Забытое имя

той памяти, которая должна была исчезнуть навсегда.

Глава XVI

Провал не закрылся. Он лишь стал шире, словно сама ткань бытия не выдерживала прикосновения Неназванных. Волны чужих голосов уходили вглубь, но их отголоски продолжали жечь сознание, прожигая каждое имя, каждое воспоминание, оставляя за собой пустые белые дыры. Николас почувствовал, как внутри него колышется пустота – знакомое имя, которое когда-то было смыслом, теперь зияло отсутствием, как вырванный нерв. Он сжал виски, но пальцы не находили опоры, будто даже тело начинало расплываться в зыбкой материи.

Илия держался рядом. Его переливчатое лицо бледнело, в глазах отражалась дрожь. Он в отчаянии тянул нити Призраков – те, что всегда были рассыпаны в хаосе – и сплетал их в сеть. Его пальцы искрились, вытягивая силу из глубины, чтобы удержать их от окончательного растворения. Призраки метались, их очертания размывались, но с каждым прикосновением Илии они вновь собирались, превращаясь в единый узор. Он действовал как якорь, но в его голосе по-прежнему звучала хрипота.

– Держитесь, – выдавил он. – Не дайте им забрать ваши вопросы. Пока вы спрашиваете – вы существуете.

Слепой мальчик упал на колени, его лицо искажалось от боли: картины будущего сменяли друг друга слишком быстро, словно кто-то листал книгу не глазами, а тисками. Женщина без рта вцепилась в плечо Илии, и в её прикосновении была мольба: «Спаси нас». Акт сжимал кулаки так сильно, что из его кожи выступали трещины, но даже он не мог ударить в пустоту.

Николас шагнул ближе к зиянию, из которого текло молчание. Неназванные больше не говорили, но каждое их молчание было громче слов. Он чувствовал, как собственные имена дрожат, как готовятся исчезнуть. Он хотел что-то сказать, но сам не знал – кто именно будет говорить.

И в этот момент снова раздался тот голос. Чужой, но знакомый. Он не принадлежал Неназванным – в нём была теплая интонация, почти человеческая.

– Николас… я помню тебя.