скачать книгу бесплатно
Но и это ещё не всё, есть и «третичная зрительная кора» (рис. 4 ).
Когда в дело вступают нейроны «третичной зрительной коры», картинка, можно сказать, оживает. Фокус в том, что эта часть зрительной коры, по сути, совпадает с такими же «третичными» зонами других анализаторов – слухового, тактильного, кинестетического и т.?д.
Неслучайно область теменной доли, где расположены эти «третичные» зоны различных анализаторов называют ещё «ассоциативной корой»: именно здесь происходит целостная интеграция образа представшего перед нами объекта.
Вот почему, просто глядя на клавиши рояля, вы можете почувствовать напряжение в пальцах, а возможно, даже услышите какие-то музыкальные фразы в своей голове. А глядя на лимон, ощущаете специфическую кислинку на языке и едва заметно морщитесь.
Что ж это получается? На сетчатке глаза располагается около 130 млн рецепторов (так называемых палочек и колбочек), для двух глаз – получается 260 млн. Ну, прямо скажем, даже по меркам современных фотокамер ничтожная считывающая способность.
Эти рецепторы контактируют с фотонами света, попадающими через зрачок на сетчатку глаза, возникает нервный импульс, дальше – палочки и закорючки, а на «выходе» мы имеем сложную модель мира, комплексную реакцию организма, социальное поведение и т.?д.
Ну вот как тут не сказать – чудны дела твои, Господи! Впрочем, «дела» эти – в той самой ассоциативной коре. С одной её частью мы уже познакомились – она находится в теменной доле, но есть ещё и вторая, хотя и не менее важная,?– уже в префронтальной коре. Но об этом чуть позже.
«Делать мир» мы учимся с самого рождения. Едва появившись на свет, мы пытаемся ориентироваться в бесконечности внешних раздражителей – реагируем на них почти случайным образом, получаем ответ на свои реакции и делаем, так сказать, выводы.
Постепенно внешний мир обретает для нас свои очертания. По мере тренировки соответствующих областей мозга, отвечающих за зрение, слух, тактильные ощущения и так далее, мы научаемся преобразовывать хаос внешних стимулов в свои собственные образы и ощущения, которые философы сознания называют мудрёным словом «квалиа».
Понятно, что мир летучей мыши, использующей для ориентации в нём эхолокацию, выглядит совсем не так, как наш. А у многих птиц, например, не три типа рецепторов цвета на сетчатке глаза (так называемых колбочек), как у нас с вами, а четыре. Поэтому их мир значительно более красочный, и в радуге они видят куда больше семи цветов.
Но нам такие миры – хоть летучей мыши, хоть какого-нибудь вьюнка?– никогда не представить, потому что наш мозг имеет тот арсенал средств картирования действительности, которые у него есть, и именно этот арсенал определяет наши «квалиа», наше субъективное восприятие.
Мозг создаёт в самом себе образы мира, но на входе это лишь элементарные физические и биохимические реакции. Данные, поступающие на наши рецепторы в виде аналогового сигнала, преобразуются в рецепторах в универсальные нервные импульсы
Как же так получается, что импульсы одинаковые, а мир дан в цвете, в звуке, текстурах, вкусах, запахах?
Всё дело в зонах, где происходит обработка соответствующего сигнала. Направьте один и тот же нервный сигнал в зрительную кору – образ будет визуальным, а отправьте в слуховую – и он зазвучит.
Как правило, проблем с этим не возникает: информация от рецепторов глаза идёт в зрительную кору, а от слуховых рецепторов – в слуховую. Хотя примерно каждый двадцатый из нас способен слышать изображения или, например, видеть звуки. Это состояние получило название «синестезия».
В младенческом мозге нейроны связаны друг с другом случайным образом, а когда я говорю, что мы учимся видеть, слышать и так далее?– это не фигура речи. Обучение и в самом деле происходит:
• «неправильные» связи между нейронами постепенно уничтожаются как нерелевантные – процесс так называемого синаптического прунинга;
• а «правильные», наоборот, укрепляются благодаря нарастанию миелиновой оболочки, похожей на изоляционную оболочку электрического провода,?– процесс так называемой «миелинизации» (рис. 5).
Рисунок 5
Передача нервного импульса от нейрона к нейрону по нервному отростку, покрытому миелиновой оболочкой
Синестезия объясняется случайным сохранением части «неправильных» связей, объединяющих, например, орган слуха со зрительной корой или глаз – с корой слуховой. В результате часть импульсов попадают не туда, куда следовало бы, что вызывает эти странные эффекты наподобие внутримозговой цветомузыки.
Впрочем, вспоминаю я об этом нейрофизиологическом курьезе не ради него самого, а лишь для того, чтобы продемонстрировать общий принцип обучения мозга.
По фамилии выдающегося канадского нейрофизиолога Дональда Хебба он получил название «закона Хебба»: между нейронами, которые возбуждаются одновременно, возникает связь, усиливающаяся при повторениях.
Конечно, это весьма упрощённое объяснение процесса обучения мозга. А сам принцип был сформулирован Иваном Петровичем Павловым почти за полвека до публикации главной работы Хебба «Организация поведения: нейрофизиологическая теория» в 1949 году.
Но именно этой канадской книге, а не трудам Павлова суждено было стать закладным камнем современной кибернетики и опосредованно сыграть важную роль в развитии искусственного интеллекта. Так что пусть будет закон Хебба.
Рисунок 6
Представление Рене Декарта о том, как мы воспринимаем окружающий нас мир
Хотя, по-нашему, по-российски, обучение – это формирование «условных рефлексов»: условный и безусловный раздражитель включают одновременно разные группы нейронов, между которыми после нескольких повторений формируется устойчивая нервная связь.
Но оставим в стороне дискуссию о «научном приоритете». Важно, что мир, с которым мы, как нам кажется, имеем дело, на самом деле не таков, каким мы его воспринимаем.
Да, он находится вне нашего мозга, но мы имеем дело лишь с его моделью, которая создаётся нашим мозгом и находится в нашем же мозге, а каков он на самом деле – не знает никто. Всё, что мы знаем о мире,?– это лишь одна из версий, одна из его моделей.
Различие между разными моделями мира только в их предсказательной силе: чьи-то модели хорошо подходят для определённого круга задач – например, химики понимают, как управлять химическими реакциями, а чьи-то не столь в этом успешны – какие-нибудь алхимики или знахари.
Все мы с вами играем в эту игру: пытаемся замоделировать мир, с которым имеем дело, так, чтобы выиграть, – например, инвестируем в стартапы и ценные бумаги, полагаясь на своё видение рынка. Если наши модели реальности близки к истине, то у нас появляется шанс заработать. Если мы ошибаемся, то, скорее всего, потеряем.
Когда-то великий Рене Декарт, изучавший природу человеческого «Я», представлял себе наш мозг как большой театр, в котором «Я» – зритель, наблюдающий спектакли, разыгрываемые в нашем сознании мозгом. И хотя Декарт ошибся по поводу природы этого нашего «Я», его модель мозга с определёнными оговорками очень недурна (рис. 6).
Карта не есть территория
В качестве эпиграфа к этой главе я взял знаменитый афоризм основателя общей семантики Альфреда Коржибски «Карта не есть территория», который идеально описывает всю суть его научной работы.
Создавая свою методологию, Коржибский исходил из вполне понятных тезисов: наше с вами познание ограничено структурой и особенностями нашей нервной системы, а также структурой нашего языка.
То есть мозг моделирует реальность не только на уровне своих анализаторов, но и на уровне наших представлений о реальности.
Язык, которым мы пользуемся, прямым образом влияет на то, как мы воспринимаем окружающий нас мир. Например, в английском одно слово blue обозначает и синий, и голубой цвета, а у нас это два слова. Ну и кто, по вашему мнению, лучше различает оттенки синего – русскоговорящий человек или англоговорящий?
Да, конечно, русскоговорящие справляются с этой задачей лучше. Ну а, например, представители северных народов различают, как говорят, до восьмидесяти оттенков снега.
Откуда мы об этом знаем? Дело в том, что для каждого из этих оттенков у них есть своё слово. Значение этих слов нам, впрочем, не понять, потому что наша зрительная кора на такое разнообразие оттенков белого просто не натренирована.
Но слова и их значения – это только базовый уровень влияния языка на наше восприятие мира. Дальше – больше: все наши мысли, представления, идеи – это, по сути, лингвистические абстракции.
Мы все их выучили, воспитываясь в определённой культуре в определённое историческое время, и убеждены, что все понимают смысл соответствующих слов и языковых конструкций одинаково. Ну или с ними что-то не так. Тогда как на самом деле мы насыщаем общие для всех нас слова совершенно разными смыслами.
Этот факт был в своё время прекрасно замоделирован великим немецким логиком и математиком Готлобом Фреге: всякое используемое нами слово (знак, фонетическое слово) имеет своё непосредственное значение (денотат, референт), а также смысл (сигнификат), который мы в это слово вкладываем (рис. 7).
В этом отношении весьма примечательно одно из исследований, которое мы проводили силами сотрудников Лаборатории нейронаук и поведения человека.
Задача выглядела, на первый взгляд, просто: выяснить у руководителей крупных подразделений большой компании, какие личностные характеристики критически важны для человека на должности минус один от нашего респондента.
Наверное, не надо объяснять, что все руководители говорили о том, что такой сотрудник должен быть «ответственным», обладать «системным мышлением», быть «коммуникабельным» и т.?д.
Но в зависимости от того, какой деятельностью занимался подведомственный данному руководителю блок – менеджмент розницы, финансовые операции, цифровая платформа и т.?д.,?– под этими такими понятными, даже очевидными, казалось бы, понятиями каждый подразумевал свой смысл.
• Для кого-то «ответственность» – это чёткое и неукоснительное выполнение сотрудником его функциональных обязанностей, то есть, по сути, исполнительность, но слово «исполнительность» нашего респондента уже не устраивало.
• Для другого та же вроде бы «ответственность» означала способность человека принять на себя риски, а не бегать за бесконечными согласованиями, но словосочетание «устойчивость к риску» уже не подходило.
• Третий воспринимал «ответственность» как нацеленность на результат: взялся – должен сделать, чего бы это ни стоило. Но вот «нацеленность на результат» или «целеустремлённость» не казались такому руководителю хорошей смысловой заменой.
• Четвёртый говорил об «ответственности» как о чувстве ответственности за других – за команду, за сотрудников своего подразделения. Но, конечно, речь не шла о «социальной ответственности» или о «командности», нет, это была «ответственность», но вот с этим специфическим смыслом.
То есть слово вроде бы одно – «ответственность», но если нам нужно найти человека, который бы идеально подходил на соответствующую должность, то искать придётся совершенно разных людей.
И это только один, частный пример общего правила: реальность – это «территория», а наши представления о реальности – лишь её «карта», причём один из множества возможных вариантов.
Рисунок 7
Треугольник Фреге
Вы можете держать в руках карту местности, схему квартиры, глобус, но вы не можете держать в руках местность, квартиру или нашу планету. Глобус – это не планета. Схема квартиры – это тоже только схема квартиры, и бог вас упаси попробовать в ней жить. Вас тут же госпитализируют.
Карта местности – не местность, а инструмент решения для решения определённых задач. И принципиальное значение имеет проработка, детализация, адекватность задачам соответствующей карты – вашей модели реальности. Впрочем, ещё важнее – понимание, что это лишь один из множества вариантов возможных карт данной территории.
Мой любимый философ Людвиг Витгенштейн, когда сформулировал для себя эту мысль, буквально воскликнул: «Отсюда должна сама собой (если только я не слеп) получаться сущность истины!».
Действительно, сущность истины – это возможность создать идеальную модель мира, которая бы учитывала все аспекты, все нюансы, все обстоятельства дела. Однако, как вы понимаете, такую систему – целостную и непротиворечивую – наш мозг произвести просто не может.
Карты реальности, которые создаёт наш мозг, искажаются нашим субъективным опытом, спецификой восприятия, а ещё установками, предрассудками и предубеждениями и, наконец, самим языком.
Наш язык словно бы делит мир на разные сектора. Мир математики не поженить с миром искусства, даже языки физики и химии и то разные, не говоря уже о биологии.
Наконец, любые два иностранных языка никогда не совпадают друг с другом полностью (в противном случае мы бы стараниями Google уже давно имели прекрасный машинный перевод с языка на язык).
Так что создать идеальную модель мира – затея нереализуемая, а потому подлинная, объективная, так сказать, истина нам недоступна и вообще умозрительна.
Недаром Сократ говорил: «Я знаю то, что ничего не знаю», а затем со свойственной ему иронией добавлял: «Но другие не знают даже этого!»
Совокупное представление человечества о мире – это не система, а сумма множества разных моделек реальности, живущих в головах разных людей. Вот почему конфликты между людьми и ошибки в принятии решений практически неизбежны.
С другой стороны, мы всегда можем стараться улучшить нашу модель реальности с помощью различных инструментов мышления. Например, тех, что мы разрабатываем в рамках методологии мышления, – «Факт-карты», «Векторное кольцо», «Реконструкция», «Распаковка смыслов» и т.?д.
И это не праздное развлечение, ведь от того, насколько хорошо наша карта отражает особенности территории, с которой мы имеем дело, зависит эффективность наших с вами действий, их результативность.
Что такое «мышление»?
Технология «Факт-карт»
Попробуйте добраться в какой-то пункт назначения в Индии, Китае или на Дальнем Востоке, используя карты Марко Поло. И потом сравните эту затею с использованием привычных нам Google Maps. Да, точность имеет значение.
Поэтому, кроме упомянутых инструментов мышления, нам нужны ещё и средства борьбы с ловушками мозга – теми когнитивными багами, которые буквально вшиты в наш мозг эволюцией, культурой и нашими собственными психологическими шорами.
Не верь глазам своим!
Если же всё-таки вам продолжает казаться, что вы видите мир таким, каков он есть, давайте снова вернёмся к глазу. Вот как он видит мир на самом деле (рис. 8).
Рисунок 8
Слева – то, какой нам кажется реальность, справа – то, как видимая реальность отражается на сетчатке нашего глаза
Более-менее четко мы воспринимаем только центральную часть зрительного поля, поэтому изображение по окружности размыто.
Мы не замечаем этого лишь потому, что наши глаза совершают множество едва заметных движений, перемещая фокус по зрительному полю, а затем уже в зрительной коре мозг складывает это множество «фотоснимков» с размытыми полями в одно, целостное изображение (рис. 9).
Рисунок 9
Пример саккадических движений глаза человека, смотрящего на изображение Нефертити
Здесь же, в центральной части изображения на рисунке 8, находится «слепое пятно» – область сетчатки глаза, где отсутствуют зрительные рецепторы (область, где образуется зрительный нерв). Это значит, что, куда бы вы ни смотрели, перед вами всегда есть вот такая чёрная «дырка».
Конечно, благодаря тем же саккадам вы этого не замечаете. Но есть достаточно простой способ заметить у себя «слепое пятно»:
• поднимите книгу перед собой, закройте левый глаз,
• правый зафиксируйте на изображении креста на рис. 10,
• медленно приближайте к себе книгу.
Где-то на расстоянии 20 сантиметров чёрный круг, расположенный на изображении справа, внезапно исчезнет. Он как раз попадёт в область «слепого пятна» вашего правого глаза, где, как я уже сказал, отсутствуют рецепторы зрения.
Наконец, не забудем, что оптика нашего глаза такова, что на сетчатку падает перевёрнутое изображение. Мозг же делает пересчёт и переворачивает его на 180 градусов.
Да, это всё – переворачивание изображения, устранение размытости по краям, удаление слепого пятна – работа нейронов зрительной коры, «видеокарты» нашего мозга, а не глаза как такового.
Таким образом, начиная с уровня простой рецепторики и заканчивая сложными понятийными конструкциями, с помощью которых мы описываем мироздание, мы имеем дело с моделями, созданными нашим мозгом, а не с реальностью как таковой, с картой, а не с территорией.
Из этого мы с неизбежностью должны сделать вывод: поскольку мозг не видит реальной реальности, а имеет дело лишь с собственными моделями реальности, он и принимает их за реальность.
Вот почему философы, занимающиеся проблемой сознания, сейчас совершенно серьёзно обсуждают между собой следующее: если подлинная реальность нам недоступна и мы всегда имеем дело лишь с её моделью, созданной нашим мозгом, то как можно быть уверенными, что мы не находимся в Матрице, созданной для нас сверхмощным искусственным интеллектом?
Звучит, согласитесь, странно. Но, как выясняется, ни доказать, ни опровергнуть данную, в сущности нелепую, гипотезу невозможно.
Рисунок 10
Способ обнаружить «слепое пятно» (инструкция в тексте)
Культовый теперь уже философ Дэвид Чалмерс и вовсе доказывает, что, как только вы начнёте опровергать этот «бред» про Матрицу, вы тут же окажетесь в логической ловушке, из которой просто невозможно выбраться.
И именно так работает когнитивное искажение, которое получило название «наивный реализм», с которым, как показывает практика, очень непросто бороться. Непросто, но возможно, о чём мы ещё с вами обязательно поговорим.
Итак, мы видим не реальный мир, а ту картину мира, которая создаётся нашим мозгом. При этом наш мозг является активным участником этого процесса.
Сталкиваясь с той или иной ситуацией, наш мозг уже предвзят, потому что запрограммирован определённым образом: где-то своей биологией, где-то – пережитым опытом, а где-то – актуализированной потребностью.
Наш великий соотечественник, физиолог Алексей Алексеевич Ухтомский говорил: «Мой мир таков, каковы мои доминанты», – а его вечный оппонент Иван Петрович Павлов со своей стороны добавлял: «Если нет в голове идеи, то не увидишь и фактов!»
И в самом деле, то, как вы думаете о своём бизнесе, определяется:
• тем, что вы о нём знаете, – то есть вашим профессиональным опытом и конкретными знаниями, полученными в рамках данного бизнеса;
