скачать книгу бесплатно
– Давайте сделаем небольшой привал, уху сварим. Место уж больно красивое, – предложил Максим.
Дедята неохотно сморщил нос, но Божена радостно воскликнула, и старик, оставшись в меньшинстве, решил не перечить молодым.
– Только не долго, – согласился Дедята.
Друзья не без труда забрались на место стоянки. С кряжа открывался удивительной красоты вид на Днепр. Река в этом месте не имела изгибов, и взгляд охватывал реку почти до горизонта. Днепр играл искрами утреннего солнечного света. Природа просыпалась, и птицы дружным гомоном наполняли утреннюю тишину.
– Благодать-то какая! – крикнул на простор Днепра Максим, и скалы ему ответили гулким эхом.
– Давайте устраиваться, – распорядился Дедята.
– Да здесь табун лошадей можно гонять, – радостно воскликнул Максим.
– Табун не табун, а дружину человек в тридцать запросто, – поддержал его старец.
Божена принесла хвороста, и вскоре воздух органично наполнился запахом ухи. Максим смотрел на вековые скалы и думал, что они видели множество путников.
– Дедята, а камни могут думать?
– А как же. Все, воспринимаемое нами как неживое, имеет свой внутренний мир. Но он нам недоступен, хотя горы имеют очень хорошую память, и при желании можно этим воспользоваться.
Дедята, смачно дуя на ложку, пробовал уху, и Божена, видя, что старик занят своим делом, прильнула к Максиму и прошептала:
– Глеб, пообещай мне, пожалуйста, что после свадьбы ты увезешь меня сюда, и мы проведем здесь ночь: в этом месте душа поет.
– Обещаю, – немного замешкавшись, вынужденно соврал Максим.
Перекусив, отдохнув и насладившись красотами Днепра, друзья тронулись в путь и до вечера не сделали ни одного привала.
– Глеб, скоро Киев, – потянувшись, сказал Дедята, косясь на спящую Божену. – Думаю, до захода солнца будем на месте. Сегодня времени терять нельзя. Нужно многое успеть тебе поведать. И это важно… Есть в стольном граде Киеве, в месте тайном, мне одному ведомом, алмаз огромный, с кулак детский. Не простой это алмаз. Дозволяет он человеку, сердцем чистому, видеть все, что тот пожелает. Называется этот алмаз «Око Сварога». Достался он от пращуров моих, а им – от их пращуров, а тем – от богов Прави. Раньше знал о нем князь Святослав и я, потому как служил у него как верный пес. Во все походы с ним хаживал: на Византию, на Болгарию, на Хазарский каганат. Погиб князь внезапно в походе ратном на Днепре, вот уж восемь лет как минуло. И стал я тайной камня один владеть. Камень этот не простой. Власть он дает непомерную. Стар я уже. Не могу в мир Нави уйти, не передав тайны. Этот камень, если отыщешь его в будущем, поможет раскрыть тебе замыслы сил темных. Только есть в камне том одна особенность: когда он взор твой открывает на человека, тот чует, что смотрят на него. А если это адепт темный или, паче того, арлег, то поймет он, что через «Око» зришь ты на него. И начнут искать тебя и «Око». Потушить «Око» можно, положив его в ткань темную в шкатулку, не допуская попадания солнечного света. Поэтому из баловства им не пользуйся и знай, что каждый раз, когда открываешь ты «Око», арлеги темные все ближе к тебе становятся. И когда-то круг поиска может замкнуться. «Око» не откроется арлегам темным, но они об этом не знают. А ты пострадаешь обязательно.
Максим слушал Дедяту, и мурашки бегали по его телу, то ли от утренней прохлады, то ли от волнения, охватившего всю его сущность.
Глава 12. Киев
– Ярополк, князь Киевский, знает меня хорошо, так как при отце его я правой рукой был. Так что волноваться нам не о чем, – давал последние напутствия Дедята своим спутникам, правя ладью к пристани киевской. На старой, но широкой пристани путников встретила застава из шести сурового вида воинов.
– Кто такие будете? – строго спросил старший, дородный воин с окладистой бородой. Хорошо, что за эти дни Максим тоже ощетинился, иначе он смотрелся бы здесь белой вороной.
– К Ярополку, князю киевскому, путь держим. Хотим ему слово молвить.
Дружинники надрывно захохотали:
– Прямо-таки к князю? А со мной для начала поглаголить не желаете?
– Передай Ярополку, что Дедята к нему явился. Слово тайное у меня для него есть.
Дружина вмиг перестала гоготать, и старший распорядился отправить гонца к князю.
– Пущайте, – крикнул гонец, вернувшись от князя через довольно продолжительное время. – Да велел проводить путников до палат княжеских.
Друзья в сопровождении почетного эскорта, состоящего из четырех воинов, минули мост через ров, городские ворота и вошли в древний Киев.
– Да. Полоцк отличается от Киева как Тула от Москвы, – пробурчал под нос Максим, бодро шагая по мощеной улице.
В центре городской площади стояли кумиры русских богов. Княжеский терем представлял из себя шедевр деревянного зодчества неописуемой красоты. Перед тем как войти в терем, Дедята тихо сказал Максиму:
– Если увидишь, что князь недоволен чем-то, замолкай: говорить буду я.
Максим кивнул, и путники вошли в княжьи палаты.
– Дедята! Живой! Здоровый! – Ярополк распахнул широченные объятия, сожрав ими усыхающие мощи старика. – Какими судьбами?
– Не добрую весть мы принесли тебе, княже. Владимир взял Полоцк и собирается на тебя идти, – выбравшись из объятий князя, поведал Дедята. – Я с внуком и племянницей Рогволода смогли сбежать тайным ходом из Полоцка. Полоцк почти весь сожжен. Рогволод с женою и сыновьями казнен. Молодая княжна Рогнеда силой взята Владимиром.
Улыбка в один момент слетела с лица Ярополка.
– Как же взял он Полоцк? Откуда дружину набрал для сечи? Полоцк укреплен хорошо. Его с наскоку не возьмешь.
– Обязан Владимир варягам, что нанял он на службу в землях северных, и воеводе полоцкому Рагозе, что открыл Владимиру ворота города.
– Вероломный пес! И что ж, на Киев идти хочет?! Хочет Русью один править?! Откуда известно?
– В пути настиг нас Рагоза со своею дружиною, напав внезапно, пленил нас. И будучи плененным, я слышал, как речь вели они о том, что Владимир поход готовит на Киев, а они за тем направлены, чтобы разведать подступы к городу да что в городе деется. И еще слышал я, как речь они вели про воеводу твоего Блуда.
– Думаешь, в сговор с ним хотят вступить?
– Того не знаю, княже. Не слыхивал. Но внук мой, Глеб, прозорливец от бога. Видит он, что будет, через волхование.
– Глаголь, Глеб! – приказал князь.
– Войдут они в сговор с воеводой твоим. И будет воевода глаголить тебе речи лживые, что бежать тебе надо из Киева, потому как народ киевский не поддержит тебя из-за того, что тайно крещенный ты, и в мыслях своих разумеешь народ киевский крестить.
Посмотрел Ярополк в глаза Максима обреченно. Максим понял, что поверил ему князь и дошли слова его до сердца Ярополка.
– Думаю, Владимир поторопится с походом. Не больше недели ему обоз собрать, а дальше дело к осени пойдет. Тяжело ему будет Киев в осаде держать: ночи холодные будут. Так что жди гостей скоро, – продолжил доклад Дедята.
– И что посоветуете, гости дорогие? – раздосадовано спросил Ярополк.
– Воеводе не доверять. От командования дружиной отстранить. Приготовить к бою войско, проверить арсенал оружия, усилить дружину мирянами, – перечислял напрашивающиеся меры Дедята, но по отрешенному взгляду Ярополка было видно, что этот ответ лежит на поверхности, и он просчитывает ситуацию глубже.
– Дружина предана воеводе. Как бы не было хуже. И потом, стоит ли оскорблять его недоверием, принимая сон прозорливца как явь.
– Либо поверь прозорливцу, либо смерть свою примешь скорую. Не для того мы к тебе из Полоцка бежали, чтобы скоморошничать! – оскорбился в ответ на слова Ярополка Дедята.
– Добро. Доверюсь тебе, Дедята. Многое ты для батюшки моего сделал. Зыба!
В хоромах княжьих появился статный воин, в годах, со шрамом, проходящим от виска до подбородка правой стороны лица. Суров с виду, крепок телом. От него веяло ощущением, что прошел он огни и воды.
«Личная охрана князя», – подумал Максим.
– Зыба, возьмешь под стражу Блуда. Старшим над дружиною встанет Гамаюн, – распорядился князь.
Зыба непонимающе вылупил глаза на князя, но, быстро придя в себя, уточнил приказ:
– Чем Блуду объяснить княжеский приказ?
– Ничем. Не доверяет князь, и все тут! И распорядись проводить гостей в опочивальню и накормить досыта. Одному мне побыть надобно.
– Спасибо, княже, – откланялся Дедята, да и Максим от него не отставал, уже имея опыт общения с князьями. – Прости дерзость мою, разреши в баньке попариться с дороги. Русский человек без бани все одно, что соловей без песни.
Ярополк одобрительно кивнул Зыбе, и путники, оставив покои князя, удалились.
Баня оказалась на редкость хороша, просторна, с многоярусными пологами, пахнущая свежей липой и кедром. Дедята хлестался, будто его изъедала стая комаров, а потом с гуканьем и фырканьем плюхался в холодную купель. Первый раз Максим видел в старике озорного мальчишку, которому неведомы никакие заботы.
– Иди сюды, Глебка, нахлещу так, что уснешь как мертвый, и никакая Божена тебя не поднимет, – сказал Дедята и захохотал как конь, хлеща Максима еще неистовей.
Божена осталась в опочивальне, и мужчины с пониманием отнеслись к ее желанию попариться в бане после них.
После бани гостей потчевали черной икрой, осетрами, бараниной, мягкими ароматными хлебами и медовухой, пришедшейся Максиму весьма по вкусу. Надо сказать, что к осетрам и икре путники не притронулись, потому что рыба в пути до Киева им осточертела, а вот медовуху после бани выпили всю.
– Что предпримет Ярополк, как ты думаешь? – засыпая, спросил Максим у Дедяты.
– Боюсь, что бы он ни предпринял, будет ничем не лучше.
– Цунг-цванг.
– Что еще за хрен?
– Современная шахматная терминология, означающая безвыходность ситуации, которая характерна тем, что каждый следующий ход только ухудшает ситуацию, – задумчиво глядя в потолок, сказал Максим. – Интересно, получится у нас сломать маховик истории?
– Тьфу ты! – раздосадовано сплюнул Дедята. – Что за язык такой поганый? Два слова поймешь, остальные додумывать надо, – и повернулся спиной к Максиму, дав понять, что разговор окончен.
Древнее солнце заглянуло в опочивальню, наполняя светом просторные хоромы. Максим потянулся, просыпаясь, и увидел, что Дедяты в покоях нет. Божена сладко посапывала, глубоко погруженная в сон. Смутное беспокойство охватило Максима. Не то чтобы он почувствовал неладное, просто он всегда находился под опекой Жреца, и сейчас, когда вдруг Дедяты не стало с ними, Максим подсознательно почувствовал беспокойство. Прошло не меньше часа, прежде чем появился Дедята. К тому времени Максим совершенно измучился от волнения и своим наэлектризованным состоянием разбудил Божену.
– Отроки мои, – прямо с порога начал Дедята, – может, и получится у князя отстоять Киев. Я от Ярополка. Он не тратил время зря. Блуд в подвале под стражей. Князь в сторону Полоцка отправил заставы дальние, чтобы ворог не подошел к Киеву внезапно незамеченным. Дружина готовит к бою оружие, на стены городские смолу завозят.
Дедята выглядел и впрямь живенько. «Оптимист», – подумал Максим.
– Терять время не будем. Мы не знаем, когда начнется осада и чем закончится. Мое дело показать тебе алмаз. Пойдем. Божене лучше остаться здесь.
Божена недовольно зыркнула в сторону старика, но согласно промолчала.
Шли быстро, молча пересекая городскую площадь. Город жил своими мирскими делами, и никому до новых людей в городе не было дела. Максим пытался было завязать разговор: ему было интересно все происходящее в жизни древнего Киева, как историку, но Дедята жестом показал, что надо воздержаться от беседы. Они проследовали в капище, где их встретил жрец, лет сорока, весьма сурового вида, но, увидев Дедяту, он растаял. Максиму даже показалось, что встречавший их жрец был растроган неожиданной встречей.
– Изяслав!
– Дедята!
Жрецы крепко, по-мужски обнялись.
– Проходите, гости дорогие. Не стойте на пороге.
– Это Глеб. Мой внук. Можешь ему доверять, Изяслав, как мне. Мы не пироги есть пришли, – пройдя в капище и сев за стол, продолжил повествовать Дедята. – Думаю, в Киеве в скором времени будет большая сеча. Возможно, Ярополк не удержит власть.
Изяслав внимательно внимал словам старца, и не было в его взгляде скепсиса или недоверия. Дедята излагал информацию кратко, но емко, как на встрече резидентов разведки, а Изяслав не задавал лишних вопросов. И после некоторой паузы, наполняющей некоторой тревожностью вышеизложенное, Дедята продолжил:
– Глебу нужно показать алмаз, – при этих словах Изяслав вздрогнул. – Он не просто мой внук, – продолжил Дедята, – он мой очень далекий потомок. Он открыл мне знание, что уже в очень недалеком будущем нашу веру и наш народ ждут великие испытания.
Глаза Изяслава кристаллизовались. Он сидел не дыша, внимая каждому слову старца.
– Насколько велики испытания? – глядя в глаза Дедяты, спросил он.
– В Киеве сядет Владимир. Веру предков низвергнет, кумиров в Днепр скинет. Русь крестить насильно станет. Не пожалеет ни стара, ни млада. Из четырех киевлян один жив останется. И так не только в Киеве, но и в Новгороде, Ростове, Полоцке, да и по всей Руси.
Изяслав побагровел в одну секунду, желваки зло заиграли на его скулах.
– Если Глеб сможет воспользоваться алмазом в будущем, у нас есть возможность возродить Родную Веру, – резюмировал Дедята.
Изяслав поднялся.
– Идите за мной, – скорбно произнес он, находясь под впечатлением от сказанного Дедятой.
Изяслав взял факел и, увлекая спутников за собой, стал спускаться по узким коридорам в недра капища. Миновав много пролетов, как показалось Максиму, не менее трех современных этажей, мужчины спустились в промозглый подвал. Изяслав здоровенным ключом открыл тяжелую дверь, та со скрипом отворилась, и спутники вошли в комнату, абсолютно ничем не приметную, заваленную храмовым барахлом. Изяслав, отсчитав несколько камней вдоль пола и определенное количество камней по вертикали, с усилием нажал на край одного из камней. В то время как Дедята отсчитал свой камень и синхронно с Изяславом надавил на него. Тот податливо повернулся, открыв перед собой широкий паз, из которого Изяслав трясущимися пальцами изъял шкатулку и передал Дедяте с видом человека, передающего святыню. Дедята сдул пыль со шкатулки и положил на стол, вовсе не торопясь ее открывать.
– Надеюсь, Изяслав, у тебя есть все необходимое? – спросил Дедята, изрядно волнуясь при этом.
– Да, – ответил Изяслав и вытащил из хлама зеркало и свечи.
– Все, что я буду делать, то не для моего любопытства, а для твоего поучения. В твоем времени меня не будет. Зри во все очи и запоминай, – наущал Дедята.
Жрец протер запыленное зеркало, расположив его с одного края стола, зажженные свечи – с другой, в середине расположив огромной величины алмаз, шаровидный с одной стороны и усеченный конусом на другую. В полной тишине Жрец истово произносил заклинания, как вдруг в зеркале мелькнули смутные тени, как в плохо настроенном телевизоре. Но спустя некоторое время образы стали четче и Максим узнал образ молодого Владимира, стоящего на ладье рядом с Добрыней. Излучина реки показалась знакомой Максиму, и он узнал эти места. Дальше будут пороги, а от них один день пути до Киева. Максим сдавленно выдохнул, не то от удивления, не то от испуга. Образы в зеркале тут же растворились. Дедята грозно зыркнул на Максима, но не став его журить за срыв трансляции, спросил:
– Если я видел, то же, что и вы, значит, Владимиру день пути до Киева… Что бы ни случилось, Глеб, ты должен найти этот алмаз в своем времени. Когда ты «прыгнешь», то окажешься ровно в той одеже, что и был. Ни один предмет с собой ты не заберешь. Поэтому алмаз нужно схоронить здесь, в нашем времени.
– Мы можем оставить его здесь же, в этом тайнике. Капища, конечно, будут сносить, но православные храмы будут ставить на местах прежних капищ. Полагаю, что фундамент трогать не будут при любых обстоятельствах, – предложил Максим.
– Нет. Это ненадежно. Нужно будет схоронить алмаз в более удобном месте, – задумчиво ответил Дедята.
Вдруг наверху раздался шум. Жрец быстро вернул алмаз в тайник. Заперев дверь, мужчины поднялись наверх. По капищу с бешеными глазами бегал послушник.
– Изяслав! Хорошо, что ты объявился!
– Что случилось?
– Ярополк дружину поднял. Дальние дозоры сигнал огнем подали, что враги на подходе к Киеву.
Мужчины многозначительно переглянулись.
