скачать книгу бесплатно
– Страх у нас не в почете. Ты и сама это прекрасно знаешь. Я смогу преодолеть свой страх. И не в угоду системе, как ты думаешь. Мне не безразлична твоя дальнейшая жизнь. Ты понимаешь?
Да, я всё поняла. Я была права с самого начала. Мы не индивидуумы и не личности, не герои и не великие изобретатели, если за нашей спиной (или наоборот, впереди нас с невидимым щитом, обороняя нас) не стоят люди, такие же индивидуумы. Только взаимоотношения (я не могу подобрать правильного слова, как я смогла бы выразить нашу связь с Ольгой или Михаилом) строят новое общество. У каждого винтика должна быть своя шайба. Болт бесполезен без гайки. Иными словами, без человеческой поддержки, без такого же, как мы, горожанина, готового подставить нам свое плечо, мы – никто. И никакая система здесь не будет иметь смысла.
– Тогда идем вместе? – желая удостовериться в правильности своих умозаключений, спросила я Ольгу.
– Идем, – тихо ответила она.
Рука об руку, мы вошли в корпус энтомологии. Я была настолько поражена поступком Ольги, что едва не сбила с ног какого-то горожанина.
– Валерия, куда спешишь?
Этот голос я узнаю из тысячи даже спустя полмиллиона лет.
– Михаил! – чуть ли не завопила я от радости, почти запрыгнув в его объятия. Опять эта избыточная эмоциональность. – Сто лет тебя не видела, – выговорила я, пытаясь несколько скрыть свои чувства, что у меня довольно плохо получалось.
– Положим, не сто лет, а всего лишь один месяц, – ухмыльнулся, как всегда, Михаил.
От избытка эмоций я совсем забыла про Ольгу, которая, слегка ткнув в меня плечом, попросила:
– Может, познакомишь?
– Ах, да, – быстренько пришла в себя я. – Это Михаил. Мы с ним учились на первом курсе. А это Ольга, будущий архивариус.
– Будем знакомы, – отозвался Михаил и подмигнул. Но не мне, а Ольге. Какая-то новая эмоция заполнила меня, доведя до удушья. Я всегда была уверена, что имею своеобразный патент на нежное и в то же время игривое подмигивание Михаила. И вдруг мой одноименный флиртует с моей коллегой. Я готова была закипеть от негодования.
– Очень приятно познакомиться, Михаил, – ответила Ольга своим безупречным почтительным тоном.
– Нам, я думаю, пора. Скоро окончится прием заявлений, – продолжила она.
Здесь подача заявлений была более проблематичной. Всех подавших заявление (кроме нас троих, было еще трое горожан) по одному вызывали в кабинет председателей поисковых отрядов. Михаил пошел первым. За ним зашла Ольга. Я стояла и гадала, что же там происходит.
Настал и мой черед. Я зашла в кабинет. За массивным столом из белого пластика сидел горожанин биологических лет около тридцати. Он головой указал на стул перед собой. Я села, вцепившись в подлокотники от страха перед неизвестным.
– Валерия0323. Вы изъявили желание стать добровольцем. Именно с этой целью Вы подали заявление на посещение факультатива по энтомологии? – задал вопрос председатель комиссии.
– Так точно, – ответила я, чувствуя в себя всё возрастающую дрожь.
– Вы должны понимать всю ответственность данного выбора. По окончании курса обучения по энтомологии и по присвоении квалификации архивариуса, Вы будете призваны в один из поисковых отрядов для поиска, перевозки и хранения обнаруженных артефактов за пределами купола. Научная деятельность за пределами купола представляет угрозу здоровью и жизни горожан. Вы должны устно подтвердить ознакомление с данной сферой деятельности.
– Подтверждаю, – ответила я, но про себя подумала: «К чему такая церемонность и торжественность? Я подала заявление. Значит, я согласна на всё».
– Ваше заявление принято. Проходите сюда для подписания положения о добровольцах, – председатель указал на небольшую белую дверь позади него.
Там меня уже ждали Михаил с Ольгой.
– Поздравляю с началом конца, – пошутила Ольга, имея в виду нашу скорую смерть от лап гигантских насекомых.
– Да ладно тебе. Они просто перестраховываются, снимают с себя всю ответственность, если нас кто-нибудь укусит, или мы утонем, или застрянем в собственноручно вырытой яме. Зато это единственный легальный способ оказаться по ту сторону купола, – выпалил Михаил. Было видно, что его тоже слегка потряхивает от всей этой процедуры бесконечных предупреждений об опасности. Лично мне наплевать на опасность. Ведь я буду рядом с ним.
С момента записи на факультативы времени на хандру, одолевавшую меня целый месяц, совершенно не осталось. С 9.00 до обеда мы ходили на занятия в архивном корпусе. После обеда, на который иногда даже не оставалось времени, мы с Ольгой делали многочисленные проекты, задаваемые учителями на вечерние часы: систематизация каталогов, усовершенствование переписи макетов, способы реставрации бумажных артефактов, определение границ стран и территорий старого мира, презентация по истории XIX века до э. н. Проектами мы занимались до 15.00, часто совмещая их выполнение с кислородным насыщением в парке (просто отдыхать, наслаждаясь результатом фотосинтеза, у нас физически не оставалось времени).
К 16.00 три дня в неделю я ходила на языки старого мира, где осваивала общую типологию мертвых языков (языки аналитические и синтетические; изолирующие и аффиксирующие; флективные и агглютинативные; корневые и полисинтетические), семьи языков (индоевропейские, сино-кавказские, урало-алтайские языки), структуру отдельных языков, необходимых для работы с уже имеющимися у нас артефактами (немецкий, французский, китайский, японский, польский) и с наибольшей вероятностью требуемые для дальнейшего исследования территорий нашей планеты.
Другие три дня в неделю я посещала энтомологию вместе с Ольгой и Михаилом. Обучение велось, как и на факультативе по языкам старого мира, от общего к частному: мы осваивали основные отряды насекомых (прямокрылые, полужесткокрылые, жесткокрылые, чешуекрылые, перепончатокрылые, двукрылые), их отдельные виды (стрекозы, кузнечики, жуки, клопы, водомерки, бабочки всех разновидностей, осы, муравьи, комары, мухи), урон, который они могут нанести человеку в физиологическом или материальном плане (например, стрекозы одним взмахом уничтожали наши вертолеты). Некоторые насекомые приносят пользу. Прежде всего, большинство насекомых опыляет растения, часть которых также после кислородного взрыва эволюционировали вместе с насекомыми. Эта их функция лишает нас возможности полностью истребить весь их род, поэтому остается только одно – обороняться. Муравьи и личинки насекомых участвуют в почвообразовании. Результаты жизнедеятельности пчел (мед, прополис) успешно используются в пищевой, медицинской и гигиенической индустрии, шелкопряда – в текстильной промышленности. Узнавая всё новые подробности о жизни насекомых, мы учились оценивать риск после уничтожения отдельных разновидностей, выбирать правильные виды оружия (чаще всего при поисковых работах использовались паралитические вещества, а не средства полной ликвидации особей).
С физпоготовкой у меня возникли небольшие проблемы. Я изначально была освобождена от физических занятий из-за поставленного в прошлом году диагноза «избыточная эмоциональность». Без каких-либо более или менее толковых объяснений, мне выдали электронолист о физиологической нетрудоспособности. Однако, став добровольцем, я обрела право на получение физического обучения в рамках подготовки поисковиков. Оно и понятно: если я уже считаюсь дефектным членом общества, большой утраты при моей гибели, по определению, быть не должно. Физически развивались мы каждый день в своих комнатах. Каждому добровольцу на вечное (вернее, относительно вечное) пользование выдавали несколько спортивных тренажеров, снарядов и силового инвентаря, а один раз в неделю устраивался веломарафон или кросс, на котором проверялась выдержка будущих членов поисковых команд.
Выходной день, единственный на неделе, мы проводили, как и все остальные новые горожане Купольного города, с наибольшей пользой, как считала управа. Каждое воскресенье для нас организовывались выставки, экскурсии, галереи, научные презентации, на которых принимали участие либо полноценные горожане, либо, в особенных случаях и исключительно за особые заслуги перед научным обществом, новые горожане – второгодки. Расписание научных «выходов», как это называли второкурсники, было спланировано таким образом, чтобы каждый новый горожанин мог посетить все представленные в расписании выставки, однако и имел свой собственный выбор. Расписание составлялось на четыре недели и состояло из четырех выходов. То есть каждую неделю мы выбирали те экскурсии, которые еще не успели посетить. Но по сути получалось, что мы выбираем из ограниченного набора, то есть выбора как такового нет, ведь каждый из нас в обязательном порядке посещает все представленные мероприятия и не имеет права пропустить одно из них или придти дважды на одно и то же мероприятие. Мне такая постановка проблемы казалась абсурдной: выбор есть, но его, в то же время, и нет. Мне, к примеру, совершенно не интересна органическая химия в любом из её проявлений, будь то познавательная наглядная лекция или конкурс изобретений в этой области. Я бы с удовольствием заменила этот выход на повторное посещение, скажем, музея искусственного интеллекта. Но нет, так нельзя. Повторное посещение невозможно (имена посетителей записываются в строгом порядке), как и пропуск одного из выходов. Обсудив это с Ольгой, я в который раз убедилась, что я излагаю «бунтарские» мысли и непримиримо воюю с системой. То есть выбор из ничего для нее естественен. Что ж, пусть будет по-твоему, госпожа вездесущая и всеобъемлющая система. Тебе виднее. Я сама начала замечать, что абстрактное понятие системы постепенно становилось для меня олицетворением несправедливости, персонализированным врагом, как и предрекала Ольга. Может, я правда скоро буду готова бросить вызов системе? Не дай правитель!
Сегодня в вестибюле вывесили расписание на ближайшие четыре недели:
«Научные конференции на 03.02.25, 10.02.25, 17.02.25, 24.02.25.
Выставка полноразмерных макетов космического оборудования XXI века до э.н.
Концерт «Полиглот». Выступления лингвистов.
Шоу-программа «Энтомовойны». Выступления поисковиков.
Выставка новых горожан. Факультет механиков и факультет изобретателей».
«Этот месяц полностью по моей части», – потирала я руки от предвкушения. Даже не знаю, какой выход выбрать на той неделе. Наверное, пойду на новых горожан. Здесь и факультет Михаила отмечен. Он наверняка в курсе, что там будет.
При первой же возможности я спросила Михаила о выставке:
– Ты уже видел расписание выходов?
– Ага, – ответил он, что-то тщательно пережевывая.
Тоже нарушает правила. Питание за пределами пищеблока не допускается. Я не упустила случая высказать ему свое мнение о его нарушении:
– Михаил, скажи мне, ты в курсе о правилах питания?
– Конечно же в курсе, моя дорогая, – ответил он с явной иронией в голосе. Мало того, фамильярничает, так еще и при всех нарушает правила среди бела дня.
– И что же ты жуешь так тщательно? Неужели где-то ириски откопал? Они, наверное, за пятьсот тысяч лет стали несъедобными.
Мой сарказм, разумеется, не такой элегантный, как у одноименного, но я была отчасти горда собой, что и меня криокамера не обделила чувством юмора.
– Ты почти угадала, Валерия. Это жвачка.
– Жвачка? В смысле, жевательная резинка, которой от нечего делать забивали себе рты наши предки?
– Не совсем. Моя жвачка – не бесполезна.
Опять замолчал. Любит он наигранные паузы! Наверное, в прошлой жизни, в смысле, в старом мире, он был актером. Была такая профессия – лицедейство, кривляние в угоду публике.
– Каковы же её полезные свойства и как тебе позволяют жевать её вне пищеблока?
– Только тебе скажу. По большому-пребольшому секрету. Не проболтаешься?
– Нет, – я аж губу прикусила от предвкушения вселенской тайны.
– Я тестирую новый продукт.
Повисла пауза.
– И всё? В этом весь секрет?
– Приходи в воскресенье на выход механиков и изобретателей, всё узнаешь, – прошептал мне на ухо Михаил.
– Так ты выступаешь на этом выходе? Я только-только хотела тебя спросить, что там будет. Что-то интересное?
– Ты сама знаешь, что я тебе ничего не скажу. И так жалуешься постоянно на вечную воскресную скуку. Интрига тебе не помешает.
В этом весь Михаил. Ладно. Поживем – увидим.
Действительно, выход механиков и изобретателей был фееричным. Весь вестибюль испытательного корпуса был заставлен тумбами с непонятными приборчиками. Прежде всего, поражал их внешний вид. Юные изобретатели постарались на славу: смешали металлические, пластиковые, стеклянные, резиновые, наноуглеродные, кевларовые, деревянные (даже дерево им выдается для экспериментов!) корпуса; детали разных форм и размеров, от десятиметрового куба до мизерного шарика, который можно было увидеть в действии только под микроскопом. Оторопев от увиденного, я не сразу разглядела Михаила, но, найдя его, тут же потащила Ольгу к его стойке. Рядом с ним стоял… обыкновенный 3Д-принтер. Я даже немного разочаровалась. Михаил – не плагиатчик, чужые идеи красть не станет. Как же сильно я ошибалась!
Казалось, он только нас и ждал, чтобы начать объяснять функции своего творения.
– Думаю, все собрались, – начал Михаил, подмигнув мне, по обыкновению. – Хочу вам представить мою модернизацию всем известного трехмерного принтера. Ни для кого не секрет, как и для чего он используется. Вкратце скажу, специально для присутствующих здесь гуманитариев, – он выразительно посмотрел на нас с Ольгой, – 3Д-принтер, как мы называем его неофициально, предназначен для создания макетов существующих предметов. Архивариусы не дадут мне соврать, что 3Д-принтер – это основной источник сохранения артефактов в их неизменном виде и безопасного их изучения.
Мы с Ольгой закивали головами.
Михаил продолжал:
– Макет формируется из специального жидкого фотополимера, который затвердевает под воздействием лазерного излучения. В настоящее время картриджи трехмерного принтера заправлены, по большей части, растворами пластмассы или наноуглерода. Мы же в команде с новым горожанином Анатолием0123, проходящим курс обучения на пищевом факультете, создали новый состав раствора для картриджа, имеющий пищевую ценность. Благодаря нашему открытию, уже сегодня мы можем получить вкус и консистенцию некоторых продуктов, не прибегая к их выращиванию на ГМО плантациях. Анатолий, заряжай.
Мы все недоверчиво наблюдали за действиями Анатолия, который на наших глазах создал нечто, напоминающее пластилин.
– Позвольте представить, – продолжал Михаил, – жвачку. В старом мире жвачка использовалась лишь для освежения дыхания человека и чистки зубов в труднодоступных местах. Однако эта маленькая жевательная пластинка способна заменить, к примеру, обед и ужин без каких-либо последствий для наших желудков. Берите, пробуйте.
Михаил отламывал небольшие кусочки от жевательной пластинки и раздавал их зрителям. Те с опаской отправляли их в рот. Мы с Ольгой, признаюсь, тоже смутились. Спустя несколько минут жевания (а время близилось к обеду), я, как и остальные горожане, на которых испытывали новый продукт, обнаружила, что у меня совершенно исчезло чувство голода, которое бывает в это время суток.
Все зааплодировали. Вкус и, главное, консистенция нового пищевого генетико-модифицированного продукта понравились всем без исключения. Михаил и Анатолий благодарно принимали похвалы в их адрес.
Более или менее стоящие разработки новых горожан отправляли, как правило, на аттестацию в правительственную комиссию управы для утверждения проекта и введения его в эксплуатацию. Я не ошиблась, предположив, что изобретение Михаила ждет великое будущее. Любой пищевой продукт, особенно эта «обеденная жвачка», как назвала я её про себя, был настоящим открытием и полезным подспорьем для поисковых групп, которым зачастую некогда было питаться по введенному в Купольном городе режиму.
Увидев Михаила на следующей неделе на энтомологии, я сразу же поинтересовалась судьбой его изобретения:
– Ну как, отправили жвачку на аттестацию?
– Отправить-то отправили, – угрюмо ответил Михаил, – только на следующий же день забраковали.
– Как забраковали? Почему?
– Официальный ответ – не соответствует принятой системе.
– В каком смысле?
– Вот и я не понял, хотя, вроде, и не тупой. Как объяснил мне наш декан, любая твердая пища, а жвачку посчитали твердой пищей, как яблоко или необработанный кокос, не приемлема для питания в Купольном городе.
– Но почему?
– Сказали, что в энергетических тюбиках содержатся все необходимые человеческому мозгу и телу полезные вещества, а твердая пища насыщает лишь желудок и ведет к чревоугодию, как это называли в старом мире. Грубо говоря, мою жвачку сравнили с куском мяса.
– Тише, тише, не кричи так, – цыкнула на Михаила Ольга, присутствовавшая при нашем разговоре. – Еще подумают, что ты и мясо на 3Д-принтере распечатал, обвинят в нарушении правила о вегетарианстве.
«Опять эти правила! Всё подчинено этим дурацким правилам», – возмутилась я, но вслух ничего не сказала. Шипящий шепот Ольги всегда говорил о великом преступлении. Она-то в правилах разбирается лучше нас с Михаилом вместе взятых.
– Не расстраивайся, – пыталась я приободрить Михаила. – Станем полноценными горожанами, вступим в поисковую группу, и ты наделаешь нам этих жвачек. Будем пировать!
– Уже не попируешь, – с горечью в голосе отозвался Михаил. – Они изъяли все разработки. Вплоть до картриджа. А ведь я трудился над ним три месяца.
Я вернулась в комнату в упадочническом настроении. Проклятая система!
– Время 21.00. Отбой, – произнес всё тот же женский голос, уже не казавшийся мне милым, как раньше. И я начала проваливаться в сон. «Они что, распыляют какой-нибудь усыпляющий газ?» – подумала я напоследок, отдаваясь в цепкие лапы моего непрекращающегося видения: красные маки, красные маки…
Глава 4. Жизнь в Купольном городе
Второй год обучения подошел к концу. Оставались считанные дни до второгодичной аттестации. Ни с Ольгой, ни с Михаилом мы практически не виделись. Каждый корпел над своим научным проектом. На этот раз никаких коллективных проектов. Только собственная разработка, причем обязательно важная и необходимая для общества. Но как определить её важность и необходимость? Например, жвачка Михаила, которая никак не идет у меня из головы, реально полезна по своим функциям. Причем Михаил сам вот-вот столкнется с жизнью и бытом поисковиков. Он её разрабатывал для себя. И вдруг – не нужна.
Не знаю, над чем работали Михаил и Ольга. Катастрофически не хватало времени даже на прием пищи, а не то что на болтовню. По своей основной научной области – архивному делу – я разрабатывала классификацию способов сохранения бумажных артефактов вне вакуумных комнат. Моей целью было показать не только архивариусам и историкам, но и горожанам естественных научных отраслей реликты старого мира. Взять хотя бы Михаила. Он совершенно не разбирается в книгах. Для него существует единственный вариант – э-книга, которую он может прочесть в любом месте на планшете или ноутбуке. Аудиокниги и инфоочки он не признавал. Он считал, что на слух информация, особенно его формулы, не воспринимается по определению, а инфоочки ему не нравились по их дизайну (модник какой!). Я же была без ума от бумажных книг и бредила вакуумной комнатой, в которую я наконец-то смогу попасть в качестве признанного архивариуса. На мои увещевания в пользу бумажных изданий Михаил отвечал:
– Зачем? Брать разрешение на посещение вакуумной комнаты, которого вряд ли допросишься, надевать скафандр, перелистывать и без того хрупкие странички, если можно закачать всю информацию в планшет или, на крайний случай, войти в библиотечные материалы через очки, и спокойно изучать любую книгу, не боясь её испортить.
Это отношение Михаила к бумажным носителям знаний и подтолкнуло меня к теме моего аттестационного проекта. Согласно моей теории (на практике мне испытывать её не дали), если каждую страничку бумажного издания обработать специальным раствором, состав которого, кстати сказать, напоминает криопроектор, а затем поместить в вакуум буквально на двадцать четыре часа, книга становилась если не вечной, то, по крайней мере, могла прослужить несколько сотен лет. Опять же, для установления точных сроков вакуумизации и более реального срока службы книги после обработки необходимо практическое испытание. Как мне сказала декан нашего факультета Алевтина, только на второгодичной аттестации я смогу доказать правильность своей теории и убедить комиссию в необходимости опытов. На это я очень надеялась. Однако, помня историю со жвачкой Михаила, я иногда опускала руки. «Ну и пусть забракуют мой проект», – утешала себя я. Я всё равно иду за пределы купола, а там не будет времени на всякие эксперименты. Там я буду трогать бумагу своими собственными руками, без скафандра, без вакуума. Это будут только мои книги, во всяком случае, до сдачи их в архивную правительственную библиотеку.
Помимо защиты проекта по архивному делу, мне предстояла аттестация по факультативам: энтомологии и языкам старого мира и общая оценка физиологического состояния для дальнейшего вступления в должность архивариуса поисковой группы. В сдаче факультативных предметов я была уверена на сто процентов. На энтомологии и мертвых языках не требовались собственные разработки, только общее собеседование по пройденному материалу. Однако физподготовка вызывала у меня некоторые сомнения. И дело не в том, что я чувствовала в себе слабость в физиологическом плане. Вовсе нет. Еженедельные беговые марафоны и сдача нормативов сделали свое дело. Я была сильна, как бык; бегала быстрее лани, а выносливость просто зашкаливала. Слепое подчинение системе помогло мне стать выносливой. Я привыкла жить в стрессовой ситуации. Порой только Ольга помогала мне не влипнуть в конфликт с правительством, как выражалась моя соседка. Но, благодаря бесконечным и, на мой взгляд, бессмысленным правилам, я научилась сливаться с толпой, сглатывать обиду и несправедливость. Взять, к примеру, тот же пучок вместо конского хвоста. Идиотизм полный!
Как я и ожидала, аттестация факультативов прошла на ура, как и оценка физиологического состояния. Перед защитой архивного проекта я немного нервничала. Но всё прошло, на первый взгляд, успешно. Комиссия приняла мои теоретические разработки и удостоверила меня, что они обязательно попадут в правительственную комиссию управы для полного одобрения проведения практических опытов.
Единственное, что разочаровало меня, это отсутствие выпускного вечера, как после первогодичной аттестации. Безо всяких прелюдий, всех второгодок начали подготавливать к переселению. Каждый полноценный горожанин занимал не комнату, а целую квартиру в одном из многоквартирных блоков жилых районов. Что особо радовало, мы имели право сами выбирать район места жительства. То есть я могла поселиться где угодно, по соседству с физиками, историками, инженерами искусственного разума, с кем захочу.
В день сдачи проектов, несмотря на усталость, я, Ольга и Михаил отправились в кислородный парк под предлогом восстановления умственных способностей после аттестации. Как ни странно, предлог прокатил. Разрешение на прогулку было получено. Придя в парк, мы нашли уединенную скамейку, чтобы в спокойной обстановке и без лишних глаз обсудить наши планы на дальнейшую жизнь.
Михаил прихватил с собой карту Купольного города, на которой были обозначены все жилые районы и знаком «+» отмечены новые, только построенные многоквартирные блоки. Мы решили, естественно, что будем жить в одном районе, тем более что нам предстояла поисковая работа в одном отряде. Михаил уверял, что всё устроит. Благодаря своим изобретениям, он успел установить приятельские отношения со многими поисковиками (не удивлюсь, если он использовал запасы своей жвачки, каким-то образом упрятанной от изъятия).
После долгого обсуждения разных вариантов, мы остановились на районе номер 12. Во-первых, он расположен далеко не в центре и считается одним из наиболее спокойных районов Купольного города. Во-вторых, в центре этого района располагается небольшой кислородный парк. Для нас троих он может стать не только средством обогащения живительным кислородом, но и идеальным местом для встреч. Одним из наиболее примитивных и, на мой взгляд, бесполезных правил Купольного города является запрет на близкие отношения горожан вне научной деятельности, то есть встречи людей просто так, без какого-либо повода, могут быть замечены и пресечены правительством. С какой целью было введено это правило, я пока не поняла, но во мне жила уверенность, что и в этом вопросе я смогу со временем разобраться.
Многовартирные блоки мы выбрали, конечно, разные. Причина всё та же – избежать подозрений со стороны правительства. Получается, мы заранее «шифровались» от работников управы, как будто уже совершили преступление. Честно говоря, кроме крамольных мыслей да некоторых несущественных, на мой взгляд, ляпов типа несоблюдения правила о внешнем виде горожан, меня не в чем было упрекнуть. Недовольство системой, как мне кажется, есть у многих горожан. Запрет на близкое общение лишает возможности узнать это. И тут я прозрела! Наконец я поняла, откуда ноги растут у этого правила. Как всё просто! Горожане занимаются каждый своим делом, друг с другом практически не общаются. Следовательно, не могут найти единомышленников. Для системы такой расклад оптимален: на улицах Купольного города всё абсолютно спокойно вот уже на протяжении двадцати пяти лет. Во всяком случае, об инцидентах с неповиновением я никогда не слышала.
Обсудив все подробности переезда, мы с Михаилом договорились пока не общаться, не искать друг друга, по крайней мере, в течение недели, пока всё не устаканится.
Итак, мой график на эту неделю был достаточно плотным. В этот же день после кислородного парка я зашла в кабинет декана и обсудила место жительства после выселения (во избежание толчеи выпускников второго года обучения у здания управы, деканы факультетов сами собирали информацию и пересылали её в распределительный отдел управы). Вернувшись в почти уже бывшую комнату, я собрала свои вещи и, в принципе, была готова к переезду.
На следующий день я отправилась в медкорпус, расположенный в центре города. Вызвав голосовое такси из таксопарка, я быстро добралась до пункта назначения. Идти пешком сегодня не хотелось. Вернее, меня больше прельщала мысль опробовать мои новые возможности как полноценного горожанина. Поездка на такси – одна из услуг Купольного города, доступная только полноценным горожанам. В качестве такси используется небольшой одноместный автомобиль без ручного управления. Посредством голосового мониторинга (то есть просто назвав место назначения) я включила автопилот и прибыла к медкорпусу буквально за десять минут.
