Соседи

Тебе повезло, что за долю секунды до броска ты успел в блоке выставить свою левую руку. Челюсти ротвейлера впились в мышцы твоего предплечья, сомкнувшись на них мёртвой хваткой.

В те дни в вашем доме ещё не дали отопление. Именно это тебя и спасло. Потому что на тебе была толстая вязаная кофта. Её грубая материя помешала собаке разорвать твою руку в клочья. Свирепый зверь просто вцепился своими могучими челюстями в твою левую руку и полувисел на ней, стоя на полу лишь на задних лапах и громко рыча.

В тот момент ты даже толком не успеваешь испугаться. Возникает лишь какая-то растерянность, заминка, но не больше.

Пока невысокая хозяйка кричит "Фу! Нельзя!" и пытается оттащить свою шавку от тебя, ты дёргаешь рукой. Ты ощущаешь, что с каждой секундой пальцы зажатой, будто в тисках, руки немеют всё больше.

Рычащий ротвейлер висит на твоей руке мёртвой хваткой не меньше пятнадцати секунд. Что интересно, тебе за это время даже в голову не приходит как-то ударить собаку. Эта мысль словно избегает тебя в силу своей противоправности…

У собак нет мышц брюшного пресса. Поэтому достаточно лишь сильно пнуть ей мыском ботинка в область брюшины, и она может умереть.

И вот когда тебя вдруг будто озаряет мысль "А какого хера? Она же на меня напала", ты тут же сильным тычком вонзаешь в грудину рычащего ротвейлера крестовую отвёртку.

Собака глухо взвизгивает, и ты чувствуешь, что её хватка на твоей онемевшей руке ослабевает. Тогда ты ещё два раза с силой втыкаешь отвёртку в собачью грудину.

Ротвейлер выплёвывает твою руку и глухо заваливается на железобетонные ступени. Ты удивлённо смотришь на массивное собачье тело, которое лежит у твоих ног, и далеко не сразу понимаешь, что хозяйка убитой собаки кричит на тебя и проклинает.

– Засужу, тварь! – горланит она на все этажи и опускается перед своим любимцем на корточки. – Что ты натворил, паскуда?!

– Иди ты на хер, – тихо отвечаешь ты и с окровавленной отвёрткой поднимаешься домой.

Эти соседи с бойцовскими собаками… У твоей знакомой, которая работает кинологом, есть своя гипотеза насчёт таких людей.

Она считает, что всякий, кто обзаводится собакой бойцовской породы, находится во внутреннем конфликте с обществом. Такой человек насторожен. То есть в глубине души он просто боится общества и поэтому старается создать вокруг себя некую неприкосновенную ауру, силовое поле, которое никто не сможет пересечь. Этот человек погружает себя в кокон отчуждения.

Все эти бойцовские собаки, говорит твоя знакомая, ты когда-нибудь смотрел в их глаза? Они же холодные и бессмысленные. Бездумные поросячьи глазки… Особенно у питбулей. Человек от такой собаки не ждёт преданности и внутреннего тепла, как от немецкой овчарки или лабрадора.

Такие собаки – это некое подобие рва с водой вокруг твоей крепости. Подобие частокола или металлического забора под напряжением.

Люди боятся других людей и поэтому хотят, чтобы те боялись их.

Это наши соседи. Соседи любого из нас. Каждого.

Они боятся нас, а потому хотят, чтобы мы боялись их…

Годы спустя ты несколько раз бывал неподалёку от того дома, где вы раньше жили в коммунальной квартире. Ты видел во дворе того парня, которого изгрыз ротвейлер…

Толстый друг выкатывал его на инвалидной коляске в тень деревьев и сидел рядом с ним на скамейке. Они всё время о чём-то говорили.

Лицо этого парня – это лишь то, что смогли пересадить хирурги, пытаясь придать его облику хоть толику былой человечности…

Он не может улыбаться. Нервы не передают в лицевые мышцы электрические импульсы.

Только лишь кривая, исковерканная мощными челюстями ротвейлера рожа когда-то красивого мальчишки…

Теперь, когда он улыбается, он так и говорит своим искорёженным ртом без губ: я улыбаюсь, Толя…

Когда опечален, то так и говорит: я грущу, Толя…

Все эти его слова… Это как пародия на смайлики в интернет-переписке.

Четыре дня назад ты был пьян. Сидел дома и пил. Один.

На твой мобильный опять был звонок с этого знакомого номера.

Стоит нажать кнопку вызова, и усталый мужской голос начнёт уговаривать тебя достать для него взрывчатки.

Да, именно так. Будет просто просить у тебя взрывчатку.

У тебя, у капитана милиции.

Полторы недели этот голос звонит тебе и просит достать ему взрывчатку.

Иногда он не просто просит, а умоляет. Через слёзы и всхлипывания.

Обычно он звонит пьяный или что-то около того…

Голос говорит в трубку: да помоги же мне, наконец… Достань мне эту чёртову взрывчатку. Достань, капитан… Я уже не могу больше…

Голос обычно говорит: они не должны жить, капитан… Никто из них не должен…

Говорит: у вас же там есть горы конфиската. Я знаю ведь, капитан… Ворох изъятых пистолетов, автоматов и немного взрывчатки…

Обычно ты просто угрюмо молчишь в трубку.

Ты всё уже сказал полторы недели назад. Поэтому теперь просто молчишь.

Мужской голос в трубке часто говорит: я не могу так больше жить. Я должен поквитаться с ними, их нельзя оставлять безнаказанными… Я просто не могу больше жить с этим грузом, капитан…

Этот голос в трубке… Он принадлежит твоему старому сослуживцу ещё по Октябрьскому РУВД. Пять лет назад из командировки в Чечню он вернулся контуженным. Со службы пришлось уволиться.

Ты теперь капитан ГУВД, а он сотрудник одного из охранных предприятий.

Месяц назад у него случилась беда. Ты об этом знаешь. Именно после этого он и стал названивать тебе и через слёзы контузии просить хоть немного взрывчатки.

Месяц назад, когда он работал в ночную смену, его молодая жена поздно вечером возвращалась домой. Видимо, где-то у самого дома к ней пристали несколько лиц кавказской национальности.

Чурки.

В районе Сортировки их немерянно. Как в предгорьях Эльбруса.

Опасный для здоровья район. И для жизни тоже…

До своего третьего этажа девушка добежала уже без сумочки.

Сумочку нашли утром у самого подъезда выпотрошенной в кустах. В ней же лежали и ключи от квартиры.

Дальнейшая картина была составлена следствием.

В частности, и на основе свидетельских показаний.

На своей лестничной площадке девушка принялась хаотично нажимать дверные звонки соседей и ломиться прямо в их двери. Она кричала. Звала на помощь.

Расспросы соседей показали, что в дверные глазки они видели, как над девушкой издевались трое крепких юных кавказца. Они были слегка подшофе, эти кавказцы.

Кто-то из соседей вызвал милицию.

Кто-то закрыл дверь на дополнительную щеколду.

Наряд милиции приехал только через двадцать минут.

Девушка была забита насмерть.

Но никто из соседей даже не вышел в подъезд.

Её избивали около пятнадцати минут, но никто не осмелился вступиться.

От удара одного из кавказцев девушку отбросило к стене и она получила черепно-мозговую травму, несовместимую с жизнью.

А потом осмотр показал, что девушка перед смертью была изнасилована…

Двое соседей тогда с неохотой признались, что наблюдали в глазок, как их молодую, двадцатишестилетнюю соседку насиловал один из нападавших, пока двое других стояли рядом и глумились.

Крепкий коренастый мужик – не собака. Одним сильным ударом в брюшину его не убьёшь. А особенно если их трое…

Молоденькую девочку насиловали, а соседи смотрели на это в глазок.

Девочку насиловали прямо у них на глазах, но никто даже не вышел.

Только вызвали милицию.

Когда муж возвращается утром домой, у него случается шок. Его жену изнасиловали и убили…

Через два дня, когда становится известно, что соседи всё видели, твой бывший сослуживец налетает на одного из них и избивает до потери сознания. Какого-то менеджера из соседней квартиры.

Пока пострадавший раздумывал, писать заявление или нет, убитый горем муж стал названивать тебе.

Достань для меня взрывчатку, говорит он в трубку и плачет. Я взорву их к чертям собачьим… Взорву в их же квартирах. Убью их, невзирая на все эти стены. Они меня не сдержат, капитан… А то ведь я их просто руками всех поодиночке изорву… Помоги мне их убить и самому сдохнуть. Достань взрывчатку, капитан…

И так полторы недели. Он звонит тебе обычно подвыпивший и уже весь заплаканный. Звонит и умоляет дать ему взрывчатку.

Ты хорошо понимаешь его страдания. Но ты ничем не можешь помочь.

Хотя как можно понимать такие страдания? Наверное, это невозможно… Это просто убийственное горе.

Он звонит тебе полторы недели каждый день и плачет в трубку. Он просит помочь. Он умоляет.

Четыре дня назад ты сидишь дома хмельной и угрюмый. Уже почти ночь. Перед тобой на столе ещё недопитая бутылка водки.

Опять звонит твой телефон. Опять этот номер…

Ты слушаешь звонок, хмельными глазами смотришь на трубку и думаешь.

Ты пьян, но всё ещё можешь думать.

Нажимаешь кнопку ответа и говоришь: твой дом – пятиэтажный. Значит, у вас проведён газ…

Используй его, говоришь ты.

Ты говоришь, воспользуйся газом.

И сбрасываешь.

Он говорил тебе, что в соседских квартирах детей нет. Он именно так и говорил…

За какими бы стенами ты не находился, но ты никогда не сможешь чувствовать себя в безопасности. Пока тебя окружают незнакомые люди со своими мутными мыслями и страстями, ты никогда не будешь в безопасности.

Кто-то пьяный за стеной думает просверлить стену, кто-то обставляет стены квартиры баллонами со сжатым газом, а кто-то и просто будет пялиться в глазок на то, как тебя убивают…

Каждую секунду своей жизни ты зависишь от них.

Ты и твои близкие – вы полностью в их руках.