Ну да.
– Тоже, что ли, почитать? Нормальная книга?
– Не очень.
– Зачем тогда читаешь?
– Надо до конца дочитать.
– Зачем?
– Остатки сладки.
– В смысле?
– Просто… Вон, взял бы что из шкафа почитать.
– Потом гляну что-нибудь.
Подобные диалоги эмоционально опустошали Сосова и угнетали его даже в солнечные дни. А ведь, кстати говоря, был май. Его первые, праздничные числа. Но они завершились, не успев начаться, и завтра наступит будничная суббота. Медсёстры будут выходить парами на дежурство.
Засыпая, Сосов думал об упущенных праздниках, о том, как бы он провёл эти дни на гражданке. Все пять месяцев его службы слились в один большой «будень». «Рота отбой», «рота подъём» воспринимались уже как щёлканье выключателем света с промежутками, стремящимися с каждым днём к нулю. За этот период своей жизни Сосов много, даже слишком много, рассуждал о времени и о способах воздействия на него. Каждый день он мысленно толкал стрелки всех часов мира и старался внушить себе, что это именно он движет время вперёд и делает это лучше, чем все неизвестные предшественники. Эта мысль развлекала его, и помогала смириться с бездельностью существования, которую он так ненавидел.
Наступила суббота, и новенькие познакомились с тётей Ниной и Наташей Королёвой. Каждый солдат был рад этому событию, и утро прошло бодро, с лёгкой суетой. Алиев не заправлял кровать, чтобы поспорить с Королёвой. Молчанов не шёл дневалить, чтобы поспорить с Королёвой. Половина солдат забывала выпить таблетки, чтобы… Но всем внимания не уделишь, поэтому половине досталось лишь общение с тётей Ниной.
