скачать книгу бесплатно
– Павел. Он на практике у отца. Вообще-то мы в одном институте учимся.
– А-а-а! – понимающе протянула Евгения. – И в институте вместе, и на практике? Славно, славно.
Маша поняла, что от звания «жениха» у девушек с таким настроем Пашу уже не избавить, и покорилась. Она должна была признать, что ей это вовсе не было неприятно…
– Ну, что, идете ночью с нами гадать, через костер прыгать, венки плести, купаться… миловаться?! – на последнем слове Евгения сделала ударение, и они с Ирусей заржали, как дурочки. Мария невольно оглянулась в сторону работающих отца и Паши. – Сегодня же ночь Ивана Купалы!
– Да вы что?! – вспомнила Мария. – А ведь точно! Про вашу прошлую ночь я наслышана…
– Эта еще интереснее будет! – пообещала Евгения. – Парни там все уже приготовили. Мы думали, ты специально приехала.
– Нет же, совсем забыла! Все вышло случайно.
– Вот и отлично! Присоединяйтесь, готовьтесь! Мы за вами зайдем.
Откуда-то донесся запах цветов, каких-то трав. Марии показалось, у нее голова сейчас закружится от предчувствия счастья. Ее принц рядом с отцом копался в огороде, обнажив до пояса свое стройное, отнюдь не лишенное мускулатуры, едва тронутое загаром тело.
Василий Викторович выдал Паше новенькую спецодежду, однако размером явно великоватую. Словно и вправду вместо Павельева должен был приехать Толоконников.
Капитан наметил ему контуры будущей ямы, сам снял дерн, дальше впрягся Павельев. Как ни стеснялся Паша раздеться, все-таки до Бельмондо ему было далековато, хотя свои пятнадцать раз на турнике он подтягивался, но в плотной спецовке работать было невыносимо, пришлось. Ну а штаны было заменить нечем, взять с собой плавки он не догадался.
Ладно, – решил он, – пусть Мария полюбуется, насколько приятнее пожмякать ее ненаглядного корфаковца, нежели его, Пашу Павельева, и заодно убедится, что он не соврал насчет отсутствия татуировок на собственном теле.
Плохо было, что сердце Паши Павельева все меньше хотело слушать голову. Это грозило ее обладателю большим разочарованием. И сейчас на катере Мария предпочитает общаться со своим Толоконниковым, а в городе она думать про Павельева забудет, тем более что и сейчас не думает. Единственное, что радует, теперь, когда он будет встречать Ее в стенах вуза, на зависть однокурсникам сможет на правах человека, строившего вместе с ее отцом сортир, по-свойски приветствовать красавицу и осведомляться, как поживает Дружок? Быть может, он даже придумает, чем заинтересовать ее, и она постоит с ним минутку-другую в институтском коридоре, чтобы все его одногрупники усохли!
От этой мысли Паше стало чуть веселее, он активнее заработал лопатой.
Слово за слово, они разговорились с капитаном. Паша все узнал про самостоятельность Марии, про ее маму, которая, оказывается, занимает офигительную должность, что Пашу ничуть не удивило, и про то, как Василий Викторович ушел с «Сибирского», про гордость отца за старшего сына.
У Павельева возникло двоякое чувство. С одной стороны, ему польстило, что такой серьезный человек с ним по-дружески откровенен. Паша ни разу не замечал, чтобы капитан так разговаривал с кем-то из команды. С другой стороны, при таких родителях Мария для него окончательно утвердилась на пьедестале недосягаемой высоты. Тут чувствовалась крепкая семья, в которой все – личности.
А что у Паши? Конечно, его мама – супер-личность, но об этом знает только он один, да еще господь бог, конечно. Внешне никакого блеска от них, Павельевых, не исходит.
Отца своего в его звездные годы Паша, к сожалению, не знал, слишком давно это было. Теперь отец – простой пенсионер.
Паша не стал рисоваться перед капитаном и честно все рассказал, и про мать, работающую в парикмахерской на улице Комарова, и про отца, бывшего журналиста, с которым она в разводе. А чего ему было скрывать? На роль жениха Марии Вересковой он не претендовал – смешно бы было.
– Подожди-ка! – вдруг что-то вспомнил Василий Викторович. – Твоя мама работает в мужском зале на Комарова? А как она выглядит?
– Хорошо, – сказал Паша.
Капитан улыбнулся:
– У нее волосы такие, светлые, и глаза… как у тебя? Ее зовут Людмилой Ивановной? Так я же всегда у твоей мамы подстригаюсь! Мы живем недалеко, за кинотеатром «Протон».
– Совсем рядом, —удивился Паша. – Мы – в том доме, где магазин «Уют».
– Мир тесен, – заключил Василий Викторович. – У тебя очень хорошая мама. Такая вежливая, интеллигентная. Я в парикмахерскую хожу только к ней. С Людмилой Ивановной интересно поговорить.
Паша много раз слышал подобные отзывы о своей матери, но всякий раз делалось приятно, словно слышал впервые. Капитан сразу стал ему как будто немного ближе. Может быть, Паше все-таки побороться за Марию Верескову, раз ее отец такого хорошего мнения о его матери?
Работу, намеченную капитаном, они выполнили в полном объеме. Обычно человек, роющий яму другому, не заслуживает добрых слов, но это был не Пашин случай.
– Кушай, сынок, кушай! – потчевала его тетя Таня. – Устал небось!
К сожалению, не слышала, как его похвалили, Мария. Поначалу, она к ним подходила, – сложила шапочки от солнца из газеты, принесла воды попить. Затем куда-то отправилась с подругами, которые зашли за ней, и больше не появлялась. Сбывались худшие Пашины предположения. Он вдруг предложил:
– Василий Викторович, может, еще поработаем? Врем детское, светло. Меньше доделывать останется.
Капитан посмотрел на него:
– Я думал, ты устал. Ну тогда давай еще пол постелем.
В первый раз в жизни Паша сам напрашивался на новое задание. Это было куда легче, чем сидеть без дела и грустить. Грустить за делом тоже не больно приятно, но все-таки легче, поскольку знаешь, что тебя хоть кто-то любит. А именно – работа, она всегда к дуракам неравнодушна…
– Ну все, – наконец объявил Василий Викторович, – шабаш! Пойдем, я дам тебе полотенце, примешь душ. Вода в бочке, наверное, как кипяток. Такая жара!
Когда Паша, с мокрыми волосами, в сандалиях на босу ногу и полотенцем на руке, вышел из душа, испытывая физическое удовольствие, вопреки всему, он вдруг увидел Марию, которая поднялась со скамейки и двинулась ему навстречу.
– С легким паром! – пошутила она, словно он мылся в бане, а не под душем. – Нас приглашают отмечать ночь Ивана Купалы, – сообщила Мария.
– Спасибо. Здорово, – деловито оценил новость Паша, которого это «нас» подняло до небес.
– Тебя, кстати, все считают моим женихом.
Решительно, на небесах Паше было не усидеть. Его уже несло к звездам!
– И много их? – спросил Паша. – Тех, которые считают? Кроме тети Тани, конечно.
– Значит, так, – стала перечислять Мария, – Женька, это сестра, Ируся, ее подруга и моя, соответственно, тоже, их молодые люди Герман и Володя, еще Анжелка и Наташка с друзьями, я их знаю меньше… Так что? – спросила Мария. – Побудешь моим женихом? – Она улыбнулась так, что Паша хотел сказать, что готов быть не только ее женихом, но и мужем, и отцом ее ребенка, и, если потребовалось, стал бы сторожевым псом, кабы не боялся обидеть Дружка, которому многим обязан.
– Что я должен для этого делать? – спросил он «невесту».
– Щеки надувать! Я на тебя гадать буду, – в глазах Марии вспыхнул ведьмин огонь.
– Ну, что же, – приосанился Павельев, – мойщиком палубы я уже был, грузчиком – тоже, землекопом… Можно и в роли жениха себя попробовать. Глядишь, при поступлении в театральный пригодится.
Мария засмеялась, думая, что в его шутке все – только шутка.
– Для начала ты должен меня умыть, – сказала она. В глазах у Павельева отразилось удивление, он обернулся на душевую кабинку, из которой только что вышел.
– Нет! —засмеялась Мария. – Там я сама справлюсь! «Умыть» – это значит подарить невесте что-то из девичьих украшений: сережки, бусы, ленточку…
– А колечко подойдет? – когда припрет, Паша очень быстро соображал. Сейчас его не то что приперло, – распирало от чувств!
– Колечко? – задумалась Мария. – Не знаю, наверное. Меня саму, если честно, Женька только что посвятила в некоторые подробности. Прошлым летом они ничего не знали, кроме как через костер прыгать и голяком купаться.
– Интересная программа! – оценил Паша.
– Да. А теперь не поленились почитать, как предки отмечали этот праздник. Там много всего, узнаешь, – интриговала Мария.
Паша снял с большого кольца, на котором болтались ключи от дома, колечко поменьше. Раньше на нем висел импортный брелок – фонарик, который потерялся. Колечко блестело, точно серебряное.
– Вот, – Паша вручил его Марии.
– Красота, – Мария надела кольцо на палец. – И размерчик мой, – она повертела ладошкой, любуясь. – На два кольца из набора «Неделька» похоже.
– Сегодня как раз вторник, – напомнил Паша.
– Одни совпадения! С приездом к празднику подгадали… Ну, иди, одевайся. Нас уже ждут. Еще малолетки увязались, но их мы позже домой спровадим.
– Это правильно, а то еще подглядывать станут, как мы голяком купаемся.
Мария хмыкнула.
Будучи один в комнате, Паша воспроизвел удар рукой из арсенала приемов карате, резко выдохнув. Как еще выразить свой восторг он просто не знал. Испустить победный громкий вопль, как ему хотелось, он поостерегся, хоть у тети Тани достаточно живности во дворе, и его нечеловеческий крик люди, наверное, могли бы принять за рев какого-нибудь домашнего животного, например, объевшегося белены барана.
В толпе дожидающихся его на улице он готов был расцеловать лично каждого. Как же еще можно относиться к собственным сватам? Паша громко поздоровался, Маша еще раз, теперь уже очно, представила его.
«Очень приятно, царь. Царь, очень приятно», – припомнилось.
Щеки надувать Паше пришлось прямо с порога, потому что в компании все были старше его и его «суженой». А он и при Марии-то, без компании, ощущал себя выскочкой. Еле сдержался, чтобы не объявить ее друзьям: «А вы знаете, я не Ипполит!» Классика кино учит, что это бесполезно. Все равно не поверят.
В центре группы двое крепких парней «сторожили» несколько сумок и пару вязанок дров, небольших. Для инсценировки стихотворения Некрасова о тяжелом труде подростка в дореволюционной России «Из лесу вестимо…» этих вязанок было бы явно недостаточно.
Три девчушки подросткового возраста, счастливые тем, что взрослые взяли их с собой на ночную гулянку, понимали, что дровишки придется переть до места уж точно не им, а этим большим дядям, которыми понукают их сестры. Даже им порой можно над дядями пошутить, и те все простят.
Мария стояла рядом с Евгенией, и Паша сразу поверил, что они – сестры, настолько были похожи, особенно глазами. Только у Жени волосы были короче, и осветлены. Ирусю, Женину подругу, красавицей назвать было нельзя, но она была улыбчива, ямочки на щеках, само обаяние.
Паша пожал руки парням, еще раз называя себя. Его приняли по-дружески.
– Герман, будем знакомы.
– Владимир, очень приятно.
– Ну, что, все в сборе? Вперед! Ребята, разбирайте сумки! – возвысила голос Евгения, и Паша сразу понял, кто здесь будет командовать. Однажды он отбыл смену в пионерском лагере за велосипед, обещанный родителями, и Женя напомнила ему вожатую. Главное, чтобы ее младшая сестра не стала похожа на ту девчонку из его отряда, из-за которой Паша остался потом еще на одну смену, отсрочив сам себе даже покупку велосипеда. Еще полезет сгоряча к ней ночью в каюту потом, чтобы намазать лицо зубной пастой, или напишет записку: «Можно сегодня вечером, после массовки, я тебя поцелую? А два раза можно?»
После призыва Евгении подтянулись за поклажей и другие ребята, с которыми Паша также познакомился. Одного звали Анатолий, он казался очень спокойным и доброжелательным человеком, как и его подруга Наталья. А вот Анжела перед своим Александром, кажется, слегка задирала нос. Он показался Паше скромным парнем.
Павельев, вливаясь в коллектив, подхватил сумку, в которой жизнерадостно звякнуло.
– Осторожно, – предостерег его Владимир, – там самое ценное!
– Я – аккуратно, – пообещал Паша, осознавая ответственность.
– Знаете, куда идем? – спросила Евгения больше Марию, чем Пашу, но ответил за обоих Павельев:
– Думаем, что с этой сумкой нам не дадут заблудиться.
Девушки посмеялись.
– На озеро! – сообщила Женя. – На Подкову. Далековато, зато, там мы будем одни!
– После того, как мы все это освоим, – сделал предположение Павельев, которому сумка задавала тему, – нас и без других станет много!
– Веселый парень! – засмеялась Евгения, кивнув на него Марии. – Как вы познакомились с моей сестрой? – спросила она его.
– Во сне, – ответил Паша. Он посмотрел на Марию и признался, глядя капитанской дочке в глаза:
– Мне кажется, я и сейчас еще сплю!
У Марии глаза расширились, она покачала в удивлении головой, мол: «Какие слова я слышу от, до сих пор всегда столь сдержанного, молодого человека!»
– Спать в ночь Ивана Купалы нельзя совсем! – предостерегла их Евгения. – В эту ночь спящих может достать нечистая сила: домовые, лешие, оборотни… А, водяной, так тот вообще именинник, так что купаться надо осторожно.
– В прошлом году вода прохладненькая была, – напомнила Анжела.
– А Вовочка у нас поплыл через все озеро, – вспомнила Ируся, – мы чуть с ума не сошли!
– Да вы сошли! – заверил Владимир. – Вы такое вытворяли!
– Мы в слона играли! А ты что подумал?
– Вы трубили, как слоны! Я на другом берегу испугался.
– Ты еще раньше испугался, когда тебя защекотать до икоты хотели! На берегу ты бы от нас не ушел! – в голосе Ируси зазвучали кровожадные нотки.
– Мне опять страшно!
– А Герка так через костер прыгнул, что прямо на шашлык угодил! – вспомнила Евгения про «своего».
– Гера? На шашлык?! – подколола Мария сестричку.
– Ой! Я не то хотела сказать, ха-ха-ха! Ногой наступил на готовое мясо!
– Получилась отбивная, – констатировала Наталья.
– Кто шашлык возле костра оставил? – защищался Гера.
– Оставили, чтобы тепленький был, – объяснила Ируся.
– Так я и сам к тому времени уже тепленький был.
– Хорошо, что мясо до того почти все съели, – напомнила Наталья.
– В том-то и дело! – заступился за друга Владимир – Поэтому Герка и не смог через костер перелететь. Так обожраться!
Мария и Павел слушали, как «бойцы вспоминают минувшие дни», и радовались. Хоть их самих тогда не было, но все говорит за то, что сегодня и им удастся хорошо поколбасить!
